Предыдущая          Следующая

ГУЛ 23.1

– Шелкопряда.

Голос имел легкий механический оттенок, так что на миг я даже подумала, что это Бакуда, хотя ее голос был абсолютно другим.

Я опустила книгу. В дверях моей камеры стоял Бунтарь, по бокам от него – два тюремных охранника.

Я качнула ногами, поставив их на пол и сев.

– Если бы ты спросил меня несколько недель назад, сомневаюсь, что поверила бы, что я реально буду рада тебя видеть.

– Ты сюда вернешься, – предупредил он. – Это временный выход.

– Знаю, – ответила я. Пометила страницу в книге и положила ее в угол, где она присоединилась к двенадцати другим.

– И да, я не удивлен, что у тебя была обида. Мы тогда не были в хороших отношениях, да и сейчас…

Он не закончил фразу. «Да и сейчас мы не друзья»?

– Много книг, – он заметил стопку книг из тюремной библиотеки. – Ты их все прочла?

– Ага.

– За семь дней?

– Много свободного времени. Я не хожу на уроки, но учусь самостоятельно, и у меня есть домашние задания – это отнимает время от чтения, иначе я бы осилила больше. Но это довольно приятно, если игнорировать… да в общем, все остальное. У меня впервые за несколько месяцев есть время подумать.

– Я знаю, что ты имеешь в виду, – сказал Бунтарь. – Помню, я каждый день беспокоился, что сегодня невинные могут пострадать в разборке между Змеем и Кайзером, или что «Воинство Восемьдесят Восемь» рекрутирует нового члена и тот пройдет обряд инициации в виде нападения на «разрешенную цель».

Я нахмурилась. Он жестом показал, что я могу выйти из камеры.

Пока мы шли, сопровождаемые охранниками по бокам, он продолжал:

– …Плюс я вел команду, занимался внутренней политикой, приставаниями Натиска к Батарейке, Защитниками, их личными проблемами. Плюс множество запросов на визиты, фотосессии, интервью и демонстрации, и требовалось определить, какие запросы нужно принять, какие можно отклонить, держа в уме, что слишком много отказов подряд могут породить негативную статью. Плюс, конечно, приходилось иметь дело с угрозами, с преступниками-паралюдьми. Каждый член команды становится ресурсом, и эти ресурсы нужно распределять очень взвешенно.

– И в куче всего этого ты пытаешься выделить хоть какое-то время на себя, – сказала я.

– Свободное время – то, чем жертвовать проще всего, – ответил Бунтарь. – Отказ от него, конечно, сказывается, но чувство вины от этого небольшое. «Свое» время лучше всего потратить на подготовку. Разрабатывать новые технологии, продумывать стратегии, подгонять снаряжение…

– Ткать костюмы, заранее заготовлять шелковые шнуры, – подхватила я.

Бунтарь кивнул.

– Возможно, я невольно подставила Мисс Милицию, – произнесла я.

Бунтарь покачал головой.

– Она прирожденный лидер. Я нет.

– Это, возможно, упростило ей жизнь, – сказала я. – Но все равно она окажется на должности, где ей придется много волноваться, расставлять приоритеты и чем-то жертвовать, и я не уверена, что она этого хотела.

– Она справится, – ответил Бунтарь, и на этом разговор был окончен. Я не могла понять, это было доверие к коллеге, или же он просто был не особо эмоционален в этом отношении. Все-таки именно Мисс Милиция заменила его в качестве лидера команды. Может, у него все еще осталась обида?

Мы остановились в конце коридора, и охранники отметились на контрольном пункте, где решалось, какие двери открываются и когда. Вывод заключенного наружу требовал выполнения определенных процедур, и они занимали время.

Я могла заглядывать в камеры, расположенные около ворот. Заключенные сверлили меня взглядами. Я была злодейкой для всех, кто враждебно относился к суперзлодеям, и героиней для всех, кто враждебно относился к «копам». Предательницей. Убийцей. Той, кто убила одного из сильнейших героев в мире. Той, кто убила человека, десятилетиями раз за разом сражавшегося во имя спасения мира, и кто тем самым, возможно, приговорила нас всех.

Другие заключенные, я была уверена, все еще пытались во мне разобраться. Никто не заговаривал со мной и не подходил ко мне, когда мы по одному получали пайки или когда я посещала библиотеку. Слова, напечатанные на моей форме, вероятно, устрашали тех, кто не имел способностей.

Судья счел уместным поместить меня в тюрьму строгого режима, но в крыло со средним уровнем строгости. Если учесть все факторы, это было несколько против правил. Для начала, меня обвиняли как взрослую, так что варианта с тюрьмой для несовершеннолетних просто не было. Слишком много преступлений в моем багаже. Для учреждения с базовым уровнем безопасности я, видимо, была слишком опасна, но ОПП попросил о снисхождении, и вот к какому компромиссу в итоге пришли.

Насколько я могла судить, здесь была типичная тюрьма среднего уровня: контрольный пункт, управляющий открытием и закрытием дверей камер, постоянный надзор, конвой при любом передвижении. Единственное отличие – акцент на программы. Заключенным здесь предстояло проходить реабилитацию, находить работу, получать образование и психотерапию. Все обязательное.

Я уже начала учиться. Теперь, раз сюда пришел Бунтарь, я получу «добро» на участие в других проектах. Я надеялась.

Комендантша ждала нас в «хабе» – комнате со скамьями, где, когда нас сюда привезли, мы ожидали распределения по камерам. Не таким я ожидала увидеть человека, стоящего во главе тюрьмы. Скорее, она вызвала ассоциацию со строгой учительницей. Старая, лет шестидесяти, а может, и прилично больше, прямая как линейка, худая. Седоватые волосы были заплетены в короткую косу, не доходящую даже до основания шеи. Она выглядела крепкой, но крутой, как суковатое дерево, как утес – так выглядят ветераны ковбойских фильмов, только она женского пола.

– Тейлор Хиберт, – произнесла она.

– Мэм.

– Все правила моей тюрьмы остаются в силе, пока вы снаружи. Вам это известно.

– Да, мэм.

– Я знаю, что вы, Плащи, притягиваете к себе неприятности. Если, пока вы в пути, произойдет столкновение и вы окажетесь перед выбором – отбиваться или получить удар ножом, я ожидаю от вас, что вы получите удар, после чего любезно поблагодарите нападавшего, вам понятно?

– Да, мэм.

– Впрочем, желательно, чтобы вы не пострадали. Бегство было бы предпочтительно, при условии, что вы не будете бежать. Пытаться сбежать от нас – худшее, что вы можете сделать. Кроме того, вы не преуспеете.

– Вы желаете, чтобы я оставалась в стороне от проблем. Я понимаю, мэм.

– У вас тут непыльные условия, но одно мое слово, и это изменится.

– Я понимаю, мэм. Правда. Я понимаю, что делала кое-какие сомнительные вещи. Я понимаю, что это – своего рода епитимья, возможно, менее суровая, чем я заслуживаю, и я ее приветствую. Думаю, если бы у меня был выбор – выйти на свободу сию же секунду или продолжать отбывать свой приговор, – я бы выбрала второе.

Она разглядывала меня несколько долгих секунд.

– У нас политика нулевой толерантности в отношении способностей, мисс Хиберт.

– Да, мэм.

– По сообщениям наших врачей, внезапная вспышка педикулеза в главной тюрьме так же внезапно сама собой закончилась. В ловушки для тараканов на кухне также ничего не попадается.

– Да, мэм.

– Часть меня хотела бы думать, что вы оказываете нам услугу тем, что всё вычищаете. Это все равно было бы нарушением правила нулевой толерантности, но более или менее простительно, с учетом добрых намерений. Однако другая часть меня не может не волноваться, что вы копите этих насекомых, так же как иной заключенный копил бы самодельное оружие.

– Нет, мэм.

– Что из этого «нет»?

– Я в некотором роде надеялась поговорить об этом со своим психотерапевтом на нашей первой встрече и разобраться, как к этому лучше подойти, а уже потом поговорить с вами.

