ГУЛ 23.3
– Мистер Чемберс? Шелкопряда хочет с вами поговорить.
– Впустите ее! – отозвался он с дальнего края комнаты.
Я осторожно вступила в его вотчину, оглядываясь по сторонам. Здесь, похоже, был центр дизайна костюмов и маркетинга ОПП.
На стене слева от меня висела карта Северной Америки. На ней были подписаны города, и вокруг каждого крупного города виднелись скопления портретов. Члены Протектората сверху, Защитники снизу.
Справа от меня располагались стеклянные витрины с дизайнами костюмов, старыми и новыми. В витрине женщина одевала манекен.
В глубине комнаты был Гленн.
Власть – забавная штука. У паралюдей я видела ее проявления в огромном разнообразии, но люди без способностей были не столь гибкими. Были такие, как Тэгг, полагающиеся на угрозы и давление, и такие, как Калле, с монументальной уверенностью в себе и своих умениях в определенной области. Пиггот – это нечто другое: человек, умеющий использовать людей и ситуации, она больше походила на Калле, чем кто-либо другой, но имела дополнительное преимущество: в ее власти было осуществлять бомбардировки и реквизировать ИИ-корабли Дракон. Как говорила Ябеда, Пиггот не была гением, но обладала своими сильными сторонами.
Я предполагала, что Гленн Чемберс будет похож на Калле, но с легким уклоном в привычку Тэгга пробивать проблемы в лоб. Увидев, как он работает на своей территории, я в этом несколько засомневалась.
Гленн Чемберс носил брюки с красно-зеленым шотландским узором и розовую рубашку. Пряжку ремня украшал логотип ОПП. Прическа тоже изменилась с прошлого раза – появился пробор, и, кажется, такое называют «гик-шик». Он и очки надел другие, с толстой круглой оправой. Идентификационная карточка висела на шее. Ни в один конкретный архетип он не вписывался.
При виде его на ум мне пришел Чиркаш. Прежде броктон-бейский одноразовый лузер-злодей, наркоман и наркобарыга, позже лидер развратной, анархистской группировки «Торговцы». Сперва мне было трудно понять, откуда такая ассоциация. На эстетическом уровне они были абсолютно разными. Их манеры, статус в обществе, внешность, цели – ни в чем никакого сходства.
Вокруг него суетились люди. Человек двадцать, мужчины и женщины, с кофе и портфолио, тканями и бумагами. Гленн, при всей своей полноте, передвигался проворно. Глотнул кофе, вернул чашку ассистентке, которая ее принесла, и отослал девушку с каким-то приказом или уточнением. Мужчинам и женщинам с портфолио было велено разложить их у него на столе, а он тем временем разглядывал экшен-фигурки возле окна. Его пухлые, почти детские пальцы взяли одну из фигурок за руку. Он яростно встряхнул ее, и стайка его миньонов попятилась при резком падении его руки и пластмассовой фигурки. Рука фигурки отломилась, игрушка отлетела в сторону. Кто-то ее подобрал и вернул обратно в группу.
– Идите, и побыстрее, – велел Гленн. – Скажите им починить ее и сделать другой прототип до начала показа. Это же игрушки, они будут в руках детей и коллекционеров. Их покупают фанаты. Что будет, если их первая ассоциация с Эзотериком – сломанная игрушка на полке? Это покажет им, что он хлипкий.
Люди с экшен-фигуркой убежали, и Гленн подошел к столу, где были разложены портфолио. Я приблизилась, слегка оторопев от этого всего, и чуть было не споткнулась, когда в комнату вошла другая группа, чтобы заполнить пространство, освобожденное теми, которые вышли.
– Шелкопряда, подойдите сюда. Гляньте и скажите, что вы об этом думаете.
Я подошла к столу, и люди расступились, давая мне место. Трудно было объяснить почему, но у меня возникло чувство, что они эти делают для Гленна, а не для меня.
Громоздкие папки портфолио были открыты, внутри находились постеры с изображениями различных членов Протектората. Лидеров новых команд. Образы были упрощены: светлые акварельные брызги на заднем плане, почти схематичные изображения героев. Но при этом маски, шеи и плечи, эмблемы и характерные инструменты были изображены с почти гиперреалистичной детализацией. У Шевалье, Заморозки и Экзальта фоны были серым, синим и желтым, соответственно. За ними, похоже, были еще.
