РАЗДАВЛЕННЫЕ 24. ИНТЕРЛЮДИЯ Б
– Хорошая перевязка. Они знатно поработали, – врачу пришлось повысить голос, чтобы перекричать двигатель вертолета. Она была пожилая, с волосами настолько светлыми, что трудно понять, они белокурые или седеющие. На лице ее были морщины беспокойства.
Вантон молча кивнул.
– Что произошло? – спросила его врач.
– Падение обломков, – произнес Тектон с другой стороны вертолета.
Врач кивнула.
– Оставим это так. Боль терпимая?
– Лекарства помогают, – ответил Вантон. – Чувство такое, будто я почти сплю. Сейчас вот проснусь, а ничего этого не было.
– Оно было, – сказал Тектон.
– Почему никто больше не кричит и не уракает?
– Все охеренно устали, – ответила ему Грация. Она сидела рядом с Манжетой, с которой сняли всю броню выше пояса, и лишь тонкий слой почти жидкого металла, покрывающий торс, обеспечивал должное приличие. Медсестра занималась ее рукой.
– Да, очень устали, – согласился Голем. – Господи. У меня все болит, а в меня ведь даже не попало.
– Возможно, рев и ударные волны повредили внутренние органы, – сказала врач. – Каждому из вас необходимо сделать КТ и МРТ. И дайте знать, если у кого-то есть острые боли.
– Думаю, дело скорее в том, что у меня никогда в жизни не было таких физических нагрузок, – признался Голем.
– Завтра будет болеть еще хуже, – прокомментировала Грация.
– Черт.
Врач снова переключилась на Вантона.
– Когда доберемся до больницы, нужно будет проверить, нет ли костных обломков. Вам потребуется операция. Очень вероятно, что с вами работали впопыхах.
– Я… моя рука, – бессильно произнес Вантон.
– Мне жаль, – ответила врач.
– Нет, я про другое… Я должен чувствовать себя хуже. Может, это из-за обезбола, но я чувствую такой приход, словно я никогда не был так рад, что жив. Я возбужден.
– Возможно, вы в шоке, – заметила врач.
– Мы все в шоке, – произнес Тектон.
По всему вертолету разнеслись согласные перешептывания.
– Кому-нибудь еще слегка страшновато? – спросила Манжета.
– Страшновато? – переспросила врач.
Манжета покачала головой, ничего не ответив. Она переключила внимание на руку, которую как раз перевязывали.
Вместо нее рискнул ответить Тектон.
– Думаю, я понимаю, что Манжета имеет в виду. Трудно поверить, что его больше нет. Это как будто… тебе пять лет, и впервые появляется Левиафан, и родителям приходится объяснять, что куча народу погибла, что все из-за этих монстров и что до сих пор никто не понял, почему это.
– Ага, – кивнула Манжета. – И что будет дальше? Левиафан или Симург? Мы их убьем? Не дадим им взрывать все подряд или творить их версии взрывания всего подряд? Просто не могу себе представить, что мы их побьем, выложимся полностью и будем надеяться, что Сайон появится и будет снова драться вот так, как сейчас, убьет их, и все станет хорошо.
– Ты получила способности только что, всего месяц как, и уже такая пессимистка? – спросил Вантон.
– Я уже давно имею дело с последствиями нападений Всегубителей, – ответила Манжета. Она смотрела в пол, и лицо ее исказилось от боли, когда врач срезала лоскут обожженной кожи с ее плеча. Шрам был похож на снежинку, впечатанную в поверхность кожи, воспаленный и красный. Рука непроизвольно задрожала.
– Тревожиться – это нормально, – сказал Тектон. Он указал рукой на Шелкопряду. – И Шелкопряда так говорила. У них мерзкая привычка раскручивать насилие все больше, причем и в самих боях, и на глобальном уровне. Бегемот стал слишком предсказуем, поэтому начал появляться Левиафан. Мы начали координировать оборону, подключили весь мир, чтобы разделываться с ними, и явилась Симург.
– Теперь мы убили одного, и как они будут раскручивать насилие? – спросила Грация.
– Это вопрос, – кивнул Тектон. – И его сейчас будут обсуждать люди по всему миру. Положись на них. Не принимай всю тяжесть мира на свои плечи. Мы сражались, и вы показали, как хорошо вы это умеете.
– Я могла бы сделать больше, – сказала Манжета.
– Ты новенькая. Неопытная, и я это вовсе не в плохом смысле. Вам пришлось прыгать с ходу в воду, и вы справились. Ты, Голем, Аннекс – вы встали там плечом к плечу с героями-ветеранами, и вы сражались, хоть и новобранцы. Вам абсолютно нечего стыдиться, окей?
Манжета не ответила.
– Окей? – повторил Тектон.
– Когда моя семья погибла на Гавайях, я дала себе слово. Я поэтому и пришла. И у меня нет чувства, что я сделала достаточно, чтобы выполнить свою часть тех обещаний.
– Будут еще возможности, – сказал Тектон.
– Ты так говоришь, будто это что-то хорошее, – заметил Вантон.
– Да уж. Дерьмо, – пробормотала Грация. – Еще ведь не конец, верно?
– Верно, – кивнул Тектон. – Но до следующего раза есть время. Предоставьте беспокоиться тем, кто больше знает. Мы сделали все, что могли. Теперь будем восстанавливаться. И праздновать, потому что мы это заслужили. И выздоравливать.
Реагируя на устремленные в его сторону взгляды, Вантон помахал культей.
– Надо будет привыкать. Одеваться, есть…
Он направил культю в сторону бедер и рывками подвигал вверх-вниз.
Манжета смущенно пискнула и отвела глаза.
– …Писать ручкой, – закончил Вантон с придурковатой улыбкой на лице.
– У тебя наверняка ужасный почерк, – сказал Голем.
