ЗАРАЖЕНИЕ 11.5
Нападение Левиафана и волны нанесли торговому центру чудовищные повреждения, и, похоже, «Торговцы» пресекли все попытки его укрепить и реконструировать. Строительное оборудование было брошено и несло на себе украшения тех самых отморозков, которые его угнали для собственного пользования. Ближайший ко мне бульдозер был разукрашен из баллончиков во все оттенки фиолетового, синего и красного, а вокруг него валялось множество разных вещей, включая лифчики, детские игрушки и изодранные флажки. Стойки с одеждой, вытащенные из одного из магазинов этого торгового центра, были неуклюже привязаны к ковшу бульдозера, а их выступающие части были оббиты и представляли собой грубые острия, словно эти типы думали, что смогут на бульдозере въезжать в людей и пронзать их.
Мусорные урны были отволочены, расставлены вокруг здания и подожжены; от них едко воняло расплавленным пластиком и тухлым мясом. Вокруг собрались тучи «торговцев», некоторые из них устроились на горах мусора или обломков, как часовые, и похоже было, что каждый жутко хочет, чтобы его было слышно поверх музыки, орущей из множества динамиков, которые были установлены в здании и вокруг него. Не все динамики играли одну и ту же музыку, не все даже играли музыку одного жанра. Мешанина из полудесятка треков техно, танцевалки и рэпа воспринималась как сплошной неровный шум, скребущий по ушам.
Сенегал вновь положил руку мне на плечо, и я не стала его останавливать. Всей группой мы подошли к зданию сбоку, где на дверях стояли два бугая. Они заметили эластичные браслеты Лизы и Минора, дали им обоим по красному и жестом пригласили войти.
– Они с нами, – сказала Лиза, указав рукой на нас остальных. Один из парней показал мне и Сенегалу, что мы можем пройти, я взяла протянутый резиновый браслет и надела на запястье. Как только мы скрылись с их глаз, я стряхнула с плеча руку Сенегала. Он ухмыльнулся.
– Никаких пидоров, – тем временем произнес второй здоровяк.
Мы оглянулись, и я увидела Челюсть с Бруксом, вокруг которых уже собралась маленькая толпа.
Челюсть кинул взгляд на Лизу, и та подала незаметный сигнал, дважды шлепнув по ноге кулаком.
Мгновением позже Челюсть придвинулся к охраннику и заехал подушечкой ладони ему в нос. Тот шмякнулся на груду мусора. Тогда его «друг», охранявший дверь вместе с ним, шагнул вперед. Челюсть поймал его за руку, притянул к себе и со всей силы боднул в лицо. Здоровяк упал, из носа полилась кровь. Челюсть выпрямился и хрустнул костяшками.
– Есть еще у кого жалобы? – спросил он.
Жалоб ни у кого не было. Я даже удивилась, как быстро люди отошли и вернулись к своим делам – чем они там занимались до стычки.
Челюсть взял два красных браслета, обвил рукой Брукса за талию и подпихнул его в сторону входа.
Внутри было столько народу, что мы с трудом могли продвигаться. Кисло-сладко воняло потом и начавшим тухнуть мусором. Не меньше чем у пятой части людей были вши, и в стоящей плечом к плечу толпе они находили себе новых хозяев. Стена тел могла бы нас раздавить, если бы наши телохранители не прокладывали дорогу. Сенегал и Минор просто шли сквозь толпу с достаточным напором, чтобы некоторые из собравшихся падали на пол, а Челюсть и Брукс прикрывали нас сзади. Никто особо громко не жаловался, и, судя по тому, что другие следовали нашему примеру, здесь это было в порядке вещей. Я начала понимать, что здесь действует принцип «кто сильнее, тот и прав».
Судя по толпе, «сила» не обязательно означала физическую силу. Те, на чьей стороне была численность или хорошее оружие, могли делать что хотели. А те, у кого не было ни численности, ни грубой силы, ни оружия, которое поставило бы их на ступеньку выше остальных? Они становились жертвами.
