РАЗДАВЛЕННЫЕ 24.3
Эйдолон и Александрия установили некий ритм. Внешне комплект способностей Эйдолона напоминал тот, что был у Александрии, однако там, куда попадали его удары, раздавались странные звуки и приглушался свет – похоже, кинетическую энергию своих ударов он превращал во что-то совершенно иное. Получая удары то от Эйдолона, то от Александрии, Бегемот не мог адаптироваться настолько, чтобы перенаправлять каждый удар, не говоря уже о потоке дальнобойных атак, сыпавшихся на него со стороны других Плащей.
Под этим натиском Всегубитель шатался – однако все же постепенно приспосабливался. Нам удалось остановить его на целую минуту и даже выиграть немного территории, пару раз вынудив его шагнуть назад, но с каждой следующей минутой он переносил удары лучше, а найдя секунду-другую относительной передышки, всякий раз продвигался вперед.
Его цель: командный пункт. Наши летающие Плащи работали недостаточно быстро, чтобы очистить всю крышу, а каждый Влиятель, которым мы располагали, – каждый Плащ, способный создать силовое поле или портал, – был занят попытками притормозить этого бугая. Чикагские Защитники, точнее большинство чикагских Защитников, были в их числе.
Я была напряжена, но не могла двигаться, не открывая себя копьям электричества, бьющим по земле вокруг нас. Плащи на крыше, похоже, были защищены комплектом силовых полей, созданных Механиками, но эти поля не продержатся долго. Черт, болтаться на крыше – полный идиотизм. Я выучила этот урок в свою первую ночь в костюме и с тех пор избегала оказываться в этом положении, за исключением благотворительной вечеринки, когда мы атаковали, и недавних событий, когда Бунтарь и Дракон вытащили меня на крышу.
Ребята, которые сейчас были там, – наши Механики и Мыслители. Наша связь, поддержка, стратеги и лекари. Некоторые из них – дальнобойные стрелки. В общем, не те люди, которые могут спрыгнуть или слететь вниз на пять этажей и уйти невредимыми. Только с посторонней помощью.
Я выжидала и наблюдала за тем, как Бегемот атакует других Плащей, выясняя, какие способности он применяет и когда. Сейчас он подавался вперед при каждой возможности, а в остальное время оборонялся на месте, отражая и перенаправляя удары. Когда ему ничто не мешало, он протягивал вперед лапы, и из них вырывались молнии, бьющие по отрядам Плащей.
Голем, к его чести, трудился вовсю. Руки из камня и металла поднимались из земли, чтобы защищать обороняющихся Плащей и тормозить продвижение Бегемота. Я обнаружила Оторву, лидера или заместителя лидера остинских Защитников. Она не была в передних линиях, но защищала Плащей на более глубоких позициях. Разумно, если учесть ее защитную способность, которая обеспечивала больше безопасности против атак с дальних дистанций. Она бросалась на траекторию молний и вставала между Бегемотом и ранеными. Когда молния в нее попадала, в этой точке раздавались взрывы, как будто от коротких замыканий.
– Давайте же, давайте, – бормотала я.
Я видел, как Тектон создает трещины в земле, несомненно, пытаясь снизить дальность и мощь эффектов от ударов ног Бегемота. Аннекс создавал мостики, чтобы герои не проваливались в эти трещины.
Расправ, вице-капитан хьюстонского Протектората, подлетел на огромной скорости к группе раненых, после чего как будто встал на паузу, словно он и его ближайшее окружение были не более чем видеокадрами. Цвета и само пространство яростно искажались в неровной области вокруг него, когда он висел в дюйме над землей, держа одну руку на поясе, а вторую протянув к кому-то с сильными ожогами.
Через полсекунды эффект распался, и все пришло в движение. Расправ нес одного из наиболее тяжелораненых; он был без перчаток, рукава костюма закатаны, руки по локоть в засохшей крови. Остальные были перевязаны, их раны зашиты. Я знала, что его имя происходило от способности выбирать себе противников в бою, сближаться с ними и ловить их в свой времеискажающий эффект. Чтобы расправиться с противником в тесноте пузыря, ему с его суперсилой и крепостью ему вполне хватало тех минут или часов, которые обеспечивал запас кислорода в пузыре. Сторонним же наблюдателям казалось, что он выигрывает бой в мгновение ока. Похоже, эта идея работала и при оказании медицинской помощи.
Гуляка, лидер чикагского Протектората и официальный куратор команды Тектона, вступила в бой. Или влетела, или что там еще. Она поднялась в воздух и поймала полновесный удар молнии в свой фонарь. Чудовищная сила этого удара отшвырнула ее назад, и она ударилась о стену, точнее, вжалась в нее этим же фонарем, который держала перед собой.
Затем она стала испускать из фонаря световые шары, каждый крупнее человеческой головы, медленные, но многочисленные. Траектории их были непредсказуемы: одни врезались в наших, другие летели к Бегемоту. Те, которые попадали в наших, лишь взрывались снопами искр. Те, которые касались Бегемота, впивались в него, углублялись на два-три фута и лишь потом гасли.
Увидев, что это работает, Гуляка усилила натиск, истратив накопившийся заряд на еще полсотни шаров, а затем поспешила перехватить следующую молнию, вылетевшую из когтя Бегемота. Невозможно было добраться до переднего края до того, как молния появилась, и спасти жизни, которые Бегемот забирал в первые мгновения ее вылета, но Гуляка останавливала молнию, не давая ей перекинуться на четвертую, пятую, шестую цель.
Этого я и ждала. Мой ограниченный опыт сражений со Всегубителями научил меня одному. Когда кто-то находит способ противостоять им, нейтрализовывать их атаки или наносить серьезный урон, они меняют тактику.
Некоторые Плащи уже реагировали. Капитаны и лидеры отдавали приказы, различные барьеры усиливались или возводились. Некоторые пытались предупреждать остальных, но их голоса тонули в окружающем нас хаосе.
– В укрытие! – заорала я, и рой подхватил мой голос.
Всего две или три секунды спустя, когда вторая волна шаров подплыла к Бегемоту и начала впиваться ему в торс и пах, он ответил. Его «пасть» открылась, щербатые пики обсидиановых «зубов» раздвинулись.
И он заревел. Звук сперва был тих, но постепенно становился все громче.
Звук – та еще сволочь. Его можно приглушить, но отсечь полностью? У нас не было Мрака.
Я обратилась в бегство, врубив антиграв на максимум и рискнув развернуть крылья, чтобы включить двигатель. Я стремилась укрыться, стремилась, чтобы между мной и Бегемотом было как можно больше зданий.
