Предыдущая          Следующая

ГЛАВА 7. ЭТОТ МИР ВСЕГДА…

Идя по коридору, он случайно встретился с Юи Кириямой.

Юи, не взглянув на него, Тихиро Уву, быстрым шагом прошла мимо.

И сегодня Юи не появилась в кабинете КрИКа – похоже, направилась в додзё сразу после уроков.

Нынешняя Юи не обладала воспоминаниями обо всем, что связано с КрИКом. Точнее, забыла все связанное с КрИКом и Тихиро Уву. Других второклассников из КрИКа она принимала как знакомых учеников, поскольку контактировала с ними и помимо кружка, но Тихиро из этого списка выпал. Возможно, это потому, что он главный виновник произошедшего.

Несколько дней после того случая, когда Юи и Тайти Яэгаси потеряли память из-за порожденного Тихиро Увой противоречия, не позволяющего отменить «Проецирование иллюзий», он остро осознавал свое полное бессилие.

Он всегда был неимущим. Но, встретившись с Халикакабом, получив силу «Проецирования иллюзий», он пришел в экстаз, решив, что теперь он потрясающе имущий. Конечно, он не стал самовлюбленным, ни в коем случае, но, прежде чем он сам это осознал, он стал ошибочно считать себя сверхамбициозным человеком.

Если бы этим все и ограничилось, то ладно. Однако, обретя силу, он начал тонуть в алчности, желая еще большей силы. Тонул, тонул, тонул, тонул и в конце концов опустился в такие глубины, откуда его слабое сердце не смогло выбраться.

И он совершил грех.

Юи Кириямы, той, какая была в этом мире прежде, больше нет.

Тайти Яэгаси, того, какой был в этом мире прежде, тоже больше нет.

Эти двое разрушили в себе все то, что накопили в кружке изучения культуры. Тех, прежних двоих уже нет. Он, Тихиро, их все равно что убил.

Имущий? Не задирай нос. Он пока не достиг той ступени, чтобы хотя бы обсуждать это.

Он был убежден, что понимает устройство этого мира, в котором есть люди-манипуляторы и есть остальные. Он думал, что не попадет в число тех, кем манипулируют.

И сам не заметил, как Халикакаб его использовал, то есть – он оказался в числе манипулируемых. Притворялся мудрым, а в конечном счете стоило его поманить морковкой перед носом, как он вцепился в нее без колебаний. Просто как какая-то глупая домашняя зверушка.

К такому человеку никому лучше не приближаться, думал Тихиро.

Недавно он прогнал Сино Эндзёдзи, которая глупо пыталась к нему подлезть.

Тогда он понял, что Халикакаб связывался не только с ним. Он-то тешил себя иллюзией, что избран лишь он один. Осознание этого заставило его почувствовать себя еще более жалким.

– О, Тихиро.

К нему кто-то обратился, и он поднял голову.

Ёсифуми Аоки. Странным образом он, Тихиро, постоянно натыкается сегодня на людей из КрИКа.

– …Что-то ты неважно выглядишь? У тебя все нормально? Лицо какое-то то ли бледное, то ли землистое…

Он вчистую проиграл человеку, которого держал за дурака.

– Ну… я понимаю, ты тоже беспокоишься за Юи и Тайти, с которыми такое случилось, но… извини, сейчас просто потерпи. Как-нибудь все обязательно образуется!

Он выслушивает слова сочувствия от врага.

– Ээ, лишний раз хочу спросить, Тихиро, рядом с тобой ничего странного не происходит? Может, кто-то из твоих знакомых как-то странно себя ведет или что-то странное говорит, или…

Кому играть белыми, а кому черными, всегда решается до начала игры.

Он черный, совсем черный.

– …еще что-нибудь. …Эй, ты случаешь, Тихиро?

– Заткнись уже, серьезно. Все нормально будет, если ты оставишь меня в покое.

– А?

Оставив Аоки с дурацким выражением лица, Тихиро вернулся в класс.

Он недостоин жить в этом мире.

 

– Эй, Ува! – обратился к нему сидящий перед ним Симоно. Тихиро ничего не ответил, ограничился тем, что поднял взгляд.

– …У тебя случилось что? У тебя круги под глазами, всю ночь играл, что ли? Какую-то онлайн-игруху начал? Хреново, если так. Даже я их заблокировал, это слишком опасно.

Симоно нес какую-то ахинею, так что Тихиро его игнорировал.

– …Ээ, не угадал? Аа, вот что. Втюрился в девчонку. Обломался с Эндзёдзи-сан. Или ты узнал, что Эндзёдзи-сан втихаря встречается с парнем, и они уже начали заниматься с ней такими-сякими штуками? И от этого ты весь подавленный? Даа, это ощущение пустоты я отлично понимаю.

– Что у вас тут за целочьи разговоры? – встрял Тада. Ничего не попишешь: поскольку они трое назначены представителями для состязаний чирлидерских команд на спортивном фестивале, у них, возможно, родилось какое-то странное чувство солидарности – так или иначе, они часто оказывались вместе.

– Заткнись. Не задирай нос из-за того, что сам не целка!

– Эй-эй, Симоно! Тебе что, кажется, будто я задираю нос? Это что, комплекс неполноценности целки? Как страшно…

– Ах ты говнюууук!

Мирная, идиотская перепалка. Тихиро даже смотрел на такие вещи свысока, считал глупостями. Но сейчас и эти двое выглядели для него недосягаемыми существами. Они далеко. Слишком далеко, до боли далеко.

Почему он встретился с тем созданием?

Почему выслушал его?

Почему получил ту силу?

Почему согласился на его условия?

Почему для этих несчастий был избран именно он?

– Эй, Ува! Ты тоже скажи что-нибудь! Хоть у него и есть девушка, пусть он к нам, целкам, будет поласковей! А лучше пускай нас с девушками познакомит! …Слушай, я точно не знаю, но, может, ты уже тоже не целка, а нам забыл упомянуть, а, Ува-сан?!

– Симоно можно не считать, но Ува в целом красавец, и даже если его познакомить, то… Ува?

Тихиро встал, не в силах больше находиться в этом месте. В обычном трепе он участвовать уже не мог.

Если он в такой ситуации рассмеется, это будет особенно нелепо. Глупо. Вот дерьмо.

Он вышел из класса.

Какие сейчас лица у Симоно и Тады? Удачный ли сейчас момент, чтобы уйти из класса до конца перемены? Он что-то сказал, уходя от тех двоих?

Даже это он уже не понимал.

 

Поскольку кружок не работал, после уроков Тихиро направился прямо домой. В последнее время додзё он тоже забросил.

Войдя в свою комнату, он в первую очередь отбросил школьную сумку. Сумка без учебников упала на кровать с легким, жалким шлепком.

Сегодня тоже делать было нечего. Только наваливать безделье на безделье.

Внезапно вспомнив кое-что, он достал с книжной полки альбом и открыл. Там было несколько фотографий кружка изучения культуры. Он достал их все и выкинул в мусорную корзину. Потом бросился на кровать.

– Тихиро. Я вхожу, – раздался из-за двери голос матери. Когда он не утрудил себя ответом, она сама открыла дверь.

– Лег на кровать, даже не переодевшись… – укоризненно сказала мать. Вообще-то родители в его комнату заходили редко. – Тихиро, ты в последнее время очень рано возвращаешься, у тебя в кружке всё в порядке? И в додзё тоже.

– …Всё в порядке.

– Честно? Это никак не связано с тем, что в последнее время ты… вяло выглядишь? Тихиро, я доверяю тебе самому со всем справиться, но, если у тебя что-то происходит…

– Ничего не происходит. Так что все нормально.

Вот она лезет. Так лезет, что дерьмо просто. Обычно ей на него плевать, а теперь вдруг изображает родительницу. Если уж она ничего не хочет делать, то и молчала бы.

– Ты говоришь, все нормально, но ты и еду часто оставляешь на столе…

Вот привязалась. Пристала как банный лист.

– Тихиро, ты особо ничего не делаешь, если ты поговоришь со мной…

– Говорю же, все нормально, так что уходи!

– …Если что-то случится, расскажи мне, ладно? Ты понял? …Как следует расскажи, – произнесла мать таким тоном, будто маленького ребенка уговаривала, и вышла из комнаты.

Она ни черта не понимала, а строила из себя все понимающую.

Это бесило неимоверно.

 

На следующий день он вновь, пройдя через неизменную рутину, вышел из дома. Ему казалось, что чуть позже обычного. Кстати, вчера ведь тоже? Значит, это время уже и есть «обычное»? Хотя неважно.

Время течет.

Может, он сейчас уже не живет. Может, он уже умер.

Вдруг он осознал, что, держа школьную сумку, только что вышел из школы. Похоже, и сегодня уроки уже закончились.

Он вышел из школьных ворот одним из первых, поэтому на дороге, ведущей к старшей школе Ямабоси, никого не было видно.

Одиноко.

Летом положено стоять жаре, однако Тихиро ощутил такой холод, что даже обхватил себя руками.

С того самого момента он ничего не делал, словно преступник, ожидающий казни.

Окружающий мир как ни в чем не бывало двигался своим путем, бросив его.

…Не думай, что, присоединившись ко мне, сможешь показывать только скучные вещи и спокойно вернуться в итоге в изначальный мир.

Уже ясно: что бы он ни делал, спокойствия и безопасности ему не видать.

Что же с ним будет? Что с ним сделают?

Тоже сотрут память? Заставят что-то сделать? Используют как какой-то инструмент? Или полностью сотрут само его существование?

Все уже кончено.

Он совершил фатальную ошибку, и теперь ему конец. Жизнь кончена. Восстановить эту жизнь невозможно, остается лишь нажать на кнопку перезагрузки.

С надеждой, что в следующий раз он будет благословлен при рождении, с молитвой, что больше не встретит ходячую катастрофу вроде Халикакаба – перезагрузиться.

Стереть нынешнего себя.

Стереть из этого мира человека по имени Тихиро Ува… Нет-нет, на самом деле он стираться не хочет!

– Тихиро-кун, – раздался чистый голос.

Голос, подобающий богине. Голос, которого он ждал с таким нетерпением, коснулся его ушей.

Чудо?

Чудо.

Случилось чудо.

Сражаясь с желанием закричать, Тихиро обернулся.

Там стояла девушка с хрупким телосложением, длинными и блестящими каштановыми волосами и улыбающимся лицом, словно окутанным теплой аурой.

Юи Кирияма.

– …Юи… сан?

– Уже домой идешь? – спросила Юи с выражением лица, напомнившем ему о веселой весне.

Юи смотрела ему прямо в глаза. Она принимала человека по имени Тихиро Ува.

Как будто отмотала время назад, до того момента, когда он совершил идиотскую ошибку.

– Не… это, Юи-сан?.. К тебе снова вернулась память?..

– Н-ну да. …Это было очень серьезно. Поэтому не объяснишь ли мне нормально, что произошло? Я ведь имею полное право спрашивать?

По идее, перспектива объяснений должна была вызвать в нем страх и неприязнь. Но сейчас ему было уже все равно. Его вытащили из ада. Не нужно было бояться своих преступлений. Можно уже не стирать себя. Чего еще ему сейчас желать? Больше нечего.

– Хорошо, – ответил Тихиро.

– Пойдем тогда в кружок? – предложила Юи.

 

– Причиной всего является Халикакаб, это я понимаю. От него все зло. Но от него мы уже избавились, так что здесь можно не беспокоиться.

Кабинет 401 здания кружков, принадлежащий кружку изучения культуры. Тихиро сюда какое-то время не ходил, но это место по-прежнему было открыто для него.

– Слишком легко… Предыдущие разговоры как будто сном были, – пробормотал Тихиро.

– Да. Все было как во сне. Тихиро, ты ничего плохого не сделал. Поэтому сейчас расскажи все честно, – попросила Юи.

Все было во сне. Услышав это, он подумал: а ведь верно. Это ведь невозможно: и существование того типа, и феномены, которые он устраивает. Все было сном – едва он так подумал, у него гора с плеч свалилась.

И слова полились.

– В тот день, когда я решил вступить в КрИК, я в парке встретил Халикакаба в теле Гото. Он сказал, что в этот раз просто хочет поздороваться и представить себя.

Через несколько дней мы снова встретились, и он показал мне чудесную силу, а потом спросил, не хочу ли я ее заполучить.

Он поставил условие: я получу способность показывать пятерым второклассникам из КрИКа иллюзии, а взамен я должен сделать их интересными. И если у меня это хорошо получится, я получу еще больше силы. Он меня купил с потрохами.

Я подумал, что моя жизнь, так-то очень ограниченная, с помощью этой необычной силы радикально изменится. Скучный мир станет интересным. И я захотел эту силу.

Сначала у меня вроде как все получалось. Но постепенно стало выходить все хуже и хуже.

Халикакаб меня упрекнул, что дела идут плохо, даже пригрозил. В отчаянии я стал применять феномен активнее прежнего, но, как ты знаешь, ничего хорошего из этого не вышло.

Тогда я распаниковался, разнервничался, все это наложилось друг на друга, я стал неосторожным и допустил неустранимое противоречие… И в результате Тайти-сан и ты, Юи-сан, потеряли память… Я очень сильно извиняюсь, честно…

Я правда ничего не мог поделать… Эта сила меня поглотила, я потерял контроль…

Каким-то чудом Тихиро без остановок выложил все, что было у него на душе.

Юи слушала его излияния молча, лишь кивала.

– Можно я задам тебе один вопрос? – впервые подала она голос, когда рассказ Тихиро уже подошел к концу. – Может, надо было спросить раньше, но все-таки: Тихиро-кун, почему ты решил вступить в КрИК?

Почему она сейчас его об этом спрашивает, чуть удивился Тихиро. Хотя, ну, можно и ответить, какая разница. …А в самом деле, почему? Честно говоря, он о причинах никогда всерьез не думал. Основной причиной было то, что все как-то само получилось… Но прежде, чем он успел собраться с мыслями, губы задвигались сами.

Как будто изливая его истинные чувства.

– У меня было ощущение, что здесь есть что-то, чего у меня нет, что я очень хочу, но не могу заполучить… Так, наверное?

Правда?

Это и есть его желание?..

Тихиро смутился. Неприятная атмосфера. Он вот-вот выложит вообще все.

– Может, тут есть кто-то, кто тебе нравится? – с неизменным выражением лица поинтересовалась Юи.