– Хочешь прикупить леди? Или, может, сэра? – с усмешкой спросил у Минора один из продавцов. В «киоске» позади него была группа мужчин и женщин, за которой приглядывал другой «торговец». Это были проститутки или рабы? Я сомневалась, что хочу сколь-нибудь долго об этом думать.
– Неа, – ответил Минор. – Уже есть девчонка.
– Возьми вторую! А может, хочешь чего-нибудь еще? Есть пульки, есть вкусняшки. Выпивон? Крэк? Кет? Ешки? Ангельская пыль? Нюх-нюх?
– Не интересно, – ответил Минор.
– Не-ин-те-ресно, – и «торговец» со скептическим видом потер подбородок. – Ага, конечно.
– Постой-ка, – с ухмылкой произнесла Лиза. – Ешки – это же клево. Почем?
– Двадцать за штучку.
– Херня, – отреагировала Лиза. – Не пойдет, даже если они чистые, что вряд ли. Восемь баксов.
– Аа, у нас тут спец? Ну я не мог не попытаться. Ты должна понять, с тем, что тут везде творится, доставать товар тяжело. Десять.
– Восемь.
Этот тип огляделся по сторонам, потом несколько секунд сверлил Лизу взглядом, потом сдался:
– Восемь.
– Для меня и двух моих корешей. Двадцать четыре бакса?
Парень с энтузиазмом кивнул:
– Двадцать четыре.
Лиза всучила ему десятку и двадцатку, забрала сдачу и три таблетки. Повернулась ко мне.
– Разевай. Это экстази.
– Ну я не знаю… – ответила я, закономерно нервничая. Мне не хотелось ей прямо отказывать и срывать нашу маскировку, но и улетать мне тоже определенно не хотелось. Я в принципе не дружила с этой идеей, но заниматься этим здесь, в таком хаосе?
– Доверься мне, – сказала она.
Я послушно открыла рот. Лиза прижала к моему языку одну маленькую таблетку. Я закрыла рот. Лиза повернулась к Бруксу и дала ему еще одну.
Когда наши телохранители повели нас сквозь толпу, Лиза пододвинулась ко мне вплотную, так что наши головы соприкоснулись.
– Сахарные таблетки. Маленький фокус, ловкость рук. Чисто для вида. Не парься.
– Могла, блин, сказать заранее, – прошипела я. Я не была уверена, что она расслышала меня сквозь долбежку музыки, но если кто и был способен заполнить пробелы в том, что я сказала, то именно она.
По углам торгового центра были еще люди, которые толкали свой «товар» или краденые вещи; некоторые предлагали проституток или себя в качестве проституток, другие шарились по магазинам и тут же предлагали купить или обменять найденное. В середине торгового центра обвалилась крыша; остатки ее удерживались подпорками, но оставалась дыра, глядящая в темнеющее небо. Под этой дырой уже вовсю шла вечеринка. Люди танцевали, дрались, кучковались или вещали что-то. Иногда двое-трое одновременно.
Когда мы нашли себе чуток свободного пространства, Лиза собрала всех вместе. Я достала фотку.
– Мы ищем этого парня.
Возражать или спорить не стал никто, даже Брукс. Сенегал прекратил ухмыляться и стал сама серьезность; он оставался справа от меня, достаточно высокий, чтобы обозревать через головы собравшихся. На дальнем краю нашей группы Минор делал то же самое. Мы с Лизой оставались между ними. Брукс и Челюсть пошли искать отдельно от нас.
Впереди кого-то опрокинули на пол. Тот, кто это сделал, принялся молотить упавшего по лицу под восторженные возгласы толпы вокруг них. Мы обошли эту группу и оказались прямо перед проходящей выставкой.
Место действия было перед магазином женской одежды с разбитой витриной. Вместе с манекенами в витрине стояли три женщины и девушка. Женщины примеряли на себя одежду, без стеснения снимая и надевая все то, что бросала им собравшаяся толпа. У них были остекленелые глаза людей под веществами, кожа блестела от пота. Они с улыбками принимали провокационные позы и обнимали манекены, выставляя одежду напоказ.
Как будто именно одежду толпа и хотела видеть, а вовсе не кожу, обнажавшуюся каждый раз, когда женщины переодевались.