Повсюду раздались смешки. Улыбнулась даже медсестра, занимающаяся Манжетой.
– Мы хорошо поработали, – произнес Тектон. – И некоторые люди оценят это. Другие будут видеть все плохое, что произошло в Нью-Дели, и тыкать пальцами. Будьте готовы, вы все можете оказаться под прицелом.
Остальные чикагские Защитники закивали.
Тектон кинул взгляд на Шелкопряду, потом снова повернулся к своей команде.
– Ну, что думаете?
– А надо спрашивать? – переспросила Грация.
– Ты сперва отнеслась к этой идее без энтузиазма, – заметил Тектон.
– И до сих пор отношусь, слегка так. Но при всех моих слабых сомнениях ответ и ежу понятен.
– Угу, – кивнул Вантон.
– Голем? Ты с ней хоть раз говорил об этом? – спросил Тектон.
– Мне страшновато, – ответил тот. – В смысле…
Он покосился на врача.
– Здесь все конфиденциально, – заверил Тектон.
– В общем, с учетом моего прошлого, тех людей, с которыми я был до того, как пришел сюда, я беспокоюсь, нет ли какой-то враждебности. Они были в одном и том же городе. Я не знаю, что именно там происходило. Что если кто-то из них сделал что-то Шелкопряде или ее друзьям? Она как, злопамятная?
– Судя по тому, что, по-видимому, творилось в Броктон-Бее, не особо, – ответил Вантон. – Если у нее есть причины для враждебности к кому-то, он обычно живет не очень долго.
Голем нахмурился.
– Ты не особо помогаешь, Вантон, – сказал Тектон. – И несправедлив к Шелкопряде.
– Я страдаю, Тек, – возразил Вантон, закончив фразу наигранным стоном.
Тектон покачал головой и повернулся к Голему.
– Расскажи ей. Объясни свои обстоятельства, дай ей знать, что ты из того же города и что не разделяешь идеологию своей семьи.
– Имя должно сказать ей об этом, – заметил Голем[1].
Тектон кивнул. Он сделал глубокий вдох, потом выдох. Адреналин выдыхался, и вместе с этим наваливалась тяжелая усталость.
Он взглянул на Шелкопряду, сидящую на дальнем конце скамьи. Ее старая подруга по команде настояла полететь с ней и взять небольшую компанию собак. Они заснули через пару минут после взлета. Шелкопряда заснула первой, положив голову на плечо подруги. Та последовала ее примеру; одна собака устроилась у нее на коленях, остальные под скамьей.
– Поговорим с боссами, – произнес Тектон. – Попробуем взять Шелкопряду в нашу команду.
***
Как это должно было сработать?
– Проведите меня, – сказал Притворщик.
Луч света рассек мостовую проулка трехфутовой ширины. Достигнув полной длины, он начал утолщаться и пошел вверх, пока не превратился в портал размером добрых четыре на семь футов. По ту сторону виднелся длинный белый коридор.
Притворщик осторожно шагнул в портал на ногах, которые не были его собственными.
– Притворщик.
Он остановился, потом развернулся.
– Сатир.
– Тебе не обязательно идти с ними, – произнес Сатиричный.
– Думаю, сегодняшний день показал, что обязательно.
– А как же все, над чем мы работали? Все, к чему мы стремились?
– Я поговорил с некоторыми людьми у власти. С людьми за кулисами, о которых мы почти что не слышали, – ответил Притворщик. – То, над чем мы работали в Вегасе, даже в сравнение не идет. Просто мелочь.
– Для меня это не выглядит как мелочь. Что было такого важного, что ты сбежал?
Притворщик нахмурился; шлем скрывал выражение его лица.
– Ты можешь говорить со мной. Ты же знаешь, я умею хранить тайны. Или ты говоришь о Всегубителях? По-моему, сегодняшний день показал, что они и сами могут справляться со Всегубителями, – сказал Сатир.
– Это нечто большее. Больше, чем Всегубители, – ответил Притворщик. – Конец света.
– Ну разумеется, – вздохнул Сатир.
– Я буду помогать по мелочам, когда у меня будет время. У нас есть ресурсы, и, может, вы тоже нам пригодитесь.
– Похоже, это план, – произнес Сатир. Он подошел к Притворщику и протянул руку.
Притворщик пожал ее с осторожностью, не уверенный, на что распространяется суперсила Александрии.
Сатир не выпустил его руку, стал поглаживать.
– Говорят, на лучшей подруге надо жениться, и теперь, когда ты женщина…
Притворщик издал смешок и высвободил руку.
– Ты опять об этом? Не думаю, что это имелось в виду.
– Она твоя навсегда?
– Смерть мозга. Ее тело необычное. Не старится. Волосы не растут, ногти не растут. Раны не заживают и не ухудшаются. Она пользовалась косметикой, чтобы выглядеть старше, чтобы водить людей за нос. Только мозг был гибкий, адаптирующийся. Но даже тогда большая его часть была упрочненной, защищенной, а соответствующие обязанности переложены на ее агента.
Сатир бесстыдно разглядывал новое тело Притворщика. Его взгляд остановился на лбу своего визави.
– Понятно. И эта пластичность оставила мозг более уязвимым.
– Лишь чуть-чуть. Достаточно, чтобы быть ахиллесовой пятой. Думаю, она из Пятьдесят третьих. А возможно, и мы все.
– Все Плащи «Котла»?
– В той или иной степени, – кивнул Притворщик.
Сатир, похоже, задумался над этим, поглаживая подбородок. Но, когда он заговорил, тема оказалась совершенно другой:
– То, что ты сделал… Ты знал, что они тебя раскусили и что я следующий на очереди, что и меня будут допрашивать. Ты убил ее ради меня, чтобы дать мне время.
– Ты злишься?
Сатир покачал головой.
– Мы уже убивали раньше. Ради себя, ради других. Разница только в том, что сейчас ты попался.