Сердце забилось вдвое сильнее. Почему? Какой в этом смысл?

Видя, что он застыл, Юи качнула головой со словами «А, ладно, можешь не отвечать». Спрашивать, а потом говорить «можешь не отвечать» – ну что такое? Так мысленно проворчал Тихиро, но вслух ничего не сказал.

– В общем и целом я поняла. Спасибо, что поделился.

– Не, не за что…

Тихиро встревожился: не слишком ли много он наговорил? Хотя он признавался в очень жестоких делах, но Юи совершенно не выказывала гнева, поэтому он в итоге выложил все?

Однако Юи вовсе не выглядела недовольной. Так что, может, и ничего страшного.

– Ладно, не мог бы ты чуточку подождать?

С этими словами Юи встала. Может, ей в туалет надо?

Провожая взглядом направившуюся к двери Юи, Тихиро вдруг ощутил некую смутную непонятность.

По словам Юи, к Тайти тоже вернулась память.

Наверняка и Тайти, и другие второклассники тоже хотят узнать все обстоятельств – почему тогда его слушала одна Юи? Как-то это странновато.

Юи вышла из кабинета и закрыла за собой дверь.

Тихиро и глазом не успел моргнуть, как дверь открылась снова.

 

Там стояла Сино Эндзёдзи.

 

У нее было сложное выражение лица – виноватое и в то же время сочувствующее.

– Извини, Тихиро-кун, – пробормотала Эндзёдзи.

Он не понял, что это значит. Внезапно появилась, вдруг извинилась за что-то.

Кстати, а где Юи? Дверь снова открылась, когда и пары секунд еще не прошло с ее ухода. Две девушки наверняка должны были столкнуться…

«Извини, Тихиро-кун».

…Не может быть. Тихиро замотал головой.

Но Эндзёдзи извинилась. Дверь открылась и закрылась почти что в один момент. Открыть дверь мог лишь тот человек, который ее закрыл. И там была Эндзёдзи.

И Эндзёдзи, как и Тихиро, встречалась с Халикакабом.

Все связалось в единый ответ. Логика сошлась в одну точку.

В общем.

Это.

– Похоже, ты уже понял, но… Юи-семпай только что – это была я. Я применила способность, которую мне дал Халикакаб.

Об хи три ла.

Эндзёдзи. Его.

И все раскрылось.

– Кх, к-к-к-к-к… ах-ха, а-хах-ха-ха-ха-ха-ха-хах-ха-ха-ха-ха!

Почему-то его переполнил смех и вырвался наружу. Изнутри него что-то вывалилось, упало.

Его злоба, преступления, мелкость, низость – все оказалось выставлено на свет божий.

В этом мире, естественно, память к Юи Кирияме и к Тайти Яэгаси не вернулась.

Преступника, который это устроил, заставили признаться, применив ту же способность, что и у него.

Он вступил в КрИК, потому что там было что-то, чего он хотел? Что за идиотизм. Он сражался с КрИКом, он их враг. Что может быть прощено человеку, ставшему врагом?

Кончай мечтать. Не обманывай себя мыслью, что есть еще надежда. Тебе мат.

Действительно остается лишь стереть себя.

Как только эта мысль вспыхнула в мозгу, Тихиро оттолкнул стоящую возле двери Эндзёдзи и выбежал из кабинета.

 

Он бежал бессмысленно и отчаянно и вскоре выбежал в город.

Когда он уже не мог дышать, нехотя перешел на шаг. С него лил пот, рубашка прилипла к коже.

Он был в торговом квартале перед вокзалом. Все вокруг пестрело вывесками заведений караоке, баров и фастфудных кафешек.

Стоял вечер, виднелось множество школьников, выбравшихся, наверное, развлекаться после уроков. Кроме них, была еще масса самых разных людей. Молодой мужчина, одетый в костюм, несмотря на жару. Женщина, похоже, возвращающаяся после шопинга. Женщина в стиле «шикарная девчонка». Иностранная парочка.

Пространство, наполненное людьми, людьми, людьми, людьми, людьми, людьми.

К счастью, другие ученики старшей школы Ямабоси на глаза не попадались. Тихиро был этому искренне рад. Он не хотел, чтобы знакомые видели его таким, как сейчас. Из Ямабоси никого не было… стоп, а так ли это?

Эндзёдзи применяет «Проецирование иллюзий». Она могла сейчас стать кем угодно.

А значит, кто-то на этой площади может быть Сино Эндзёдзи.

Он не думал, что она бежала за ним досюда. Но, возможно, и бежала.

Сейчас перед его глазами были сотни людей, и почти все они были вполне обыкновенными. Но, быть может, один из них – самозванец. Все, все, кто здесь есть, таят в себе возможность оказаться самозванцами. И отличить здесь правду от лжи Тихиро никак не сможет.

Раз так, это все равно что все здесь самозванцы.

Он угодил в клетку «Проецирования иллюзий».

Как только он это осознал, у него возникло ощущение, будто все вокруг носят маски.

Один мужчина, широко ухмыляясь, смотрел на него.

Почему? Кто это?

В стоящего неподвижно Тихиро кто-то врезался сзади. Женщина, неодобрительно цокая языком, прошла мимо.

«Проецированием иллюзий», по идее, владеют только двое, он и Эндзёдзи. Но раз Эндзёдзи тоже заполучила эту способность, то ничего странного, если и кто-нибудь другой заполучит.

На него пристально смотрела девушка в школьной форме – похоже, ученица старшей школы. И что-то шептала другой девушке, стоящей рядом.

Спереди к нему направлялись несколько молодых парней. Разошлись широко. Как будто пытались его, Тихиро, окружить. Не может быть. Нет. Но. Он.

За ним наблюдают.

Его атакуют.

Весь мир видит его своим врагом.

Только об этом Тихиро и мог думать.

Поэтому он сбежал.

Только сбежать ему и оставалось.

Жить в этом страшном мире невозможно.

 

Ноги привели его в тот самый парк.

Ища безлюдное место, он зашел в самую глушь и заблудился. Обнаружил очень старую на вид скамейку, но все равно сел на нее, будто рухнул. На то, что одежда может испачкаться, ему было наплевать.

Вокруг ни души. Слышен был лишь птичий щебет да шум деревьев.

Вымотался. Двигаться не хочется. Хватит уже.

Но в конце концов ему удалось успокоиться.

Одиночество было приятно. Вообще-то он не любил быть один, но сейчас ему это нравилось.

Вокруг никого, значит, можно не бояться «Проецирования иллюзий» – это хорошо.

Он почувствовал, что пятеро КрИКовцев, живущих спокойно, хоть и подвергались феноменам раз за разом, – настоящие монстры.

За этим местом явно давно не ухаживали, и вокруг было очень неопрятно. Атмосфера запустения подходила нынешнему Тихиро идеально, и он решил, что здесь и устроится.

Этот парк, где все началось, использовался для встреч с Халикакабом много раз. Иногда Халикакаб появлялся внезапно, но, когда давал ему время подумать, неизменно говорил: «Если решишь, приходи в этот парк». И каждый раз, каждый раз, когда он, не сообщая Халикакабу ничего заранее, сюда приходил, этот тип тут как тут. Как, черт подери, ему удается приходить в одно время с Тихиро? Может, все-таки Гото сам у него в сообщниках?

И что делает Халикакаб сейчас?

Раз он, Тихиро, сюда пришел, можно ожидать, что и этот тип тоже сюда уже направляется.

Халикакаб придет.

…Аа, уже все равно.

Какой конец приготовил Халикакаб ему, нарушившему соглашение?

…Халикакаб его прикончит?

Если ему уже конец, то пускай приканчивает.

Очень устал. Клонит ко сну. В последнее время он почти не спал.

В этот день Тихиро домой не вернулся.

 

□■□■□

 

Когда он проснулся на рассвете, у него все тело ломило. Ничего удивительного: скамейка-то твердая.

Поутру в этом окруженном деревьями пространстве было холодновато. Появилась бродячая собака. Кинула взгляд на Тихиро и тут же побежала куда-то дальше.

Крутя головой, чтобы размять мышцы, Тихиро постепенно прогонял остатки сонливости. Однако… он успешно провел ночь в таком месте.

Сколько сейчас времени? Часов шесть? Он мог узнать время, включив мобильник, но не хотел видеть мейлы, пришедшие, пока питание было выключено. Склонной иногда к бессмысленному волнению матери он написал «Переночую у друга», так что вряд ли дома поднялась буча.

Сегодня вроде как суббота. Значит, и о школе можно не беспокоиться.

В безделии Тихиро смотрел, как восходит солнце.

Итак, что же делать? Какова сейчас ситуация?

Эндзёдзи наверняка уже рассказала о его деяниях этой троице – Нагасэ, Инабе и Аоки. Вряд ли она могла придумать и провернуть этот план в одиночку. Скорее всего, какую-то подсказку ей дала Инаба. Раз так, значит, им теперь окончательно ясно, что он, Тихиро, их враг?

До вчерашнего дня его не могли расколоть, а сегодня он уже все равно что разыскиваемый преступник.

Он думал, что настоящим преступникам все-таки лучше. Даже совершив преступления, потом приговорившись законом к наказанию, потом отбыв это наказание, они дальше могут начать все с начала. Но того, кто совершает преступления, неподсудные закону, даже простить невозможно.

Может, ему продолжать бороться?

«Ничего не понимаю, ничего не знаю, что еще за Халикакаб?» Если он будет бесстыдно это все нести… если будет нести… будет ли? И сможет ли жить в таком позоре?

В таком случае выход у него только один.

Исчезнуть.

Он ведь всегда считал этот мир никчемным? Даже если бы он, неимущий, изначально так и жил подобающей ему безопасной жизнью, все равно это была бы так себе жизнь.

Никаких обязанностей.

Никаких возможностей.

Никому особо не нужный в этом мире.

Чем больше он об этом думал, тем яснее становилось: он должен исчезнуть.

Этот мир никчемный.

Этот мир скучный.

Этому миру конец.

Даже если он продолжит жить, в этом мире все равно не будет света.

Поэтому ладно.

Пора прекращать лениво плыть по этому конченому миру.

Напоследок, хоть он и совершил большое злодеяние, это был в то же время и грандиозный фейерверк.

– Хе-хе… хе… хе-хе-хе-хе.

Бессмысленно грандиозный, уродливый фейерверк. Ему только это и остается? Его жизни. Тут и конец.

Конецконецконецконецконецконецконецконецсмерть…

 

– Тихиро-кун, по-пал-ся.

 

В раздавшемся сзади голосе прозвучали странные веселые нотки.

– Наконец-то нашла!.. Со вчерашнего вечера знаешь сколько искала!.. И все-таки в этом парке… Блин, я тебе столько звонила и мейлов отправила! Ответил бы! – произнесла Эндзёдзи, ворвавшись в поле зрения Тихиро. Ее возбуждение было сродни ощущению ясной головы, возникающей после проведенной на ногах целой ночи. Даже смешно.

– Эй, ты смеешься! Почему ты смеешься?! Я никак не могла тебя найти, даже домой тебе звонила, ты в курсе?!

– …Эй, зачем ты этой ерундой занимаешься? – вырвалось у него. Он довольно давно уже не говорил, и голос на миг сорвался.

– Ну, выбора же нет. Когда я позвонила, твоя мама сказала: «Он ночует у друзей, разве не так? А ты кто?» – и мне пришлось ответить, что я твоя девушка и мы поссорились. Как ни странно, твою маму это устроило.

– От тебя слишком много гемора.

С чего это у нее такая смелая деятельность? Совершенно не похоже на всегдашнюю Эндзёдзи… Не может быть, неужели самозванец?!

– Что ты думаешь о голосе Тайти-сана?

– «Эротичный и взрослый, но в то же время в нем чувствуется весна юности» – вот моя предварительная характеристика голоса Тайти-семпая! Принимаю альтернативные мнения! Но только хвалебные!

Этот извращенный голосовой фетиш, несомненно, мог быть только у Эндзёдзи. Сейчас у нее было даже больше энтузиазма, чем раньше.

Однако что за дела? Он укрылся здесь, потому что боялся людей и желал одиночества. И тем не менее, когда сюда явился кто-то – более того, не абы кто, а знающая о его преступлениях Эндзёдзи, – он с ней нормально разговаривает.

Все мысли о том, что все кончено, что надо исчезнуть, с приходом Эндзёдзи куда-то улетучились. Смысла этого он не понимал.

– Хаа… В общем, хорошо, что с тобой ничего не случилось… Я думала, может, ты куда-то пошел… и если был неосторожен, то мог умереть… ой, нет! Это сейчас не считается! Слишком зловеще-зловеще!

– …Я же спрашиваю. Зачем тебе меня искать?.. Да еще всю ночь…

– Около полуночи, естественно, я вернулась домой.

И все-таки – до полуночи?..

– …Ну и чего тебе от меня надо?

Чтобы остаться одному, надо, видимо, покончить с делом Эндзёдзи… Ничего не попишешь.

Эндзёдзи, глядя сверху вниз на сидящего на скамейке Тихиро, набрала воздуха в грудь.

– Тихиро-кун, идем со мной. Идем, чтобы… извиниться перед семпаями.

Аа, все-таки это они ее послали?

– Не пойду.

– Мм, спасибо. Думаю, ты нервничаешь, но раз уж я тебе и по телефону звонила, и бегала-искала, и вчера до ночи, и сегодня с утра, то ты, конечно, тронут… Стоп, что, ты не пойдешь?!

Заткнись. Кончай с этим побыстрее.

– Уже все кончено. Какой смысл мне туда идти?

– Ни-ничего еще не кончено! Что еще за «кончено»?!

– …Кончено. И Юи-сан, и Тайти-сан потеряли память, ты меня обхитрила и все раскрыла семпаям…

– Раскрыла? Тихиро-кун, я думала, ты сам уже все семпаям объяснил?

– Нет, не объяснил, но… ты же уже рассказала.

– Не рассказала я!

– …Что?

Невероятно. Однако непохоже, чтобы она лгала.

– То есть ты сама, без чьей-то помощи меня обманула, а потом отправилась искать, так, что ли?

– Угу.

Вот эта маленькая, хилая Эндзёдзи – в одиночку.

– …Я очень старалась. Встретилась с Халикакабом, попыталась попросить его сделать хоть что-нибудь, но он ничего толком не объяснил, и сказал как-то справиться самой, и дал эту способность показывать другим подделки…

Еще более сильный шок. Эндзёдзи, оказывается, не обладала этой способностью изначально. Видя происходящую катастрофу, она попыталась как-то разрубить гордиев узел и ради этого лично пошла к Халикакабу.