– Хороши, – сказала я.
– Полный мусор, – возразил Гленн. Стукнул пальцем по брызгам желтой и красной акварели возле острия пушкомеча Шевалье. – Последнее, что мы хотим сообщить людям, это что у нас творится хаос, а пятна на заднем плане создают именно такое впечатление.
– Я такое бы купила, – сказала я. – Ну, если бы не была Плащом. У нас действительно хаос. Не вижу, как бы вы убедили неплащовую версию меня в обратном.
Гленн вздохнул.
– Тут мы вступаем на территорию философии и гипотез. Так не пойдет.
Он повернулся к одному из художников.
– Что-нибудь почище, почетче. И не рисуйте Заморозку в профиль. Если она не хочет постобработку, ей придется смириться, что ее талия не совсем для постеров.
Люди с постерами поспешили убраться с глаз Гленна долой.
Я попыталась втиснуться в паузу:
– Я хотела с вами поговорить…
– Минуту, – отмахнулся Гленн. Повернулся к только что вошедшей группе. – Как интервью?
– Хорошо получилось, – ответил молодой парень, протягивая распечатку. – Шевалье приятен в общении, но не так, как предыдущие лидеры. Укладывается в атмосферу «нового Протектората», которую вы описали.
– Ну конечно, укладывается, – сказал Гленн. Пролистал распечатку. – Я и сделал ее вокруг него. Хорошее, качественное интервью. Очень хорошее.
Чиркаш, снова подумала я. Чиркаш, создавший вокруг себя своего рода поток, когда люди с близким стилем мышления сами попадали на его орбиту. При всей его отвратительности и сквернословии Чиркаш обладал харизмой. Люди шли за ним. Гленн не был отвратительным, но раздражал.
Возможно, это был один из элементов их харизмы. Возможно, естественный, будничный нарциссизм, как бы плохо он ни сочетался с грязным языком Чиркаша и с полнотой Гленна, давал понять окружающим, что этот человек – центр Вселенной. Не обязательно эта иллюзия охватывала всех, но само то, что вокруг них собирались слабовольные овцы, придавало им весомость, заставляющую людей признавать их. У Чиркаша это были бездомные, наркоманы и отморозки. У Гленна – студенты, надеющиеся сделать в ОПП карьеру в маркетинге, рекламе или пиаре.
А может, я просто не слишком благожелательно думала о Гленне Чемберсе, если учесть, в каком раздраженном состоянии я находилась. Может, он был не настолько плох.
– Ну? – спросил он у меня, словно это я заставляла его ждать.
Я подавила стремление отреагировать, заставила себя сохранить спокойствие.
Если он вправду походил на Чиркаша в том, как окружал себя лояльными и устрашенными овцами и миньонами, атаку можно было организовать двумя способами. Я могла принести битву непосредственно к нему, как Разрывашка к Чиркашу, или же лишить его стаи.
– Я хотела бы поговорить с вами наедине.
– Боюсь, это невозможно. Я настолько занят, что вообще не должен был бы тратить время на беседу с вами, – ответил он. Потом с улыбкой добавил: – Но вы мой самый интересный проект.
– Это вопрос вежливости, – сказала я. Он хотел разыграть это политически? – Пожалуйста.
Вывести его под софиты. Либо он подыграет мне, либо будет плохо выглядеть.
Гленн лишь улыбнулся.
– Разве не столь же невежливо отрывать меня от работы, когда я и так иду вам навстречу, приняв вас?
Ладно. Он хочет вот так это разыграть?
– Вчера вечером Притворщика вырвали из машины Дракон, нашу команду раздавили, Заморозку подстрелили. Я чуть не умерла.
– Я слышал, – произнес он. Посмотрел на женщину, которая как раз подходила к нему с новой чашкой кофе. – Кейли, не сходите поговорить с мистером Пайетом? Он должен был позвонить мне через десять минут, а прошло уже пятнадцать.
– Слушаюсь, сэр, – ответила она и убежала.
Либо ему наплевать, либо он уклоняется.
– Ваши безумные ограничения на применение способностей сыграли в этом немалую роль, мистер Чемберс. Плохие парни победили, и это отчасти ваша вина.