Она, все еще стоя со скрещенными руками и глядя на меня жестко, движением кисти предложила мне продолжать.

– Моя способность работает постоянно. Мне приходится прилагать сознательные усилия, чтобы отключиться от букашек и позволить им вести себя нормально. Я чувствую то, что чувствуют они, ощущаю то, что ощущают они, в определенном смысле. Это… не очень забавно со вшами, которые ползают по волосатым лобкам других заключенных, понимаете? Чувствовать все это на восемнадцати или девятнадцати заключенных, причем круглые сутки?

– Меня, мисс Хиберт, волнует то, что вы делаете с этими букашками.

– Ничего не делаю, – ответила я. – Я… убрала их от заключенных. В основном я оставила их на месте, умирать от голода. Я не могу оставлять их неподвижными там, где есть грызуны, иначе они только раскормят популяцию грызунов, и у вас будет еще более крупная проблема. Я могла бы перебить грызунов, но тогда у вас в стенах были бы дохлые крысы, и…

– Это неприемлемо. Вы ведь понимаете, почему это неприемлемо?

– Вы должны защищать других заключенных, – ответила я.

«Даже если это значит оставлять их со вшами?» Это я вслух произносить не стала.

– Если букашки – ваше излюбленное оружие, я не могу позволить вам иметь к ним доступ.

– Тогда как насчет ведра? – предложила я.

– Хм?

– Поставить в какой-нибудь задней комнате ведро, наполнить его чем-нибудь достаточно едким, чтобы оно убивало букашек при контакте. Я утоплю там всех букашек, до каких смогу дотянуться, а вы сможете сами всё увидеть по тому количеству букашек, которое там будет.

– Давайте отложим подобные меры, – вмешался Бунтарь. – Иди переоденься.

Я кивнула, радуясь возможности уйти от темы. Направилась в отсек, где была совмещенная с душем раздевалка, задержавшись лишь для того, чтобы взять свою гражданскую одежду у охранника в пуленепробиваемой будке, расположенной над хабом.

Я бы с удовольствием приняла душ в относительной приватности, но вряд ли снаружи кто-то собирался меня ждать. Я выбралась из тюремной формы – безразмерной легкой серой туники и штанов, – больше напоминающей пижаму, чем нормальную одежду. Моя была не такая ветхая, как одежда других заключенных. Во-первых, я была «маленькая». Вроде как. У меня был выбор: либо носить тунику среднего размера, которая бы висела на мне, как палатка, либо взять маленькую, которая едва доходила мне до пояса. Я предпочла второе.

Другая причина, почему я получила форму, которую не носило до меня еще сто заключенных, заключалась в том, что у меня была специальная тюремная форма с надписью «Спец. заключенный» поперек груди и вдоль рукава, извещающей всех, кто меня видит, что у меня есть способности.

Сложив тюремное одеяние, я облачилась в костюм «Шелкопряды». Его мне надо будет модифицировать. Он был ненастоящий, непригодный для боя. Трико в его основе было стандартным, наверняка похожим на то, что было в основе костюма Хроноблокера. Примерно так же, как его костюм был украшен бронепанелями, на моем тоже была броня, которую Дракон напечатала на 3Д-принтере, прежде чем прибыть в штаб-квартиру ОПП.

Он плохо сидел, особенно неудачно ощущались прикрепленные к нему ремешки, и мне даже знать не хотелось, насколько он хлипок.

Я не стала надевать маску и бронесекции, просто держала в руках сверток, где они лежали. Вместо этого я надела обычную одежду поверх трико, закатав его рукава до середины бицепсов. Та же рубашка с коротким рукавом, в которую я переоделась после встречи с судьей, и джинсы.

Когда я вернулась, Бунтарь и комендантша беседовали. Ей хватало внушительности, чтобы даже Бунтарь со своим шестифутовым ростом и доспехами выглядел так, будто ему хочется попятиться.

Она хлопнула его по центру груди, чтобы ее слова прозвучали акцентированнее:

– …до отбоя. И мне нужны все бумаги, как только вы их получите.

– Я вам их передам, – ответил он.

– Руку, – обронила комендантша, повернувшись ко мне.

Я вытянула руку.

Она закрепила у меня на запястье прибор, напоминающий пейджер, но с грубым черным ремешком.

– Так мы будем знать, где вы находитесь.

– Окей.

Комендантша посмотрела на охранника в будке с пуленепробиваемым стеклом. Подала ему знак рукой, и он открыл входную дверь тюрьмы.

Мы прошли по коридору со стенами из двух слоев проволочной сетки с колючей проволокой наверху. Затем вошли на парковку, где вокруг корабля Бунтаря собралась небольшая толпа зевак.

Они раздвинулись в стороны, пропуская нас на борт, а потом попятились, когда к жизни пробудились реактивные двигатели.

– Мы в некоторых отношениях похожи, – произнес Бунтарь из пилотского кресла. Я уже сидела позади него, пристегнувшись.

Как-то развернуто ответить мне не удалось, так как мы начали двигаться, и инерция ударила меня спереди давящей волной. Мне удалось лишь «Хм?».

– Мы оба были лидерами. Мы оба совершили ошибки и получили за них некую форму наказания. У тебя тюрьма, у меня отставка.

А, он вернулся к этой теме? Нас тогда прервали.

– Похоже, что так, – удалось проговорить мне. – А Дракон?

– Не лидер, – ответил Бунтарь. – Если не считать искусственные интеллекты, управляющие другим костюмами. Но ее заточение? Оно остается хуже, чем все, с чем сталкивались и ты, и я.

– «Остается»? – переспросила я.

– Да, – ответил он, но развивать мысль не стал.

Как ее заточение может быть хуже тюрьмы? И как она может по-прежнему быть в заточении, если только… Может, она инвалид? ДЦП, частичный или полный паралич, еще что-нибудь?

Я плохо понимала, как это связано с ее нынешней невозможностью коммуницировать. Если она полагалась на компьютер, чтобы тот за нее говорил, возможно, что-то нарушилось в программе?

Корабль изменил направление движения. Бунтарь нажал на какую-то кнопку и убрал руки от панели управления. Автопилот?

– Что бы ни произошло, – сказал он, – ты член Защитников. Это уже сделано, однако суть твоего членства все еще под вопросом, понятно?

– Не уверена.

– Я упоминал задачи, стоящие перед лидером команды Протектората.

– Распределять людей.

– Да. Сегодня ты встретишься с людьми, которые сыграют важнейшую роль в принятии решения, как тебя распределят. В лучшем случае мы поместим тебя в команду, которая сейчас в гуще событий. Не покой, которым ты наслаждалась у себя в камере, но ты будешь помогать. Все в плюсе.

– А в худшем случае?

– В худшем случае они скажут, что произошла ошибка, и ты отправишься в камеру на обозримое будущее. Не думаю, что это случится. Следующий худший случай более вероятен: ни один лидер команды не захочет пойти на риск и взять тебя к себе.

– Ты же сказал, я член Защитников.

– Сказал, да. Мисс Милиция на твоей стороне, но вступить в Защитники Броктон-Бея под ее командованием ты не можешь, это исключено. Конфликт интересов, враждебность…

– Я так и думала.

– Шевалье заинтересован в восстановлении программ ОПП и Протектората. Мы обязаны помогать при кризисах мирового масштаба, это означает участие в следующей программе Всегубителя. Шевалье уважает точку зрения Мисс Милиции, и твое появление перед камерами означает, что мы обязаны тебя сохранить. Это было отчасти намеренно.

– Намеренно?

– Потому что это вставляет палки в колеса всем, кому хочется сохранить статус-кво. Но, хоть Шевалье и на твоей стороне, если Плащи в его непосредственном подчинении сочтут необходимым, он с легкостью отправит тебя туда, где ты не сможешь причинить никакого вреда, а для общения с прессой и при угрозах класса S будет выдергивать тебя оттуда.

– Место, где я не смогу причинять вред? Это, например?..