Когда он спросил, когда она познакомилась с Халикакабом, оказалось, что почти тогда же, когда и он, Тихиро. Тогда он заполучил способность, а Эндзёдзи отказалась. Это, похоже, и стало их развилкой.

– Меня… завлекла эта сила…

Сейчас, хоть и было уже поздно, он жалел, что утонул тогда в своей алчности.

– А я… просто испугалась, – тихо промямлила Эндзёдзи. Лишь в этот момент она вернулась к слабой, неуклюжей себе. – Но я подумала, что… даже такая трусиха, как я… должна что-то как-то сделать. Я почти что заметила тогда, что что-то происходит, но ничего не сделала. То, что с Тайти-семпаем и Юи-семпай такое случилось, это из-за меня…

– Что еще за «из-за меня»?

У нее настолько обостренное чувство вины?

– Потому что я была стороннем наблюдателем и поэтому стала преступницей.

Ведь преступник же он?

В нем закипало раздражение. Хотелось ударить. Прекратить подстраиваться под Эндзёдзи.

– …И? Хочешь вместе со мной пойти извиниться перед семпаями?

– Эээ…

– Что ты собираешься делать? Есть ли вообще решение? Как-то непохоже, а?

Когда он спросил, на лице Эндзёдзи стало явственно написано: «Черт!»

– Да, ээ, но… но если мы всё объясним семпаям, то, может, они найдут, с чего хотя бы начать? Халикакаб ведь сказал, что с ними уже несколько раз феномены происходили. Если мы им всё объясним и будем помогать…

– …То вместе, как лучшие друзья, всё обсудим и как-нибудь справимся, да?

Как наивно. Мир не настолько доброжелателен, не настолько удобен. Уж он-то это знает так хорошо, что аж противно.

– Но…

Эндзёдзи со слезами на глазах уставилась в землю.

«Опять то же самое?» – подумал Тихиро.

Похоже, какая-то сила воли у нее есть. Но от той мысли ее пламя слишком уж ослабло и от первого же легкого ветерка потухло. Это вызвало у Тихиро странное раздражение. Если не можешь, так с самого начала в небо не смотри. Не надейся. …Это, несомненно, и к прошлому нему относилось.

Он, неимущий, на полпути размечтался, и это привело к катастрофе.

Поэтому ее надо остановить. Иначе и она придет к катастрофе.

Эндзёдзи подняла голову. Ее лицо было полно смелой решимости.

– Мы должны действовать. И действием что-то изменить.

У Тихиро не было даже шанса встрять.

Аа, вот оно что.

– Я хочу измениться, сражаться, что-то сделать с этой ситуацией.

Эндзёдзи уже изменилась? Уже перешла на ту сторону?

«Остановить ее, чтобы она не пришла к катастрофе» – что за фигня? Идиотизм.

В нем не было подобных хороших чувств. Однако он не желал, чтобы здесь его опередили. Он понял, что был слаб и лишь играл на публику ради самооправдания.

Он и Эндзёдзи оба были зачарованы КрИКом и вступили в него; возможно, в своей основе их характеры близки. Возможно, они родственные души.

Но сейчас они категорически разошлись.

Сино Эндзёдзи выбрала правильный путь.

Тихиро Ува выбрал ошибочный путь.

Если она смогла пойти этим путем, он хотел бы, чтобы она его научила. Если она добилась такого результата, он хотел бы, чтобы она ему дала совет. И тогда он, может быть, он, он…

– Поэтому, Тихиро-кун.

Идущая правильным путем Эндзёдзи обратилась к тонущему ошибочным путем Тихиро.

– Ты тоже сражайся вместе со мной.

Вот такая просьба.

– Сражаться вместе… говоришь…

Зачем он ей нужен? Он вообще никому не нужен.

– Я сама стараюсь. Но сила Тихиро-куна мне тоже нужна. Поэтому давай будем стараться вместе.

Он… нужен.

– Но даже если мы будем стараться – ты-то ладно, ты напрямую преступления не совершила. Но я-то послужил прямой причиной того, что случилось?! Какое вообще право я имею чего-то там стараться?!

Что он несет? Звучит так, будто он правда хочет стараться.

Стоп, а не так ли это? Возможно, так и есть.

Он почувствовал, что нечто похожее раньше уже было. Прежде чем его истинные чувства оформились в голове, он их уже излил.

Услышав этот выкрик Тихиро, Эндзёдзи заколебалась. Как будто она не была уверена, стоит ли произносить следующие слова.

И вдруг Тихиро заметил.

Он с нетерпением ожидает, что ему скажет Эндзёдзи. Потому что он видит проблеск надежды.

Есть спаситель. Тот, кто даст ему спасение. Тот, от кого он получит спасение.

Пускай мир никчемный, пускай мир скучный, пускай миру конец, пускай мир – полное дерьмо, все равно Тихиро не хотел, чтобы с ним было покончено, чтобы он был стерт! Хоть он и жалок, но все равно!

Поэтому он поверит Эндзёдзи, доверится ей.

Он будет ждать, когда на него падет спасение и благословление.

– Так, враг перековался в союзника… Ээ, слишком горячо получилось?

– …

Он хотел как минимум сказать это без стеснения. Из-за стеснения фраза, и так холодная, стала еще холоднее. Прямо разом все замерзло. Эй, если уж не умеешь такие вещи говорить, то и не говорил бы.

Если подумать – с недавнего времени он ведет себя как идиот. Что они тут вдвоем делают?

– Эмм, это… но… это я много плохого сделала. По глупости думала, что буду стараться изо всех сил. …Грехи никуда не исчезают. Но все равно – если ничего не делать, станешь еще более плохим человеком. Если ты понимаешь, что дальше так нельзя, то надо измениться.

С этого момента – измениться. Но как сейчас сменить свой путь?

– Если мы вернем тем двоим память, то не станем совсем уж плохими… наверно.

Что, есть еще вариант, что он станет совсем плохим?

Честно, сколько еще он будет заставлять Эндзёдзи говорить?

Это несмотря на то, что он уже решил, что он хочет.

Он хочет сражаться.

Хочет вторую попытку.

Хоть грехи никуда и не исчезают, он хочет их как-то искупить.

И, если возможно, он хочет вернуться к началу.

Он не может лгать, что не хочет вернуться.

– Я ради Тихиро-куна тоже старалась, даже с Халикакабом встретилась!

Она подчеркнула самое странное место.

– Нашла чем гордиться. Я с ним встречался много раз.

– П-прекрати! Не смотри на мои старания как на обычное дело!

Эндзёдзи искренне переполошилась. Какая интересная девушка.

Тихиро оперся рукой о край скамейки и встал.

Увидев это, Эндзёдзи просияла. А ведь он еще ничего не сказал.

– Ну, извиниться и объясниться… действительно нужно.

– Урраа! Спасибо!

Вскинувшая руки Эндзёдзи была само счастье. Делать счастливое выражение лица она явно не привыкла и потому сразу смутилась. Она что, была так счастлива, как никогда прежде?

– Я… смогла изменить Тихиро-куна. Я… сама изменилась…

Про Эндзёдзи он знать не мог. Но сам он разве изменился? Непонятно.

– …Эндзёдзи, а ты хотела измениться?

– Да, хочу когда-нибудь… стать похожей на семпаев, – мечтательно произнесла Эндзёдзи с солнечной улыбкой. При виде нынешней Эндзёдзи это вовсе не казалось невозможным. Она шла верным путем.

Что до него, Тихиро – ну, как минимум какое-то возмещение необходимо. А потом – оставляя в стороне вопросы типа «что делать» и «простят ли его», в первую очередь он обязан покончить с нынешними делами, иначе дальше двигаться не сможет.

Он согласится с любым приговором. Даже если его изобьют, не проблема.

Как только Тихиро решил принять наказание, у него гора свалилась с плеч. Возможно, как раз этого ему и недоставало: смелости принять свои преступления. Как ни странно, именно из-за того, что пытался убегать, он и оказался в тупике.

Ему необходимо встретить проблемы лицом к лицу – вот каков правильный ответ.

Эта Эндзёдзи так сильно изменилась. Может, и он изменится?

Хоть он и стал дерьмом, сбившись с пути по вине Халикакаба, давайте-ка приблизимся к верной дороге, пусть и всего на шаг.

И он тоже хочет стать человеком, от которого тащатся.

 

Была суббота, но они решили позвать Нагасэ, Инабу и Аоки. Поскольку они чувствовали, что заставлять их приходить в форме – это чересучр, то местом встречи выбрали другой парк, расположенный неподалеку от школы.

Добравшись до места назначения, Тихиро и Эндзёдзи просто стояли. Минут двадцать они молчали. С какого-то момента даже шевелиться перестали, лишь стояли друг рядом с другом. Ноги стали как деревянные.

– Кхем, – кашлянула наконец Эндзёдзи. Тихиро повернул голову и увидел, что ее лицо мертвенно бледное.

– Эй, тебе нехорошо?

– Я, я окей, всё в поря… дке… уээ.

Она прижала руку ко рту, словно борясь с тошнотой.

– Непохоже, что ты в порядке. Тебе надо где-нибудь отдохнуть.

– Неубедительно звучит от человека с таким бледным лицом, как будто он вот-вот помрет.

– Это… никак не связано.

Безжалостно она его приложила. Однако что, его лицо вправду такое бледное?

– К-как думаешь, они будут злиться? …Я думаю, будут…

Эндзёдзи придала форму беспокойству, владеющему ими обоими.

«Будут злиться» – слишком обтекаемое выражение. На самом деле ей следовало использовать более жесткие слова.

– Ты же сама это предложила. Да еще настаивала позвать их немедленно.

Почему теперь он стал ее ободрять? Они поменялись ролями?

– Но… а.

Впереди показались три человека в повседневной одежде.

Бок о бок шли Инаба, Нагасэ и Аоки. Вряд ли они случайно пришли сюда вместе. Похоже, они где-то встретились еще раньше. Что они обсуждали?

Выражения на их лицах не были ласковыми, но и суровыми тоже не были.

Каким он, Тихиро, выглядит сейчас в их глазах? Он попытался подумать об этом, но испугался и тут же вымел из головы страшные образы.

Он хотел сбежать. Вот прямо сейчас. Куда-нибудь далеко.

Он чувствовал обращенные к нему лишь ненависть и отвращение. Хочется сбежать. Страшно.

Хочется сбежать, вот как?

Он повернул голову. Эндзёдзи дрожала и сжимала кулаки. Губы были плотно сомкнуты. В глазах стояли слезы, но Эндзёдзи не убегала, смотрела вперед.

Эндзёдзи старается изо всех сил.

Значит, он не должен убегать первым.

Нельзя убегать раньше нее. Хватит уже проигрывать. Ни за что. Поэтому – держись-держись-держись.

 

В основном объяснял Тихиро, Эндзёдзи лишь изредка вставляла детали.

– …Вот так все и получилось.

Пока говорил, он чувствовал, что становится бледнее и бледнее.

Парализованный тем, как расслабленно держится Эндзёдзи, он как-то незаметно перестал ощущать серьезность ситуации. Даже если расскажет, ничего страшного. Он должен это сделать. Так он думал тогда, но сейчас, оглянувшись назад, он понимал, что это немыслимо. Все уже вышло за рамки «простят – не простят».

Трое слушали Тихиро, почти не меняясь в лице, иногда закрывая глаза, иногда опуская взгляд, словно в задумчивости.

Эти неизменные выражения на лицах усиливали тревогу Тихиро еще больше. К Эндзёдзи, видимо, это тоже относилось: она все время дрожала.

– Про… простите меня, пожалуйста.

Тихиро естественным движением опустился на колени. Потом склонил голову до самой земли. На удивление отстраненно он подумал, что в таких ситуациях люди так и должны себя вести: опускаться на колени и склонять голову до земли.

Приняв наказание, приблизится ли он к правильному пути? Хочет ли он вернуться к истокам? У оптимизма тоже есть свои пределы. Если грех большой, второго шанса он не получит.

– Про… простите меня!.. Это… я тоже… ничего не смогла!

Эндзёдзи тоже опустилась на землю. В голосе ее были слезы.

Никто не произнес ни слова. Слышалось только, как Эндзёдзи шмыгает носом.

Это были самые долгие несколько секунд в жизни Тихиро.

– Эй, вы.

Первой подала голос Инаба.

Он, Тихиро, необратимо стер все, что было между ней и ее любимым парнем. Что бы она с ним ни сделала, это не будет чрезмерным.

– Что за хрень вы творите, И-ДИ-О-ТЫЫЫ!!!

Громовой, ушераздирающий голос. До абсурда громкий. Ну, ничего удивительного.

Он был готов, однако из-за этой ярости все его тело само съежилось. Взгляды Нагасэ и Аоки тоже причиняли боль.

Если бы только он не вошел в это странное состояние… Если бы только он не познакомился с Юи…

Если бы его здесь не было…

Грехи атакуют. Он атакован своими грехами.

Его грызет чувство вины… Так или иначе, он хотел уже получить свое наказание, чтобы все закончилось.

– Встань, Сино, – Инаба протянула к Эндзёдзи руку и помогла ей подняться на ноги. – Подними голову, Тихиро.

Робко-робко Тихиро поднял голову. Прямо перед глазами оказалось лицо Инабы. В страхе он зажмурился.

– Полуууу – чай!

Бам.

По голове стукнуло что-то маленькое и твердое.

– Ии?!

Он распахнул глаза и прижал руки ко лбу.

Неужели его сейчас… щелкнули по лбу?

– Живо вставай и отряхнись от земли, Тихиро. И ты, Сино.

– …А? Это… а?

Несмотря на смущение Тихиро, Инаба помогла отряхнуть землю с его одежды.

– Оо, слава богу. Мне на миг показалось, что Инабан по-серьезному зла. С тобой все нормально, Сино-тян?

Нагасэ с беззаботным видом подошла к Эндзёдзи и обхлопала ей одежду.

– А? Э, ну, это! – ошеломленно запротестовала Эндзёдзи.

Не такой реакции ожидал Тихиро. Он не удивился бы какому угодно суровому обращению. Но на него всего лишь прикрикнули, щелкнули по лбу – и это всё?