Головы, повернувшиеся в мою сторону, безмолвно глядящие на меня, лишь укрепили мои подозрения. Толпа из двух десятков ассистентов и дизайнеров вокруг него – это система защиты. Не способность, но в целом умение.
– Моя вина? Меня там вообще не было.
– Я попросилась поговорить с вами, потому что хотела, чтобы вы знали, какой урон сейчас наносится.
– А, вы насчет бабочек.
– Это много больше, чем бабочки. Речь о психологическом настрое в целом. Об отношении героев. Я бы поговорила с Шевалье, но он слишком занят. Поговорила бы с Заморозкой, но она сейчас оправляется от трех пулевых попаданий. Из всех, с кем я уже знакома, только вы, похоже, занимаете тот пост, который позволяет понимать, о чем я. Кроме того, насколько я могу судить, имидж и пиар – корень проблемы.
– Очень сложный предмет, который изучают шесть лет в колледже, – сказал он. – А вы разобрались после двух стычек? Похоже, слухи о вашем интеллекте не врут.
– Отшучиваться не стоит. Притворщика захватили. Либо он в руках у врага, и где-то там бродит захватчик тел, либо он мертв. Из-за схватки, которую мы могли выиграть, – заявила я.
– Вы уверены?
– Определенности быть не может, но послушайте. Должна быть какая-то точка, после которой детские варежки снимаются и мы начинаем драться по-настоящему. Я видела, как мучаются Защитники Броктон-Бея под прессингом со стороны внешних сил, включая меня, и при серьезных угрозах. Их одолевают потому, что, как бы они ни были сильны, у них нет шанса драться по-настоящему. А теперь мы все сталкиваемся с таким же прессингом, и ОПП не учится на предыдущих ошибках.
– Я пытаюсь понять, с чем вы спорите. Вы считаете, что наши Защитники, дети со способностями, должны следовать вашему примеру? Сражаться более зло? Устрашать? Быть безжалостными?
– Все ваши Плащи могли бы привыкнуть не сдерживаться. И Защитники, и Протекторат. По крайней мере, в подобных ситуациях. Мы потеряли Притворщика, и мы не сказать чтоб вселили уверенность в команды Вегаса. Это сыграло роль в том, что мы потеряли и их.
Гленн нахмурился, покосился на своих подчиненных.
– Все, кроме Шелкопряды, выйдите. Надеюсь, каждый из вас найдет себе занятие.
Стайка рассеялась.
– Вы уже знаете, что будет, если вы будете трепаться на эту тему! – произнес Гленн им вслед, повысив голос, поскольку они были уже далековато. – Я лично знаю каждого, кому вы можете попытаться разгласить детали. Не стоит рисковать! Язык за зубами!
Мгновением позже они исчезли. Кабинет Гленна казался таким пустым без носящихся во все стороны юных профессионалов.
– Мы с вами должны побеседовать о том, что и когда можно говорить, – произнес Гленн. Он отвлекся на приведение в порядок одиночных фотографий на своем столе.
– Я ведь попросила о разговоре наедине, – возразила я.
– И я сказал нет. Я слишком занят, но, как бы я ни предвкушал наши будущие дискуссии, зная, как вы сделали в Броктон-Бее то, что сделали, Защитники Вегаса – одна из основных причин, почему я тороплюсь представить общественности наш новый, улучшенный Протекторат.
– Дезориентация и обман, – произнесла я. – Знаете, я в курсе, что такое деликатность. Я в некотором роде руководила группировкой, которая правила городом.
– И я уверен, что у вас это отлично получалось, – ответил Гленн. – Но вы здесь как пес в утином пруду. Вы не в своей стихии, вы не знакомы с обычными предосторожностями, традициями и договоренностями. Вы продемонстрировали это, заговорив на тему Защитников Вегаса, которую следует затрагивать с осторожностью.
Значит, вот каков его стиль атаки. Я невежественное дитя, не вполне знающее, как работает Протекторат.
– Я не очень понимаю, чего вы хотите, Гленн. Вы все знаете, что я способна постоять за себя, но старательно игнорируете то, что я выбила Александрию, что я сражалась против трех угроз класса S.