– Возможно, охрана карантинной зоны Мэдисона, или какой-нибудь городишко, где нет Плащей и где ты будешь мало чем заниматься, кроме как появляться на публике и разговаривать с детишками.

– Я… не хочу показаться надменной, но я гожусь для большего.

– Угу, – промычал Бунтарь. – Будем надеяться, что они тоже так думают.

Он нажал на кнопку и взял управление в свои руки.

– Нью-Йорк. Главная штаб-квартира всех команд Протектората в Америке.

 

***

 

Бок о бок с Бунтарем, уже без гражданской одежды и в полном костюме, я вошла в общую комнату местной команды Протектората.

Здесь было в целом похоже на штаб-квартиру Защитников в Броктон-Бее. Там я была, когда мы воровали данные с их сервера. Расстановка была близкая; интерьер определяли, похоже, взаимозаменяемые или связанные между собой предметы. Разница была в качестве этих предметов. Колонны и низкие стенки были украшены позолотой, настоящей или фальшивой. Никакой матовой стали или керамики. Здесь был мрамор. Должно быть, именно здесь они раздавали интервью и приветствовали людей, инвестирующих в продажу символики.

В определенном смысле это воодушевляло. И устрашало.

Столь же (если не сильнее) устрашающей была компания, которая меня поджидала. Одиннадцать человек, разместившиеся по всей комнате, в основном Плащи.

– Командовать будет Призма, заместитель командира нью-йоркской команды, – сказал мне Бунтарь.

Губы Призмы плотно сжались, когда она посмотрела на меня. Мы с ней уже встречались – в особняке мэра. Тогда она была одним из людей Легенды. Я предположила, что Шевалье хотел видеть своим замом кого-то, кто знаком с городом и местными процедурами.

– Заморозка, лидер команды Лос-Анджелеса, – продолжил представление Бунтарь.

«Заменила Александрию», – подумала я. Черные волосы, синий облегающий костюм, отороченный мехом. Я вспомнила ее по битве с Ехидной – она создавала ледяные кристаллы. Она тогда следовала приказам Шевалье. Его зам? Вполне логично, что он выдвинул на руководство второй по размеру команды в Америке кого-то, кого сам хорошо знал.

– Гуляка, лидер команды Чикаго.

Эту женщину я раньше не видела, даже на фоне предыдущих битв с угрозами класса S. Я была уверена, что иначе узнала бы ее. Японка в раскрашенной маске, закрывающей нижнюю половину лица. Она держала, прислонив к плечу, массивный фонарь на шесте. На ней было облегающее одеяние с бретельками на плечах, доходящее до середины бедер. Оно создавало ощущение скромности, какого не давало традиционное малиновое кимоно. Кимоно висело свободно, удерживаемое в основном поясами и, похоже, проволочками в ткани. Оно доходило до локтя и было ровно настолько коротким, чтобы все-таки оставаться в рамках приличия. Обнаженные плечи были довольно узкими, а выражение лица… Она изучала меня, приподняв бровь.

– Расправ, заместитель командира в Хьюстоне.

У Призмы хотя бы была очевидная причина меня недолюбливать, но выражение лица Расправа намекало, что он пришел к тому же самостоятельно. Он был в белом костюме, у которого от плеч и по обе стороны бровей отходили стальные шипы. Маска, скрывающая верхнюю часть лица, изображала постоянно нахмуренное выражение. Я бы даже не обратила на это внимания, но его рот… Форма губ не оставляла сомнения, что я ему не понравилась сразу.

– Некоторые капитаны Защитников тебе, возможно, знакомы. Дуэлянт из Нью-Йорка, Доминант из Лос-Анджелеса, Тектон из Чикаго, Оторва из Остина. Хроноблокера ты знаешь.

Я кивнула. Тектон, облаченный в, похоже, новый комплект массивных ржаво-красных силовых доспехов, отдал мне салют. Дуэлянт придерживался средневековой тематики, у него в руке было копье. Доминант – чернокожий парень, одетый в зеленое и серебряное… На первый взгляд, его костюм выглядел слегка кричащим. Оторва больше походила на головореза, чем на супергероиню: ее костюм включал в себя платок с дырками для глаз, который закрывал верхнюю часть лица и из-под которого назад выбивались светлые кудри, куртку и джинсы, материал которых смахивал на выкрашенную в черный цвет кольчугу.

Хроноблокер стоял, прислонившись к столу, и его выражение лица понять было невозможно.

– С миссис Ямадой вы встречались, если досье не обманывает.

Я кивнула японке в деловом костюме, стоящей рядом с Гулякой.

– А я Гленн Чемберс. ОПП, глава отдела имиджа, – представился мужчина. Он подошел ко мне и протянул для рукопожатия толстую ладонь. Рукопожатие его оказалось крепким. Гленн не походил на человека, как-то заботящегося о собственном имидже. Толстяк, одежда отнюдь не просит комплиментов, волосы не пострижены в ирокез, но уложены с помощью геля в нечто подобное. Он носил очки в прямоугольной оправе, благодаря которым было легче видеть, что он постоянно щурился – из-за длинных ресниц.

– А я, видимо, Шелкопряда, – произнесла я. Одиннадцать пар глаз, все смотрели на меня, все оценивали. Я сунула большие пальцы в карманы.

– Я удивлен, что Шевалье не пришел, – заметил Бунтарь и кинул взгляд на Призму.

Но ответила ему не Призма. Это сделал Расправ из Техаса.

– Я задал тот же вопрос. Он вызвал нас всех сюда, а сам не явился?

– Он разбирается с небольшим кризисом, – пояснила Призма.

– Все мы разбираемся с кризисами, – возразил Расправ. – У половины из нас нет опыта лидерства в командах, мы общаемся с Плащами в трауре, при этом правительственные Плащи прочесывают наши команды в поисках «котловых» Плащей…

– Прекрати, Расправ, – оборвала его Заморозка. – Давайте к делу. Чем быстрее мы тут разберемся, тем раньше вернемся к себе.

Миссис Ямада прокашлялась.

– А вы что думаете, Шелкопряда?

Внезапно сунула меня под софиты, подумала я.

– Честно?

– Честность – хорошее качество, – сказала она.

– Мне страшновато, – ответила я.

– Как вы обычно справляетесь с подобным?

«Становлюсь еще более устрашающей», – подумала я. Не стоило говорить это вслух и объяснять, что я так долго прибегала к страху и беспощадности, что теперь не вполне понимала, как подходить к таким ситуациям.

– Уже не уверена, – ответила я. Это была правда, и она не говорила против меня.

Миссис Ямада кивнула.

Заговорил Бунтарь:

– Давайте убедимся, что мы все знакомы с происходящим. Плащи с криминальным прошлым и раньше вступали в команды Протектората и Защитников, но это, как правило, оставалось за кадром, а гражданская личность Шелкопряды общеизвестна. К нам и раньше присоединялись опытные Плащи, что вынуждало нас подстраиваться под их опыт, а при надобности переобучать их самих. Шелкопряда – и то, и другое. Сейчас она отбывает срок в «Гарденере». Согласно условиям своего приговора, она будет независимо получать образование старшей школы, будет получать психотерапию, как только мы определимся с расписанием, а также ее будут подключать к различным командам, чтобы ее можно было проверить и оценить.

– Много суматохи ради одной маленькой девочки, – заметил Дуэлянт.

«Маленькой девочки»? Я сохранила рот на замке, но это стоило некоторых усилий.

Хроноблокер, однако, захихикал.

– Чего? – спросил Дуэлянт.

– Она уделала Александрию, – ответила ему Оторва. – Он смеется, потому что ты смотришь свысока на девчонку, которая убила Александрию.

– Не лучший аргумент, – вмешался Расправ, босс Оторвы.

– Сражаться против нее – сущий кошмар, – сказал Хроноблокер. – Я был в этой ситуации достаточно много раз и знаю, о чем говорю. Поэтому, когда Мисс Милиция сообщила мне, что она арестована, я стал задавать вопросы, чтобы понять, что произошло и когда. Я даже не обязан быть здесь, и я расплачусь за это дополнительными патрулями на этой неделе, но я хотел прийти, чтобы сказать вот что. Она мне не нравится, серьезно. Но если мое слово чего-то стоит, как слово человека, который всего-то провел половину времени, разгребая в Броктон-Бее все то дерьмо, которое изливала на нас она, – она нужна нам на нашей стороне. Хоть как-то, хоть в каком-то виде. Потому что альтернатива – полный отстой.