Девушка-подросток у правого края сцены была другой. Темноволосая; макияж на ней выглядел так, будто тот, кто его наносил, делал это впервые в жизни. Вцепившись в ворот своей водолазки, она шагнула назад, когда толпа хлынула вперед, к ней. Она была босиком и не могла выйти из витрины, не наступив на битое стекло, а любые попытки сбежать лишь привели бы ее в тянущиеся к ней руки «торговцев». Если она и приняла тот же наркотик, что и другие женщины, страх ее уже протрезвил. Она, похоже, прекрасно осознавала происходящее и явно была в ужасе. Красного браслета на запястье не было. Она пришла сюда не по своей воле.
Кто-то взобрался на возвышение и схватил одну из женщин. Он и двух секунд там не продержался, прежде чем толпа стащила его обратно вниз и бросила на пол. Окружающие тут же принялись бить и пинать его за дерзость.
Это было социальное взаимодействие на очень извращенном уровне. Насколько я поняла, они это делали не ради женщин, а ради себя. Они все хотели женщин, но если кто-то влезал наверх, чтобы забрать одну себе, они все вместе избивали его за попытку взять то, что они негласно договорились делить между собой через любование.
Это означало, что положение девушки особенно тяжелое. Сбежать она не могла, и если она не покажет толпе шоу, у этих типов лопнет терпение, и они обойдутся с ней так же, как с тем парнем, если не хуже. А если она таки даст им шоу? Судя по накалу эмоций, все станет очень плохо, как только толпе это начнет надоедать. Эксгибиционизм всего лишь отсрочит неизбежное.
– Идем, – Лиза потянула меня за руку.
– Мы должны ей помочь.
Лиза кинула взгляд на девушку.
– Здесь как минимум сотня людей нуждается в помощи. Мы не можем спасти их всех.
– Мы должны помочь ей, – прорычала я. – Я же ни хера не засну сегодня, если сейчас просто повернусь и уйду.
– У тебя тут маленький супергеройчик просвечивает, – прошептала она мне прямо в ухо.
– Я собираюсь ее спасти, с тобой или без тебя, – прошипела я, – даже если для этого придется применить способность и послать к чертям всю эту нашу шпионию.
– Окей, окей. Скорее всего, до такого доводить не придется. Погоди чуток.
Лиза потянула Минора за руку, и он наклонился, чтобы она смогла сказать ему что-то на ухо.
Минор выпрямился, сжал руку в кулак и проложил себе путь к платформе, раздвигая толпу. Добравшись, он поднялся наверх.
Оскорбления, которые на него сыпались, разобрать было невозможно из-за шума музыки и основной толпы. Не обращая на них внимания, Минор подошел к девушке сзади, обхватил ее за талию и перекинул через плечо. Девушка завопила.
– Я покупаю ее! – проревел Минор. – Кто там ее привел – вот твои гребаные деньги!
Он разжал кулак, и стало видно, что там – деньги и таблетки. Сахарные, которые взяла с собой Лиза? Он швырнул все это в толпу, и в ту же секунду выставка закончилась. Люди вцеплялись друг в друга, дерясь за то, что падало им на головы и плечи или, пролетев мимо них, приземлялось на пол. Остальные женщины попятились вглубь магазина.
Пока Минор прокладывал себе путь через толпу, Лиза бросилась вперед. Она поймала за запястье какого-то пожилого типа, и я поняла, что она помешала ему ударить Минора ножом.
Я подбежала ей на помощь и пнула этого типа сбоку в колено. Он выронил нож, тот проскользил по полу и остановился у края толпы. Я упала на нож, закрыла его своим телом, чтобы никто другой его не взял, затем при первой возможности схватила его сама. Сенегал помог убрать толпу в стороны, расчистив Минору путь. Я поднялась на ноги и стала наводить нож на каждого, кто, как мне казалось, мог бы на нас броситься. Габариты и мускулы наших телохранителей означали для окружающих нас «торговцев» слишком много риска, а потенциальная награда в виде отобранной девушки была слишком мелкой по сравнению с той, до которой было рукой подать. Толпа оставила их в покое и продолжила собирать деньги и таблетки.