Гленн вздохнул. Он обошел вокруг стола и плюхнулся в кресло.
– Будете очередным спорщиком, значит?
– Я лишь хочу помогать людям. ОПП и команды героев разваливаются, но вы больше сосредоточены на том, чтобы меня испытывать, чем на том, чтобы позволить мне делать что-нибудь.
– Об этом лучше бы поговорить с Шевалье, – сказал Гленн.
– Хотите, чтобы я дралась недооружием? Я могу. Выпустите меня против почти что любого Защитника, и, думаю, я смогу доставить ему много хлопот, что с обычными своими букашками, что с одними бабочками. Смогу выиграть у большинства.
– Ваша сила не вызывает вопросов. Мы не уверены, надежны ли вы.
– Я могу показать, что и бабочек способна привлечь к делу. Я просто хочу, чтобы мне дали «добро» на применение своего полного комплекта умений против настоящих угроз. Вроде того снайпера и женщины в костюме, кем бы она ни была, вчера вечером. Будь у меня в резерве мой настоящий арсенал, я могла бы атаковать любого из них прежде, чем они бы развернулись. Дайте мне возможность соизмерять силу инструментов, которыми я работаю, с силой моих врагов.
– Что начало бы бесконечный цикл эскалации, – сказал Гленн. – Нет, Шелкопряда, я не это имел в виду под словом «надежность». Неудачное слово. У нас есть видео, как вы взрываетесь, мгновенно переходите от спокойствия к машине для убийства. Мотивированно ли это? Да. Но это не вселяет уверенность в ваших союзников. Мы хотели проверить, как вы действуете в ситуациях, когда на вас оказывается прессинг, насколько вы готовы следовать нашим ограничениям, какими бы несправедливыми они вам ни казались.
– Постоянно проверяете меня, – произнесла я. – Окей. Я слушала, я выполняла ваши приказы, а испытания не служат никакой цели, если я о них знаю. Может, давайте подведем под этим черту, хотя бы под бабочками?
– Вы не выполняли приказы, – возразил Гленн. Я посмотрела на него, он встретил мой взгляд своим. – Вы жалили Бамбину.
– Чтобы спасти людей. Она собиралась перебить нас по одному. Стали бы вы меня винить, если бы я подобрала брошенный ствол и выстрелила в человека, который целится в меня ракетой «земля – воздух»?
– Это немножко другое.
– Это почти идеальная параллель с тем, что я сделала! Она живая ракета «земля – воздух», только еще повсюду рикошетит и многоразовая. А я даже ствол не применила. Я ослабила ее, возможно, как раз достаточно, чтобы Доминант смог попасть в нее своим боласом. Нелетальное оружие, в точности как и положено Защитникам.
– Центральный вопрос не в том, летальное оно или нелетальное, – сказал Гленн. – Он в том, можем ли мы быть уверены, что вы продолжите идти выбранным вами путем. Если вы начнете срезать углы сейчас, что произойдет через год? Если мы сочтем, что вы можете развернуться на всю катушку в одной конкретной ситуации, не откроет ли это дверь для другой?
– Возможно, вместо того чтобы втыкать повсюду правила и ограничения, вы могли бы спросить? Поговорить со мной как с человеческим существом, договориться о тех или иных правилах.
– Которые вы потом нарушите или обойдете. У вас к этому естественная склонность, и нет, это не укол в адрес вашего неправедного прошлого. Это утверждение о ваших конкретных умениях.
Я стиснула зубы.
– Я способная. У меня больше опыта, чем у некоторых из ваших Защитников, которые были в команде по два года. Я разносторонняя. Если вам нужен в Вегасе кто-то, чтобы разбирался с Мыслителями и Странниками, я смогу постоять за себя, хоть и села в лужу с Августейшим Принцем. Если вам нужен кто-то, чтобы выслеживал группировки типа «Девятки», я смогу и это. Разведка, уничтожение, связь…
– Общественность наблюдает слишком пристально, чтобы мы могли спустить вас с поводка так скоро после гибели Александрии. Когда положение дел успокоится, такой вариант может появиться. Наши герои в Вегасе часто бывают скорее сероватыми, чем белыми, и экс-злодейка туда впишется. Но не сейчас.
Я медленно выдохнула.