– Спасибо, – произнесла я так тихо, что едва ли меня все расслышали. Он заступался за меня, в некотором роде, и именно тогда, когда я не была уверена, как мне самой высказать нечто подобное.

Я увидела глаза Дуэлянта за шлемом, когда он окинул меня оценивающим взглядом.

– Она убила Александрию, – повторила Оторва. – И что там еще, она была в бою с Левиафаном, в бою с «Орденом кровавой девятки», в бою с Ехидной…

– И с каждым из них она сталкивалась лицом к лицу, – добавил Хроноблокер. Повернулся ко мне. – Верно? Ну, ты не просто была там. Ты была в самой гуще, обменивалась ударами?

Я кивнула.

– Сегодня только цифры, – сказала Призма. – Оценка ее силы, опросы.

– Нет, не, – покачал головой Расправ. – Глупости. Нельзя приглашать нас сюда, только чтобы заставлять заниматься этой ерундой.

– Мы должны оценить ее умения, – произнес Бунтарь.

– Занимайся этим в свое свободное время. И наплюй на опросы, – ответил Расправ. – Твои собственные заметки, Бунтарь, говорят, что она манипуляторша и лгунья.

– Я отозвал эти утверждения, – возразил Бунтарь.

– А кто может гарантировать, что она не манипулирует тобой? Вы с Шевалье хотите создать более чистый, сияющий Протекторат, верно? Тогда давайте не будем начинать не с той ноги. Мы проверим ее скрупулезно, и если у нас не будет единогласного мнения, что она ценный ресурс для команды, то на этом и все.

– Что ты предлагаешь вместо испытаний и опросов?

– Сделаем то, что делаем с «котловыми» Плащами, пропустим ее через наших Мыслителей, – ответил Расправ. – Но сейчас, с задачами в поле, мы сможем оценить ее куда конкретнее, чем любой трепотней. Если мне не изменяет память, пришло оповещение, верно? Насчет группировки нью-йоркских злодеев, которая прессует членов Защитников и Протектората?

– «Адепты», – произнесла Гуляка.

– Убьем двух зайцев сразу, – сказал Расправ. Оглядел капитанов Защитников. – Мы хотим узнать, как она работает в команде, так давайте отправим ее в самую гущу. Если будут проблемы или ситуация будет складываться неважно, могут вмешаться остальные из нас.

Все повернулись ко мне.

– Ты это серьезно? – спросила я.

– Смертельно серьезно, – заверил меня Расправ.

– У меня нет при себе моих вещей, Костюм, который дала мне Дракон, – это не мой привычный костюм. Кроме того, ожидается, что я буду следовать другим правилам.

– Ты же прочла инструкции, так?

Я кивнула. Но я совершенно не продумывала, как обходить ограничения. Я выбрала имя «Шелкопряда», исходя из мысли, что буду больше использовать нити, но я ничего не успела заготовить.

– Уверен, Призма откроет тебе доступ к снаряжению команд Нью-Йорка. Самые большие группировки Плащей в Америке, у них наверняка есть понемногу чего угодно.

Я нахмурилась. Если я скажу нет, это останется черным пятном в моем досье, и, очевидно, некоторые из присутствующих не заинтересованы давать мне хоть какие-то послабления – разве что самой повеситься разрешат.

– Окей, – кивнула я.

– «Адепты» не убивают, – сказал он. – Если проблема возникнет, то только из-за тебя.

«Должно быть правило, запрещающее говорить такие вещи», – подумала я. Мне было безразлично, что он выдвигал меня на авансцену или что он заранее винил меня за то, чего еще не случилось. Он намекал, что задача будет легкой, по сути, делая все ради обратного.

 

***

 

– «Адепты», – произнес Дуэлянт. – Полагаю, все в теме?

Тектон шагал впереди нашей группы; его танкоподобный костюм придавал нам достаточно внушительности, чтобы толпа перед нами расступалась.

– Не будь засранцем, – сказал он. – Ты же знаешь, что Рой… что Шелкопряда не читала файлы. Они в твоем городе, ты нас и просвети.

– Я знаю самое основное, – произнесла я. Я читала досье в рабочем кабинете Ябеды. – Они маги, вернее, изображают магов, как Мирддин. Их главарь – путешественник во времени.

– Их главаря зовут Эпоха, – сказал Дуэлянт, не глядя на меня. – Группировка очень организованная. Вот что нужно знать о Нью-Йорке: он больше. Всё в нем больше. Так что этих типов тоже много. У них иерархическая организация, и они конкурируют между собой за уровни в этой иерархии, бросают вызов тем, кто по уровню выше, расплачиваются, если им это не удается. У них один человек первого уровня, два второго, три третьего… и так вплоть до пятого.

– Пятнадцать человек суммарно, – произнесла я.

Он кинул на меня сердитый взгляд, но ничего не ответил.

Мне что, не разрешено говорить?

– Передвигаться в этом городе – полный отстой, – заявила Оторва. – Толпы народу, толпы машин… Как вообще можно хоть куда-то попадать?

– У нас есть разные субкоманды для разных задач, – ответил Дуэлянт. – Группа улан для быстрого реагирования, в ней те, кто умеют летать или перемещаться над крышами домов. Еще есть ударная команда из тех, кто достаточно взрослые, чтобы ездить на мотоциклах, и имеют право ездить по рельсам.

– По рельсам? – переспросила Оторва.

– Сабвей. С помощью компьютера мы всегда знаем, на каких путях когда можно находиться, чтобы не попасть под поезд.

– А те, кому не хватает возраста или кто по природе не очень мобилен? – поинтересовался Тектон.

– Пешие патрули или подсобные задачи при каком-нибудь члене Протектората, – ответил Дуэлянт.

– Жутко забавно, – прокомментировала Оторва.

– Я что, единственный, кому нравится работа подсобника? – спросил Доминант.

– Да, – ответила Оторва. – Не сомневайся.

Дуэлянт покачал головой.

– Работа есть работа. Конечно, они брюзжат, но, в любом случае, они всего через несколько лет доберутся до мотоциклов.

– Ты, видимо, как раз один из «улан», да? – сказала я.

Дуэлянт кинул на меня злой взгляд.

– И что с того?

– Ничего, – ответила я. – Просто выглядит разумно.

– Флешетта тоже была уланом, – произнес он. – Она должна была стать командиром отряда, когда я перейду в Протекторат, а Приют станет капитаном Защитников.

– Верю, – кивнула я.

– Похоже, ты вспомнила, что она предала нас, переметнулась к твоей прежней команде.

– Я об этом ничего не знаю, честно, – ответила я. – Знаю только, что у нее был романтический интерес к одному из нас, «Темных лошадок», и…

– К кукольной девочке, – перебил Дуэлянт.

Доминант ткнул его кулаком в плечо.

– Я не знала, что она «раскрылась», поэтому не хотела говорить, – сказала я, чувствуя себя по-дурацки.

– Все правильно, – кивнул Доминант. – Так и надо себя вести.

В наушнике, которым меня снабдили, зажужжал женский голос. Призма?

– Здание впереди – их. Кончайте треп и сосредоточьтесь на деле.

Мужской голос:

– Сообщай нам все, что ты делаешь, Шелкопряда.

– Сосредотачиваюсь на букашках, – произнесла я.

– Стукни пальцем по наушнику дважды, чтобы включить на передачу, – подсказал Тектон.

Я стукнула дважды, и он тихо бипнул.

– Сосредотачиваюсь на букашках. Я собирала их, пока мы двигались от штаб-квартиры сюда, так что сейчас их у меня довольно много.

– Смертоносные и ядовитые букашки не дозволены, ты это знаешь.

Связывают мне руки. Ну и ладно.