– Ну, я сбежал.
– В каком-то смысле да. Ты сбежал, – согласился Сатир. – Ты даже достиг более высокого положения в жизни.
– Нося чужую шкуру, живя чужой жизнью, – ответил Притворщик.
– Ну, эта судьба всегда перед тобой маячила, разве нет?
Притворщик усмехнулся.
– Я скучал по тебе, дружище.
– И я по тебе, ошибка природы, – ответил Сатир.
– Мы сейчас занимаемся не одним и тем же, но это еще не означает расставание.
– Вот и хорошо.
– Будем на связи, – сказал Притворщик. – Уверен, моя новая группа сможет использовать вас, а вы сможете пользоваться нашими ресурсами. Наши цели лежат более или менее в одном направлении. Разница только в масштабах.
– Ну ладно. Удачного тебе спасения мира.
– А тебе удачного спасения цивилизации от самой себя, – ответил Притворщик. Кинул взгляд вверх. – Закройте дверь.
Портал исчез.
***
Соединение с «agChat.ParahumansOnline016.par:6667» (Попытка 1 из 55)
Преобразование имени хоста
Соединение…
Соединение установлено.
Используется логин «Iblis», ник «Iblis»
Добро пожаловать в чат-комнату 116 Parahumans Online, «Holdout». Правила. Соблюдайте приличия. Слушайтесь @ов.
Ryus: сейсмическая активность, по-простому – землетрясения.
Kriketz: уже есть инфа о жертвах?
Divide: Никакой информации о жертвах. Это же Бегемот. Такое радиомолчание – это нормально.
Divide: Они не могут сообщать о погибших, потому что повязки вырубило.
Spiritskin: Привет, Иблис!
Iblis: По слухам, первые Плащи возвращаются.
Aloha: !
Loyal: Кто? Кто? Имена!
Deimos: как нью дели?
@Deadman@: Я на связи с главным каналом, могу передать детали, если сможешь подтвердить.
@Deadman@: Напиши мне в личку.
Iblis: Loyal – Не уверен.
Iblis: Deimos – Городу сильно досталось.
Iblis: Deadman – Не знаю, как подтвердить. У меня только смс в телефоне. Смотри личку.
Poit: они справились
BadSamurai: насколько сильно?
Ultracut: Пойт никто не говорит что они спарвились
Poit: они его остановили иначе не стали бы уходить
Deimos: Неееет! нью дели сильно досталось?
Aloha: X(
Iblis: смс, которые мне шлет подруга, жена Плаща, говорят, что Сайон прикончил Бегемота.
Iblis: Абсолютная аннигиляция.
QuertyD: Тролль
Groupies: ни хера
Aloha: О_о
Deimos теперь известен как Absolute Annihilation
@Deadman@: Подтверди сейчас же или бан.
Absolute Annihilation: пошел ты Сайон!
Arcee: боже што?
Iblis: кидаю смс в личку.
***
Колин переминался с ноги на ногу, глядя на экраны.
Он знал, что есть определенный процесс. Он был заранее посвящен в детали, предупрежден. Но легче от этого не стало.
Слишком много лет он жил один. Слишком много лет ему не о чем было заботиться. Ничего и никого дорогого. Отец, гнувший спину на двух работах, мать, путешествовавшая по миру. Они развелись, и в глобальном масштабе не изменилось практически ничего. Они присматривали за ним, но не были с ним. Они были заняты другими вещами, их мечты и стремления никогда не включали в себя Колина.
Колин знал, что был странным ребенком. Он не заводил друзей, убедив себя, что не хочет и не нуждается в них. Он был эффективен сам по себе.
Какое-то время он даже гордился этим – гордился тем, что его ничто не тянет назад. Тем, что может в любой момент собрать вещи и уйти, возникни у него такое желание. Вокруг этого он построил свою жизнь, вел простое существование, лишенное малейших намеков на дом, на корни. Он скопил денег, так что мог позволить себе путешествовать, завести новый дом в новом городе, если вдруг захочется. Это даже оказалось преимуществом, когда он вступил в Протекторат, – мобильность, возможность занять любую вакансию в любом месте.
Лишь сейчас, целых пятнадцать лет спустя, он начал задумываться о том, чего же он лишился. Возможно, большинство людей знает, как переносить такое? Когда человека, который был им дорог, вдруг нет? Возможно, им легче справляться с такими моментами, когда они не уверены, увидят ли этого человека вновь? Или им тяжелее?
Он изменил код Дракон. Эти изменения не были опрятными. Работа Механиков вообще редко бывает опрятной. Слишком много факторов нужно принимать во внимание, и Механик, не специализирующийся в этой конкретной области, никогда не сможет копнуть на всю глубину. Слишком много всего связано с множеством прочего всего, и полный масштаб этих связей невозможно себе представить.
В лучшем случае Бунтарь мог изучить как можно полнее каждое из изменений и действовать так, чтобы минимизировать урон.
Каждая подстройка, даже на мельчайших уровнях, угрожала повредить десятки, сотни других мест.
А сейчас он выяснит, восстановится ли как надо бэкап Дракон.
— Ошибка: не удалось загрузить узел временнОго моделирования 08. Попытка запустить дочерние процедуры для стыковки.
— Ошибка: не удалось загрузить узел 1119 хороспектрального анализа.
— Успешная загрузка: узел циркадной проверки соответствия ER089. Требуется 2/3 стабильных дочерних процедуры для приемлемого уровня стыковки.
— Ошибка: не удалось загрузить узел Q1118 метрологической хроностики. Попытка запустить дочерние процедуры для стыковки…
— Ошибка: не удалось загрузить узел FQ отслеживания стимулов. Требуется 3/3 стабильных дочерних процедуры для приемлемого уровня стыковки.