– Сино, ты не сделала ничего плохого. Тихиро, ты меня слегка разозлил, тут уж ничего не поделаешь, но и ты преступлений не совершал, – заявила Инаба.

Не то чтобы он рассказал все. Однако своих гнусных чувств он не скрыл. Он признался, что это был не форс-мажор, что он поддался своему эгоизму и слабодушию. И почему же тогда «преступлений не совершал»?

Следом заговорила Нагасэ.

– Извиниться должны… как раз мы. Мы завлекли вас в кружок и умолчали о существовании такого мерзавца, как Халикакаб…

– А, кстати, я уже устал тут стоять, может, вон туда пройдем? – предложил Аоки, и все пятеро устроились на стоящих чуть поодаль детских аттракционах и бордюрах клумб.

Семпаи объяснили связь между КрИКом и Халикакабом. Эта связь оказалась глубже, чем Тихиро мог предположить.

– В общем, мы сознавали, что вы тоже можете оказаться в это вовлечены, и все равно пригласили вас. Сам феномен оказался не худшим из возможных, но все равно вы вовлеклись в нечто странное. Мы извиняемся перед вами, – произнесла Инаба и склонила голову. Следом извинились и Нагасэ с Аоки.

– Не, ну это, чтоб семпаи извинялись, это… – со стыдом промямлила Эндзёдзи. Тихиро ее поддержал:

– Вот именно… Как ни посмотри, а вина лежит в первую очередь на мне, а во вторую на Халикакабе…

– Вот именно, Тихи, главный гад – это Халикакаб! Поэтому не парься!

Поскольку виновник всего – тот невидимый тип, им спорить на этот счет бессмысленно. Вот что пытались донести Инаба и остальные.

– Тем не менее я должна коснуться кое-чего, что меня слегка рассердило, – тут тон Инабы изменился.

Воот, наконец-то дело дошло до обвинений…

– …Если у вас проблемы, почему вы с нами их не обсудили?! Это же в первую очередь надо было сделать.

– Вот именно! Мы хотели, чтоб вы полагались на нас, семпаев…

– Инаба-ттян, Иори-тян. Вы, конечно, так говорите, но…

Троица второклассников разговаривала в своем обычном стиле.

Почему?

Сверхпотрясающе. Сверхчудовищно другой уровень. Они всё простили почти походя?

Конечно, главный виновник – Халикакаб; даже если он, Тихиро, встретился с ним из-за второклассников КрИКа, его вот так вот простили? Он бы так не смог.

– Но… но Тайти-семпай и Юи-семпай… – произнесла Эндзёдзи.

Лица Инабы, Нагасэ и Аоки тут же застыли.

Но вскоре и этот лед растаял.

Инаба пошла вперед первой.

– Ничего. Мы всегда преодолевали феномены впятером. Сейчас те двое сражаться не могут, но подобное бывало и раньше. Как сейчас.

Следующий – Аоки.

– И потом, теперь мы не одни, с нами и Сино-тян, и Тихиро! Стало быть, нас пятеро! А впятером мы непобедимы!

И наконец, Нагасэ.

– Хорошо сказал, Аоки! Если мы объединим силы, то на этот раз точно победим! – с веселой улыбкой произнесла она.

Почему? Вот это – почему? Почему?

Он был готов принять наказание. Но произошедшее застало его врасплох.

Однако они продемонстрировали чудовищную разницу между ними и им.

Он думал, что и так это знает. Но когда реальность сунули ему под нос, это стало мощным ударом.

То, что его волнует до смерти, для них даже не мелкая проблемка.

Стать таким, как они? Немыслимо.

Что бы он, поддельный, ни делал рядом с ними, настоящими, это может вызвать лишь смех. Как бы он ни старался, урок получит лишь один: подделка остается подделкой.

Осознав, что все время убегает, набравшись смелости, чтобы признать свои преступления, он решил встретить их лицом к лицу. И обнаружил перед собой скалу, у которой даже вершины не видно.

Он знал, что есть граница. Но он как следует не разглядывал эту границу, хоть и завидовал семпаям. Только смутно догадывался, делая вид, что понимает.

Сейчас он впервые оказался прямо перед этой границей.

Он не думал, что сможет сюда добраться.

При виде этих троих ему показалось, что мир бросил его, словно говоря: ты будешь оставаться здесь до конца своих дней.

– …Кстати, мы тут решили, что вы будете нам помогать, но сами-то вы что думаете? – спросила Нагасэ, к которой вернулось серьезное выражение лица.

Помогать?

В чем им может понадобиться его сила? В чем он может быть им полезен? Одолеваемый этими мыслями, Тихиро ничего не ответил.

Какое-то время висело молчание. Ну же, Эндзёдзи…

– Ко… конечно! Я, я тоже буду помогать всем, чем смогу!

– Отлично, верим в тебя, Сино-тян! – улыбаясь, ответила Нагасэ. Эндзёдзи тоже улыбнулась. Воцарилось спокойствие.

Да, Эндзёдзи уже перешла к ним? Хотя ее обстоятельства такие же, как у него, Тихиро, у Эндзёдзи, похоже, с самого начала был правильный характер. Честное, чистое сердце.

Если бы не это, как можно объяснить, что только она смогла измениться так быстро?

– Ти, Тихиро-кун… тоже? – нерешительно глядя на него, спросила Эндзёдзи следом.

Она уже не могла видеть в нем равного себе.

Здесь и сейчас он остался один.

– …Ну конечно. Я тоже… да, – подтвердил Тихиро. Здесь и сейчас сказать «нет» было невозможно.

– Тогда давайте составим конкретный план? Правда, нам писать нечем и не на чем. Давайте отправимся по домам, переоденемся в школьную форму и соберемся в кружке, – предложила Инаба. Аоки и Нагасэ тут же откликнулись:

– Слушаюсь, Инаба-ттян!

– Отлично, я больше не остановлюсь! И сегодня, и завтра, в воскресенье, буду атаковать! А в понедельник, когда начнется школа, буду атаковать еще сильней!

– Я, я тоже… буду стараться! – внесла свою лепту и Эндзёдзи.

Когда все уже начали расходиться, Нагасэ напоследок добавила:

– А, да: сейчас, если мы не объединим силы, решить проблему не сможем, поэтому и просим вашей помощи. Когда все закончится, вы сможете уйти из КрИКа, если захотите.

Они уже думают о том, что будет потом, и беспокоятся за Тихиро с Эндзёдзи. Это за гранью понимания.

Пятеро направились по домам все вместе.

Тихиро сперва тоже шел со всеми, но потом ему надо было в другую сторону, и он распрощался с остальными.

Инаба, Нагасэ, Аоки и Эндзёдзи удалились.

Когда Тихиро остался один, у него подогнулись колени, и он сел на корточки.

Стоять и сражаться у него не осталось духовных сих.

– Кажется, все-таки… невозможно…

Он думал, что его хотя бы накажут. Тогда он поставил бы некую точку и, может, начал бы все сначала.

Хоть он и встретил проблему лицом к лицу, но познал лишь отчаяние; об «открытии новых дорог» и говорить нечего.

Мир не изменился.

Он уже совсем никчемный. Ему не хватает воли сделать хоть что-то. Нет, он понимает. Есть кое-что, что он обязательно должен сделать. Есть важная проблема, которую он обязан решить. Но сейчас никак. Но надо. Поэтому – да, с завтрашнего дня он будет стараться.

 

Когда пришло назначенное время сбора, Тихиро в кружок не явился.

 

□■□■□

 

Прошло воскресенье, настал понедельник. Спортивный фестиваль уже на следующей неделе.

Вчера Тихиро весь день был в состоянии трупа, и сегодня пробуждаться было ужасно.

Он отвратителен. В субботу не пришел в кружок. В воскресенье КрИК, наверное, тоже был чем-то занят, но опять без него.

Один раз упустив момент прийти, во второй раз пойти уже не смог. Слишком высокий барьер для него. Уже поздно. Эти эмоции парализуют все его тело.

Нет, неверно. Была причина, почему он не пошел. Постоянный недосып, а тут он еще и целую ночь провел на улице, и это стало последним ударом – самочувствие ухудшилось. Такая слабость во всем теле, что он не мог подняться. …Однако жара не было.

Если он все как следует объяснит, они же поймут? Если такую серьезную вещь простили, тут, наверное, тем более будет нормально.

Но сможет ли он сейчас сказать, чтобы его приняли? Где он возьмет на это смелость?

Почему он в тот день ничего не сделал? Почему решил, что можно не делать?

Тогдашнего себя он презирал всей душой.

Ему даже в школу было страшно идти, но тело двигалось туда само. Он всегда с насмешкой глядел на тех, кто плывет по течению жизни, ни о чем не думая, а сейчас сам стал одним из таких людей.

Когда настало утро, к нему обратилась специально вышедшая в прихожую мать:

– Похоже, у тебя по-прежнему серьезные проблемы, тебе нужно как следует поговорить со своей девушкой.

А, да, Эндзёдзи же выдала эту странную выдумку?

– Не, ничего.

– Бывает такое, что у двоих отношения чересчур накаляются, тогда не лучше ли какое-то время провести подальше друг от друга?

Теперь она веселым голосом дает советы.

– Эй, ты слова других…

– Когда помиритесь, можешь пригласить ее к нам. …А, но, если у вас станет совсем плохо, можешь через какое-то время просто переключиться на другую девушку. Ты в старшей школе, возможностей влюбиться сколько угод-…

Слушать стало чересчур геморно, и Тихиро ушел, игнорируя мать.

 

Войдя в класс, он первым делом убедился, что Эндзёдзи пока нет. Стало чуточку легче.

– Ува.

Сидящий впереди Симоно постучал по сумке Тихиро механическим карандашом.

– …Что тебе надо от моей сумки? А… хочешь, чтоб я положил на парту и открыл?..

Смысл оставался непонятен. Однако Тихиро сделал то, что от него просили.

Симоно быстрым движением достал из своей сумки что-то спрятанное в бумажный пакет и отправил в сумку Тихиро.

Что он делает? Чувствуя, что дело нечисто, Тихиро заглянул было в бумажный пакет, но…

– Эй, прекрати! Здесь не доставай!

…Упаковка полностью цвета человеческой кожи. Так называемое «порно».

– …Зачем ты это… эй.

Тихиро был все больше озадачен, и тут к его парте подошел Тада.

– М? О, Тада. Слушай, я только что сделал Уве отличный подарок.

– О, ну, я тоже… у меня тоже есть подарок. Эй, Ува, давай как-нибудь сходим развлечемся? Точная дата еще не решена, но будут девушки.

– С чего… с чего вдруг такой подарок?! Это уже не уровень подарков?! – среагировал Симоно еще до того, как это сделал Тихиро.

– Слушайте… Подарок, подарок… У меня же не день рождения и вообще ничего такого.

– Ну, ты что-то в последнее время ходишь как в воду опущенный, а? Хоть говоришь сейчас нормально, уже хорошо, – ответил Тада.

– Да уж. Приличное время уже так, – улыбнулся Симоно.

– И вы это… чтобы меня взбодрить?

– Не говори вслух, ты меня смущаешь. – Может, и так.

С чего вдруг они так поступили? Что им от этого, какая у них цель?

– И вот поэтому Симоно подарил видео… а Тада настоящих девушек?..

– По этому поводу мог бы и не подкалывать, а?! Теперь я тоже чувствую себя безнадежным?!

– Хах-ха-ха, здорово, Ува, – посмеялся его словам Тада.

Внезапно Тихиро ощутил себя частью круга смеющихся людей.

Слишком запросто, слишком быстро.

Он ведь брошен миром – тогда что сейчас происходит?

Его охватило ощущение тепла.

Неужели люди такие теплые?

– Ну, что думаешь, Ува?

– …А? Ээ… ну, когда фестиваль закончится.

Он не мог прямо отказать Таде, поэтому в итоге согласился.

– Отлично, значит, решено. Однако… спортфестиваль, да…

Тада кисло улыбнулся. Симоно пробормотал:

– Как-то… куча народу без толку старается, и у меня предчувствие, что мы пролетим с треском…

– Да уж… Ну, сейчас-то уже…

Судя по улыбающимся лицам этой парочки, на самом деле они хотели сказать что-то другое.

 

На уроке Тихиро, пропуская голос учителя мимо ушей, продолжал думать.

Он в отчаянии решил, что все кончено. Он считал, что и сегодня будет отвратительный мир.

Однако мир оказался поразительно ласков.

Тихиро все отвергал, ничего не принимал, и тем не менее о нем беспокоились, ему помогали. Вот это открытие.

И Эндзёдзи, и Инаба, и Нагасэ, и Аоки, и мать, и Симоно, и Тада.

Мерзкого его, такое натворившего, мир не только не обвиняет, но даже пытается защитить.

Это отличается от того, как он воспринимал мир. Мир не должен так делать. Он должен быть более безжалостным, должен вознаграждать лишь тех, кто благословлен от рождения.

Он ошибался?

В уголке сознания постоянно шевелился этот червячок сомнения.

Сегодня ему было хорошо впервые за долгое время. Настолько, что, казалось, если он сейчас поищет ответ, то непременно найдет.

Тихиро попробовал поискать. Повернув голову, оглядел класс.

Урок классической литературы. Некоторые прилежно водят ручками по тетрадям, некоторые ничего не делают, некоторые лежат на партах. …Нет, в кабинете ответ на него вряд ли свалится.

Тихиро встретился взглядом с одним парнем. Он, похоже, тоже был не в настроении слушать учителя и ждал перемены.

Парень ему улыбнулся. Тихиро машинально улыбнулся в ответ.

Скрывая свою беспричинную улыбку, Тихиро опустил голову. Ощущение, что они сообщники – вместе делают то, чего делать нельзя, – было странно приятным.

Он сам удивился собственной улыбке. Человек способен улыбаться, хотя смысла нет, вообще ничего нет, кроме отчаяния.

И вдруг он понял.

Может быть…

Он ошибается насчет мира?

Он думал лишь о том, что мир его бросил.

Но на самом деле…

Это не так, и мир его любит?

Что если сменить точку зрения, сменить стиль мышления?

Он не получил наказания, поэтому не смог измениться. Однако раз он не получил наказания, значит, никто его не презирает.

Произошедшее с Юи и Тайти – преступление. Однако Инаба и остальные убеждены, что все нормально. Значит, все нормально.

Может, он все переусложняет?