– Вы же хотели новый, более сияющий Протекторат. Вам нужны победы. Дайте мне шанс, и я дам вам победы. Но сейчас – это не я. Я не девочка-с-бабочками.
– Мы знаем, какая вы девочка, – ответил Гленн. Прикоснулся к клавиатуре, потом набрал что-то, видимо пароль. Спустя секунду произнес: – Вот, взгляните.
Он развернул монитор ко мне.
Там была я, проникающая в броктон-бейский офис ОПП. Видео с камеры наблюдения.
Я вползала через окно. Видимо, та ночь, когда я нанесла ответный удар Тэггу. Странно видеть, как букашки движутся в лад со мной. Когда я на видео повернула голову, в тот же самый момент изменилось положение каждой букашки в рое.
Повсюду вокруг меня работники ОПП выли от боли, беззвучно из-за отсутствия звукового сигнала. То ли камера его не фиксировала, то ли Гленн отключил. Люди корчились. Один потянулся ко мне, ко мне на экране, и я увидела, как та я отодвинулась, даже не взглянув на него. И тут же рой окутал экранную меня, на короткое время скрыв и от человека на полу, и от камеры видеонаблюдения. Когда он разошелся, та Рой сместилась на два-три фута влево. Всего шаг в сторону в ту долю секунды, когда ее не было видно, но этого хватило, чтобы обмануть зрение.
И я не помнила, чтобы делала это. Я никогда осознанно не вводила этот трюк в свой репертуар.
– Если бы вы мне сказали, что эта девушка – член «Ордена кровавой девятки», – произнес Гленн, – я бы поверил, и глазом не моргнув.
Это было как слышать воспроизведение собственного голоса, но тут была смесь сразу на нескольких уровнях. Движения человека, движения роя – все это было мне незнакомо.
Голова на миг повернулась к камере видеонаблюдения, и в глубине густого черного роя я увидела желтый взблеск линз.
– Это мы не продадим, – сказал Гленн, не догадываясь, что именно меня сейчас растревожило.
– Возможны компромиссы, – произнесла я.
– Когда я просил вас пользоваться бабочками, я рассчитывал разрушить привычку, посмотреть, как это изменит ваши действия в бою, точно так же как мог бы попросить кого-то примерить определенное одеяние и посмотреть, как оно сидит. Я не ожидал, что это настолько выведет вас из равновесия. Но это не так уж плохо.
– Плохо, раз привело к тому, что Заморозка чуть не погибла, а Притворщика захватили.
– Мы взяли трех членов группы Бамбины. Это не полное поражение.
– Они освободятся и продолжат бесчинствовать, – возразила я.
– Весьма вероятно. Как минимум, мы будем стремиться удержать Бамбину. Если повезет, сможем рекрутировать маленького принца, а может, и Звездулю тоже.
Я взглянула на видео. Гленн поставил его на паузу. Секундный поворот головы, желтые линзы…
– Я могу поработать над тем, чтобы выглядеть немного менее кошмарно, – сказала я. – Но должны быть варианты, чтобы я стала эффективнее. Сколько продлятся эти ограничения?
– Пока ты не станешь совершеннолетней и не вступишь в Протекторат, – ответил голос у меня за спиной.
Это был Шевалье, сопровождаемый Бунтарем, моим шофером. Шевалье был в своих золотых и серебряных доспехах, разрисованных и растравленных до такой степени, что каждый квадратный дюйм выглядел как миниатюрное произведение искусства. Доспехи не выглядели изделием, способным противостоять серьезным нагрузкам, но я была наслышана, какие они на самом деле прочные.
– Пока мне не станет восемнадцать, – произнесла я, слегка упав духом.
Шевалье подошел ко мне.
– Ты убила двух человек. Трех, исходя из твоего признания, когда ты была под арестом. Двух директоров ОПП, одного крупного героя. Когда Дракон и Бунтарь предложили взять тебя к нам, мнения разделились. Именно Гленн предложил компромисс, на котором мы в конце концов и сошлись. Этот компромисс.
Я покосилась на Гленна – тот пожал плечами.
Гленн?
– На твоих руках кровь. Мы должны знать, что ты можешь сдерживаться, что ты не взорвешься, как взорвалась, находясь под арестом в Броктон-Бее. Мы все еще пытаемся удостовериться, что это не какой-то долгоиграющий план «Темных лошадок», сколь бы маловероятным это ни выглядело.