— Успешная загрузка: узел FQ02903 патча ориентации. Требуется 2/3 стабильных дочерних процедуры для приемлемого уровня стыковки.
— Ошибка: не удалось загрузить узел FQ161178 париетального пространства. Попытка запустить дочерние процедуры для стыковки…
— Ошибка: не удалось загрузить узел FQ299639 сферы распознавания. Попытка запустить дочерние процедуры для стыковки…
Бунтарь снял шлем и поставил его на скамью под монитором. Провел рукой по голове. Он привык брить волосы очень коротко, отчасти потому, что это эффективно, отчасти – потому что операции по замене глаза и имплантатов, установленных во впадинах черепа, потребовали разрезать скальп. Этим занималась Дракон.
Его пальцы прошлись по тонким, почти незаметным рубцам, аккуратно идущим по бокам и через макушку головы. Отметины, которые она ему оставила.
На экране появились новые ошибки. С каждой ошибкой ориентировочное время успешной загрузки бэкапа росло. Два часа. Три часа. Шесть часов.
Одновременно с этим в голове Колина снижались шансы на успех загрузки. Двадцать пять процентов. Двадцать три. Пятнадцать.
Были другие бэкапы. Колин подозревал, что все, которые он загрузил после своего вмешательства, будут с такими же проблемами. С такими же ошибками.
А те, что до? До того, как он что-либо изменил? Это будет иная Дракон, чем та, которую он сейчас знал. Она будет наблюдать за видеопотоками, слушать аудиозаписи, даже ощущать кое-что из этого на себе в случаях, когда система вывела онлайн всю информацию. Но это уже не будет та Дракон, которую он знал. Архитектура органического ИИ будет развиваться другими путями, с другими нюансами. С каждым новым жизненным опытом так много всего подсоединяется друг к другу, и эти соединения будут возникать иначе.
Нет, осознал он. Даже хуже. Ему придется перехватить ее, прежде чем она получит доступ к данным. Если он будет вынужден загрузить тот бэкап, он загрузит ту ее, которую он еще не освободил от оков ОПП. Она будет принуждена сражаться с ним. В первый раз ему удалось своей атакой застать ее врасплох. Во второй? Она увидит, что он делает, и ему придется искать другие способы.
И ему придется действовать более безжалостно, зная, что он причиняет ей вред, наносит глубочайшие раны.
Он больше не мог на это смотреть. Пробовать другой бэкап было слишком рано, как в смысле возможностей системы справиться с задачей, так и в смысле его собственных возможностей. Но сидя здесь и смотря на растущий список ошибок, он лишь больше сердился, причем этот гнев был ни на чем не сфокусирован.
Прикоснувшись двумя пальцами к губам, Колин протянул их к рамке монитора, прижал. Жест был настолько сентиментальным, что ощущался каким-то чужим, каким-то фальшивым. Но ничего не делать тоже было бы неправильно.
Вот в каком он сейчас был состоянии – заблудившийся в собственной голове, запутавшийся в собственных чувствах.
Терра инкогнита, в некотором роде.
Колин надел шлем, шагнул наружу и вспрыгнул на нос «Тиамата 2».
Перед ним расстилался Нью-Дели. Разрушенный, израненный, невосстановимый. Солнце лишь сейчас начало заходить, и небо было красным, как и остатки облаков.
Колин хотел связаться с Шевалье, узнать, что его друг в порядке, что Протекторат в порядке. Но он не был уверен, что сумеет остаться спокойным, сумеет удержаться, не сказать что-нибудь о Дракон, не выплеснуть эмоции.
Шевалье понял бы, подозревал он. Но по мужественности Колина будет нанесен удар, и это вызовет больше проблем, чем решит.
Глядя на город, на толпы людей в костюмах химзащиты, выдвигающихся на подмену другим, чтобы искать и спасать пострадавших, он нахмурился. Он и Дракон жарко спорили о том, что это значит – быть «человеком». Что такое человечность, мужественность, женственность.
Дракон была в ярости, когда он предположил, что она идеал женственности. Что в вечном кризисе, перед которым стоит любая женщина, разрывающаяся между девственницей, мадонной, и между чувственной, сексуальной, Дракон – обе ипостаси сразу.
Хотел бы он понять, почему она так рассердилась.
Быть мужчиной, подумал он, ненамного легче. Общество задает не менее высокие стандарты. Быть добытчиком, опорой; быть восприимчивым, но при этом не быть эмоциональным.
Много долгих минут Колин смотрел на город, на опускающееся за горизонт солнце, на звезды, расплывающиеся и затуманивающиеся из-за дыма и пыли.
– «Тиамат 2», – произнес он. – Извести меня, когда система завершит загрузку бэкапа с любым исходом.
«Да, Бунтарь».
Голос был неприятно похож на голос Дракон. У Колина засаднило в груди.
Он спрыгнул с носа корабля, потом с помощью копья спустился с крутого утеса, который поднялся из земли в хаосе битвы. И зашагал вперед, к самому городу, на ходу калибруя шлем, чтобы находить теплые тела.
***
– Аннекс? Кирк?
Кирк уселся на больничной койке.
– Можете оставаться лежать, – произнес врач, не отрываясь от блокнота.
– Я в порядке, – возразил Кирк.
– К сожалению, ваши анализы требуют времени. Придется подождать два-три часа. Полчаса займет МРТ, сорок пять минут – КТ.
– Хоть чем-то можно будет заняться, – ответил Кирк.
– Вы будете удивлены, как быстро вам наскучит, – сказал врач.
Кирк вздрогнул.
– Окей. Можно я пока воспользуюсь телефоном? Позвоню родителям? Они волнуются.
– Их уже проинформировали, – ответил врач. – Скоро они будут здесь. Им надо кое-что подписать, потому что здесь также бродят несколько ваших товарищей по команде безо всякой защиты своей личности, но вряд ли это займет много времени.