Мой рой откликнулся на призыв помочь Плащам, спасающимся недостаточно быстро. Букашки поднялись сплошной массой, стеной из десятков тысяч особей, и поглотили большую часть вопля. Я не была уверена, что этого окажется достаточно. Даже несмотря на изрядное расстояние и десяток строений между мной и Всегубителем, я оказалась беззащитна, когда его рев перешел в крещендо. Мое чувство равновесия улетело в тартарары, разболелись даже кости.
У Плащей, находящихся ближе к Бегемоту, кровь лилась из ушей, их рвало, они теряли сознание. Он продолжал, превращая в желе их внутренности и мозги. Моим букашкам не очень удавалось заглушать звук или смягчать урон, если вообще хоть как-то удавалось.
Но я сейчас была сосредоточена на той крыше. Я ждала, когда Бегемот перестанет кидаться молниями. Конечно, не было никакой гарантии, что он не воспользуется ею сейчас. Он вполне мог применять разные формы атаки одновременно. Тем не менее он был больше сосредоточен на том, чтобы выбивать обороняющихся героев, тех, которые сейчас подавляли шум. Была ли среди них Цитрин? Я видела вдалеке золотое сияние ее способности.
Директор Тэгг дал мне эффективный ранг два в каждой категории способностей. Предположительно потому, что не хотел меня недооценивать. Но не была ли в этом доля правды? Я сомневалась насчет «Амбала» или «Мобиля», но не давала ли мне власть над букашками разносторонность, позволяющую мне покрывать основы на остальных фронтах?
Крышу все еще эвакуировали не полностью. Те, кто могли бы с этим помочь, были выбиты или заняты чем-то еще. Ключевая задача сейчас – спустить людей вниз. Летающие Плащи были больше сосредоточены на том, чтобы поддерживать Плащей близ переднего края, помогать способным наносить урон, спасаться от неостановимого наступления Бегемота и избегать сопровождающую его убийственную ауру.
От рева ничего невозможно было расслышать. Даже видеть было трудно: картинка перед глазами исказилась, расплылась. Я едва не опрокинулась, пока не обратилась к букашечным чувствам. Они были не идеальными. Даже букашки страдали, рассыпались и погибали вблизи источника рева. Но они все же дали мне ориентацию, плоскость, с которой я могла сопоставлять свой крен и тангаж.
Я свернула вбок, чтобы перехватить часть букашек, и собрала в руку сплетенные ими шелковые шнуры, а затем направилась к тыльной стороне здания, где собрались герои. Летающие Плащи находились на земле – делали передышку, приходили в себя после рева. Я тоже потратила секунду на то, чтобы прийти в чувства. Держась спиной к бетону, я ощущала, как постройка дрожит от этого рева. Но здесь было хоть какое-то убежище.
Приведя дыхание в порядок и убедившись, что мои внутренности не порвались в клочья от вибрации, я взлетела на крышу. Мои букашки прочесали толпу. Ябеду я не обнаружила. Аккорда тоже.
Ко мне подошли двое Плащей – не белые, но посветлее, чем индийские Плащи. У одного на костюме была спираль, второй был в доспехах с крохотными лицами, похожими на головы младенцев. Злодей? Оба тянулись к моим рукам, треща что-то не то на французском, не то на испанском. Их глаза были выпучены в страхе и тревоге.
– Я не могу вас понести! – прокричала я (мне пришлось повысить голос, чтобы перекрыть непрерывный рев). – Мой ранец недостаточно мощный!
Они вцепились в меня, а один даже отпихнул еще одного Плаща, подошедшего слишком близко.
Это был уже некоторый перебор. Слишком бурно было здесь, слишком агрессивно. «Я просто хочу найти Ябеду. А потом придумаю, как тебе помочь».
– Назад! – повысила голос я.
Парень с лицами на доспехах начал орать так энергично, что у него слюна полетела изо рта, и при этом показывал на землю за зданием. Он придвинулся вплотную и попытался прижаться ко мне. Я оттолкнулась и попятилась, доверив антиграву удерживать меня в воздухе.
Один из Плащей на крыше направился ко мне, проталкиваясь через толпу. Женщина в черном облегающем костюме и золотой маске с изображением женского лица с приоткрытым ртом. Ее облик немного смягчала свободная черная ткань, накинутая поверх золотых наплечников и нагрудника. Черный цвет выглядел не так драматично, как мог бы, поскольку ткань была испещрена коричнево-серыми пятнами налипшей пыли.
– Шелкопряда, – произнесла она мелодичным голосом.
– Судья, – ответила я. Одна из подчиненных Заморозки. Та, у которой чувство социальной опасности, силовое поле и ультразвуковой луч. Я заподозрила, что силовое поле недостаточно большое и недостаточно гибкое, чтобы обеспечить мост до земли. – У меня сейчас другие дела. Вряд ли ведь ты говоришь по-французски? Или по-испански?
– Это португальский, – ответила она. – Нет, не говорю, но дай мне секунду.
Она повернулась к Плащам, но мощный удар прервал ее прежде, чем она успела что-то сказать.
Одно из зданий рухнуло, опрокинулось, и Бегемот не сделал для этого ничего. Ничего, кроме рева.
Неужели этого достаточно? Может, здание под нами тоже уже разрушается?
Где, черт побери, Ябеда? Мои букашки вплыли в здание сквозь щели, проверили комнаты, но там было пусто.
– Быстрее! – воззвала я и переключила внимание на рой. Он разворачивался подо мной, образуя аккуратные линии. Сквозь структуру здания букашки двигались медленно. Мне приходилось пользоваться трещинами в стенах, которые там уже были, и вентиляционными каналами, случайно оказавшимися открытыми.
– Говорите со мной, – обратилась Судья к португальским Плащам.
Тот, что со спиралью на костюме, выпалил что-то, что я даже попытаться угадать не смогла. Судья кивнула. Задала вопрос на очень ломаном португальском. Человек со спиралью взглянул на своего партнера и сделал какой-то жест.
Судья снова заговорила, уже на менее ломаном португальском.
Это породило новый взрыв объяснений – по крайней мере, я решила, что это объяснения. Голоса этих двоих звучали отчаянно, напуганно.
Когда Судья ответила, она говорила так же бегло и идеально, как двое носителей языка. Она освоила язык за три обмена репликами.
Я прикусила язык, когда рев резко усилился; он прошел сквозь меня так сильно, что моя челюсть автоматически захлопнулась. Не то чтобы Бегемот стал реветь громче – просто погиб один из Плащей, прикрывавших нас от шума.