– Я все равно не планировала их применять. Я выбираю самых маленьких и незаметных и рассылаю во все стороны. Это займет не больше минуты, но я смогу отслеживать их передвижения.

– «Адептов»?

– Всех. В смысле, район густонаселенный, но, когда я помечу «Адептов», получу представление и о том, где находятся гражданские. Значит, мы сможем держать их в стороне от опасности и будем знать, если кто-то влезет на линию огня.

На линии воцарилось молчание. Они говорили обо мне? Обсуждали детали? Черт, я что, уже нарушила правила, вторгшись в частную жизнь людей?

Я заговорила, надеясь, что прерываю их, если они говорят сейчас что-то в этом духе.

– Также у меня на периферии другие букашки, они плетут шелковые шнуры.

– Покажи нам. У нас камера на костюме Тектона.

Окей, это уже почти что раздражает. Они сомневаются в каждом моем шаге.

Мой рой заклубился перед Тектоном.

– Имидж, Шелкопряда, – произнес другой мужчина. Толстяк… забыла имя. – Нам нужно что-то предпринять по поводу того, как это выглядит.

– Как выглядит?

– Черный, аморфный рой. Он дает неверные посылы. Тревожит всякого стороннего наблюдателя, и, если появятся фотографии применения твоей способности в более крупном масштабе, они могут послужить пищей для очень неприятных статей. Ты и так в невыгодном положении благодаря репутации бывшей суперзлодейки.

– Вы серьезно, – произнесла я. Тюкнула пальцем по уху, чтобы отключить канал, и посмотрела на остальных. – Он серьезно?

– Гленн всегда серьезен, – ответил Хроноблокер. – Когда я выбрал себе имя «Хроноблокер» и объявил о нем перед камерой в прямом эфире, так что его невозможно стало отменить, меня наказали интенсивными уроками с Гленном.

– Они так делают каждый раз, когда ты косячишь по части пиара, например ругаешься на камеру, – добавила Оторва. – И во время этих бесед он говорит с тобой о твоей прическе, о редизайне твоего костюма…

– О том, как разговаривать, чтобы привлекать внимание, – добавил Доминант, нарочито артикулируя свою речь.

– О том, как держать себя, – произнес Дуэлянт, выпрямив спину, расправив плечи и чуть приподняв голову.

– Вообще-то мы вас слышим, – раздался женский голос в наушнике. Заморозка?

– Возможно, потребуются уроки благопристойности, – прожужжал голос Гленна.

На лице Оторвы появилось мучительное выражение. Она покосилась на Тектона, затем пригнулась, избегая камеры, и в такой позе зашла ему за спину. Подтолкнула его в плечо, понукая развернуться. Тектон закатил глаза и вздохнул, но послушался. Оторва продолжала его подталкивать, пока он не оказался прямо перед стеной.

– Я правда не понимаю, чего вы ожидаете, – сказала я. – Это моя способность.

– Все доклады говорят, что вы умная девушка, – произнес Гленн. – Наверняка существует способ продемонстрировать вашу способность менее пугающим образом.

Я открыла рот, но в голову пришло столько протестов, что они все спутались вместе. Я посмотрела на Защитников, пытаясь выяснить, не стала ли я мишенью для подколки.

– Повезло, повезло тебе, – прошептал мне Хроноблокер, прикрыв ухо рукой. – Ты привлекла его внимание с самого начала, и держу пари, что он не собирается снимать тебя с крючка. Мне почти что легче вспоминать те времена, когда ты набивала этих своих букашек мне в рот и в уши.

Доминант скорчил гримасу.

– Это более чем стоит всех дополнительных вахт на этой неделе, – сообщил Хроноблокер Дуэлянту. – Ну, увидеть это.

– Не вполне уверена, чего вы хотите Гленн, – произнесла я, стукнув по наушнику. – Могу посылать букашек по одной за раз. Это же выглядит не угрожающе, верно?

– Твой сарказм неуместен, Шелкопряда, – проинформировал меня Бунтарь.

– Я готова играть по правилам, – сказала я. – Просто пытаюсь понять сперва, какого х… хрена вам нужно. Может, вы хотите, скажем, божьих коровок? Будет цвет, милое красное облачко. Хотя в моей досягаемости сейчас всего, эээ, двести двенадцать божьих коровок. Но я могу ими воспользоваться. Или… бабочки? Бабочек больше, чем божьих коровок.

Я потянулась к бабочкам в моем рое и направила их к себе.

– Текки, развернись, – сказала Оторва. – Им это понравится.

Тектон, – пробурчал он, подчеркивая это слово. – Ненавижу «текки», «техногик» и прочие такие клички. А также ненавижу быть ходячей камерой и когда ОПП требует от меня чинить их фургоны, когда они хотят пораньше закруглиться…

Я собрала бабочек в строй, и они полетели струей, одна за другой.

– Просто хочу, чтобы вы осознали: если это и есть то, чего вы от меня…

– Да! – перебил меня Гленн. – Превосходно! Не зря о вас говорили как об умной девушке.

– Вы серьезно, – произнесла я.

Хроноблокер безмолвно хохотал, его плечи тряслись.

– Смертельно серьезно, – повторила Оторва слова своего босса. – Гленна ничего не волнует, кроме имиджа, пиара. А твоя забота – придумать, как держаться «как леди», пока разбираешься с вооруженными уличными отморозками.

– Вы знаете, Оторва, – заговорил Гленн, – я надеялся, что у вас в голове все-таки что-то осядет, ведь у вас за последний год было со мной больше встреч, чем у кого бы то ни было.

– Не отвлекайтесь от дела, пожалуйста. Кстати, где ты взяла всех этих бабочек? – произнесла по радио, кажется, Заморозка.

– Сады на крышах, – ответила я. – Пока мы шли сюда, прошли целый квартал со старыми домами с садами на каждой крыше. И еще много цветочных лотков на балконах.

– Надо будет обеспечить вам постоянный приток, – сказал Гленн. – Интересно, как мы это устроим.

– Они серьезно хотят сделать из меня девочку-бабочку? – спросила я.

Хроноблокер стал хохотать еще сильнее. Я была уверена, что сейчас он притворялся. Ему это не могло казаться настолько смешным.

– Если здесь есть проблема, – сказал Бунтарь, и механический оттенок звука, порождаемый наушником, дополнил механические нотки его собственного голоса, – мы можем отложить дело на несколько дней и пообсуждать, какие инструменты тебе нужны, чтобы действовать эффективно.

Худший из возможных вариантов. Я отступаю, они, скорее всего, высказываются, что вот он, способ держать меня «прирученной», и плюс я выгляжу своенравной.

– Нет, – ответила я. – Хотите, чтобы я пользовалась бабочками, – давайте так и сделаем.

– Серьезно? – переспросила Оторва.

Я кивнула, потом спросила:

– Мы деремся с «Адептами»?

– Это только их ответвление, – ответила через наушник Призма. – У них три основных здания. Они не держатся за территорию, поэтому местные банды их не трогают. Идея в том, чтобы обескуражить их. Деритесь только пока уверены, что победите. Сообщайте нам, что происходит, и мы вступим, если возникнет такая необходимость. Если нам повезет, мы их отбросим, и это будет поводом прекратить охоту на них с нашей стороны.

– Окей, – сказала я. – Кто командует?

– Я, – ответил Дуэлянт.

После того, как я вела «Темных лошадок», быть не в роли лидера ощущалось странно.

– Тебя устраивает, что я буду заниматься разведкой?

– Видимо, тебе придется, раз ты будешь ограничиваться бабочками, – сказал он.

– Я не собиралась ограничиваться разведкой, – возразила я.

– Ты разорвешь их на куски укусами бабочек, – произнес Доминант. – Бабочки вообще кусаются?

– У них нет того, чем можно кусать, – сообщила я. – У них хоботки.

– Так ты что, суперумная или типа того? – спросила Оторва.

– Нет, – ответила я.

– Не отвлекайтесь на новенькую, – сказал всем Дуэлянт.

Я стала разбирать, что мне сообщают букашки.