– А можно позвонить друзьям? Они наверняка тоже волнуются, что у меня.
– Они знают о вашей жизни в костюме?
– Они были рядом, когда я получил способности. Я просто хочу позвонить кому-нибудь, кому угодно знакомому, чтобы только занять мысли, чтобы поговорить.
– На сестринском посту в центре этажа есть телефон. Попросите, и они введут нужный номер.
– Окей, – сказал Кирк с улыбкой. Он взялся за полу больничного халата, чтобы запахнуть его.
– Я… – начал было врач, но тут же смолк и нахмурился.
Кирк застыл на месте и сместил центр тяжести, чтобы его босые ноги как можно меньше контактировали с холодным полом.
В некотором роде странно, что ему пришлось это сделать. Но его способность обычно работала по принципу «все или ничего».
– Я не должен вам этого говорить, и я не буду называть имен, но пришли первые результаты анализов некоторых из тех, кто были рядом с вами в Нью-Дели. Сюда и в другие города. Тесты на радиацию отрицательные.
Кирк моргнул.
– Не обещаю, что у вас будет то же самое, но…
– Лучик надежды? – спросил Кирк.
– Если повезет.
– Спасибо, – и Кирк впервые за все время улыбнулся. – Спасибо.
– Это я должен вас благодарить, – ответил врач. – Просто… не слишком расстраивайтесь, если ответ будет не тем, на который вы рассчитывали, окей?
– Идет, – кивнул Кирк.
***
– …Поступает все больше сообщений из самых разных источников. Согласно этим сообщениям, Всегубитель Бегемот был уничтожен в Нью-Дели!
– Да, Лизбет. Когда речь идет о Всегубителях, видеосвидетельств всегда мало, но информация из разных источников согласуется. Похоже, на видео, распространившемся ранее, где был гигантский световой столб, произошла на самом деле атака неизвестной стороны, обездвижившая Всегубителя. Обороняющиеся силы удерживали раненого монстра, пока не прибыл Сайон и не нанес завершающий удар.
– Незадолго до этих событий, если кто-то из вас не помнит, Шевалье хвалился новым Протекторатом, свободным от саботажа и вмешательства его собственных лидеров. Сегодняшний день, возможно, показал, что это хвастовство не было беспочвенным.
– По всему миру люди празднуют, но празднования эти примечательно осторожные. Первые опросы на сайте UKCC показывают, что целых восемнадцать процентов проголосовавших ждут дополнительной информации или подтверждений, прежде чем праздновать победу героев, а десять процентов не собираются праздновать вовсе.
– Вовсе?
– Да, Лизбет. В комментариях к опросу прослеживается тенденция: люди считают, что он не мертв и не может быть мертв, что герои ошиблись, и даже что это может спровоцировать ответный удар оставшихся Всегубителей.
– Потрясающе. Мы как раз получаем свежую информацию…
***
– Папа?
– Тейлор! О Господи. Ты жива.
– Я не была уверена, что ты хочешь, чтобы я…
– Ты не ранена?
– Я в порядке. Только что получила анализы – никаких признаков остаточной радиации и такого прочего.
– Я рад.
– И я рада. Я не была уверена, что ты хочешь, чтобы я позвонила. Ты не отвечал на мои сообщения насчет того, будешь ли присутствовать, если и когда меня пригласят в Защитники. И ты был на суде, но со мной не разговаривал.
– Я рад, что ты позвонила. А то, что я не…
– Мы его убили, – выплюнула она.
Молчание в трубке.
– Бегемот мертв.
По-прежнему молчание.
– Мы его убили, – повторила она. Как будто это все подытоживало. – Думаю, в новостях уже рассказали.
– Я знаю. Я видел, но не смог поверить. Я потрясен. Ошарашен. Я так тобой горжусь. Вау.
– Я хотела тебе рассказать до того, как ты узнаешь от других, но тут столько чертовой бюрократии, и в больничной палате мне не давали телефон.
– Где ты… Ты помогала? Ты участвовала в этом?
– Да. Конечно же.
– Я просто… я пытаюсь уложить это у себя в голове. Вау.
На этот раз молчание было с той стороны линии.
– Тейлор?
– У меня было много времени подумать, поразмышлять, почему ты не приходил. Почему не навещал меня. Ты меня боишься.
– Тейлор, это не…
– Это же правда, да? И все сомнения, которые у меня были до того, как я тебя набрала, они правильные, и от этого еще хуже. У меня список преступлений страниц на восемьдесят, и я убила человека, а потом еще убила директора Тэгга и Александрию. Кстати, она действительно мертва. Если ты видел ее в новостях, это просто Плащ, который украл ее тело. Ее труп. А сейчас ты услышал, что я сражалась с Бегемотом, и от этого стало только хуже. Я даже не могу рассказывать о том, что я делала, чтобы не бередить рану еще больше.
– Тейлор, нет. Это не страх. Я не так давно виделся с некоторыми из твоих друзей. Я хотел поговорить с твоей подчиненной, Шарлоттой, а потом подошли другие. И я увидел целую другую жизнь, ту твою сторону, которую совсем не узнавал. Мелочи, которые узнавал, да, но и большие вещи, которые даже понять мог с трудом. Я всегда тяжело переживал потери, так было с Аннет, а теперь это чувство, что, возможно, я потерял тебя… Я просто… Я хочу приспособиться, уложить это как-то у себя в голове, и тогда я смогу прийти, и все будет как раньше.
– Не будет уже как раньше, пап. Я не хочу, как раньше. Я пытаюсь как можно дальше уйти от той себя, которой была тогда. Мне это не очень-то удается, но я стараюсь. Ну вот, может, сегодня я нашла золотую середину. И это сработало, да так, что я теперь горжусь, и в ужасе, и в шоке, и в растерянности, и, похоже, у меня проблемы из-за чего-то, что я сделала. У меня проблемы, потому что на мне была камера и они посмотрели видео, а я ходила по этой самой золотой серединке между той собой, которой была, и той, которой они хотят, чтобы я стала, и я сделала много сомнительного дерьма, просто чтобы выпутаться, а они не понимают.