– Вы поэтому выжидаете два года? Вы считаете, что так много времени потребуется, чтобы полностью меня проверить и лишь потом дать мне настоящую ответственность?
– Это один фактор из многих.
– Это же нелепо. Миру придет конец еще до моего восемнадцатилетия. Я даю вам полное разрешение использовать меня. Пошлите меня окучивать Механиков, которые способны отыскать карманное измерение «Девятки». Я была злодейкой. Я приобрела кое-какую репутацию, на которую могу опереться. Я могу говорить с людьми, с которыми вы не можете.
– Не утверждаю, что все это выбито в граните, – ответил Шевалье. – Возможно, через несколько недель или месяцев мы обсудим варианты. А пока что мы найдем тебе команду, устроим тебя. Когда будем знать, где мы тебя задействуем, мы найдем другое учреждение, чтобы тебя содержать. Возможно, с базовым уровнем безопасности, возможно, непосредственно в штаб-квартире Защитников, по ситуации. С остальным… будет время разобраться.
Я вздохнула и закрыла глаза.
– Мне жаль, – сказал Шевалье. – Правда. Я был в битве с Ехидной. Видел «Темных лошадок» в бою. Видел тебя в бою и готов отдать тебе должное за тот маневр, который перевернул ход боя в нашу пользу на финальной стадии. Хоть список твоих прегрешений и длинный, я наслышан о добре, которое ты сделала. Вероятно, на каждого человека, на которого ты нападала, приходится человек, которого ты спасла от смерти или увечья, если учесть, что ты сделала перед тем, как Птица-Разбойница атаковала город.
– Но в конечном счете это не имеет значения.
– Имеет. Больше, чем ты предполагаешь, но тебе нужно набраться терпения.
– Тебе много чего пришлось вынести всего за полгода, – вступил Бунтарь. – Считай это передышкой, тем более это она и есть.
Я стиснула зубы. Бесполезно. Законные пути подводили меня.
Смириться с этим я не могла.
– Тогда еще одно, последнее, – сказала я. – Раз уж я не могу помогать прямо, позвольте помочь косвенно. Я могу одеть ваших героев. Большинство из них.
Гленн и Шевалье переглянулись.
– Мы собирались поднять эту идею несколько позже, – произнес Шевалье. – Мы можем заключить сделку, аналогичную тем, какие заключаем с нашими Механиками. Жалованье плюс плата за каждый созданный костюм.
– Деньги мне не нужны, – ответила я. – Но, раз уж вы начали предлагать, может, поговорим о мастерской?
Кинула взгляд на Бунтаря и добавила:
– И о снаряжении?
***
Пауки двигались по задним коридорам тюрьмы. Здесь проходили отопительные и канализационные трубы двух связанных между собой тюрем, и пол представлял собой просто металлические решетки, легко удаляемые и заменяемые при надобности. Освещения практически не было, но это меня не беспокоило. Мои пауки это переживут, зато, если кто-то войдет и нажмет выключатель, чтобы включить свет, у меня будет время их спрятать.
Я сперва представляла себе «Шелкопряду» как героиню. Этот вариант вычеркнут.
Злодейка с хорошим пиаром – тоже не сработало.
Нет. Ну, значит, что-то среднее.
Пауки обнаружили крысу. Она попятилась от клубка букашек и зашипела.
Один паук упал на нее сверху и укусил – первый укус, перешедший затем в серию. Смертельные укусы.
Совместными усилиями пауки начали пожирать крысу. Они от природы не падальщики, однако мясо есть мясо. Мясо даст паукам возможность размножаться. Размножение, в свою очередь, позволит мне начать массовое производство шелка.
Делать что-то конкретное после нескольких часов в компании Гленна Чемберса – это приносило успокоение, облегчение. Когда придет время, я смогу перенести все материалы и пауков на дно «Пендрагона», который доставит их в мою мастерскую.
– Хиберт, – произнесла охранница.
Я подняла голову.
– Почтовый день. Вы популярны.
Это была целая пачка писем, сцепленных вместе лентой с надписью «ПС США».
– Они уже вскрыты?