Мы сделали оттуда ноги; девушка вопила и пиналась всю дорогу. Люди вокруг хохотали и улюлюкали. Я не могла разобрать все, что они говорили, но в нашу сторону летели похабные комментарии и грязные ремарки.
Я стремительно теряла веру в человечество. Не то чтобы у меня ее в принципе было особо много.
Сколько народу присоединилось к «Торговцам» после того, как все полетело в тартарары? Каждый двухсотый из тех, кто отказался эвакуироваться? Каждый сотый? Каждый пятидесятый? Сколько из них было обычными людьми, пока цивилизация не поломалась? Проходила ли я мимо этих людей на улице во время своих повседневных занятий?
Мы направились в коридор, который дальше разветвлялся, идя к боковому выходу и к туалетам, но, поскольку дверь блокировали обломки, а водоснабжения не было, коридор потерял всякое назначение, кроме одного: это было сравнительно тихое место в стороне от вечеринки. Лиза подала знак, и Сенегал отодвинулся ко входу, чтобы нас охранять.
Сейчас в коридоре были только Минор, Лиза, я и спасенная девушка, а также две маленьких группки молодых людей. В дальнем конце коридора парочка собиралась заняться любовью; они все больше разгорячались, не замечая зрителей. Ближе к нам в ответвлении, ведущем к неисправным туалетам, были трое подростков, до такой степени нализавшихся, что даже сидеть прямо не могли. Вокруг них валялись пустые бутылки. Вот максимум приватности, на который мы могли рассчитывать.
Минор поставил девушку на пол, и та мгновенно съежилась, поджала ноги, словно готовясь в любой момент рвануться.
– Ты в безопасности, – заверила Лиза. – Мы ничего тебе не сделаем.
Девушка вытерла глаз тыльной стороной ладони, размазав обильно нанесенные тени и подводку по всему виску.
– Но…
– Она права, – выпрямляясь, сказал Минор. – Сейчас и в ближайшем будущем ты в безопасности.
– О боже, – всхлипнула девушка. Она двинулась вперед, явно собираясь обнять Минора, но тот остановил ее, положив руку ей на плечо. Не произнес ни слова, просто повернул голову к Лизе.
– Не благодари его. Благодари ее, – Лиза перевела взгляд на меня. – Мы бы не постарались тебе помочь, если бы не ее упрямство.
Прежде чем я успела как-то среагировать, девушка обвила меня руками в крепком объятии.
Лиза подала знак Минору, и тот направился к Сенегалу, чтобы вместе с ним нас охранять. Мы остались втроем. Это, возможно, и к лучшему, если девушке в ее нынешнем состоянии было неуютно или страшно находиться рядом с парнями.
– Спасибо, – всхлипнула девушка мне в плечо.
Я машинально обняла ее в ответ, слегка потрясенная. Почему понадобилось так много времени, чтобы кто-то сказал мне это простое слово? Все же когда-то я хотела стать героиней.
– Я ничего не сделала, – удалось мне выжать из себя.
– Спасибо, – повторила она.
Я стояла, позволив девушке опереться руками мне на плечи, чтобы тоже выпрямиться. Кинула взгляд на Сенегала и Минора. Там никаких проблем.
– О господи.
Я не была уверена, кто это произнес.
Оказалось – произнесла спасенная нами девушка, таращась на меня.
– Что?
– Ты ходишь… ходила в Уинслоу.
– Нет, – я шагнула назад, высвободив плечи из-под ее ладоней.
– Да. Ты девочка из шкафчика. Я тебя почти не узнала без очков, но вся школа знает, кто ты. И ты сейчас с «Торговцами»?
– Ты обозналась, – сказала я с ноткой раздражения в голосе.
– Нет, я почти уверена. Это тебя запихнули в тот шкафчик со всей фигней, которую потом увезли в герметичных мешках. Ты тогда так психовала, что тебя пришлось нескольким копам и парамедикам уволочь на весь первый месяц семестра.
– Хватит! – проорала я, удивившись собственной агрессивности. Подростки, напивавшиеся возле туалетов, обернулись в нашу сторону.