Сосредоточиться. Мои букашки опустили к земле шелковые шнуры, а другие удерживали их в воздухе более-менее прямо, позволяя тщательно отмерять длину и контролировать уровень провисания.
– Шелкопряда! – позвала Судья, повысив голос, чтобы я могла ее расслышать.
Я повернулась к ней.
– Я не вполне понимаю, там какой-то пробел в переводе, но он говорит, что беремен своими мертвыми товарищами, – сказала она. Ее голос прорвался сквозь шум. – Они просят, чтобы его спасли следующим.
«Беремен своими мертвыми товарищами»?
Внезапно маленькие лица на его броне показались мне вдвое более пугающими. Я очень надеялась, что это просто трагическая ошибка перевода. Паралюди иногда такие сдвинутые.
– Он получит помощь вместе со всеми, – ответила я. – Невозможно расставить приоритеты.
– Верно, – кивнула Судья.
Я закрепила шелковые шнуры на краю крыши и на земле. Потом сняла наплечник и достала шелковый ремешок, который его удерживал. Перекинула его через шнур и шагнула с крыши, позволив себе соскользнуть по шнуру. Оба конца были закреплены, и провисания, по идее, было достаточно, чтобы облегчить людям спуск. Меня устраивало самой провести проверку, так как ранец справился бы с моим падением.
Шнур не порвался. Хорошо. Лучше, чем ничего. Я взлетела обратно на крышу и почувствовала, как рев треплет меня, когда я выбралась из-за более надежного прикрытия.
– Должно быть вполне безопасно, – сказала я. – Шелковый шнур нагрелся, судя по ощущениям моих букашек, но я подготовила шесть. Один человек за раз, через каждые секунд… двадцать как минимум, чтобы шелк не устал из-за тепла и трения. Это не самые крепкие шнуры из тех, что я когда-либо делала.
Судья посмотрела через край крыши. Я проследила за ее взглядом. Шелк был едва виден.
– Ты уверена, что они выдержат?
– Нет, – ответила я. Кинула взгляд на Бегемота. – Но еще меньше уверена, что через пять минут это здание еще будет стоять. Если Плащ упадет и погибнет, я возьму вину на себя. Это лучше, чем если здесь погибнут все.
– Не очень убедительно, – произнесла она, но следом сказала что-то Плащу со спиралью на костюме. Жестикуляцией и тщательными объяснениями она убедила его выйти вперед, стянуть кончики перчаток с пальцев и с помощью освободившейся ткани съехать вниз по шелковому шнуру.
Сразу после спуска мои букашки проверили шнур. Он нагрелся, но не настолько сильно, чтобы волноваться, что он разорвется.
– Вперед! Вперед! – крикнула Судья, привлекая внимание других Плащей, которые стояли позади и наблюдали.
Спустя считаные секунды уже несколько Плащей спускались по шнурам. Судья проявляла осторожность, не давала им перегружать импровизированные спусковые тросы и передвигаться слишком быстро, прикладывая слишком много трения.
Бегемот престал реветь. Теперь он атаковал пламенем. Оно не обладало ужасающей точностью, как молнии, но передвигалось целенаправленно, распространялось легко, жгло сильнее, чем должно было бы, и практически невозможно было остановить его всё. Оно проскальзывало между силовыми полями, между пальцами каменных рук Голема и зажигало любую ткань и дерево, к которому прикасалось, воспламеняло траву.
Мне пришлось отвести своих букашек подальше. Пока что мне удавалось сохранять в живых большинство, не считая некоторых потерь от огня и рева, но сейчас от них толку будет мало.
Еще шесть Плащей спустились по шнурам. Судья применила силовое поле, чтобы удержать самых взбудораженных от спуска раньше времени. Она заговорила с группой на одном из местных языков.
– Спасибо, что помогаешь сохранять тут рассудок, – сказала я ей. – Если тебе потребуется спуск, когда шнуры уже не выдержат, я одолжу тебе свой ранец. Я могу управлять им дистанционно.
– Дай его сперва кому-нибудь еще, а уж потом мне, – ответила она, не глядя на меня.
– Хорошо, – кивнула я. – Слушай, я…
Один из Плащей схватился за шнур в свой черед, однако оказался намного тяжелее, чем выглядел. Судья просунула под него силовое поле, но оно лишь замедлило его падение – он разбил его и полетел дальше.
Осталось пять шнуров и слишком много Плащей.
– Ммать, – ругнулась я.
– Он в порядке, – взглянув на него, сообщила Судья.
Но другие теперь держались более опасливо.
– А какого черта сейчас делается на лестницах? По ним что, трудно передвигаться?
Судья покачала головой.
– Правительственное здание, оно настроено блокироваться в критических ситуациях, оно и заблокировалось. Плащ-ренегат атаковал людей внутри, поэтому металлические двери закрылись, чтобы защитить других. С тех пор мы тут и болтаемся. Структура командования разрушена, боевые порядки разорваны…
– Ты про Шевалье.
– Да.
– А где тогда Ябеда?
– Я не знаю, кто это.
– Девушка, русые волосы, костюм в черных и светло-фиолетовых тонах. Она должна быть с низким мужчиной в деловом костюме.
– Я их видела. Они пошли вниз вместе с Шевалье.
Мое сердце едва не запрыгнуло прямо в глотку.
– А где они сейчас?
– С другими ранеными. Мы переправляем их на полмили в ту сторону, – указала Судья. – Достаточно далеко, чтобы опасность от Бегемота им в ближайшее время не грозила.
Бегемот создал ударную волну. Одно из силовых полей перед нашей крышей мигнуло и исчезло. Женщина-Механик двинулась вперед в попытке перезапустить его, но была убита молнией прежде, чем успела.
Следующая группа Плащей набралась смелости и соскользнула вниз. На крыше оставалось всего одиннадцать человек, включая меня и Судью.
Я проверила шнуры и отрезала один, слишком разлохматившийся. Осталось четыре.
– Осталось четыре, – сообщила я, прежде чем кто-то успел потянуться к отсутствующему шнуру. Мои мысли, однако, были о Ябеде. Раненой или мертвой.
– Иди, – сказала Судья. – К своей подруге, товарищу, партнеру, не знаю, кто она для тебя, но вижу, что она тебе дорога.
Я покачала головой.
– Я нужна тебе. Могу букашками проверять, в порядке ли шелк.
– Не будет особой разницы, здесь ты или нет. Еще три захода…
На крышу приземлился летающий Плащ, схватил одного из людей и снова взлетел.