На самом деле мир проще и людям в нем жить легче. Может, причина того, что люди, думающие меньше него, Тихиро, живут лучше, как раз в том, что они принимают эту данность?

Это и есть необходимый ему… правильный ответ?

Когда он об этом подумал, ему показалось, что да, только это и правильно. Потому что и у Инабы с остальными, и у Эндзёдзи все так хорошо выходит. Раз Тихиро добрался до этой важной правды, может, и он теперь тоже преуспеет. Он ощутил душевный подъем. Как будто его сознание взлетело… нет, не так. Он был спокоен.

До недавнего времени он был в очень плохом потоке. Сейчас этот плохой поток прекратился. Зато объективно хорошая волна, которую он нашел благодаря Эндзёдзи, продолжалась.

Теперь он сможет. Он подхвачен этой силой, остается только действовать…

 

Вверившись этой силе, он скрыл смущение и встал перед уже пришедшей в класс Эндзёдзи.

Сидящая Эндзёдзи подняла глаза на Тихиро. Сейчас он должен был это сделать. Если не сделает сейчас, больше не сможет сделать уже никогда, честно. Так подстегнув себя мысленно, он сказал:

– Слушай…

Он собрал всю свою смелость, но все равно было очень стыдно.

Хотя Эндзёдзи смотрела на него снизу вверх, ощущение было, словно сверху вниз.

– За субботу… извини меня, пожалуйста.

Он не мог говорить, глядя ей в глаза.

– Я был малость подбит и эмоционально, и физически…

– И?

Реакция Эндзёдзи была не такой, какую он ожидал. Он рассчитывал, что она скажет с энтузиазмом, мол, давай будем стараться вместе, но нет. Она как будто пыталась заглянуть ему в душу.

– Вот поэтому… думаю, я и не смог вам помочь.

– В-вот как… Да, вот как… – несколько напряженно кивнула Эндзёдзи.

– Вот, не расскажешь, как там у вас продвинулось? Ну, насчет этого.

– Пока что давай выйдем.

Будет плохо, если их услышат другие, поэтому они вышли в коридор.

Убедившись, что рядом никого нет, Эндзёдзи начала рассказывать.

– Эмм, в общем, сейчас мы патрулируем то место, где Халикакаб появлялся в последнее время. Потому что он, может, и сможет вернуть память тем двоим. Тот самый парк, где я нашла Тихиро-куна. Возможно, сейчас Халикакабу нравится то место.

Добавив, что это «во-первых», Эндзёдзи затем продолжила:

– Потом, мы понемножку рассказываем Тайти-семпаю и Юи-семпай о прошлом. Для них это большая нагрузка, поэтому слишком рваться вперед мы не решаемся, идем понемногу. А, и еще пытаемся наладить с ними хорошие отношения независимо от прошлых событий. Есть еще план шокотерапии – с помощью той же способности снова создать неразрешимое противоречие; но это слишком опасно, поэтому держим в резерве. Вот, и еще семпаи считают, что, если они станут интересными, тот тип может появиться, в этом направлении они сейчас думают…

В него влилось огромное количество информации. Тихиро и не думал, что они уже составили и начали осуществлять столько разных планов. Не меньше его удивило то, что Эндзёдзи, хоть и запинаясь, смогла все это внятно изложить.

– П-понятно… Тогда… чем я могу помочь? – спросил Тихиро.

Эндзёдзи вновь сделала такое лицо, будто пыталась заглянуть ему в душу.

– Не знаю.

У него возникло ощущение, будто сброшенную ему веревку, по которой он должен был залезть, внезапно отвязали.

– Не, эй, ну…

Что за дела? Да, он поздно стартовал, но все-таки заявил, что хочет помочь, а его даже не поблагодарили. Если он будет действовать, то изменится. Эндзёдзи сама говорила: «Надо действовать, надо измениться». А главное, сейчас он явно в хорошей струе.

– А… Ээ, ну да. …Поговори с семпаями.

А, конечно. Следующим пунктом должен быть этот, верно?

 

– Простите меня, пожалуйста… Это, я тоже хочу чем-нибудь помочь.

Придя после уроков в кабинет КрИКа, Тихиро склонил голову и извинился.

Когда он туда направился, у него заболел живот, но, поскольку время было назначено заранее, опаздывать было нельзя. И потом, Эндзёдзи велела ему так поступить. Он все сделал правильно.

– Я и эмоционально, и физически был в плохом состоянии, поэтому стормозил.

Подняв голову, он взглянул на выражения лиц Инабы, Нагасэ и Аоки. У всех лица были неприветливые, строгие. Он подумал, что это, как и во время прошлого его извинения, признак того, что его тут же примут, но…

– Скажи, Тихиро… ты готов? – угрожающе спросила Инаба напряженным голосом.

Его испытывают? Что ж, это тоже годится.

– Думаю… да.

Он был не вполне уверен, о какой именно готовности говорит Инаба, но он, по идее, был готов.

– …Иори, что думаешь?

– Мм… Думаю, сила Тихи нам нужна, но…

Что за «но»?

Нет никаких намеков, что его приняли.

Нет атмосферы нужности? Странно.

– Ну, для начала пусть он сделает что-нибудь, – предложил Аоки.

Инаба строго кивнула.

– Ладно, Тихиро. Скажи, у тебя есть какие-нибудь идеи?

– Ээ, аа, ну, это… как бы…

– Почему?

– Не… ну…

– Инабан, – Нагасэ сдержала явно раздраженную Инабу.

Почему они держатся так, будто допрашивают его? Что кроется за таким отношением? Он не понимал.

Он предложил помощь, извинился за то, что поздно стартовал. Хвалить его никто не будет, это он понимал. Но если его простили за то, почему сейчас сердятся?

Он избрал неверный подход?

Или он ошибся, посчитав, что его приняли? На самом деле этот мир не простой и не добрый?

Объясните кто-нибудь; он же так отчаянно ищет ответа.

Скажите кто-нибудь; скажите, что все будет хорошо.

Но реальность сурова: Инаба просто сказала ему: «Пока что иди домой».

 

□■□■□

 

На следующее утро, едва встав, Тихиро получил мейл от Инабы. Она вызвала его в кружок. Он был смущен, но согласился сразу же. Раз она пригласила его прийти.

– Задачей Тихиро будет попытаться связаться с Халикакабом. Запросить у него объяснений и, если возможно, вступить в переговоры. …В общем, тебе достаточно попытаться встретиться с Халикакабом.

Так ему сказала Инаба в кабинете кружка перед уроками. Потом дала дополнительные указания. В кабинете собрались и остальные КрИКовцы.

После его детального рассказа о тех случаях, когда он встречался с Халикакабом, Инаба сказала: «Ну, конечно, в первую очередь сходи в тот парк».

Обычно Халикакаб являлся, только когда это устраивало его самого, поэтому сможет ли Тихиро встретиться с ним по своей воле, он не знал.

Так или иначе, у него стало легче на душе, потому что ему дали задание. Он нужен, он может что-то сделать для решения проблемы.

После этого продолжался легкий треп. Тихиро слушал молча.

Времени было мало, так что они вскоре свернулись. Под самый конец Эндзёдзи заявила:

– А… вот. Я тут подумала: раз Халикакаб вселяется в тело Гото-сэнсэя… может, лучше за Гото-сэнсэем и следить?

– М? А, насколько мы можем судить, это почти невозможно. Когда мы следим за Гото, этот тип в него не вселяется, – ответила Инаба. Тихиро все больше сомневался, могут ли они вообще встречаться с Халикакабом по собственному намерению.

– А… по… нятно. Извините, что побеспокоила…

– И вовсе ты не побеспокоила, Сино-тян! Всегда высказывай свою точку зрения!

– А, ага. Я буду стараться, Иори-семпай.

Похоже, Эндзёдзи полностью задружилась с семпаями.

 

После уроков Тихиро решил направиться в парк один.

Он в одиночестве шагал по парку. Он и не думал, что это место станет ему таким привычным.

Если подумать – с того раза, когда Халикакаб ему пригрозил, Тихиро с ним ни разу не встретился. Но Эндзёдзи видела его недавно, поэтому у Тихиро было ощущение, что шансы высоки.

Тихиро шел, наступая на упавшие ветки.

«Не думай, что сможешь спокойно вернуться в изначальный мир», – пригрозил ему Халикакаб. Однако прямого наказания все еще не было.

Значит ли это, что Халикакаб пока воздерживается от суждений? Или же амнезия у двух человек и есть воплощение в жизнь его угрозы?

Это и есть наказание за совершенное им, Тихиро, преступление?

Если так, то просить его о помощи более чем бесполезно. Остается лишь страдать от чувства вины всю оставшуюся жизнь.

Что же ему делать?

Конечно, в первую очередь – как-то справиться с амнезией тех двоих. Для этого он должен приложить все свои силы.

Вернется ли память полностью… да нет, конечно, вернется. Он должен верить, что вернется, иначе ничего не сможет сделать. «Хотелось бы, чтобы ты не думал, что сможешь спокойно вернуться в итоге в изначальный мир…» – нет.

Конца этой истории все еще не видать.

Вдруг он осознал, что с самого начала этой истории ни разу не подумал, как будет выглядеть ее конец. Он вступил в странный мир, однако ни к чему не был готов.

Он считал себя потрясающим человеком.

Хотя свою силу он обрел явно случайно?

Он был рад, что обрел эту силу, и решил, что теперь пойдет вверх.

Но где, черт возьми, это «вверх»?

Ему не принадлежит ничего. Нет ничего, о чем он бы подумал самостоятельно с самого начала.

Внезапно он кое-что осознал. Где он?

Шагая в рассеянности, он забрел туда, где еще ни разу не был.

Потому что он ни о чем не думал. Даже сейчас он пришел сюда, потому что ему так велели. Он был рад действовать по чужим указаниям.

А? Погодите-ка.

Если… если он встретит Халикакаба, что ему тогда делать?

 

– Вот так все заканчивается… да, Ува-сан?..

 

Откуда-то из-за деревьев послышался голос.

Голос, подобный стону из глубин ада.

В поле зрения появилось нечто.

Нечто, принявшее вид безжизненного Гото.

Сейчас все еще послеурочное время. Учитель должен находиться в школе. Он может вот так вот выходить? Как он выбрался? Почему он знает их действия? Как далеко простирается его власть? …Голову Тихиро переполняли вопросы, которые не следовало выпускать наружу.

Халикакаб здесь.

Халикакаб… здесь.

Он, Тихиро, связался с ним. Он смог. Ну и что делать теперь? Попросить объяснений, переговоров. Неудачный момент. Какие там детальные разъяснения дала Инаба?.. Как именно просить объяснений, как вести переговоры?

– В последнее время… ты, похоже, не применял свою способность… Неужели ты уже закончился?..

Халикакаб задал вопрос.

Тихиро оцепенел.

Его ушей достиг громкий звук дыхания. Похоже, его собственного. Но дышится тяжело. Кислорода не хватает.

Это Халикакаб что-то делает?

Или всего лишь такое ощущение?

Всего лишь он сам это ощущает?

– Нет-нет… Если ты не ответишь… то это действительно конец?.. В таком случае… и тебе настанет конец?

Наказание будет какое-то другое?

Что-то сверх этого.

Что-то применимое к нему напрямую.

Что?

Память?

Он все забудет?

– Ты думаешь, все просто так закончится?

Он вроде бы не говорил этого вслух.

Неужели Халикакаб читает мысли?

– Пре… прекрати… Прости меня… не хочу… – выдавил он дрожащим голосом. Возможно, даже вода потекла из глаз. Он рухнул на колени прямо на месте.

– Нет-нет… Ведь… эй…

Индифферентный голос внушал еще больше страха.

Тихиро думал, что хочет принять наказание. Огорчался, что не наказан. Но вот так? Поскольку его не наказали, всяческая его риторика оказалась в итоге не более чем самооправданием, способом бегства.

Глаза Халикакаба вспыхнули. Конец. Подумал. Конец. Страшно.

Кто-нибудь. Хотя бы сейчас. Кто-нибудь.

Ради бога.

Пускай только сейчас.

Спасите.

 

– О… Хали… Халикакаб!

 

Голос третьего человека.

Спаситель?

Тихиро обернулся назад.

Перед ним был спаситель… Сино Эндзёдзи.

– Не может быть… правда… а, постой?!

Эндзёдзи побежала. Тихиро вернул взгляд вперед и увидел, что Халикакаб исчезает за деревьями.

– Постооой! …Аай?!

Эндзёдзи вдруг упала. Но тут же со стоном вскочила на ноги.

– Ти-Тихиро-кун, ну что же ты?! Надо его догнать! И схватить! Этого типа!

– …А?

Тихиро встал.

Но Халикакаба уже не было видно. И даже шагов не слышно.

– …Он… он ушел?..

Побежавшая было Эндзёдзи остановилась. «Для начала сообщить…» – пробормотала она и достала мобильник. Похоже, она решила доложить Инабе о произошедшем.

– …Да, ну я буду здесь. А вы перед школой караульте, пожалуйста.

Как будто настоящая операция по задержанию Халикакаба. Но ведь Халикакаб запросто может убрать свое сознание из тела Гото, так что это бессмысленная затея… разве нет?

Эндзёдзи окончила разговор и закрыла мобильник.

– …Тихиро-кун, – повернувшись, произнесла Эндзёдзи с угрюмым выражением лица. Такого лица у нее Тихиро до сих пор еще не видел. Написанная на нем эмоция… «гнев»? – Тихиро-кун, почему… почему ты просто молчал и смотрел?! Почему не погнался за ним?! Такой… такой классный шанс у нас был! Скажи, почему?!

Шанс? Как ни крути, а это была серьезная опасность. Он был загнан в угол – очень серьезная опасность…

– Нам необходимо схватить Халикакаба! Тихиро-кун, ты ведь тоже это понимаешь?!

Эндзёдзи схватила Тихиро за грудки обеими руками и кричала ему в лицо. Ее эмоции настолько били через край, что трясло даже Тихиро. Он так и стоял, омываемый ее эмоциями. Эндзёдзи, вечно запинающаяся, сейчас без всякого намека на такое поведение вбивала в него свои чувства.

– Вот почему… Аа, все-таки семпаи знали!

– …Что? – промямлил Тихиро. Он ни за что не посмел бы сказать, что не знал, что ему делать, если появится Халикакаб, и что страшно перепугался. Ему было слишком стыдно.

Эндзёдзи фыркнула и, выпустив одежду Тихиро, отступила на шаг.