– Там внутри трое. Двое мужчин, одна женщина. С мужчинами, видимо, фанатки. В спальнях. Возможно, есть еще, но без костюмов.

– У них должны быть числа на рукавах. Римскими цифрами.

– Я не могу толком видеть глазами букашек, – ответила я. – Секундочку…

Я нашла женщину, сидящую на софе; перед ней был кофейный столик с ноутбуком. Букашки прошлись по ее рукаву.

– Число не вышито, я не чувствую приподнятой ткани, а глаза букашек различать символы не могут. Извините.

– Проверь окружение, – велел Дуэлянт. – Инструменты? Эта группировка использует инструменты, ритуалы, песнопения и прочую подобную лабуду, чтобы лучше управлять своими способностями.

– Выглядит разумно, – ответила я. – Способности работают лучше, когда ты в психологическом состоянии, похожем на то, что ты думал перед самым триггером, так что…

– Стоп, что? – перебил Хроноблокер.

– Ну да, – сказала я ему. – Я триггернулась, когда была в шкафчике. И я подмечала, что становлюсь немного сильнее, когда чувствую себя в ловушке, или когда я в отчаянии, или когда чувствую, что меня предали. Моя дальность увеличивается.

– Не имеет значения, – вмешался Дуэлянт. – Итак, их трое. Никаких инструментов?

– Вот что-то типа инструмента. Стержень, короткий, не больше фута, тупой, никакого ствола, ничего такого. Кажется, на нем что-то вырезано.

– Не узнаю, – произнес Дуэлянт. – Никаких звоночков.

– Эм. Но если посмотреть, – продолжила я, – есть еще птицы. Обычно они склевывают букашек, которые слишком приближаются, но эти сидят неподвижно.

– И их там несколько? – уточнил Дуэлянт.

– Три… пять птиц в клетках по всей квартире.

– Феликс Коршун, член третьего уровня, – сказал Дуэлянт. – Гибрид Мастера и Бластера. Управляет птицами, но не на таком уровне, какой, похоже, есть у тебя. В общем, он дает птицам иммунитет к огню и пирокинез и программирует их движения. Ты говоришь, он отвлечен?

Я отметила, что Коршун находится в спальне, но пыталась не уделять слишком много внимания тому, что именно там происходит.

– Он точно занят.

– Выдвигаемся, – скомандовал Дуэлянт и зашагал через улицу. Повысил голос: – Все прочь от здания!

Никакой реакции ни от мужчин в спальне, ни от женщины на софе. Они не услышали.

Я дала указания рою. Букашки двинулись через толпу, при этом я организовала рой так, что снаружи находились бабочки, которые маскировали центр с «тревожным» черным роем.

Возможно, жульничество, но я сделаю то, что должна. Раздражало в этом то, что мне приходилось смотреть на рой, чтобы быть уверенной, что всё на месте. Рано или поздно я приспособлюсь, но дополнительные ограничения мне сейчас совершенно ни к чему.

– Удалитесь от этого здания. Вы можете наблюдать за боем, но наблюдайте с другого конца улицы, – произнесла я своим роем.

Так странно делать это с налетом законности.

– Что ты делаешь, Шелкопряда? – спросил один из Плащей через наушник.

– Предупреждаю людей. Я могу воспроизводить свой голос с помощью звуков, которые издает рой, но сейчас я использую в основном бабочек.

Это была чуточку неправда, но она укладывалась в то, что видел Тектон своей камерой.

– Держи нас постоянно в курсе своих замыслов и стратегий.

Дуэлянт первым вошел в здание, мы за ним.

– С помощью шелковых шнуров, которые я заготовила заранее, я связываю птиц на балконах, – произнесла я. – Над домом живут голуби, но я прикрываю дверь, так что, надеюсь, Коршун до них не доберется. И я потихоньку собираю букашек на одежде, которую скинули с себя Коршун и второй мужчина. Полагаю, мне можно применять более пугающих букашек, если общественность этого не увидит?

– Это вопреки духу того, о чем я говорил, – ответил Гленн.

– Угу, – добавила Оторва за моей спиной. – Ты должна хотеть применять бабочек и только бабочек.

Тектон распахнул дверь, одной лишь мощью своей силовой брони выбив замок и разорвав цепочку.

– Тектон входит последним, – велела Призма. – Нам понадобится взгляд на место действия.

– Я же самый крепкий из нас всех, – запротестовал Тектон.

– Не льсти себе, – произнесла Оторва, проходя мимо него и на ходу похлопывая его по груди.

– Двое наверху, и еще двое, которые могут быть новичками, а могут и гражданскими, – сообщила я, чуть повысив голос. Указала рукой в направлении двух мужчин. Потом другой рукой указала в другом направлении. – Одна женщина там. Все – на два этажа выше нас.

Я задержалась, когда герои стали подниматься по лестнице, и увидела, как Тектон положил руки на дверной косяк.

– Дайте знак, когда начинать, – сказал он. – И приготовьтесь.

Еще до выхода мы прошлись по способностям членов нашей группы. Что умели Тектон и Хроноблокер, я, естественно, знала и так. Оставались Доминант, Дуэлянт и Оторва. Я отслеживала их, когда они ворвались в квартиру.

Способность Дуэлянта, гибрида Бластера и Касателя, проявлялась через его копье вполне обычным образом, но в разной форме. Он пробил копьем компьютер, потом махнул тупым концом в сторону софы. Женщина перекатилась вбок, а струя энергии из копья заморозила и разорвала подушки.

Дуэлянт мог выбирать эффекты, что делало его довольно разносторонним. Оглушающие взрывы, огонь, лед, молния, всасывание, дезинтеграция и разные другие штуки. Фокус в том, что для создания эффекта он должен был попасть.

Преимущество, напротив, было в том, что у него имелась еще одна способность. Кратковременный импульс суперскорости позволил ему приблизиться к женщине и резко остановиться как раз вовремя, чтобы пнуть ее в живот.

Следом Хроноблокер вышел вперед, коснулся женщины и заморозил ее.

– Женщина – это Паддок, – раздался в наушнике голос Дуэлянта.

– Взяли ее, – ответил Хроноблокер.

Оторва и Доминант уже врывались в другие комнаты, прерывая развлечения мужчин с женщинами.

Доминант обладал суперсилой, однако эта сила и реакция увеличивались с количеством противников, причем чем дальше, тем меньше этот рост. Он не был сколь-нибудь заметно крепок, зато умел телепортироваться на короткие расстояния. Очень короткие – на пару-тройку футов в лучшем случае. Сейчас он с помощью телепорта сблизился с Коршуном и ударил рукой ему по ключице. Женщина побежала прочь в поисках укрытия.

– Кто-нибудь хочет сломать вилочку?[1] – сострил Доминант.

Второй мужчина замахнулся на Оторву, и та застыла на месте. Он почти лениво встал, держа за руку девушку, свою спутницу, потянулся к своей мантии и содрогнулся от ужаса при виде кишащих в ней букашек. Он не мог добраться до стержня, для чего бы тот ни предназначался.

– Внимание, Оторва заколдована или что-то в этом духе, – сообщила я остальным через наушник.

– Неа, – услышала я в наушнике ее ответ. Она схватила Плаща со спины и швырнула его через дверь, прямо в Хроноблокера. Тот наступил мужчине на голую спину и заморозил его.

– Плаща два взяли, – сообщил Хроноблокер.

Оторва была одним из Плащей, обладающих целой мешаниной способностей. То, по чему она ударяла, взрывалось, то, что ударяло ее, взрывалось в ответ. Она была сильнее и крепче среднего, и в качестве вишенки на торте – она обладала необычной стойкостью к урону и чужим способностям, которая была тем выше, чем дальше Оторва была от цели.

Каждый из них умел применять свои способности весьма разрушительно. Не случайно они были капитанами команд.

Стоп, а это нормально? Я почти ничего не делала. Я привыкла держаться позади, поддерживая своих и нанося решающие удары при необходимости, но здесь предполагалось, что я что-то доказываю. Могу ли я сказать, что достигла чего-то определенного?