– …Может быть, два захода, и мы закончим. Я уйду последней. Иди.
Следующая ударная волна уничтожила еще одну силовую панель. Другая женщина-Механик трудилась над генератором, насколько могла это делать, съежившись позади последней оставшейся панели. Она произнесла что-то отчаянным голосом. Я не поняла ее слов – незнакомый язык, – но догадалась. Это была не ее технология.
Меня охватила нерешительность – я хотела принять предложение Судьи и сбежать. Но все же покачала головой.
– Я остаюсь. Ябеда мне дорога, но дорого и то, что я делаю здесь все, что могу. Могу проверять шнуры так, как никто другой здесь не может.
Судья лишь кивнула, не сводя глаз с продолжающейся битвы.
Я создала рои-обманки и разместила их по всей крыше, сама же с крыши сошла, паря поблизости и используя здание как укрытие. Судья подняла свое силовое поле, чтобы хоть как-то заполнить прореху в механиковом поле, и пригнулась посреди толпы людей-обманок. Другие последовали ее примеру. Я прикрывала их, насколько могла, не закрывая им обзора.
Секунды текли, и наконец Судья дала «добро». Плащи продолжили эвакуироваться с крыши.
Молния Бегемота пролетела прямо над коротким силовым полем Судьи и прошила наши ряды, поразив две обманки, а затем Плаща.
Удар грома прозвучал словно бы с задержкой, синхронизировавшись скорее с оседанием Плаща, чем с самой вспышкой. Плащ был мертв еще до того, как его тело коснулось крыши.
Спасли ли обманки двух человек, или же молния била число случайно? Черт. Информация здесь была ключевым фактором.
Бегемот продолжал терпеть удары. Его продвижение практически остановилось, но тактику он не менял. Почему?
Может, у него есть стратегия? Симург – предположительно спец по тактике, Левиафан – коварство в чистом виде. Возможно, Бегемот обладает определенной степенью разумности?
Эта мысль мне не понравилась, но я никак не могла объяснить, почему он согласен просто стоять и принимать удары.
Летающие Плащи эвакуировали еще двоих. Судья дала «добро» следующим на спуск по шнурам.
Мы остались тут вдвоем, и у меня хотя бы было укрытие.
Мимо нас пронеслась молния, потеряв большую часть первоначального заряда на силовом поле. Она прошила толпу моих обманок. Судья не пострадала.
– Черт, – пробормотала она. – Черт, черт, черт.
– Не хрена ждать, пока тепло рассеется, просто спускайся, – сказала я ей. – Быстрее. Второй шнур, он менее изношен и самый холодный.
Она наполовину подползла, наполовину подбежала ко мне. Я подала ей ремешок, который использовала для тестового спуска, и она перекинула его через шнур.
Я сопровождала ее до земли, держа руку на ее броне возле ключицы. Вряд ли моей подъемной силы хватило бы, чтобы не дать ей упасть, но, возможно, я смягчила бы удар.
Впрочем, это оказалось неважно. Шнур выдержал, и Судья, крякнув, опустилась на землю.
Я нашла Заморозку, швыряющую в Бегемота волну за волной ледяных кристаллов. Тот детонировал или отталкивал шары Гуляки ударными волнами и огнем, и против атак Заморозки эти меры тоже работали.
Заморозка – заместитель командующего, верно? Или это Призма?
В любом случае, Заморозка более склонна слушать. Я сообщила ей своими букашками: «КП эвакуирован. Можно ослабить фронт, если надо».
Она мне не ответила, но я разобрала, как она выкрикивает:
– Отходим! Отступаем поочередно!
Я медленно выдохнула.
– Ты выполнила свой долг. Иди к своей подруге. Выясни, что происходит, – сказала Судья.
Я кивнула и взлетела.
Букашками я передала Тектону: «Скоро буду».
Он что-то пробубнил, я не разобрала, что именно. Возможно, «Окей».
Отлетев подальше, я решила, что выпустить крылья достаточно безопасно. Я набрала скорость, и битва с Бегемотом осталась позади.
Я нашла храм, где находились раненые. Снаружи он был ярко разукрашен, внутри – еще вдвое. Сейчас здесь была зона триажа. Ожоги, раздавленные конечности, яростный кашель. Эти травмы были не непосредственно от битвы с Бегемотом. Вторичный урон от огня и дыма пожаров.
А внутри отгороженного участка находились раненые Плащи. Я приблизилась туда, сложив крылья и двигаясь на антиграве, время от времени отталкиваясь ногой от пола для скорости.
Я остановилась у койки Ябеды. Ее я обнаружила мгновенно, как только храм оказался в зоне моей досягаемости. Она двинула губами, как только узнала меня, но звука не было. Мой взгляд переместился на трубку, торчащую из ее горла.
– Тебе правда пора прекратить эти штуки, – сказала я.
Она лишь ухмыльнулась. Потянулась к прикроватному столику и взяла блокнот и ручку. Ухмылка ушла с ее лица, пока она писала что-то. Дописав, Ябеда оторвала лист и протянула мне.
«он с нами вполсилы. все Всегубители так. но Бегемот сдерживался с самого начала, с момента когда пришел. принял больше ударов чем должен был»
– Мы уже знаем, что они почему-то сдерживаются, – сказала я. – Они так распределяют атаки, что вполне могли бы ускорить свое расписание или координироваться вместе, если бы хотели совсем нас похоронить.
Следующая записка:
«помоему они хотят проиграть. настраиваются на поражение. но не такое крупное поражение чтоб рисковать помереть. леви было что-то надо, думаю ноэль. но почему он не появился ближе к деловому району?»
– Не знаю, – ответила я. И ощутила легкий озноб от мысли, что это – это Всегубители сдерживаются.
«большой бег чегото хочет. не ворота индии. чтото за ними. почему не вылез сразу под ними?»
– Не знаю, – повторила я. – Не имеет значения.
«имеет. посмотрела предыдущие атаки. есть зкнмерность. маленькая. беге атакует ядерный реактор, появляется на приличном расстоянии. атакует птичью клетку, появляется в скалах, никаких признаков что он рядом или под клеткой. это значит что он не появился бы так близко если бы хотел атаковать ворота индии. он атакует чтото севернее»
– Просто скажи, могу ли я что-нибудь сделать?
«я пыталась найти его цель. аккорд пытался найти как его остановить, скрднировать контрудар. аккорд мертв, я бесполезна. достанешь мне комп? может, я еще смогу помочь. от людей тут никакой помощи. боятся меня»
Аккорд мертв? Что это будет значить для альянса «Темных лошадок» и «Посланников»?