После моего выплеска ярости девушка сменила курс на сто восемьдесят градусов – с трепета и изумления на отчаянные попытки извиниться. Не то чтобы это что-то улучшило.
– О боже, прости меня. Я совершенно не подумала, что мои слова тебя так заденут. Знаешь, я тогда правда хотела помочь, хотела сделать что-нибудь, но…
– Но ты не сделала, – прорычала я на нее. – Ты оставила меня в том шкафчике, как и все остальные. Ты не позвала на помощь. Ты не заложила тех, кто это сделал, даже анонимно. Тебе было меня жалко? Ты хотела помочь? Это что, должно что-то для меня значить? Это должно меня как-то утешить? Ты слишком ленилась или слишком стремалась поднять жопу и что-нибудь сделать, но блин, зато твоя душа охеренно болела, да?
– Нет, это не… – в глазах у нее стояли слезы, и она с трудом связывала слова. Мне следовало бы устыдиться того, что я огрызаюсь на человека, находящегося, видимо, в довольно деликатном эмоциональном состоянии, но сейчас я особо ласковой себя не чувствовала.
– Ты наверняка слышала историю, что я угодила в больницу, небось даже помогала ее разносить.
– Ты не понимаешь, – проговорила она. И вздрогнула: мимо Минора и Сенегала прошел Брукс и быстрым шагом направился к нам. Это сбило ее с мысли, и она принялась путаться в словах, пытаясь слепить связное оправдание. – Эмм. Ну, в общем… Это Эмма Барнс, она…
Брукс подошел к Лизе и сообщил:
– Нашли его.
– Эмма Барнс что? – спросила я у девушки в попытке заставить ее сосредоточиться на нашем с ней разговоре.
Она перевела взгляд с Брукса на меня, и я видела, что она в полной растерянности.
– Ладно, проехали, – отрезала я, прежде чем она снова начала бекать-мекать.
– Что происходит? – спросила девушка.
– Мы сюда пришли по одному поручению, – ответила ей Лиза. – И «девочке из шкафчика» решать, можно ли тебе идти с нами.
– Вы не можете… вы не можете меня здесь оставить, – произнесла девушка, выпучив глаза. Она умоляюще посмотрела на меня.
Я вздохнула.
– Пусть идет с нами.
– Еще больше мертвого груза, – нахмурился Брукс.
Я приподняла бровь.
– Для человека, у которого основная работа – лечить людей, ты чертовски сильно настроен против помощи другим.
– Я плохо перевариваю тех, кто забирается в дикие ситуации, а потом ожидает, что другие его оттуда вытащат.
– Это не страшно, – заметила Лиза, – пока ты нормально делаешь свою работу.
– Я ее всегда нормально делаю, – ответил Брукс.
– Что происходит? – спросила девушка во второй раз. – Кто вы?
– Просто заткнись и не отставай, – сказала я. Мы подошли к Сенегалу и Минору у входа в коридор, затем последовали за Бруксом, который вел нас через торговый центр. Мы снова застряли в танцующей, подпрыгивающей и трущейся толпе посередине здания. Возможно, мы потеряли бы Брукса из виду, но он вспрыгнул на бортик фонтана возле рухнувшей лестницы и оказался достаточно высоко, чтобы мы его увидели. Минор и Сенегал проложили путь для остальных.
– Давай я буду говорить? – предложила Лиза.
– Согласна, – кивнула я. Это имело смысл. Мне не хотелось, чтобы, если мы таки выручим Брайса, он или его сестра уловили связь между Рой и девушкой в спасательном отряде.
Подойдя сбоку к одному из скоплений лотков, я увидела Челюсть – тот стоял перед Брайсом. Ногу в ботинке со стальным мысом он поставил на ту же деревянную скамью, на которой сидел Брайс; его пузо едва не упиралось парню в лицо. Рядом с Брайсом была девушка-подросток, крашеная блондинка – она чуть ли не лежала поперек скамейки в попытке отодвинуться от Челюсти как можно дальше. Поблизости от Брайса не было никого, кто мог бы сойти за его похитителя, никого с оружием. Наручников и цепей я тоже не видела.