Это было намеренно?

Я поспешила вверх по лестнице. Добралась до дверного проема и получила взгляд от Дуэлянта.

Точно намеренно. Он велел своей команде раскатать Плащей, не оставляя ничего на мою долю. Я доказала свою полезность в разведке, но достаточно ли этого?

– Обеспечиваем безопасность посторонних, – произнес Хроноблокер с другого конца комнаты. Он подошел к одной из женщин, та взвизгнула и отскочила от его протянутой руки. – Тихо, все хорошо. Это не больно. Если вы не сделали ничего плохого, вам не о чем волноваться. Вы проснетесь через несколько минут, сходите в полицию, потом отправитесь домой.

Она кинула взгляд на Дуэлянта, словно ища подтверждения, и Хроноблокер коснулся ее, заморозив.

Вторая женщина надевала брюки – джинсы в облипочку, какие натягиваешь в мучениях дюйм за дюймом, если тебе везет и у тебя есть настоящие бедра. На ней был черный лифчик и явный перебор теней для глаз.

– Последняя, – произнес Хроноблокер. – Можно вызывать фургоны ОПП.

Она застегнула джинсы, провела большим пальцем по цепочке, идущей от карабина на поясе к карману.

– Стойте, – сказала я. Цепочка… на ней были амулеты. – Эти амулеты.

– Мое украшение, – произнесла она.

– Черт, – ругнулся Дуэлянт. – Хрон!

Хроноблокер прыгнул на женщину, но она отскочила назад. Хроноблокер, приземлившись на четвереньки, вытянул руку в ее сторону и выстрелил в нее кончиками пальцев перчатки. От каждого кончика к перчатке тянулся провод. Два провода попали ей в конечности и обвились вокруг них. Толстые, подметила я. Не лески, которые могут резать, когда заморожены во времени.

Хроноблокер заморозил провода, потом вынул руку из перчатки, Женщина была обездвижена.

Этого оказалось недостаточно.

– Это Пауза, – произнес Дуэлянт и рванулся к ней с копьем наготове.

– Теперь я Тринадцатый Час, – огрызнулась она. Ее глаза вспыхнули, и я ощутила, как все мое тело дернулось.

«Тектон!» – позвала я своими букашками.

Мое сердцебиение замедлилось до летаргического уровня, дыхание тоже стало медленнее. Вытянутая рука начала дрейфовать вниз, сила, чтобы удерживать ее, постепенно покидала мои мышцы.

Тринадцатый Час повалилась, обмякла в застывших в воздухе путах Хроноблокера. Дуэлянт на полушаге сделал то же самое.

Мои мысли замедлялись, ушла сила воли. То же происходило и с другими. Мое чувство времени… Я вспомнила сон, который когда-то мне приснился, как будто я заколдована Змеем. Скополамин.

Эффект Хроноблокера сваливался с «Адептов», одного за другим. Они приходили в себя, одевались.

Коршун набрал номер на своем телефоне и, прижимая трубку к уху, подошел к спящей Тринадцатому Часу. Приподнял ее подбородок и поцеловал ее, потом остался рядом, чтобы подхватить, когда провода освободятся.

– Неприятности, – произнес он с легким акцентом. Австралийским? Британским? – Не возражал бы против кого-нибудь из высших уровней. У них будут подкрепления.

Мои веки потихоньку опустились. Открыть глаза мне не хватало силы воли.

Но я могла отслеживать своих букашек – те шевелились, сближались, двигались, будто обладая собственным разумом.

Следуя моим бессознательным указаниям?

Букашки перешли в наступление, стали кусать и жалить.

«Нет». Это даже не была внятная мысль. У меня будут неприятности.

«Нет», – прошептали букашки. В гудении родилось простое слово.

Коршун и остальные вздрогнули. Я чувствовала их движения через скопившихся букашек. Коршун двинул рукой, прошептал что-то, и птицы вылетели из клеток по всей квартире. Миг спустя они вспыхнули и направились в самые густые участки моего роя.

Скоро прибудут другие. Мне надо сделать хоть что-нибудь.

Эта тревожность больше, чем что бы то ни было, преобразовалась, похоже, в приказы для роя. Букашки задвигались, неся шелковые нити.

Это меня устраивало.

Связывание, которое они устраивали, шло из какой-то глубинной, креативной части меня, той части, которая рассеянно выводила каракули на полях тетрадки, когда я скучала на уроках. Однако вместо бессмысленных каракулей здесь были шнуры и нити, тянущиеся от ножек столов к ногам Плащей, от запястий к серьгам, от одних дырочек для шнурков к другим, и все это сопровождалось бабочками, которых я по-прежнему держала в строю.

Импровизированные фениксы Коршуна не могли подобраться достаточно близко, чтобы все это спалить, – иначе они подожгли бы и самих людей.

Прибывали другие «Адепты». Мое чувство времени по-прежнему оставалось затуманенным. Где Плащи Протектората?

Сколько мы еще пробудем в этом парализованном состоянии?

Коршун, прижимая руку к ключице, двинул другой рукой, чтобы пылающий голубь опустился ему на ладонь, и дернулся от боли, когда случайно едва не выдернул из уха серьгу.

– Проклятье!

Он серьезно говорит такие слова, как «проклятье».

Я не хотела проигрывать этим типам.

Букашки по-прежнему двигались бесцельно, поскольку я не давала им активных указаний, но все же они применяли шелковые шнуры.

«Бабочки», – подумала я.

Бабочки, которых я приготовила, образовали построение, которое я назначила заранее, и присоединились к рою букашек, обвивающих шелковыми путами четверых «Адептов», включая спящую Тринадцатый Час. Я чувствовала ее дыхание.

Как разорвать заклятие?

Тектон.

Он тоже был под влиянием этого эффекта. Я это понимала по тому, как его руки, которые он раньше держал на дверном косяке, свисали как плети.

Если это просто вид гипноза…

Я призвала к себе букашек, велела им собраться на моем лице.

Не помогло… Они не могли проникнуть под маску.

Без моего запроса один из тараканов принялся жевать ткань. Которая даже близко не так прочна, как паучий шелк.

Женщина-«Адепт», которую Дуэлянт и Хроноблокер атаковали сразу, как только ворвались в квартиру, прошла на кухню, споткнувшись, когда шелковый шнур вокруг коленей не дал ей передвигать ноги с достаточной свободой.

– Как же бесит, – произнесла она.

– Почти восхищает, – прокомментировал Коршун. – Именно подобное мы надеемся освоить, а она уже прилично владеет, скажешь нет?

– Пофиг, – ответила женщина. Она достала из деревянного блока на кухонной стойке нож и стала резать наиболее явные нити.

Шли секунды, минуты, часы. Я не могла сказать точно. Снаружи шел бой. Плащи против Плащей. Я не могла на нем сосредоточиться.

Теперь дыра в моей маске была достаточно велика, чтобы таракан мог протиснуться внутрь.

Тут может быть два исхода, осознала я, когда до меня дошло, что я творю. Или что творит мой пассажир? Либо это сработает, либо катастрофически провалится, и они как минимум будут отвлечены.

Таракан добрался до задней стенки моего горла. Я поперхнулась и закашлялась.

И этого вмешательства хватило, чтобы стряхнуть влияние Тринадцатого Часа. Мои мысли начали собираться во что-то более связное.

По-прежнему кашляя и борясь с позывами блевануть прямо в маску, я направила букашек в глазницы маски Тектона, а затем ему в рот, чтобы сделать с ним то же самое.

– Нет, – произнес Плащ со стержнем.

Еще одна способность, действующая на сознание. Я видела, как мои пауки прямо на ходу растут в размерах, а квартира, наоборот, сужается; начала кружиться голова…

Тектон протянул руки к дверному косяку и заставил все здание содрогнуться с такой силой, что все споткнулись.

Все и проснулись, включая Тринадцатый Час. Галлюцинации прекратились.

– Еще раз! – выкрикнул Коршун.