– …Сначала предполагалось, что ты, Тихиро-кун, будешь больше помогать. Но в субботу ты не пришел в кружок, а в понедельник, когда все-таки пришел, семпаи сказали, что ты еще не совсем готов.

Его видели насквозь и испытывали?

– Поэтому тебя попросили найти Халикакаба, но при этом отпустили в свободное плавание. И, видимо, поскольку шансы на первый контакт высокие, решили посмотреть за твоими действиями.

– …Хочешь сказать, ты за мной следила?

– Н-ну, конечно, постоянно держаться за тобой хвостом было невозможно, но… нечто подобное, по ощущениям.

Значит, вот почему Эндзёдзи появилась в той ситуации? Ну да, для простого совпадения это было слишком уж.

Он был приманкой?

Вот и вся его ценность?

Да, вот и вся его ценность.

– …Ну, если б я знал, что его надо схватить, я бы так и сделал. Но мне ведь сказали только связаться с ним…

– Ты и в этом винишь других?

Эти слова вонзились в него.

Вонзились прямо в сердце.

– Тихиро-кун, ты всегда во всем винишь окружающих. Семпаи это заметили.

Винит окружающих.

Это заметили.

– Ты только убегаешь. Даже не пытаешься сражаться. Ты ожидаешь, что будет больно, и поэтому убегаешь, так?

Слова возражения на ум не шли.

– Недавно, когда я увидела, что ты убежал из дома, я подумала, что ты изменился, но все-таки ты остался тем же самым.

Он и в первый-то раз предстал достаточно неприглядным, и вот это повторилось.

Он пытался измениться. Но сразу же измениться не смог.

– Если ты думаешь, что что-то сделал, то на самом деле ты по-прежнему перекладываешь все на других.

Настолько жесткая критика – это, пожалуй, уже чересчур.

– Ну тогда скажи, что я должен де-…

Вот.

Вот это и есть – перекладывание на других.

– Я сама вовсе не какая-то особенная, но… мне кажется, я могу тебе это сказать. Поэтому скажу.

 

Бежать, бежать. И сколько еще ему бежать?

 

Сколько?

И куда?

Об этом он не подумал.

Потому что, хоть он и был убежден, что смотрит вперед, но на самом деле всегда ставил во главу угла лишь собственные желания и комфорт.

Во всем винит других. Убегает. Не пытается сражаться. Перекладывает на других.

Ему в лицо одну за другой швыряли истинные черты его характера.

Ни одна из них его не удивляла. Потом что на самом деле про все их он знал.

Ведь это же его характер. Кому и знать, как не ему.

Но до последнего времени он этого не знал – точнее, делал вид, что не знает.

В том числе и от этого он убегает?

Убегает. И всякий раз, когда убегает, падает и не может выбраться.

– Скажи, тебя что, вот это все устраивает? Если Тайти-семпай и Юи-семпай… да, и Юи-семпай никогда больше не вернут себе память, тебя устраивает?! Если все, что было до сих пор, для них исчезнет, тебя устраивает?! – закричала Эндзёдзи, махнув рукой на то, как она выглядит. Под воздействием столь сильных ее эмоций Тихиро, наоборот, успокоился. Полностью подавленный, он просто стоял столбом.

И тем не менее.

Вот так открывать свои эмоции – это вроде бы не в стиле их обоих.

Неужели Сино Эндзёдзи вправду изменилась?

Неужели она уже перешла на ту сторону?

– Тихиро-кун… Тихиро-кун, ты ведь любишь Юи-семпай, правда?!

Его всегда к ней тянуло.

Он, подобный тени, хотел быть как можно ближе к этому солнцу.

Но эти чистые чувства он незаметно для себя тоже позабыл.

Дальше он всего лишь смотрел на нее снизу вверх.

Он уже перестал сознавать, что способен приблизиться к этому солнцу, однако неосознанно продолжал восхищаться им.

«Неосознанно» – невозможно, нет; он изгонял это из своего сознания, убегал, потому что не хотел боли.

Он вспомнил. Вспомнил полностью. Что произошло в тот день, когда Юи и Тайти потеряли память.

Он применил «Проецирование иллюзий» всего лишь потому, что хотел сбежать.

Это было величайшее бегство за всю его жизнь? И несмотря на это, он ничему не научился и продолжает убегать?

– И то, что это закончится, тебя устраивает?!

Эндзёдзи все продолжала давить.

Он уже ничего не мог поделать. Здесь и сейчас ему придет конец.

Он на самом дне.

На таком дне, ниже которого ничего уже нет.

Слезы готовы были политься из глаз.

Эндзёдзи, вывалив свои чувства, видимо, была в эмоциональном смысле натянута как струна – у нее в глазах тоже стояли слезы. Лицо исказилось. Не в силах, должно быть, дальше это терпеть, она уставилась в землю. Закапали капельки. Но тут же она снова вскинула голову.

Увидев это, Тихиро вдруг заметил.

Да. Если ты, собираясь заплакать, опускаешь голову, слезы начинают капать.

Но если ты поднимаешь голову, то они не капают.

Поэтому он посмотрел вверх.

Перед глазами раскрылось небо.

Такое синее, что глазам стало больно.

Сейчас почему-то небо не казалось плоским.

Оно выглядело объемным, обладающим глубиной и широкой округлостью.

Красивое.

Как бы глубоко он ни пал, синее небо и сейчас было прекрасным.

Собравшиеся в глазах слезы всё не уходили. Поэтому он продолжал смотреть вверх.

Такое большое, такое широкое. На него нахлынули чисто детские эмоции.

Он все стоял и смотрел. Подумать бы о чем-нибудь. Но под этим небом забивать себе голову мелочами он был не в настроении. Надо подумать о чем-то большом, но в то же время близком к себе.

Да, стоит подумать о том, что связано с этим миром.

Прежде он считал, что мир устроен по-сволочному.

Как бы усердно ты ни учился, стоит на вступительном экзамене один-единственный раз вытянуть неудачный жребий, и все, ты безнадежный лузер.

Долгое время не тренировавшаяся девушка, едва вернувшись, вмиг обогнала в додзё всех тех, кто тренировался в полную силу.

Сколько он ни размышлял об этом, а выходило одно: он и глазом не успел моргнуть, как она стала далекой-далекой.

Как бы он ни стремился вверх, ни пытался измениться – он оставался привязан здесь, внизу, словно это его законное место.

Необуздаемый. Этот мир необуздаемый.

Этот мир никчемный. Скучный. Он подходит к концу. Света нет.

Но синее небо сегодня такое красивое… Аа.

Он уже осознал.

Это небо – всегда одинаковое.

Всегда прекрасное.

Всегда замечательное.

 

Мир всегда такой.

 

Этот более чем естественный факт со стуком упал в душу Тихиро.

Мир не бросил его и не обошелся с ним сурово.

В то же время мир не ласков и не обеспечивает ему легкую поступь по жизни.

Мир неизменен и всегда одинаково относится ко всем.

В этом неизменном виде он всех защищает.

Он, Тихиро, смотрел на мир свысока, считал его дурацким. Однако где-то в глубине души жила в нем и некая тоска по этому миру. Уже тогда он понимал, что у мира есть две стороны. Но он отказывался это признавать и продолжал убеждать себя, что мир никчемный и скучный.

Почему?

Ответ до скуки прост. Потому что Тихиро не принадлежит к миру, по которому тоскует.

Он ничего не делал как надо, никак не мог выйти на правильный путь – и объяснял это тем, что мир скучен. Он оправдывал себя: я ничего не могу поделать, я все делаю правильно, но не получается. Если бы все могло получиться так, как он хочет, то он, вероятно, давал бы этому миру высший балл.

Он менял мир под собственное удобство. Но нет, конечно же, мир под его удобство меняться не желал.

Иными словами, на самом деле он менял свой взгляд на мир.

Причины лежали в нем самом, а он переваливал все на мир.

Раз общая «вина» лежала на мире, Тихиро во всем, во всем винил других людей.

Не думая своей головой, не сражаясь, во всем виня других, во всем полагаясь на окружающих. Однако росла лишь его гордость. Он думал лишь ради того, чтобы избежать боли, чтобы не дать пострадать самооценке. Но ничего из этого не вышло.

Вот так живя, он и создал свой собственный мир.

Полностью свой.

Мир такой, какой он есть. Но при этом, похоже, для каждого человека он различен. Эти различия связаны с тем, как наблюдатель смотрит на этот мир.

Сменив взгляд на мир-такой-какой-он-есть, Тихиро сможет выстроить свой мир по-новому.

Мир кажется ему отвратительным, потому что он сам отвратителен.

Мир выглядит грязным просто потому, что у него, Тихиро, объектив запачкан.

Ценность того мира, цвета сего мира – все это определяет не кто-то, а он сам.

К примеру, сейчас он находится на таком дне, что хоть помирай, но это всего лишь его взгляд на вещи. Для Эндзёдзи это выглядит по-другому, и он может попытаться воспользоваться этим как подсказкой.

Раз он на самом дне, значит, пружина сжалась до предела и накопила в себе энергию.

Сейчас он приперт к стенке, а значит, это первый и последний шанс.

То, как выглядит мир, зависит от самого Тихиро.

Это правильно?

После долгих блужданий он наконец-то выбрался на верный путь?

Этого он не знал. Но даже если ты не знаешь правильного ответа, это не значит, что кто-нибудь по собственной инициативе его тебе скажет.

Надо удостовериться самому.

Верный, правильный ответ в любой момент здесь, рядом.

И решить, что этот ответ верный, он тоже вправе в любой момент.

Принять мир-такой-какой-он-есть тоже должен он сам, никто другой.

С ответом в груди Тихиро опустил голову, снова стал смотреть вперед.

– Ти… Тихиро… кун? – чуть удивленно спросила Эндзёдзи. Может, даже забеспокоилась – он же так долго стоял, задрав голову, что даже шея заболела?

– Слушай, Эндзёдзи, – окликнул ее Тихиро и на всякий случай вытер глаза. Они не мокрые.

Если глядеть не вниз, а вверх, слезы не текут.

– А ты правда изменилась.

– А… ааа?! Я, я изменилась?! Я что, настолько изменилась, что даже Тихиро-кун заметил?!

– Да.

Услышав ответ Тихиро, Эндзёдзи принялась радостно кудахтать: «Уай! Уай!». Очевидно, радоваться она не привыкла.

– Т-ты так прямо это сказал, я аж засмущалась, хи-хи-хи… Кстати, Тихиро-кун, от тебя тоже как-то резко другое ощущение возникло, что случилось?

– Ты это заметила?

Неужели перемены в его сердце так сразу и так резко вырвались наружу?

– Угу, по голосу.

Что у нее за особый талант?

Ну, пусть это и заметит только Эндзёдзи, но в его сердце произошли перемены достаточно большие, чтобы это отразилось на его отношении к делу.

– …Мне просто показалось, что я нашел что-то вроде правильного ответа. Если это так, то благодаря тебе. Спасибо.

Когда он в последний раз искренне говорил кому-то «спасибо»?

– Я засмущалась, засмущалась! Вернее, на миг я подумала, что это невозмо-… А, но это возможно?

Она так странно согласилась, будто сама уже испытала нечто подобное.

– Да, возможно. Это тот момент, когда находишь «настоящее».

– Эндзёдзи, ты тоже нашла?

– Угу. …Ну, похоже, что так.

– Подтверди уж поувереннее.

Она ведь такая энергичная, когда набирает ход.

– А, и еще. Эндзёдзи, ты только что сказала про «настоящее», но мне-то самому откуда знать, мои мысли «настоящие» или нет? Как думаешь, как мне это определить? – спросил Тихиро, думая, что уж она-то должна знать.

Эндзёдзи потрясающая. Стоит так подумать, и становятся видны ее хорошие качества. Если он, Тихиро, сможет из этого что-то извлечь для себя, хорошо бы извлечь. Он чувствовал, что в таком случае сможет вырасти еще больше.

– Да, если эта мысль о том, чтобы ничего не делать и оставить все как есть, то она, скорей всего, фальшивая, – ответила Эндзёдзи, слегка довольная собой.

После чего улыбнулась с таким видом, будто собиралась раскрыть ему потрясающий секрет, и сказала:

– Поэтому действуй и сам преврати свои поступки в «настоящие».

Вот оно.

 

«Кстати, насчет твоих слов, что я люблю Юи-сан и всякое такое…»

«А?! Я ошиблась?! Когда я применила «силу», то сказала «человек, с которым ты сейчас хочешь поговорить больше всего» и стала Юи-семпай, вот поэтому и подумала…»

«Никогда так больше не говори!»

«Х-хорошо, не буду! Хм, но ты не сказал нет… Значит, все-таки Юи-семпай!..»

«Не повторяй это второй раз! И… Извини. За все доставленные проблемы».

«Какие проблемы?»

«Из-за меня тебе пришлось бегать, и кричать на меня, и смотреть на мою жалкую фигуру! Не заставляй меня это произносить, мне стыдно!»

«Тихиро-кун, это же твоя вина, почему тогда ты злишься на меня?»

«И, извини…»

 

□■□■□

 

– Что касается идеи создать противоречие, при котором способность невозможно отменить, думаю, что это должен сделать я. У меня еще должно получаться ее применять. И еще вариант: мне надо будет снова найти Халикакаба. Потому что шансы, что он придет ко мне, явно высоки.

В кабинете кружка, где собрались все пятеро КрИКовцев, Тихиро извинился, затем выслушал объяснение насчет произошедших в прошлом феноменов Халикакаба, а потом выложил собственный план.

– Ого. …Однако принудительное включение способности очень рискованное. Думаю, осуществлять это еще рано, – ответила Инаба, явно захваченная врасплох.

Тихиро думал, что одних извинений будет недостаточно, поэтому выразил свои чувства в форме толкового плана, но, возможно, и этого не хватило?

– Тихи, – скрестив руки и зажмурив глаза, обратилась к нему Нагасэ.

– Д-да? – ответил он. Нагасэ медленно открыла глаза и приподняла уголки губ.

– С тебя свалилась маска, – с наигранным удивлением произнесла она, показав на него пальцем.

– Благодарю, – и Тихиро вежливо склонил голову.

– Эй, он совсем не похож на Тихи, а?! Может, это самозванец?! – изображая сомнение, произнесла Нагасэ.

– Случилось что-то, Тихиро? – поинтересовался Аоки.