– Правила. Мы их не читаем, по крайней мере, не должны. Но их проверяют, чтобы внутри не было ничего нелегального, и собакам дают обнюхать.
Я кивнула. Охранница смотрела на меня секунду, потом перешла к следующей камере.
Письма отовсюду из Штатов. От незнакомцев, от фанов.
Слова поддержки. Критика. Угрозы убийством.
Письма из Броктон-Бея я открыла последними.
Тейлор. Шелкопряда. Рой. Это плохо, что для меня ты всегда будешь Рой?
Я мог бить тебя, обнимать тебя, орать на тебя и цепляться за тебя часами, причем одновременно. Логично, что я хочу тебя поцеловать и задушить одновременно, потому что всем этим ты была для меня так долго. Ты доводила меня до сумасшествия, и я никогда не пойму, что творится у тебя в голове.
Это тяжело. Я в этом не силен. Особенно при том, на чем мы расстались. Ощущение было, как от неполного разрыва, но не думаю, что было бы намного лучше, если бы мы остались вместе или если бы расстались полностью. Я не умею писать проникновенные письма.
Надеюсь, они не читают твою почту и не доставят тебе неприятностей из-за этого. Я бы стер эту часть, но я и так уже три раза начинал писать.
Что вообще тебе написать? Что я хочу орать на тебя, потому что я говорил же, что не могу быть лидером, а ты все равно ушла? Что ты не беспокойся, потому что у нас с Ябедой всё под контролем?
Ты идиотка. Я хочу, чтобы ты это знала. Ты идиотка, Рой. Ты гениальная и безбашенная, и я готов спорить, что для тебя все, что ты сделала, имеет смысл, но ты идиотка.
Я напишу еще, когда пойму, что писать.
Мрак.
Я перечитала письмо трижды. Почти что слышала его голос.
Затем открыла следующее.
ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!!! какого хера???
Внизу вместо подписи был только маленький кружок с дьявольскими рожками. Я закатила глаза и перешла к следующему письму.
Яа на проводе.
Ты, наверное, хочешь знать, как у нас дела. Мы все живы, Аккорд на нас пока не наехал, обстановка все больше бодрит, но мы справляемся. Герои нас не трогают, как ты и устроила. Трудновато будет заставить Регента и Чертовку прекратить подкалывать их в расчете на реакцию, когда они пересекаются.
Сердцеед делает первые подходы, решил нанести визит. Не знаю, то ли вторгается, то ли ему нужен Регент. Красные руки стали чуть агрессивнее, но не слишком. Сегодня вечером встречаемся для переговоров. Затерянный сад приближаецца, насылает на нас своих членов и пытается расчистить путь Кургану. Раздражает, но никаких проблем, пока они не доберутся до самого города.
Мрак сперва был совсем не окей. Худшие дни, не считая сразу после Крезки. Наверняка он не сказал это в своем письме, но тебе стоит знать. Ему получшало, когда пришли Красная рука и Сердцеед. Занят, есть что делать, кроме как страдать.
Регент & Чертовка постоянно вместе. После твоего ухода раздражают куда больше. Испытывают нас, проверяют, что им сойдет с рук. Поглядим, во что это выльется.
Мы заполучили Флешетту. Она вдвоем с Париан. Любовь-морковь. Лучший возможный сценарий, реально. Не уверена, что это твоих рук дело; если твоих, классное решение. Флешетту теперь зовут Фехта. Любит имена на Ф.
Моя голова со вчерашнего дня лучше. Пытаюсь не перегружаться.
Удалось связаться с Рэйчел. Она сказала, что пошлет письмо. Не умеет читать/писать, но настаивала, что все равно пошлет. Интересно посмотреть, что из этого получится.
Все как на иголках в предчувствии удара Всегубителя. Это будет не Ббей, но мы в деле.
Там и увидимся, сонц?
P.S. Всем жопам, которые читают почту Тейлор: в этом письме нет никаких кодов. Чесслово. Не тратьте силы. Хотите узнать о наших планах – звякните мне. Я, блин, все расскажу.
P.S.S. 12 часов спустя, собираю вместе все письма. Рег ничего не принес, сказал передать привет. Встреча с Красными руками прошла ок. Не альянс, но, может, пакт о ненападении.