Нет. Нельзя позволять себе отвлекаться. Есть более насущные проблемы.
– Компы, скорее всего, сдохли, – сказала я. – Думаю, тут слишком много электромагнитного излучения, нет ни сотовых вышек, ни радио, ни инета. Наручные повязки не работают, а я бы сказала, что это последнее, что может отказать.
На следующее сообщение Ябеда потратила нетривиально много времени.
Я переминалась с ноги на ногу ожидая, пока она закончит, потом взяла листок и прочла.
«ЖОПА»
Каждая буква была обведена несколько раз, и все слово было дважды подчеркнуто.
Я покосилась на Ябеду – та смотрела мрачно и уже писала следующую записку.
– Я посмотрю, что могу сделать, – сказала я. – Ты на приличном расстоянии от сражения, может, тут телефон работает.
Но Ябеда уже протягивала мне листок.
«иди. найди ее. его цель»
– Есть другие плащи, которые годятся для этого куда лучше.
«тогда пусть помогут. но ты можешь применить рой. ищи. мы победим если не дадим ему что он хочет»
Я нахмурилась, но возражать не стала. Пошла было прочь, но поколебалась и повернулась снова к Ябеде. Раскрыла рот, чтобы сказать ей что-то, и увидела новую записку.
«иди уже. я ок. позже найду лекаря. не парюсь»
И я удалилась – пролетела к выходу прямо над головами раненых.
Доступность лекарей порождала интересную, хоть и уродливую динамику. Плащи вроде Ябеды, Плащи вроде меня могли себе позволить безрассудство; нам резали лица, ломали спины, рассекали горло, нас слепили и жгли, а потом мы возвращались к почти идеальному состоянию. У Ябеды все еще оставались еле заметные шрамы в уголках рта, после того как Брайан со своим вторым триггером регенерировал ей лицо, но она почти что оправилась от той раны. У меня были куда более серьезные травмы, но от них не осталось и следа усилиями Панацеи и Козла Отпущения.
Если мы умрем, то мертвыми и останемся, без вопросов, если только не задуматься о якобы воскрешении Александрии. Но рана, причем любой тяжести? Ее можно исправить, и это порождает чувство неуязвимости, имидж неуязвимости. Поэтому мы продолжаем вести себя безбашенно, и мы будем продолжать вести себя безбашенно, пока что-нибудь нас в конце концов не прикончит.
Можно ли как-то сломать эту схему? Могу ли я себе это позволить? Моя способность кидаться очертя голову в опасные ситуации – одна из причин моего успеха.
Я вернулась ближе к зоне главного столкновения и нашла Мыслителей, которым помогла на крыше. Кто-то двигался на помощь союзникам, кто-то спасался бегством. Одна группа, на взгляд, пыталась создать новый командный пункт.
Я направилась туда.
Два индийских Плаща, один белый.
– Английский? – спросила я.
– Да, – ответил белый. – Только я.
– Пытаюсь найти помощь. Имена и способности?
– Кисмет, сбалансированный Мыслитель, – ответил белый. На нем была белая мантия и твердая, безликая маска, на которой имелись только щели для глаз.
– А другие двое?
– Постигатель и Аэрозоль, насколько я могу судить. Лучший перевод, на какой я способен. Я не очень силен в панджаби.
– Их способности? – спросила я, призвав на помощь все свое терпение.
– Перемещает людей или предметы в другое измерение, наполненное водой, потом возвращает. А Аэрозоль – пылевой Механик.
«Что за херовина такая – пылевой Механик? Или, раз уж на то пошло, сбалансированный Мыслитель?»
– Окей, поищу других, – сказала я.
– Погоди, а что за проект?
– Задание. Выяснить, что нужно Бегемоту.
– Другие этим уже занимаются.
– Никто пока не доложил, – возразила я. – Или, по крайней мере, никто не сформировал оборонительную линию и не принял других каких-то защитных мер.
– А ты уверена, что ему что-то нужно? Прежде они атаковали города, просто чтобы убивать людей, а здесь густонаселенный центр.
– Ему что-то нужно, – ответила я. – Он идет в определенном направлении, и мой друг сказал мне, что Бегемот нацеливается на какое-то место за пределами того, где ищут герои.
– Мы поможем искать, – сказал Кисмет. Он сказал несколько фраз на панджаби своим спутникам. Один из них (Аэрозоль, насколько я поняла) достал из кармана нечто напоминающее толстый смартфон. Посмотрел на него. Какой-то сканирующий инструмент.
– Кстати, а у кого-нибудь из вас есть телефон? – спросила я.
Кисмет кивнул и протянул мне телефон.
– Могу я его взять? – спросила я. – Я позже верну, скорее всего.
Кисмет раздраженно хмыкнул.
– Я думал, ты хочешь позвонить, а не взять его себе.
– Это для благих целей, – пообещала я.
Он вздохнул.
– Ну тогда бери.
Я обвила телефон шелком и послала букашек с ним в направлении Ябеды.
– Ты думаешь, это склад ядерного оружия, или что? – спросил Кисмет.
– Не знаю, – ответила я. – Пойдем в сторону Ворот Индии, посмотрим. Я хочу собрать еще людей.
– Идет, – ответил он, потом произнес еще одну фразу на панджаби. – И, крошка?
Я зависла в воздухе.
– Спасибо, что помогла выбраться с крыши.
Я ничего не ответила, поднялась выше. Возможно, это было невежливо, но глупо тратить время на ответ, когда столько всего происходит. Не менее глупо было и заставлять меня ждать, пока он благодарил.
Я дождалась, пока телефон попал в руки Ябеды, потом приблизилась к месту сражения и к Плащам, которые были рядом с полем боя. Когда Заморозка оказалась в пределах досягаемости моей способности, я связалась с ней.
«Ябеда считает, что у нее есть зацепка насчет цели Бегемота. Мобилизую Мыслителей, чтобы найти ее».
Хаос боя практически полностью меня заглушил. Бегемот стоял частично внутри здания, которое пылало, и куски его отваливались с каждым мощным ударом, наносимым героями.
– Повтори, – произнесла Заморозка.
Я повторила, проговаривая слова себе под нос, чтобы определить, как правильнее формировать звуки роем.
– Хорошо, – сказала Заморозка. И все. Она вновь сражалась, пыталась заморозить здание, чтобы заточить в нем Бегемота.
Я нашла еще двух Мыслителей и дала им указания. Мы будем обыскивать область за Раджпатхом[1].