Глаза Тринадцатого Часа вспыхнули, способность заработала…

Но я была наготове. Таракан запустил мой рвотный рефлекс во второй раз, и я была в полном сознании еще до того, как эффект успел впитаться.

Какое мерзкое ощущение.

Доминант и Дуэлянт носили маски, прикрывающие рот. Забраться под маску Тектона можно было бы за секунду, но я не хотела нечаянно снова разбудить Тринадцатый Час…

Вместо них я разбудила Оторву.

Подозреваю, что друзей и союзников я тут не обрету…

Оторва пошла вперед, кашляя и вытирая губы. В лицо ей полетела горящая птица. В тот же миг, когда они соприкоснулись, птица взорвалась, превратившись в комок огня и несгоревших перьев. Оторву швырнуло назад.

Еще одна птица полетела ко мне. Я была не такой крепкой, как Оторва, и потому закрыла лицо руками.

Броня меня защитила, ткань нет. Я ощутила, будто что-то скребется по моей коже, почувствовала горячее покалывание, обещающее позже превратиться в боль. Ожог.

– Стоять, – произнес Плащ с галлюциногенной способностью. Он сделал жест обеими руками, наведя на меня стержень.

Вновь я ощутила, будто все вокруг искажается.

Однако я была свободна от эффектов Тринадцатого Часа, и мои букашки уже обвивали шелком руку и лицо этого типа. Он пытался отодрать веревки ногтями, но без особого успеха, и чем больше бабочек садилось ему на лицо, тем менее эффективно, похоже, работала его способность.

Оторва вернулась, и ей пришлось вытерпеть бомбардировку новыми горящими птицами. Те, что крупнее, не уничтожались от взрывов и летали вокруг нее, чтобы атаковать снова. Я пригнулась, пропуская над собой одну из них, которую почувствовала лишь благодаря тому, что она сжигала букашек на своем пути, затем попятилась.

Женщина с ножом. Я обвязала немного шелка вокруг рукояти ножа, соединив его с шелком между ногой Коршуна и столом.

Женщина попыталась опустить нож, чтобы что-то разрезать, шнур натянулся и вырвал нож из ее руки. Она попыталась нагнуться, чтобы подобрать его, и натянулся другой шнур, между ее горлом и светильником.

Какая вообще у нее способность?

Выяснять мне совершенно не хотелось. Я отслеживала положение нитей, разместив на них букашек. Броня, которую смастерила Дракон, не обладала вещевым отсеком на спине, зато с пояса свисал электрошокер. Прежде чем женщина придумала, как разорвать нити, вооружиться или применить способность, я ткнула ее шокером.

Она повалилась и на миг повисла на нитях. Я заставила букашек возле светильника перекусить нить, пока та ее не задушила.

Осталось разобраться с Коршуном и Мистером Галлюциногеном, который явно страдал, не избавившись от большинства нитей. Он отмахивался от бабочек.

Я добралась до Дуэлянта и стала его трясти. Он не пришел в себя; я потрясла сильнее.

Ничего. Недостаточно неприятно.

Я подсекла ему ногу, и он растянулся на полу.

– Иди в жопу, – пробубнил он, поднимаясь на ноги.

– Разбуди Хроноблокера и Доминанта, – сказала я.

– Ты тут не командуешь, – ответил он и подошел к Коршуну. Тот ударил Оторву очередной птицей, тут же крутанулся лицом к Дуэлянту, но получил в грудь самой толстой частью копья. «Адепт» третьего уровня отлетел в стену и обмяк.

Дуэлянт хочет тут навести порядок? Ладно. Я оглушила шокером галлюцинатора, затем поспешила к Хроноблокеру. От тряски он не пробудился, и мне пришлось приподнять его голову и снова стукнуть об пол достаточно сильно, чтобы он дернулся.

– Психованная, – пробормотал он.

Дуэлянт тем временем потыкал в Доминанта и разбудил его.

– Наши подкрепления дерутся с их, – сообщила я.

– Приятно знать. Берем Тектона и идем их прикрывать.

– Ты надрала им задницы бабочками, – сказал Хроноблокер, когда мы выходили из квартиры на лестницу.

– Я сжульничала. Бабочки были там лишними, чисто для декорации.

– Не-не-не, – ответил он. – Если кто-нибудь спросит – ты надрала им задницы бабочками.

 

***

 

Мы с Бунтарем прошли обратно по коридору из двуслойной проволочной сетки. Пришлось прилично подождать, пока нам не открыли ворота.

– Возможно, ты убедила некоторых из тех, кто сомневались, но Заморозка ворчала насчет твоего поведения, а я предполагал, что она сперва была на твоей стороне.

– Моего поведения?

– Без понятия. Спроси ее, когда придет время.

Я вздохнула.

– Как руки?

– Болят, – ответила я. Вытянула руки, потыкала в повязки на запястьях. – Ничего серьезного. Но, думаю, будет отслаиваться, как сволочь.

– Следи за языком, – произнес он, и мы вошли в хаб.

Комендантша нас уже ждала.

– Вы ранены.

– В ходе выполнения обязанностей, – вступился Бунтарь. – Дозволенных обязанностей.

– Я говорила вам держать ее подальше от неприятностей.

– Не мое решение, – ответил Бунтарь. – Могу дать вам номер моего начальства, если вам угодно.

– Мне угодно. Тейлор Хиберт? По поводу насекомых в моем заведении: мне представляется крайне плохой идеей обеспечить вас едкой субстанцией для работы с букашками, если учитывать то, что ваше досье говорит о ваших достижениях с капсаицином. Я приобрела электромухобойку, и вы должны познакомить с ней каждого из ваших крохотных солдат. Ожидаю увидеть ее в деле, вы меня поняли?

Я кивнула.

– Идите переоденьтесь. Я вызову охранника, который проводит вас в камеру.

– Окей, – ответила я.

Я переоделась в свежую тюремную тунику и штаны, а туфли оставила. Мне очень не хотелось все оставлять, но я все равно это сделала. Охранница обхлопала меня, когда я вышла, и передала сверток с одеждой охраннику в кабинете возле хаба, а потом повела меня в камеру.

Я осознавала, что мои товарищи по заточению наблюдают за мной. Они, я не сомневалась, видели мое ранение как признак слабости, как причину наброситься на меня, как волки на раненую добычу.

То, что я побывала с Защитниками, меня в определенном смысле потрясло. Мне еще предстояло найти для себя, как сражаться подобно Защитнику. В идеале – как более эффективному Защитнику, чем те, с которыми я сталкивалась в прошлом. Мне предстояло скорректировать свою тактику, само мышление. Выстроить уверенность в себе, не базирующуюся на страхе и запугивании.

Взяв в руки книгу, я уселась на койку.

Я ерзала, не находя себе места. Во мне еще оставались следы того адреналина. Горячка боя. Руки тоже болели, несмотря на лошадиную дозу обезболивающего, которую я приняла. Ожоги второй степени, и, подобно множеству других травм рук и кистей, они как будто нарочно расположились там, где сильнее всего раздражали и больше всего мешали.

«Сегодня будет хреновая ночь», – подумала я. Как мне вообще найти удобную позу в таком состоянии?

Букашки отыскали электромухобойку, и я принялась систематически истреблять всех тараканов, вшей, мух и муравьев в здании.

Пауков я оставила при себе, направила к погребенным телам. В свое время они размножатся, и я размещу их где-нибудь, где они не наткнутся на людей.

Нарушение правил – пожалуй, да; но это поможет занять мои мысли. Благодаря этому я почувствовала себя чуть-чуть поуютнее, чуть-чуть больше самой собой.

 

Предыдущая          Следующая

[1] По поверью, когда двое разламывают вилочковую кость птицы, тому, у кого остается ее верхушка, сбудется желание. Вилочковая кость – птичий аналог ключиц.

Leave a Reply

ГЛАВНАЯ | Гарри Поттер | Звездный герб | Звездный флаг | Волчица и пряности | Пустая шкатулка и нулевая Мария | Sword Art Online | Ускоренный мир | Another | Связь сердец | Червь | НАВЕРХ