– Много чего… – начал было Тихиро, но замялся. Его мысли были слегка чересчур, они казались несколько неестественными. Он стеснялся высказывать их вслух перед такими настоящими, как Нагасэ, Инаба и Аоки.

– Ти, Тихиро-кун! Эмм…

Эндзёдзи пытается что-то сказать. Подбодрить его хочет?

Погодите-ка. Если так продолжится, все внимание достанется ей.

– До сих пор я всегда во всем винил окружающих, но… только недавно наконец-то понял. Что все зависит от меня самого. Мир такой, какой он есть, точнее… Стоп, последних слов я не говорил!

Что он такое несет? Он был готов сквозь землю провалиться. Хоть он и пытался передать свое настроение, но это было уж чересчур.

– Ах-ха-ха-ха-ха! – Ха-ха-ха-ха-ха! – Уа-ха-ха-ха-ха!

Реакцией на слова Тихиро стал смех Нагасэ, Инабы и Аоки.

Они смеялись и смеялись.

Но это не было неприятно. Потому что Тихиро уже знал, что этот смех не будет неприятен.

Достаточно присмотреться, как подобное становится ясно.

– Классно, Тихи! Ты правда вырос! Нет, Тихи, ты с самого начала был способным парнишкой. Просто малость упрямым, поэтому и не мог нормально показывать свою силу!

– Я что, правда выглядел таким упрямым?.. Не, но я… ни способный, ни неспособный, я обычный.

– Значит, все обычные дети – способные!

Вот такое объяснение? Какая интересная особа.

– Ладно, Тихи, вот тебе совет от семпая, – произнесла Нагасэ. Очень стильно, по-мужски. – Чего тебе не хватает, так это смелости и веры в себя. Тебя слишком парит, как ты выглядишь в глазах других. Забей на это все. Делай то, что хочешь делать. Твой стиль жизни пусть определяет твоя же система ценностей.

– От тебя это звучит ооочень убедительно, хе-хе-хе, – с улыбкой произнесла Инаба. Нагасэ показала ей язык. – Ладно, тогда я тоже кое-что скажу, – начала Инаба, обращаясь уже к Тихиро. – Взгляд на мир определяется твоей собственной точкой зрения? Это наивно. Если тебя удовлетворит всего лишь смена точки зрения, это все равно второй сорт.

Инаба надменно закинула ногу за ногу.

– Этот мир не чей-то еще, а только твой. Если есть какие-то жалобы, сам измени то, что не нравится.

Совершенно безбожное заявление.

– Инабан, как клево! – восторженно воскликнула Нагасэ. Эндзёдзи тоже смотрела с восхищением.

Откуда это изменение общего настроя с недавних пор? Все как будто опьяненные. Как будто опьяненные юностью. Позже им наверняка будет стыдно. Ему уже сейчас больно. Слишком больно.

Стоп, или так и надо? Именно это и есть юность?

Тихиро ждал, что скажет Аоки.

– М? Чего это ты на меня смотришь… а. Надеешься на мой совет, да?! Это редкость! В таких случаях меня часто игнорят… ой, прости! Не делай лицо типа «Ну хватит уже»! Я уже думаю! Ээ… эмм…

Аоки еще какое-то время экал и эмкал, но слова его в итоге оказались простыми:

– Не думай, чувствуй!

Мда, это в твоем стиле.

 

Так или иначе, Тихиро направился в тот же парк, чтобы встретиться с Халикакабом. Возможно, он уже и не появляется, кроме как там.

Если и вправду всему конец, то пусть этот тип так и скажет. В сердце Тихиро теплилась надежда, что этот конец будет без плохих последствий, потому что, как объяснили ему Нагасэ и остальные, «до сих пор всегда так было».

Что бы ни случилось, на этот раз если уж он найдет того типа, то точно его схватит.

Как сражаться с таким противником? Существо, способное устраивать сверхъестественные феномены, невозможно победить. Так он думал, но, если подходить к делу на полном серьезе, добиться можно всего, что угодно.

Если тщательно изучить противника и, фокусируясь на цели «победить во что бы то ни стало», составить план операции, путь к победе наверняка откроется.

«Откроется путь к победе» равно «можно будет сражаться».

Тем не менее он все время думал, что не сможет сражаться, – но это потому, что он убегал, не глядя реальности в глаза.

Выведенный из событий прошлого характер этого типа, его «интересное». Вытянутое отсюда нечто, похожее на ответ, но все-таки ненастоящее, поддельное, надо собственными усилиями превратить в настоящее.

Очень понятно. Тихиро не терпелось сделать все как можно быстрее.

Однако, хоть подготовка к операции и была полностью завершена, Халикакаб так и не появился.

Тихиро бродил по парку, бродил-бродил, еще бродил.

Кстати, рядом с ним так же отчаянно передвигала ноги Эндзёдзи.

Похоже, перед второклассниками на этот раз Халикакаб не появляется. На основе этой оценки сюда отправили только их двоих. Инаба и остальные искали решение в другой плоскости.

Сперва Тихиро и Эндзёдзи на ходу беседовали, но теперь оба молчали. Просто молча шли.

Солнце садилось, дул приятный ветерок. В усталой голове царила пустота. То ли из-за этого ветерка, то ли еще из-за чего-то в душе у Тихиро вдруг образовалась дыра.

– Как-то… очень многое произошло благодаря тебе, Эндзёдзи. Еще раз хочу сказать тебе спасибо.

Но как только он это сказал, сразу же застеснялся. Вдобавок у него было ощущение, что он уже говорил ей спасибо. Так что, получается, он сказал понапрасну.

– …Н-ну, правда, я пока еще ничего не смог решить. Пока мы не вернем Ю… Юи-сан и Тайти-сана в норму, я не имею права ничего говорить.

Да, ничто еще не кончено. Сейчас они только на стартовой прямой.

Эндзёдзи очень мягко, ласково улыбнулась.

– Это Тайти-семпай придал мне смелости. Не, еще до того я увидела, как стараются Иори-семпай и остальные, и поэтому смогла встретиться с Тайти-семпаем… Не, если подумать, это потому что я вступила в кружок, и потому что семпаи были такие. И потому что Тихиро-кун тоже вступил… Если так продолжать – это потому что я родилась в этом мире…

– Как далеко в прошлое ты собираешься зайти?

Ей дай волю, она и до рождения Вселенной может добраться. Слишком большой размах.

Но – мир действительно так и устроен?

Да, именно так.

– В общем, да, но… еще нет. Наше сражение еще только начинается.

– Ты выбрала тему, в которой, я думал, ты более бегло шаришь, Эндзёдзи.

Она изменилась, но в то же время осталась прежней.

Их разговор тоже шел все так же неловко. Когда Эндзёдзи это услышала, она принялась орать на Тихиро – похоже, вошла в суперпробужденный режим (он подумал, что если что и безнадежно, так это его способность придумывать названия).

Халикакаба в этот день они так и не встретили, хотя надеялись.

 

На следующий день Тихиро и Эндзёдзи снова нарезали круги по парку, но Халикакаб не появился.

И на следующий день Тихиро и Эндзёдзи снова нарезали круги по парку, но Халикакаб не появился.

И на следующий день Тихиро и Эндзёдзи, отчаянно передвигая ноги, нарезали круги по парку.

– Не… не получается… Он никак… не желает приходить… – выдавила Эндзёдзи, опершись руками о колени.

– …Какого хрена, он что, просто по своей прихоти является?.. – зло высказался и Тихиро. Если они так и не выберутся из этого тупика, останется лишь осуществить какой-то новый план. Вариант с шокотерапией Юи и Тайти тоже еще не был сброшен со счетов.

Сколько уже прошло времени с тех пор, когда Юи и Тайти частично потеряли память? Самая страшная мысль сейчас была – а вдруг их память не хранится где-то в целости?

Халикакаб обладает силой, в которую невозможно поверить. От него можно ждать чего угодно.

Но это не означает, что он всемогущий.

Все, что под его управлением, можно считать спланированным и рассчитанным. Однако сейчас Халикакаб передал руль другим людям.

Предвидел ли он все, что эти «другие люди» могут наворотить, и сделал ли заранее все бэкапы? Вот что беспокоило Инабу, по ее словам.

Тихиро думал, что хорошо бы Инаба не говорила таких сверхпугающих вещей. Но то, что она смогла поделиться с ним и Эндзёдзи своим беспокойством, означало, что она им доверяет. Если это так интерпретировать, то она думает о Тихиро положительно. Чуть-чуть, но положительно.

Раз о нем думают положительно, он должен быть сильным. Недавно Тихиро получил хороший урок важности этого.

Это было, когда он забирал из кабинета кружка диктофон, чтобы выкинуть.

Какой-то демон в него тогда вселился, и он прослушал накопившиеся в диктофоне записи. И –

«Тайти… уу… Тайтии…»

Из динамика раздался голос Инабы, с плачем зовущей по имени своего любимого.

В глазах Тихиро она всегда была очень уравновешенной. Даже в такой ситуации ее сила и опыт заставили Тихиро ошибочно поверить, что она сохраняет истинное спокойствие. Она казалась ему сверхчеловеком.

Но это было не так. Эти люди страдали точно так же, как он и Эндзёдзи.

Он не видел эту слабость, потому что они ее не показывали и, только скрывшись от посторонних глаз, позволяли себе плакать.

Слабость они не показывали, и потому Тихиро и Эндзёдзи чувствовали в них силу. Насколько их подбадривали эти сильные фигуры? Видя силу семпаев, и другие вокруг них могли становиться сильнее.

Казалось, что эти люди могут успешно справиться с чем угодно, но реальность, вероятно, иная. Фактически они только делают вид, что могут успешно справиться с чем угодно. Но и это еще не все. Они прилагают все усилия, пытаясь это поддельное сделать настоящим.

В конечном счете они стоят на том же уровне, что и Тихиро с Эндзёдзи.

«Значит, и я тоже», – с энтузиазмом подумал он.

– Может, зайдем еще разок в то безлюдное место, которое он вроде как больше всего любит?

– Угу, – согласилась Эндзёдзи на предложение Тихиро.

Они снова зашагали по дорожке, которой ходили уже бог знает сколько раз.

Когда он услышал, что семпаи преодолели уже четыре феномена, и решил, что тоже будет сражаться, его на какое-то время охватила надежда, что все разрешится достаточно легко. Потому что, когда он поймал волну, у него возникло ощущение, что весь мир тоже на этой волне.

Но, естественно, все было не так. Мир по-прежнему такой, какой он есть, и не желает так вот легко подстраиваться под обстоятельства Тихиро.

Однако Тихиро не сдавался.

В те моменты, когда все валится из рук, они, не останавливаясь, продолжают идти по этому жестокому миру.

Сколько бы раз они ни делали шаг вперед, следом они делают еще шаг.

«А если Халикакаб вообще больше не покажется?»

Охваченный тревогой, он шел.

«Или покажется, но ничего не сможет сделать?»

Охваченный сомнениями, он шел.

«Есть ли вообще такой шанс у меня, преступника?»

Пожираемый чувством раздражения, он шел.

«Что если Халикакаб сделает то, чем угрожал за то, что я разорвал соглашение с ним?»

Не имеет значения. …Это и есть сила? Или он только притворяется сильным?

Именно. Он и сейчас с максимальным снисхождением относился к ненастоящим людям, таким как он сам.

Но сейчас он настаивает, что это не так, и пытается двигаться вперед.

Поддельный, но хочет вести себя, как настоящий.

Сейчас у него есть одна цель, которой он должен достичь.

И когда-нибудь он тоже станет настоящим.

Он шел и шел.

И шел, и шел, и шел.

И именно потому, что он шел, и шел, и шел,

потому, что он пытался, и пытался, и пытался изменить этот мир,

 

Халикакаб появился.

 

Тихиро сам искал его изо всех сил – и тем не менее на миг оцепенел.

Тело принадлежало человеку по фамилии Гото. Однако от него исходила потусторонняя аура, которая, казалось, поглощала все окружающее пространство.

Это – Халикакаб.

Ноги отказывались двигаться, колени собирались вот-вот подогнуться.

– При… пришел!

Эндзёдзи схватилась за край школьного пиджака Тихиро.

Он. Должен идти вперед. По плану первую атаку должен провести он.

– Ты… Ты что творишь!

– Ии?! Я, я?..

– Да не ты, Эндзёдзи – я к Халикакабу…

Он расслаблен. Плохо получается. Он сейчас должен был выглядеть более клево, но все шло не так, как он проигрывал у себя в голове.

Успокоиться. Все нормально. Есть план. Надо всего лишь сделать то, что уже есть в голове.

Халикакаб, не произнося ни слова, стоял на месте. Непонятно даже, жив ли он вообще. Едва Тихиро так подумал, губы Халикакаба задвигались.

– Аа… В последнее время… похоже, что вы меня настойчиво ищете… Аа, обычно я не выхожу, но… поскольку нет прогресса…

– Раз… нет прогресса, может, прекратишь? – спросил Тихиро.

– …Отнюдь нет. Оставить все как есть тоже весьма занятно…

До сих пор он прекращал, когда ему становилось скучно, и, похоже, на этот раз будет так же.

– А, это… Халикакаб… сан. Память Тайти-семпая и Юи-семпай, вы не могли бы ее… вернуть? – сверхвежливым тоном спросила Эндзёдзи.

– Если и без возвращения достаточно «интересно»… Хотя неважно…

То есть если он надумает вернуть, то вернет, так?

– Аа… кстати, спасибо, что добавили «сан». Кажется, так ко мне обратились впервые…

– П-пожалуйста.

Халикакаб заострил внимание на чем-то странном. Разговору явно недоставало серьезности.

– Эй, Халикакаб. Ты ведь можешь вернуть память тем двоим, да? Тогда верни. Если есть какие-то требова… ния, пожалуйста, ска… жи.

Слова застревали в горле. Халикакаб властно смотрел на Тихиро полуоткрытыми глазами.

Слабое изменение выражения его лица вдруг круто переменило всю атмосферу.

– Неужели Ува-сан может так говорить?..

Его отчитывают.

– …Ты бросаешь задание «сделать их интересными» на полпути… И потом, Ува-сан… Это ведь твоих рук дело, не так ли?..

Этого отрицать он не мог. Он был идиотом, каких обычно не пускают за стол переговоров.

Как ни крути, он в тупике.

Он безумно хотел сбежать – но.

Все определяют его собственные мысли. Если он будет искать другую дорогу, то непременно найдет.