Бегемот создал ударную волну, и я почувствовала реакцию героев на нее. Здесь прикрытием служило лишь то, что создавали герои вроде Голема, и оглушающая волна распространялась по воздуху, сшибая Плащей с ног или сбрасывая с неба на землю.
Я стиснула зубы и прижалась спиной к зданию, когда волна прошла мимо меня, но все равно опрокинулась от удара.
Всегубитель зашагал вперед, воспользовавшись кратковременным перерывом в атаке, чтобы продвинуться дальше. Плащи, испытывавшие свою удачу, но не преуспевшие в этом, попытались спастись бегством, но попали в его убийственную ауру.
Рэйчел спасла нескольких, хотя герои, возможно, усомнились, что это было именно спасение. Псы хватали людей в пасть, отбегали на безопасное расстояние, бросали их там, потом возвращались за следующими. Некоторые из спасенных после этого медленно поднимались на ноги, наверняка все в синяках от собачьих зубов и обслюнявленные.
В одного пса, несшего в зубах человека, попала молния. Он упал, потом медленно поднялся. С помощью букашек я поняла, что человек в его пасти не выжил. Тем не менее пес добросовестно отнес тело в безопасное место и положил на землю, после чего похромал обратно к полю боя.
Я с запозданием вспомнила, что надо уделять внимание и своей команде. Тектон трудился над возведением барьеров, поднимая землю уступами с помощью своих копров. Аннекс укреплял все подряд, чинил то, что создавали другие, обеспечивал стреляющих героев какими-никакими укрытиями и задерживал обрушения. Крут.
Грация пользовалась своей силой, чтобы переносить раненых. Вантон проникал на более опасные территории, оставаясь в безопасности благодаря своему телекинетическому телу, возвращался в человеческую форму, чтобы помочь раненым и запертым, потом отступал в той же форме и направлялся к следующему пострадавшему. Манжета помогала какому-то Механику.
Голем возводил барьеры, мешая Бегемоту переставлять ноги, и укреплял здание, через которое брел Всегубитель.
Конструкции помогали недостаточно. Раз это не работает, нам нужно сменить тактику, примерно как это делают Всегубители. Если не возведение, то, возможно, разрушение.
«Тектон, ямы. И пусть Аннекс их прикроет, – приказала я. – Думай в сторону контролируемого разрушения».
Я не смогла разобрать его ответ. Хорошо бы это не означало, что и он не смог разобрать мои слова.
«До моего возвращения ты главный. У меня другие приказы», – добавила я.
После чего вернулась к собиранию Мыслителей и других Плащей-одиночек. Лишь минута мне потребовалась, прежде чем я снова направилась к месту нашего назначения.
У Ворот Индии поперек Раджпатха выстроились герои и ОППшники. Здесь было и несколько Мыслителей и Механиков. Не те, которых я послала, а официально получившие приказ выяснять, что, возможно, надо Бегемоту.
«Ищите к северу», – передала я им, послав в качестве гонцов моль и бабочек. Не стала проверять, послушаются ли они. Продолжала движение.
Я летела зигзагом, сканируя букашками каждую поверхность, пока вдали продолжался бой. Бегемота отсюда почти не было видно, но, судя по облаку дыма и молниям, бой продлится недолго.
Сколько Плащей он убил? Сколько еще погибнет?
Я пересеклась с Аэрозолем, которому, похоже, Кисмет объяснил, что к чему. Аэрозоль подал мне одно из сканирующих устройств, и я взлетела.
Чертовы Механики. Их изобретения сейчас так усложняли жизнь. Слишком за многим необходимо было следить. Антиграв, двигатели, ощущать происходящее моими букашками, уделять внимание тому, что я ощущала букашками, координировать людей, распределяя между ними сектора, а теперь еще и отслеживать что-то сканером.
Не то чтобы это было невозможно. Все, кроме букашечной речи, я делала без проблем.
Сперва на сканере я видела только какую-то чушь: шестнадцать столбцов, разделенных на восемь частей, и каждая часть могла быть любого цвета. Каждый столбец повышался и понижался по мере того, как я поворачивала сканер. Пролетая мимо Аэрозоля, я заметила, что рост и снижение столбцов связаны с моим положением относительно его сканера.
Мы что-то триангулировали. Или у нас не было третьего? Кисмет сейчас находился вне моей досягаемости, как и Постигатель, так что я не была уверена.
Столбцы поднялись, когда я навела сканер в направлении Бегемота. Мешанина из синих, зеленых, желтых и красных цветов. Он отслеживает энергию?
Я отвернулась и нашла еще один пик, почти целиком белый, а остальное желтое. Ничего из этого не было в каком-то значительном количестве там, где Бегемот.
Это уже кое-что. Я поворачивалась, пока столбцы не достигли пика; сейчас каждый из них упирался в потолок диаграммы.
Ничего там. Я применила свою способность, но не нашла ничего сложнее настольного компьютера.
Потом показания сканера изменились. Все столбцы понизились, высокими остались только четыре или пять.
Это Аэрозоль что-то сделал?
Пока я пыталась сузить область поиска нашей цели, до меня дошло, что она большая. Нечто, что заставило показания зашкалить, просто находясь в пределах мили.
И я нашла. Букашки обнаружили подземную полость. Бетонные стены, непроницаемые для червей, и никакого очевидного входа. Я вернулась назад, чтобы связаться с другими. Хотя бы с англоговорящими.
Затем, когда меня нагнали ближайшие и самые быстрые Мыслители, я приблизилась к этому месту.
Ко мне присоединились Аэрозоль и Кисмет.
Это подземное помещение отличалось от того, какое я видела ближе к Бегемоту. Туда не вело никаких наклонных тоннелей, ничто не указывало на наличие лифта.
– Не знаю, как туда пробраться, – сказала я.
– Это умно с их стороны, – заметил Кисмет.
– Я знаю, но нам от этого пользы нет.
Кисмет сказал что-то Аэрозолю, и тот очень осторожно достал из кобуры пистолет.
Он выстрелил. Не было ни луча, ни пули. Просто в землю ушел коридор трехфутовой ширины, и поднялись тучи пыли.
Мы попятились; Кисмет, поймавший пыль в лицо, закашлялся. Аэрозоль, Механик с узкой, вытянутой, лысой головой, произнес что-то на своем языке, почти мелодично, с юмором. Он посмотрел на меня – глаза его были прикрыты очками, а рот тканью, прилегающей к каждой морщинке нижней части лица, как будто она была микронной толщины, – и улыбнулся. Я могла разглядеть за странной тканью контуры зубов и десен.