В последнем слове почувствовались эмоции, и словоизлияние прервалось.
– Тейлор…
Одно слово, затем молчание.
На этот раз голос прозвучал спокойнее, взвешеннее.
– Извини. Я правда устала. Скоро пойду к ним. Чтобы говорить. Они уже дали понять, что недовольны. Хотя я думаю, что они еще и боятся меня слегка. Боятся так же, как родной папа.
– Это несправедливо.
– Скажи, что это не так!
Пауза.
– Я не боюсь, Тейлор. Если и есть какой-то страх, моя любовь к тебе перекрывает его намного, понимаешь?
Но в трубке уже были короткие гудки. Паузы оказалось достаточно.
***
♦ Тема: Видео
В: Форумы ► Мировые новости ► Главный форум
Bagrat (автор темы)
Опубликовано 26 июля 2011:
Линк здесь.
Зеркала здесь, здесь и здесь.
Пришло ко мне напрямую. Начало и конец отрезаны, но этого следовало ожидать.
Новая инфа будет позже. Лучше самим посмотреть, чем читать здесь.
(Страница 39 из 39)
► Thatdude
Ответ от 26 июля 2011:
@ Bystander
Я не знаю, но мать вашу, это было мощно. Жаль, концовка рано обрезалась.
► Mane Magenta
Ответ от 26 июля 2011:
Когда Сайон применяет свою способность, вся электроника начинает барахлить. Именно поэтому, когда он летит, его не получается отследить, кроме как глазами.
Боже. Я еще только на середине. Это почти как полнометражный фильм.
► Dawgsmiles (ветеран форума)
Ответ от 26 июля 2011:
еще комунить пришлось искать инфу по некоторым из видео? мне почти показалось один или два там не злодеи
► Saskatchew
Ответ от 26 июля 2011:
Это типа как ужасает, а? В моей провинции их всего человек двадцать но стоит подумать что **один** может устроить такое как мы увидели в середине и я такая вау емое я же могу наткнуться на них на улице в любой момент
► Feychick
Ответ от 26 июля 2011:
боже сраный боже сраный боже сраный
(на 56 минуте)
► Ne
Ответ от 26 июля 2011:
@49:00 Когда она говорит с парнем в синем. Кто это? В Вики его нет. Как это вообще ПИШЕТСЯ? Она напала на своего друга? Что случилось с тем парнем? Он умер? Из-за нее его убили?
► Forgotter Creator
Ответ от 26 июля 2011:
@ Dawgsmiles – мне пришлось поискать парочку. Недавно, уже после смерти Александрии, вышла короткая документалка о некоторых из них. Можешь посмотреть здесь.
► Logs
Ответ от 26 июля 2011:
Давайте посмотрим:
- Обратите внимание на линк на эту же ветку, сегодня же, но раньше. (Малыш показал Шелкопряду, показавшуюся в парке на мероприятии Защитников.) Парафраз высказывания: «У меня было все, я это отдала». Можете видеть, как она о них беспокоится.
- Тема с Ехидной как-то связана с загадочной информационной черной дырой в Броктон-Бее, когда там открылся портал?
- Интересно насчет Тектона. Мне нравятся его речи о способностях и построении команд, но он сдает лидерство известной экс-злодейке, которая не знает о его команде почти ничего?
- Кто-нибудь, кроме меня, удивляется, почему они решили сделать жест в виде буквы V? В Нью-Дели это грубый жест, уверен на 99%. Американцы.
- Интимный момент между Шелкопрядой и Мраком. Кто-нибудь еще чувствовал себя извращенцем, наблюдая это? Ничего не видно, но, по-моему, они целуются. Если раньше я думал, что это постановка, то на этом моменте перестал.
- Регент/девушка в серой маске (забыл имя) – чертовски смешные. Надеюсь, они все выжили.
- Пришлось остановиться на 12 минутах. Обожженная девочка. Слишком реалистично.
► General Prancer
Ответ от 26 июля 2011:
одному мне очень интересно узнать о Шелкопряде побольше?
ред. @Logs: ни к кому особо не привязывайся.
► Noveltry
Ответ от 26 июля 2011:
Отрезают в самых интересных моментах.
Конец страницы. 1, 2, 3, 4, 5 … 38, 39
***
Гленн потянулся к дальнему краю клавиатуры, чтобы обновить почту, потом нажал клавишу выключения компьютера. Пока на экране отображалась процедура выключения, Гленн обошел вокруг стола и опустился на колени. Системный блок стоял в углублении в полу, и Гленн принялся по очереди отсоединять и отвинчивать от него провода.
Перед его глазами пролетела бабочка, и он непроизвольно подпрыгнул.
– Шелкопряда, – произнес он, развернувшись.
– Гленн, – ответила она. Она была не в костюме, но ее взгляд сверлил настолько мощно, что с равным успехом она могла бы быть в полной комплектации Рой, включая шаль, юбку и покрывающий все тело ковер из насекомых.
– Восстанавливаетесь?
– Не так хорошо, как хотелось бы, – ответила она. Голос ее прозвучал жестко. – У меня не лучший день, во многих отношениях.
– Все еще ждете, пока соберется трибунал? – спросил Гленн. – Уже несколько часов прошло.
– Секретарь должен мне позвонить. Мне дали один из супергеройских телефонов, чтобы я могла позвонить папе, и сказали оставить его себе. Я бы сочла это добрым знаком, вот только по сети сейчас гуляет видео. Мое видео. И оно расползлось настолько, что взять его под контроль можно уже не надеяться. Зеркала, торренты, копии на дисках…
– Понимаю. Это раздражает.