Дерьмо. Мне не понравилось то, на что это намекало.
– Это ваш пацан? – спросил Челюсть, заметив нас.
– Ага, – ответила Лиза, даже не взглянув на меня. – Что случилось, Брайси? Пришел к «Торговцам» и забыл рассказать об этом сестренке, пошел к ней жить, а потом слил всю инфу об этом месте своим новым друзьям? Ты настолько говнюк?
Брайс насупился. Я видела, что он пытался выглядеть клево перед своей подружкой.
– Не так все было.
– Тогда расскажи мне, малыш. И имей в виду: то, что ты расскажешь, сильно повлияет на то, что произойдет в следующие несколько минут.
– Нечего рассказывать, – Брайс сверлил ее злым взглядом. – Наш дом развалился, семья переехала к батиному другану. Все остальные пошли работать, я остался с двумя самыми, блин, отстойными семьями в мире. Мне за несколько дней пришлось делать больше геморной работы по дому, чем за всю жизнь.
– Бедный ребенок, – пророкотал Челюсть. Брайс поднял на него взгляд и тут же сердито отвернулся.
– Я заболел, потом, когда мне стало лучше, сестра притащила меня в эту церковь, и там такая же херня. Отстойный народ, отстойное место, и я понял, что буду делать еще больше гребаной геморной работы, чтобы «заработать на хлеб насущный». В жопу все это. Тут какие-то люди пришли тряхануть церковь, и я понял, эй, вот и выход. И здесь прикольно, – он кинул беглый взгляд на крашеную блондинку рядом с ним.
Черт.
– Щас верну тебя в реальный мир, – сказала Лиза, подойдя на шаг ближе. – Те типы, которые «тряханули» церковь? Они ранили твою сестру.
– Что? Нет…
– Она сейчас в интенсивной терапии, братан, – соврала Лиза.
Мне не представилось возможности посмотреть, куда она все это вела, потому что ее прервал голос, прогромыхавший на весь торговый центр:
– Привет, жопотрахи!
Музыка мгновенно заткнулась, и по всему торговому центру распространился рев – сперва тихий, потом все громче. Радостные возгласы.
Все головы поворачивались в одну и ту же сторону. Я проследила за взглядами.
С одной стороны здания, там, где обломки были навалены особенно высоко, возвышалась грубо смастеренная платформа. Впереди – прямо за поручнями из наспех сваренных между собой железяк – стояли лидеры «Торговцев».
Чиркаш, держащий микрофон, был в своем традиционном обтягивающем темно-синем костюме, который открывал нижнюю половину лица и область вокруг глаз. По костюмным меркам он был довольно отстойный, даже с учетом плаща, который Чиркаш добавил с тех пор, как я его видела в последний раз. Особенно с учетом плаща. Есть люди, которым такие штуки удаются, например Александрия. Чиркаш не из их числа.
Рядом, соприкасаясь с ним плечами, стояла его девушка. Пищалка была вся в пятнах масла, немного масла было даже в волосах. На ней был белый топ и джинсовые шорты – и то, и другое настолько куцее, что выглядела она более непристойно, чем если бы была голой. В руке Пищалка держала пульт дистанционного управления, макияж на ней лежал буквально штукатуркой. В этом отношении она не так уж сильно отличалась от спасенной нами девушки.
По другую сторону от Пищалки рядом с Чиркашом стоял Каш. Он чем-то смахивал на дрищеватого розовокожего гоблина, каких показывают в фэнтезийных фильмах. Волосы росли настолько жидко, что с таким же успехом он мог бы быть просто лысым, под большими глазами с набрякшими веками виднелись мешки, тощие руки-ноги контрастировали с пивным животом. Словом, вместе собрались худшие черты старикашки и недокормленного ребенка. Вот только он был настоящим – просто уродливым, больным человеком.
Позади этой троицы стояли их подчиненные. Я узнала Крушителя, но там было еще пятеро незнакомых. Пять человек, которые, насколько я могла судить, были новичками среди Плащей.
Присутствие Крушителя – это интересно. Он по-прежнему со Змеем? На нашей стороне?