– Батарея, – произнес Кисмет, потом прервался, чтобы откашляться, – умерла. Три выстрела. Два он опробовал на Бегемоте, не сработало. Он рад, что принес пользу.
– Черт, – сказала я. Если бы они сработали…
Я не стала терять еще больше времени. Подала им длинный шнур и стала спускаться в дыру. Ноги скользили по гладкой, почти стеклянной поверхности, но ранец давал подъемную силу.
Теперь, когда я спустилась ниже, я вполне могла ощупать окружающее пространство и составить мысленную карту всего комплекса. Это потребовало времени, но другие спускались в нижний коридор достаточно медленно.
Под Нью-Дели что, существовал целый подземный город? Некий подземный мир из коридоров и комнат, больших и маленьких? Может быть, хорошие и плохие «холодные» Плащи время от времени случайно прокапываются в коридоры друг друга? Обрушают друг у друга секции подземного города?
Ох уж, город и без этого был достаточно большим.
Я рисовала мысленную картину, по мере того как букашки распространялись все шире. Здесь были люди, но они не занимались ничем особенным. Спали, готовили еду, трахались, курили какие-то трубки… Не то.
И в самой гуще всего этого, когда Аэрозоль подрегулировал свой сканер, чтобы еще сузить область чувствительности, мы подошли к пустоте. К части этого подземного помещения, куда не могли проникнуть мои букашки.
Аэрозоль опустил глаза на свой сканер и произнес что-то, выгнув брови.
– Много энергии, – перевел Кисмет.
– Много – это сколько? – спросила я.
Аэрозоль ответил, не дожидаясь, когда Кисмет переведет вопрос.
– Больше, чем выдал Бегемот за все время, что находится в Нью-Дели, – сказал Кисмет.
Я не сводила глаз с маленького сканера и белых столбцов.
– Туда нет входа, насколько я могу судить.
– На эту базу тоже не было входа, – заметил Кисмет. – Возможно, у них есть какой-то способ входить и выходить.
– Окей, – сказала я. – Мы знаем, где цель Бегемота, хоть и не знаем, что это за цель. Давайте отступим, свяжемся с…
Но Аэрозоль уже действовал – делал что-то с пистолетом, создавшим для нас коридор.
– Останови его! – воскликнула я.
Кисмет потянулся к Аэрозолю, однако тот успел кинуть пистолет туда, где пол смыкался со стеной.
Пистолет быстро замигал, причем все ярче, и Аэрозоль кинулся прочь. Это выглядело почти комично, как будто его учили бегать по учебнику. Ладони выпрямлены по бокам, локти и колени согнуты под прямыми углами – он бежал почти как робот. И кричал что-то на панджаби.
Почти комично. Как гласит шутка, «когда видишь, что саперная команда бежит, беги еще быстрее». То же относится к любому Механику и его устройству, которое так вот мигает. Так что мы с Кисметом помчались следом за Аэрозолем.
Пистолет взорвался, беззвучно, без огня, света или молний. Появилось примерно сферическое пустое пространство. Оно было достаточно широким, чтобы через него можно было попасть в тоннели выше и ниже нас, и прошло через пять – шесть футов твердого грунта, разделяющие этажи. В самой дальней точке оно открылось в угол прежде недоступной комнаты.
Мы подошли, и я увидела внутри Плаща, или парачеловека, не знаю, насколько тут применимо слово «Плащ». Он выглядел неопрятно, под глазами были темные круги, кожа была бледна, борода и волосы всклокочены. Одеяние его, напротив, было богатым и чистым: мантия насыщенного индигового цвета, несколько сапфиров на золотой цепи, еще одна золотая цепь в качестве пояса, золотистый шарф.
А над его головой – энергия. Два золотящихся диска, а между ними потрескивало как будто что-то живое.
– Это Фир Си[2], – произнес Кисмет, попятившись.
– Ты про золотую штуку в воздухе или про человека? – уточнила я.
– Про человека.
– И кто такой этот Фирсий? – спросила я.
– Фир Си. Он одна из причин, почему ваш ОПП существует, американская девочка, – ответил Кисмет. – Когда кто-то заводит речь о его роспуске, ОПП напоминает им, что где-то еще скрываются монстры вроде него.
Мужчина медленно повернулся к нам. Он не был стариком, но двигался как старик.
– Монстры? – переспросила я. – Я уже сражалась с монстрами. Просто расскажи, какого рода монстр он.
– Такого рода, который слишком умен, чтобы это пошло на пользу нам всем, – сказал Кисмет. Он застыл в тот же момент, когда мужчина обратил на него свой взгляд.
Фир Си заговорил:
– Это комплимент? Да?
– Да, – ответил Кисмет.
– Тогда я благодарю. Девочка? Я узнаю тебя из американского телевизора.
– Сейчас меня зовут Шелкопряда.
– Я помню. У тебя было много власти. Ты отказалась.
– Это было не ради меня, – сказала я.
– Тебе удобнее там, где ты сейчас? – поинтересовался он.
– Сейчас – в смысле здесь, в этой битве, или в качестве героини?
– И то, и другое. Оба, – уточнил он.
– Честно? Нет на оба вопроса. Я все еще пытаюсь разобраться в этом.
Он склонил голову.
– Это достойно уважения. Выбрать трудный путь. Вызов юного взрослого. Найти себя.
– Спасибо, – произнесла я, по-прежнему настороженно. Реакция Кисмета говорила мне, что этого типа нужно бояться, так что мне необходимо было вымерять каждый шаг. – Могу ли я спросить, что это?
– Оружие, – ответил он. – Как это называете вы, американцы… бомба времени? Но это шутка.
– Он создает порталы, – пояснил Кисмет. – С их помощью он может посылать предметы назад во времени. Что-то входит в портал Б, выходит из портала А несколько минут назад. Или наоборот.
– Или, как я обнаружил, я создаю петлю, – добавил Фир Си. – И превращаю ее в оружие. Просто свет, пойманный в один момент и удвоенный много-много раз. Я передвигаю ворота, этот свет выливается, и происходит чистка.
Я припомнила слова Аэрозоля. «Больше энергии, чем выдал Бегемот за все время, что находится в Нью-Дели». Только она будет направлена на одну-единственную цель.
– «Чистка» – не самое подходящее слово, – сказала я. – Очищение?
– Очищение, – повторил Фир Си и вновь склонил голову. – Благодарю.
– Бегемот хочет добраться до нее, – сообщила я ему. – До этой энергии.
– Я хочу это на Бегемота. Нанести большой урон. Даже убить.