Именно потому, что у этого типа, у этого еретического существа нет моральных ценностей и здравого смысла в привычном понимании, его есть куда уколоть.

– А если я… сделаю интересно, что тогда?!

Вот куда он ударил.

Из глаз Халикакаба исчез огонь. Вернулся обычный пустой взгляд.

– Я сделаю интересно… интереснее некуда. Поэтому… поэтому верни воспоминания Юи-сан и Тайти-сана. Как тебе такая сделка, дерьмец?

Сказать это, не выругавшись, он не мог.

– Эмм… мне кажется… ты, Ува-сан, сейчас не в том положении, чтобы предлагать сделки…

– Например, я всем признаюсь, что применял «способность»! – во все горло прокричал Тихиро. – Я всем покажу свои черные, мучительные мысли! Я раскрою всем свой дневник, который вел в средней школе, а потом спрятал!

«Что я несу?» – вспыхнуло у него в голове, но он отмахнулся от этой мысли и вверил себя инерции. Возможно, если он сейчас остановится, то всему конец.

– Или выложу каждому из КрИКа, что я о нем думал! А потом… сделаю все, что ты захочешь! Это точно будет интересно! А, и «Проецирование иллюзий» мне больше не нужно! Возвращаю!

– Проецирование иллюзий? – …Проецирование иллюзий?..

– Ну, это я дал такое название этой способности! По-моему, неплохо, но ничего особенного!

Он смутился. Надо же, оказывается, всем сообщать придуманное им оригинальное название так стыдно.

– К-кстати я тоже готова! Что угодно! Я буду очень стараться, поэтому, пожалуйста! – воскликнула Эндзёдзи. Это походило не на сделку, а просто на просьбу. Немного не то, что хотел сделать Тихиро.

– Хм… Ээ… Вы будете делать интересные вещи… а взамен я верну память Тайти-сану и Кирияме-сан, и вы больше не будете пользоваться способностью… Вот что вы предлагаете…

Они донесли свою мысль. В Тихиро затеплилась надежда: может, этот метод действительно сработает?

– Но, видите ли… У меня такое ощущение, что просто «интересного» недостаточно… К примеру, если Ува-сан сделает то, что ему хочется сделать в самой… глубине души… мне кажется… – проговорил Халикакаб.

Тихиро чувствовал, словно ему заглянули в самое сердце. А может, так оно и было.

Халикакаб увидел, что таится в самом потаенном уголке его сердца. То, что Тихиро не хотел, чтобы увидели. Хотел спрятать. Жутко стыдно – но куда же дальше падать?

Он решился.

– Тогда я признаюсь Юи-сан! Хоть даже перед всеми членами КрИКа!

Наконец-то он это вынес наружу.

– Хмм… Ну, по сравнению с предыдущим… это породит много движения…

Он произвел хорошее впечатление? Прокатит?

– Но… что если я все равно скажу нет?..

Ну что еще за «но»!

План Тихиро был не такого уровня, чтобы утверждать, что теперь он полностью выдохся, но сейчас он реально выложил все, что имел.

Больше ничего у него не было.

– Тогда можете стереть мою память! – раздался возглас.

Это не он.

Раз не он, значит, прокричать это могла только Эндзёдзи.

– Сотрите все мои воспоминания, связанные с КрИКом… а взамен верните их тем двоим… ладно? На… наверно, вы сможете? Это честный обмен!

Дурацкая теория, дурацкий подход.

Однако Эндзёдзи, вот эта самая Эндзёдзи, в какой-то момент выпустившая пиджак Тихиро, была полна решимости.

Решимости и силы воли.

Он, Тихиро, по-прежнему отстает от нее на шаг?

Это он никчемный? Или Эндзёдзи крутая?

Что здесь думать? Какую точку зрения выбрать? Выбор за ним. Поэтому…

Надо думать, что это Эндзёдзи крутая. Наверняка когда-нибудь он ее догонит, а потом и перегонит.

Сейчас его сила всего лишь поддельная, но в будущем он непременно сделает ее настоящей.

– И мои тоже сотри! Тогда будет два на два! Ты останешься доволен!

Пусть он потеряет то время и пространство, похожие на сон, но кое-что наверняка и приобретет.

Тот пятиугольник из пяти человек должен включать в себя Нагасэ, Инабу, Юи, Тайти и Аоки.

Как человек, восхищающийся ими со стороны, он должен сделать именно это.

Решимость, сила воли.

Это будет концом и в то же время началом.

– Как тебе это, Халикакаб?!

И на этом мир…

– …Что если я все равно скажу нет?..

…не закончился.

– Да к-… да как же… – плачущим голосом пробормотала Эндзёдзи.

Он знал.

Даже если он выложится полностью, до предела, богиня победы все равно не улыбнется ему.

Жизнь много раз преподносила ему этот урок.

Тут нет ничьей вины.

Ненавидеть некого.

Когда что-то случается, оно случается. Когда что-то не случается, оно не случается.

Но сейчас – сейчас, возможно, по-другому.

Только сейчас – не та ли ситуация, в какой он должен победить собственными усилиями?!

– …Что вы будете делать? – снова спросил Халикакаб.

Сейчас последний шанс.

Поэтому выжми все. Выжми все. Выжми все.

Пределов нет. Предел появляется, когда думаешь, что это предел.

Измени это.

Наверняка что-то есть.

– …Пф… Если больше ничего, то…

Эх, времени уже совсем нет.

 

– Тогда, тогда… я расплАчусь!

 

Слышалось птичье чириканье.

Настолько внезапно возник провал во времени.

То, что в такой ситуации, в таких обстоятельствах, при таком развитии событий он выкрикнул «я расплачусь!», наполнило сердце Тихиро отчаянием.

– …Бха?! У, уу… кухи-хи-хи-хи!..

Эндзёдзи, похоже, изо всех сил пыталась сдержаться, но все равно рассмеялась.

– И, извини… Тихиро-ку-… Пх, у-ха-ха-ха-ха-ха!

– Эй, ты не слишком ли веселишься, Эндзёдзи!

В тот самый момент, когда Тихиро отвлекся на нее…

– …Пф… Что ты сказал – а?.. – послышался голос Халикакаба.

Что-то было не так, как до сих пор, интуитивно почувствовал Тихиро.

Обернувшись, он увидел на лице Халикакаба удивление.

Совершено другое выражение лица, чем он видел прежде.

Поразмыслив, чем же оно отличается, Тихиро понял.

Естественность.

Естественные эмоции, естественный голос.

– …Сейчас… я улыбнулся?

И голос звучал не так, как раньше, – открыто, без прежней тусклости.

Почему?

Внутри Халикакаба что-то произошло?

– Поскольку у себя я увидел предел… то попытался дать это кому-то другому… И какой неожиданный бонус… Нет… это… это интересно… действительно интересно!..

Атмосфера была дурацкая. Однако Халикакаб явно был возбужден.

И действительно заинтересован.

Это шанс.

Выжать все. Он выжал все, и те слова наконец-то зацепили Халикакаба.

Последнее усилие. Надо намотать нить, ведущую к победе.

И тогда будущее откроется.

– Э, эй! Это было интересно! Ты сам сейчас сказал! И не говори, что не говорил! Эта интересность чего-то стоит! Если ты вернешь память тем двоим… я сделаю еще интереснее! Поэтому тем двоим…

 

– Ладно.

 

Решающий момент настал так легко и быстро, словно был каким-то пустяком.

Халикакаб утратил всякий интерес к Тихиро и Эндзёдзи, он был полностью поглощен собой.

 

□■□■□

 

Амнезия Юи Кириямы и Тайти Яэгаси прошла.

Безо всяких остаточных эффектов они вернулись в кружок изучения культуры.

В кружке собрались все семеро, и на этот раз обо всем произошедшем рассказывал Тихиро.

Это была долгая история, начавшаяся с того, что было еще до встречи с Халикакабом, и закончившаяся словами Халикакаба «Ну, я их уже восстановил, и способность вы больше применять не сможете, так что я пошел…». Он рассказывал в мельчайших подробностях, насколько мог.

Что бы ни произошло дальше, он хотел, чтобы семпаи знали все обстоятельства и вынесли свое решение.

Где-то на полпути стала добавлять подробности и Эндзёдзи. Одного дня не хватило, и окончание истории перенесли на завтра.

К тому времени, когда история наконец-то была рассказана до конца, Тихиро весь вымотался и охрип.

Выложив все, он снова извинился, хотя делал это и по ходу рассказа.

Он вовсе не хотел добиваться, чтобы его простили или посмотрели на содеянное им сквозь пальцы. Хотел просто донести до них свое чувство раскаяния.

Он думал, что из кружка его выгонят наверняка и, возможно, накажут как-то еще, однако его не винили даже временно потерявшие память Юи и Тайти, которые, казалось бы, должны были. Напротив, пятеро семпаев стали извиняться перед ним с Эндзёдзи, и все это переросло в дурацкое состязание извинений, двое против пятерых.

Семпаи с извинениями сказали: «Вся эта ситуация возникла из-за того, что мы хоть и знали о риске, что вы можете оказаться втянуты в феномены Халикакаба, но все равно молчали», – однако у Тихиро была возможность отказать тому типу. Он не был втянут в это насильно. Так что сердиться на семпаев он не мог.

– Всё, хватит! Все уже друг другу всё высказали! – заявила Нагасэ, захлопав в ладоши, и тем самым прекратила состязание извинений. – Так! Тихи и Сино-тян, вы хотите остаться в кружке изучения культуры? Но, честно, я не знаю, сколько еще раз подобное произойдет.

Она это спросила до предела беззаботным тоном, словно пытаясь как можно лучше справиться с атмосферой неловкости и нерешительности.

– И не думайте, что мы всегда будем выбираться из этого так легко, как сейчас, – все еще глядя в сторону, добавила Инаба.

– И оценки за экзамены из-за этого падают! …Нет, правда! Я из-за этого столько раз их заваливал!

– Вы двое, не верьте ему.

– Я понимаю, Иори-семпай. Идиоки-семпай просто идио-… Ой, я хотела сказать Аоки-семпай!

– Это самое обидное, что мне до сих пор говорили! Инаба-ттян, это ты научила Сино-тян гадости говорить?!

– Заткнись, Идиоки. Я всего лишь передаю следующему поколению традиции КрИКа.

– Не думаю, что ты правда делаешь именно это! Но что ты делаешь?! – воскликнул Аоки.

Тайти покосился на него и обратился к Тихиро и Эндзёдзи на этот раз серьезным голосом:

– На самом деле… это может доставлять проблемы окружающим. Семье, например.

– Тайти ставит семью на первое место – он, как всегда, настоящий мужчина ♥. Но… то, как он обожает свою сестру, не прощу! …Абсолютно не прощу!

– Деребан-сэнсэй, пожалуйста, давай любовные перепалки оставим на потом, – оборвала Нагасэ буйство Инабы.

Последней высказалась Юи:

– М, ну, в общем. Н-не то чтобы мы не могли и так с вами видеться… Даже если вы уйдете, в этом смысле неважно, мне кажется… да?

Только один человек не скрыл своих эмоций.

Так легко читать, что у этого человека на душе.

Тихиро посмотрел на Эндзёдзи.

И одновременно Эндзёдзи повернулась к Тихиро.

Ничего не говоря, они синхронно кивнули друг другу. Как-то незаметно они стали отличными партнерами. Станут ли они отличной парой… Сейчас Тихиро этого не мог предположить.

Он снова повернулся к сидящей перед ними пятерке – Тайти, Инабе, Иори, Юи, Аоки.

Ответ был уже известен.

– Остаемся.

– Позвольте нам остаться, пожалуйста.

Халикакаб? Сверхъестественные феномены? Да что угодно. Таким штукам его не подчинить. Хотя кто он, Тихиро, такой, чтобы говорить такие вещи? Сам-то перепугался до смерти.

Но, в конечном счете, Халикакаб – это всего лишь Халикакаб.

Этот мир – всего лишь этот мир.

Поэтому надо только держаться, и все будет хорошо.

…Впрочем, Тихиро был не очень-то уверен насчет собственных сил.

Все пятеро семпаев приветствовали его и Эндзёдзи улыбками.

Возможно, только сейчас они наконец-то стали частью кружка изучения культуры.

– Но… мне все-таки неловко, что я не получил никакого наказания, – пробормотал Тихиро. Инаба тут же среагировала:

– Хм, такие, как Тихиро, чувствуют себя лучше, когда их наказывают, да?

– Н-ну… да.

При виде ее садистской усмешки Тихиро слегка отдернулся. Но раз он сам это сказал, то удрать теперь не мог.

– Что ж, главный вопрос уже полностью улажен… но! – тут Инаба стукнула ладонью по столу. – Само по себе то, что ты применял «Проецирование иллюзий», я, как уже сказала, тебе простила. Однако… некий конкретный момент все еще далек от разрешения, ты это понимаешь, ТИХИРО?!

– Ии!.. П-понимаю!

– Во-первых… как ты посмел заставить меня раздеться, да еще делать фотографии! Топтать ногами чистое сердце юной девы! Я требую гонорара!

– П-прости меня! – и он склонил голову перед Инабой.

– Тихиро! Засранец, что ты с моей девушкой!.. Стоп… гонорар? То есть если будет гонорар, то тебя это устроит, так, что ли?

– А меня ты ударил, я не забыл!

– Прости, и ты прости!

Он склонил голову перед Тайти и Аоки.

– Тихи-сан. Я тоже помню, как ты жестоко ранил мое сердце юной девы, а?

– Прости, прости, прости!

Перед Нагасэ он поклонился предельно глубоко.

– Меня ты тоже тогда, под дождем, заставлял говорить стыдные вещи! Такие стыдные, что меня теперь никто замуж не возьмет! Прими ответственность!

– Я серьезно, от всего сердца прошу прощения!

Перед Юи он поклонился с такой силой, что лбом в стол уперся.

– Я прошу прощения за все! Я что угодно готов сделать!

– …Что угодно? Тогда не согласишься ли принять мое наказание? – и глаза Инабы заблестели.

Она его поймала на слове… Нет, пускай – убедил себя Тихиро.

Итак?

– Ты должен… с полной энергией отдаться спортивному фестивалю и привести зеленую команду к победе! Если не победим, я тебя остригу налысо!

…Это же не спортивная секция, тут нельзя так просто взять и сменить стиль на лысый!

 

Предыдущая          Следующая