– У них больше Плащей, чем было месяц назад, – придвинувшись к Лизе, тихо произнесла я.
– Они вербуют, – прошептала Лиза.
Когда Чиркаш заговорил, его голос раздался из каждого динамика и каждого наушника в здании.
– Что, говноеды, готовы к главному шоу сегодня? Щас будет самый смак!
Толпа снова вскипела радостными возгласами – ушераздирающая какофония, какая бывает, когда каждый из нескольких сотен людей пытается орать громче остальных.
Чиркаш поднял руки, потом резко опустил. К толпе понеслись две мерцающих струйки воздуха – подобное марево можно видеть над горячим дорожным полотном. Там, где эти струйки касались пола, его цвет менялся, и в результате получились светящиеся полосы шириной футов шесть – семь. Цвета полос какое-то время мельтешили, потом устаканились в виде градиента, от фиолетового с одной стороны до бледно-синего с другой.
Людей, оказавшихся в области этого эффекта, потянуло в синюю сторону, словно они стояли на крутом склоне. Толпа взревела и принялась подталкивать людей к эффекту. Каждого, кто прикасался к фиолетовому краю, подхватывала мощная сила, тянула к синему краю, к собравшимся там людям, причем достаточно сильно, чтобы заставлять шататься тех, в кого этот скользящий врезался. Синяя сторона как будто была слабее; каждый, кто наступал на нее, ощущал мощное сопротивление, точно пытался идти против сильного ветра по слою масла. Лишь немногие сумели выбраться, не съехав назад из-за эффекта способности Чиркаша или из-за окружившей это место толпы.
Чиркаш повторил процесс, нарисовав в центре здания, как до меня вдруг дошло, неказистый квадрат с «синими» сторонами, смотрящими внутрь. Когда он повторно наложил свою способность на то же самое место, цвета эффекта потемнели, пол стало видно хуже, и воздействие на людей усилилось. Синие стороны превратились в темно-синие, и тех, кто к ним прикасался, уже не отталкивало, а отшвыривало к центру ринга.
– Вы, лузеры-письколизы, вы знаете, что значит красный браслет! – прокаркал Чиркаш. – Кровь! Мочилово! Драчка все на всех!
Шум толпы достиг такого уровня, к которому раньше и не приближался.
– Последние пятеро, кто останутся в ринге на ногах, получат призы! – по его лицу расплылась злобная усмешка. Даже с другой стороны здания, где я стояла, видно было, какие у него плохие зубы. – Никаких правил! Мне наплевать и насрать, если вы туда запрыгнете в последнюю секунду или если примените оружие! Все, что угодно!
Люди выли, улюлюкали и кричали, но я видела лица некоторых из тех, кто был заперт в «ринге». Большинство там не радовалось.
– Черт меня подери, – пробормотала Лиза. – Он пытается вызвать у них триггеры. Вот как он вербует паралюдей.
– Кажется, наши участники не очень-то в восторге! – прокричал Чиркаш. – Нужен стимул? Щас я вам, херососам, скажу, что вы можете выиграть!
Он щелкнул пальцами, и одна из его подчиненных, женщина с длинными волосами, закрывающими лицо, поспешила выйти вперед. Она держала металлический чемоданчик.
Чиркаш положил чемоданчик на поручень и открыл. Достал и поставил на тот же поручень нечто вроде металлической банки, затем достал следующую. Когда он закончил, перед ним стояло пять металлических цилиндров.
Он взял среднюю банку и принялся отвинчивать крышку.
– Раньше мы давали нашим победителям самый смак, лучшее, что нашим парням и девчонкам удавалось отнять у богатых жоп с их распальцованными-нахер-домиками и работами!
Все глаза неотрывно смотрели на него.
– Но сегодня, блин, особенный случай, потому что мы вытянули счастливый билет, когда нашли вот это говно!
Он достал из банки закупоренный стеклянный флакон и крепко сжал в правой руке. В другой руке он по-прежнему держал банку из нержавеющей стали. Вскинул обе руки над головой, сжимая их содержимое, и воскликнул:
– Суперспособности из пробирки!