Я впитала это все и вздохнула. На «Темных лошадок» надвигаются как минимум три злодейских группировки, а Мрак был в плохой форме.
И все-таки это ободряло. К лучшему или к худшему, но все шло нормально. Как я и рассчитывала.
Атлант умер. Я хотела, чтобы ты знала. Ябеда смотрела за ним, но он ничего не ел и не двигался. Мы попросили его себе и нашли место для него. Парни говорят, что, наверное, знают, как отлить скульптуру. Они покрывают его медью.
Своего рода напоминание, что ты по-прежнему с нами. Береги себя.
Шар.
Эта весть ударила меня сильнее, чем я ожидала. Не смерть Атланта – он никогда не был чем-то большим, чем роботом, шуткой природы, созданной для того, чтобы подчиняться моим командам.
Но это была еще одна порвавшаяся ниточка между мной и «Темными лошадками».
Последнее письмо было написано тонким почерком.
(Она велела написать все, что она говорит. До последнего слова.)
(Она долго ничего не говорит. Но зарычала на меня, когда я попыталась уйти. А, вот.)
Я сделала, что ты сказала. Тут спокойно. У меня палатки и собаки, охочусь с собаками. Охочусь на тварей вроде угребищных быков.
(Бизоны)
Очень тихо без людей. Учусь их резать. (Бизонов, не людей.)
Люди рубят деревья, чтоб расчистить место вокруг портала, но от них легко держаться подальше. Жить просто. Хорошо, но скучаю по туалетам.
(Мы все скучаем по туалетам.)
Ябеда навещает, приносит собачий корм и инструменты, палатки.
Я давно хотела именно этого. Кроме остальных, моих людей, но они окей, а если они меня слишком достают, я могу сделать перерыв и поскакать немного.
Рядом с тобой было непросто и неспокойно, но все имело больше смысла. Твоя подручная с темными волосами говорила, что мы должны быть с людьми, но я с людьми, и все равно чего-то не хватает.
Все херово. Это злит. Ябеда пыталась объяснить, но фиг с ним.
Хочу вскоре опять принести щенков в твое место. Познакомить с детьми. Может, поможет.
У тебя есть план, окей. Но если твой план означает, что ты думаешь драться с нами, имей в виду: у меня начинает хорошо получаться охотиться и свежевать всяких тварей.
Как-то немного отстойно на душе, но не могу понять почему. Может, увидимся на следующем Всегубителе. Мы обе доживем. Постарайся как следует.
Всё.
(Подпись: Рэйчел и ее великолепный миньон/подручная/составительница писем)
Дожить до нашей следующей встречи?
Осуществимо.
«Постарайся как следует»?
Может, это и есть толчок, который мне нужен, какой бы слабый он ни был.
Я сложила письма и запихнула их между двумя библиотечными книгами на маленьком столике в камере.
Взяла блокнот и принялась набрасывать дизайны, которые были у меня в голове. Модификации костюма, идеи оружия, инструменты, концепции.
Отсеки для букашек? Что-то, что можно сбрасывать? Лента с шипами? Что-нибудь токсичное?
Снова к истокам, к тому времени, когда мои способности только-только проявились. Разве что тогда я писала в блокноте в черную крапинку.
Более темная ткань? Надо будет поговорить с Гленном о стиле костюма. Бабочки в деле, но могу ли я их чем-то дополнить? Нужно официальное разъяснение.
Белый костюм – тупость. Бабочки – такая же тупость.
Что насчет арест-пены? Если Голубка может ее применять, чего стоит и мне получить разрешение?
Я отдам дань уважения Атланту и нажму на Бунтаря и Дракон, чтобы сделали мне что-то, чтобы я смогла летать. Отдам дань уважения Рой и сделаю что-то промежуточное с дизайном костюма, боевой эффективностью, оружием и снаряжением.
Подумав об Атланте, я добавила пометку: «Реактивный ранец? С жучиными крыльями? Система управления полетом?»
К четырем часам ночи, когда я исписала почти весь блокнот, все схемы и наброски были уже в приемлемом виде.
Костюм, который мне дали Бунтарь и Дракон, были их, не моим. Боевой стиль, который мне диктовали, был стилем Гленна и Шевалье.
Это – буду я.