– Твою мать, – ругнулся Кисмет и сделал шаг назад. – Это…
– Стой, – произнес Фир Си. Голос его прозвучал тихо, но ясно было – он привык к повиновению.
Кисмет кинул взгляд на сияние наверху и развернулся бежать.
Он еще даже не окончил разворот, когда мелькнула вспышка. Прямо перед Кисметом возник мужчина. Телепортатор.
И его предплечье был погружено в грудь Кисмета.
Потом он мигнул, словно перегорающая лампочка, и исчез, оставив лишь дыру на месте своей руки. Кисмет повалился на пол, мертвый.
«Телепортатор, способный обходить эффект Мэнтона», – подумала я.
– Стой, – снова велел нам Фир Си. Он даже не вздрогнул, однако его кустистые брови насупились, когда он посмотрел сверху вниз на Кисмета.
Мое сердце бешено колотилось где-то в глотке, когда я тоже взглянула на труп.
Аэрозоль произнес что-то, буквально выплюнул.
Фир Си ответил ему на панджаби, потом повернулся ко мне.
– Невежливо говорить на языке, который ты не понимаешь. Он назвал меня злом, поэтому я с ним больше не говорю. Но ты понимаешь, да? Ты знаешь, какую форму принимает эта война? Какая опасность нам всем грозит, от монстров вроде этого, от других?
– Не думаю, что существует много монстров опаснее Всегубителей.
– Возможно, не существует. Возможно. Но ты пыталась быть холодной. Убивать врага, да? Потому что безжалостность – единственный способ выиграть эту войну.
– Я встретилась с одними людьми. По-моему, это твои противники, – сказала я. – Светящиеся глаза? Отражающие? Как зеркала?
– Да. Враги. Они мелкое зло, которое ходит по городу. Организованная преступность. Раб, проститутка, убийство, наемник. Моя сторона, мы выжигаем коррупцию. Безжалостно. Правительство предпочитает их. Называет нас злом, платит им, чтобы продолжали. Но ты знаешь, на что это похоже, да?
– Более-менее, – ответила я, не сводя с него глаз. – И эти типы, полагаю, безжалостны в том же смысле, что ты описал?
– Более, менее, – произнес он, будто пробуя на вкус это выражение. – Да.
– Ты хочешь ударить по Бегемоту этой… бомбой времени, – сказала я. – Но… мне кажется, это как раз то, чего хочет он. Он сдерживается. Моя подруга – Мыслитель, и она так сказала. Он принимает больше ударов, чем должен был бы, и я только сейчас начинаю понимать – возможно, он делает это, чтобы быть наготове, когда ты ударишь его этим. Он перенаправит энергию в землю или в воздух.
– Да. Это вероятно, – ответил Фир Си. – Он этого может хотеть. Я надеялся на Второго или Третью. Приходится удовлетворяться этим.
– Такие вещи уже пробовали делать раньше, – сказала я. – Атомные бомбы, гигантские рейлганы, трюки с телепортацией и порталами. Это не работает. Ты не добьешься ничего, кроме гибели огромного количества людей, оказавшихся неподалеку.
– Мы выберем время. Стратегично, – произнес Фир Си спокойным тоном, словно говоря с перепуганным зверьком. – Подойди. Сюда.
«Ну да, – подумала я. – Прямо к хронобомбе».
Но я подошла. Нет смысла раздражать парня, у которого на подхвате телепортатор-убийца. Аэрозоль двинулся в глубь комнаты следом за мной.
Стена была увешана телеэкранами. Пять показывали продолжающееся разрушение с отдаленных камер. Двое показывали зернистое видео с других камер. На последнем шла, похоже, индийская мыльная опера.
– Пить, – произнес Фир Си.
Рядом возник телепортатор и тут же исчез. У Фир Си в руках оказалась бутылка воды, которой раньше не было. Он повернулся к нам; кустистые брови были приподняты, лицо тронула слабая улыбка.
– Могу ли я предложить тебе что-нибудь?
Я покачала головой. Мои внутренности завязались в узел, сердце колотилось.
Аэрозоль что-то сказал, но Фир Си его проигнорировал.
– Мы наблюдаем за Первым, – произнес Фир Си. – Он теряет бдительность, я атакую.
– Я уже видела, как Всегубитель перехитрил другого умнейшего человека, который возомнил, что у него есть способ одержать гарантированную победу, – сказала я. – Они умнее, чем мы думаем. Что если Бегемот перехитрит тебя?
– Тогда Нью-Дели платит за мою ошибку, – ответил Фир Си. – У меня там дочь. Она с яркими героями, популярными. Она платит за мою ошибку, если до сих пор еще жива. А я живу здесь внизу, скорблю до конца дней.
Этот возможный исход его, похоже, искренне огорчал.
– Ты хочешь победить? – спросила я его. – Тогда возьми эту штуку и направь ее в небо. Разряди ее, тогда пропадет сама цель, за которой сюда идет Бегемот.
– Это шанс, – ответил мне Фир Си. – Шанс ударить их сильнее, чем всё до сих пор. Скажи мне, он того не стоит?
– Стоит того, чтобы рисковать этим городом? Жизнью твоей дочери? Жизнями героев, собравшихся здесь?
– Да. Стоит.
– Нет, – возразила я.
Он посмотрел на меня, и я увидела, что выражение лица у него несчастное. Не осуждение, даже не досада на меня. Разочарование в целом.
«Женщина в деловом костюме сказала мне, что есть люди с собственными принципами и программами. Монстры. Это один из них, и он считает, что мы с ним родственные души».
– Я говорю тебе, потому что ты безжалостная, Шелкопряда. Не останавливай меня, – сказал он. – Я умираю, фокус расплывается, темпоральная бомба взрывается. Без цели, без направления.
– Без разбора, – предложила я более удачный вариант.
– Без разбора, – повторил Фир Си. – Индии нет. Ты умираешь, даже здесь, внизу.
Я задрала голову и посмотрела на два золотых диска и ток, словно бегущий между ними. Я бы ожидала, что это будет ярче.
– Герой умирает. Мы ждем, – произнес Фир Си. – Когда бой не может быть выигран, я атакую.
Я напряглась, наблюдая за ходом боя на экранах. Время от времени они мигали, запоздало реагируя на удары молний Бегемота.
– Очень скоро, – произнес Фир Си, тоже пристально глядя на монитор. – Ты стой здесь.
[1] Раджпатх (Rajpath) – один из самых известных проспектов в Нью-Дели. В том числе он проходит через арку «Ворота Индии».
[2] Фир Си (хинди फिर से) – «Опять».