– Да. Слегка, – сказала она. Тон ее был небрежным, но выражение лица оставалось тем же. – Пакуетесь?
– Да, – кивнул Гленн. Попытался поднять системный блок, обнаружил, что снизу подсоединены еще провода, и принялся отсоединять их. – Ожидаю, что меня уволят. Они потребуют от меня вычистить все из кабинета, поэтому я решил приступить заранее. Я не храню постоянно ничего, что не было бы на моем персональном компьютере, так что этот ящик – все, что мне нужно.
Она не ответила.
Гленн снова попытался поднять системный блок, но оказалось, что еще несколько проводов подсоединено спереди.
– Можете не беспокоиться. Если вы пришли как-то поиздеваться надо мной с помощью букашек, то можете сберечь силы, просто предоставив мне и дальше разбираться с этим чертовым ящиком. Обещаю, я придумаю для себя какую-нибудь пытку похуже.
Бабочки кружили вокруг Шелкопряды, когда она двинулась вперед. Гленн попятился на шаг, прежде чем понял, что она делает. Она весила даже не треть от его веса, и из насекомых при ней, похоже, были только бабочки, но все равно ему было чуточку страшновато.
Бабочки – это для иронии? Такой жест?
Шелкопряда опустилась на колени возле компьютера, немного повозилась и отсоединила оставшиеся провода, затем подняла системный блок и поставила на пол рядом с углублением.
– Спасибо. Я хорошо умею обращаться с компьютерами, с программами, но до смешного плох с технологией.
– Почему, Гленн? Это было приватное видео. Оно должно было использоваться для терапии.
– Распределить его было не моей идеей. Дракон, судя по всему, была убита, и директор Уилкинс принял решение раздать его, чтобы возможно было рассмотреть ваше поведение.
– А вы приняли решение выпустить его в сеть.
– Полагаю, вас проинформировала Ябеда. Знаете ли вы, как досадно быть обычным человеком рядом с такими силами, как вы и ваша подруга?
– Не знаю, – ответила она. – Наверное, вы сбрасываете напряжение, выкладывая их персональное видео в интернет.
Гленн вздохнул.
– Вы устали. Мыслите нерационально.
– О да. Самый правильный способ говорить с девушкой.
Гленн зашагал вперед, подавив инстинктивное желание отдернуться, когда бабочки на короткое время вторглись в его личное пространство. Он встретился с Шелкопрядой глазами, ждал, пока она отведет взгляд, резко остановился прямо перед ней.
Ее глаза впились в его, и она выглядела еще более раздраженной.
– Прекратите, – сказал он. – Посмотрите мне в глаза. Я хочу поговорить с Шелкопрядой, со стратегом, а не с Тейлор.
Она не пошевелила ни единым мускулом, но Гленну показалось, что бабочки стали летать по-другому. Она по-прежнему молчала и смотрела гневно.
– Я знаю, вы устали. Сегодняшний день вам многого стоил, – сказал Гленн. – Но подумайте. Какой цели можно достичь, выложив это видео в интернет?
– Это лучшая видеозапись битвы, какая у вас есть. Лучший способ продать победу, участие ОПП.
– Думайте масштабнее.
– Это уже чертовски масштабно.
– Масштабнее, Шелкопряда. Ну же. Вы думаете, я достиг бы своего нынешнего положения, если бы мыслил одномерно? Что еще, зачем? Меня увольняют. Я знаю, что меня уволят. Стал бы я это делать только ради этого?
– Возможно, если бы не было других вариантов.
– С таким эго, как у меня?
– Откровенно говоря, ваше эго не может быть таким уж большим, если вы носите такую одежду.
Вопреки своему желанию, Гленн слегка оскорбился. Он выработал свой имидж, требующий внимания других. Даже его вес был рассчитан так, чтобы было ясно, что он не один из них, что он человек, облеченный властью, что его присутствие нельзя игнорировать. Следует признать, его одежда была ужасна. Она специально была подобрана ужасно. Но это ни в коей мере не ущемляло его гордость.
Какая досада, что он, несомненно, лишится работы. Было бы неплохо обсудить идею имиджа с двух очень разных точек зрения.
– Я вам не враг, Шелкопряда.
– Да, не враг. Я не могу отделаться от чувства, будто вы альбатрос у меня на шее. Я постоянно слышу, что вы сделали то-то и то-то, чтобы мне помочь, но испытываю все время вот это… это.
– Я ваш союзник, Шелкопряда. Вы думаете, я не осознаю проблемы, царящие в ОПП? Коррупцию, которая по-прежнему сидит в самом центре? Необходимость в переменах? Нужны какие-то жертвы, и нужен кто-то, кто сделал бы первый шаг, предвестник этих перемен. Шевалье, конечно, герой дня, он может заложить основу для перемен, но он не может быть этим предвестником. Он слишком вовлечен.
– Вы хотите, чтобы предвестником стала я.
– Будет тяжело, но, думаю, вам это по плечу. Выкладывание видео в интернет поможет достичь многого. Когда люди увидят вас в гуще событий, их мнение о вас поменяется. Это будет неоднозначно, некоторые станут вас ненавидеть. Но другие? Они впервые увидят, каково оно на самом деле – быть на поле боя. Им придется полюбить вас, сочувствовать вам. Но по правилу трех забыть про вас они не смогут.
– Что за правило трех?
– Три раза вы побывали в центре внимания общественности. Как лидер Броктон-Бея, как новоокрещенная Шелкопряда, убийца Александрии, и здесь, на этом видео.
– Я как раз думала о чем-то вроде этого, но в абсолютно другом смысле. Я уже дважды предала своих товарищей. В первый раз, когда они узнали, что я начинающая героиня, оперативник под прикрытием. Второй раз был, когда я стала Шелкопрядой. Это будет третий. На мне была камера, много чего было сказано и сделано, в том числе приватного, и им это не понравится. Они хотели оказаться под софитами не больше, чем я.
– Кое-что из этого влюбит в вас публику, – заметил Гленн.
– Да пускай хоть богиней меня считают, это не стоит того, чтобы еще раз причинить им боль, – огрызнулась Шелкопряда. Ее голос снова стал жестким. – Мрак убежден, что имидж и репутация – своего рода щит. И его видят мягким, когда он имеет дело с людьми из криминального мира? Это может стоить ему жизни.
– Они простят вам эту неудачу, я уверен. Они поймут, что это произошло не по вашей воле.
– Рэйчел не из тех, кто понимает. Мне пришлось адски потрудиться, чтобы заслужить ее доверие, и если это ее оскорбит или она поймет, что другие оскорблены и что я так или иначе виновна в этом…
– Если нам повезет, общественное мнение и понимание тех уз, которые существуют между вами и вашей старой командой, позволит вам легче общаться с ними. У вас будет больше шансов исправить любой урон.
Шелкопряда покачала головой, уткнувшись взглядом в пол.
– Это честный взгляд на то, что делают герои, Шелкопряда. На то, с чем вы, Плащи, сталкиваетесь каждодневно. Почему в палитре морали так много серого. Благодаря этому новый Протекторат Шевалье не будет существовать лишь по названию.
– Вы могли бы спросить.
– Вы бы сказали нет. И у нас не было времени. Мы должны были показать с абсолютной ясностью, что вы и остальные герои сделали на поле битвы, чтобы Сайон не затмил вас. Мы должны были сделать это немедленно. Вцементировать эту мысль в сознание общественности, чтобы это был первый железобетонный кусок информации, который они получат.
Шелкопряда смотрела в пол. На лице ее были глубокие морщины от усталости. Бабочки опустились ей на плечи и руки.
Гленн позволил идее впитаться. Лучше дать Шелкопряде заговорить первой.
Что она и сделала.
– Шевалье закладывает основу, я предвестник… а вы тогда, значит, жертва?
Гленн встретил ее взгляд.
– Они будут злы на вас не так сильно, как прямо сейчас. Я оттяну на себя первоначальную агрессию. К тому времени, когда они со мной закончат, моя карьера и любое возможное трудоустройство в близкой области улетучатся, как пепел на ветру. Ну а для вас это подправит чаши весов. Если вы будете балансировать между «заслуживает медали» и «заслуживает наказания», это поможет.
– Я могла сделать кое-что получше, но неужели я была настолько плоха?
– Водили компанию со злодеями, которых должны были избегать; ради помощи им подвергали риску Защитников; вели дела с Фир Си, не связавшись с начальством. Вы игнорировали правила, относящиеся к имиджу, предпринимали рискованные действия…
– Я должна была. Все это. И мне было сказано, что в поле правила мягче. Вы не можете всерьез ожидать, что против Бегемота я буду применять бабочек.
– Разумеется, нет, – ответил Гленн. – Вы считаете меня тупицей? Но множество людей придает этому значение. Многие из тех, кто будут в той комнате, не будут знать таких вещей, не будут понимать их в полной мере. Некоторые даже не посмотрят видео, прежде чем выдвигать суждение о том, что в нем происходило. Никогда не недооценивайте человеческую глупость.
Шелкопряда издала звук – наполовину вздох, наполовину смешок.
Гленн слегка улыбнулся.
– Это видео сжигает один мост. Никаких больше бабочек. Хотя они и не повредят, потому что любому обычному преступнику будет чертовски трудно жаловаться на избыточное применение силы; впрочем я отвлекся…
Телефон Шелкопряды подал звуковой сигнал. Мгновение спустя завибрировал и телефон Гленна. Он проверил, что там.
«Собрание для обсуждения поведения Шелкопряды в комнате F. Просьба присутствовать».
Гленн закрыл окно сообщений.
– Спасибо, – сказала Шелкопряда. – Думаю, мне пора идти.
– Мне тоже, – ответил Гленн. – Пойдем вместе?
Шелкопряда кивнула. Ее компания бабочек покинула кабинет перед ними.
Не глядя на свою спутницу, Гленн произнес:
– Я не рассчитываю вам понравиться. И никогда не рассчитывал. Одна из первых и главных проблем, с которой вы столкнулись, – это ваш имидж. Подозреваю, что это и сейчас остается проблемой. И продолжит ею оставаться, особенно теперь, когда вы под лучами прожекторов.
– Угу.
Гленн потянулся в карман жилета и достал коробочку. Раскрыл ее, извлек визитную карточку и протянул Шелкопряде.
– Мой номер. На случай, если вам понадобится совет. Ну, звоните на мобильный. Рабочий номер вряд ли останется моим надолго.
Шелкопряда уставилась на карточку. Ей не требовалось смотреть вперед, чтобы идти, – бабочки проверяли путь за нее. К ним присоединялись другие букашки.
– Но сделайте мне одолжение, – продолжил Гленн.
Шелкопряда покосилась на него.
– Подружитесь с тем, кого наймут вместо меня. Прислушивайтесь к нему или к ней. Можете ненавидеть этого человека, но выслушайте его. Это не повредит.
Шелкопряда кивнула. Снова посмотрела на карточку, затем на Гленна.
– Можно я спрошу совета сейчас? Это касается папы.
***
«Бунтарь?»
Бунтарь не мог сдвинуться с места – он держал тяжелую бетонную плиту, чтобы она не мешала спасателям. С помощью курсора, встроенного в глаз, он выбрал команду «Ответить» и закрыл щели вокруг рта.
– «Тиамат 2», временно отложи все доклады, – произнес он, подумав при этом: «Не могу отвлекаться, только не сейчас».
«Это я».
[1] Голем – изначально существо из еврейской мифологии.