Предыдущая          Следующая

СКАРАБЕЙ 25.3

Ветер трепал снег, скопившийся на краю крыши. Влетая в пространство над чикагской улицей, снег попадал под свет уличных фонарей и становился почти что люминесцентным; сияющие облачка клубились, образуя яркие, сложные образы.

В общем, мне было неописуемо скучно.

Вести наблюдение за объектом? Даже близко не так интересно, как в кино. И даже не так интересно, как в телешоу, где ничего не происходит и копы жалуются, как им скучно.

Нет, здесь была особая разновидность скуки, где мне было велено ограничивать себя в движении из-за полупроцентного шанса, что цели в здании через дорогу могут выглянуть в окно, и последующего шанса один к тысяче, что они смогут реально увидеть меня на крыше, несмотря на снег и мой костюм в темно-серых и белых тонах.

Такая разновидность скуки, где мне нельзя было даже читать или слушать музыку.

– Шелкопряда, – раздалось в моем наушнике.

– Говори со мной. Пожалуйста.

Грация послушалась:

– Шеф полиции и мэр обсуждают что-то с Гулякой и директором. Я подумала, ты хочешь быть в курсе событий.

– Ты можешь поминутно держать меня в курсе событий в гольфе, и я буду любить тебя до гроба.

– Гипербола. Это на тебя не похоже.

– Давненько такого не было, – пробормотала я. Сменила позу, так что мои ноги оказались на «букашкоробке». Этот ящичек был теплоизолирован, но какая-то потеря тепла все же происходила, поэтому там имелся нагревательный элемент, который периодически включался для поддержания нормальной температуры внутри. В то же время на мне был зимний костюм производства ОПП под двуслойным шелковым костюмом «Шелкопряды», а также капюшон, шарф и нечто вроде юбки. Пальцы рук и ног мерзли достаточно медленно, так что с нагревателем все более-менее выравнивалось.

– В общем, очередная пятиминутная проверка. Прием.

На заднем плане я услышала звуки телешоу или чего-то еще.

– Спасибо, Грация. Ситуация без изменений. Цель лопает поздний ужин. На него работают еще семеро. В их разговоре – ничего особенного. Там Плащи в гражданском, но они не используют кодовых имен.

– Ты уверена, что это Плащи?

– Когда они вошли, он сразу предупредил их, что будет действовать в ту же секунду, когда они применят способности, так что… да.

– Ясно. Постучусь еще через пять.

– От этих пятиминутных проверок все намного хуже, – забрюзжала я. – Если б не они, я могла бы просто плыла с потоком времени, но нееет. Мне постоянно напоминают, как долго я тут торчу.

– Это была твоя идея.

– Дурацкая идея, – прокомментировала я.

– И ты сама вызвалась на роль наблюдателя, – напомнила Грация.

– Думала, у меня получится почитать, – призналась я.

А кроме того, это был способ наконец-то найти время побыть наедине с собой. Мы обсуждали задание с директором, и я с самого начала поняла, что у него руки чешутся заткнуть меня. Приказы сверху, несомненно. Возможность выслужиться перед большими шишками.

Тем не менее я объяснила, что мои букашки позволят мне отслеживать передвижения цели. Наш босс дал добро на это задание, но с определенными ограничениями. Наблюдение должно быть плотным, с постоянными проверками; любой перерыв должен быть между проверками; плюс нельзя как-то занимать себя и привлекать к себе внимание. В то же время, сказал директор с улыбочкой, правила ОПП гласят, что Защитник не может быть принужден к выполнению задания. Если я захочу уйти, я могу. Если я слишком замерзну, я должна буду.

Он хотел, чтобы я отступила. Хотел добиться определенного контроля надо мной, чтобы использовать это против меня когда-нибудь впоследствии.

За шесть часов я трижды отлучилась в туалет, каждый раз от четырех с половиной до пяти минут, и трижды меняла позицию, когда цель выходила обедать, а потом возвращалась заниматься делами. Вантон и Аннекс приходили составить мне компанию, пока директор не нашел им какое-то другое дело.

Потом на дежурство вышла Гуляка, и у меня появился союзник, не просто готовый поддержать меня, но и имеющий такую возможность. Она работала по укороченному графику после травмы головы, препоручая больше задач Сдвигу, но все-таки она была боссом. Она прочла логи проверок, созвонилась со мной, чтобы уточнить замеченные мной перемещения наркотиков и оружия по тому дому, после чего связалась с директором.

Это было два часа назад. Где-то в процессе своего сражения с директором она связалась также с шефом полиции и мэром. И наверняка пыталась убедить их принять наш план.

А возможно, они уже были убеждены и теперь пытались все организовать и потянуть за нужные ниточки, чтобы воплотить этот план в реальность.

Там наверняка сейчас все перебудоражено, а я сижу тут, слегка замерзшая, и жалею, что не сберегла кусочек обеда, который запаковала в пластиковый контейнер с Александрией.

Контейнер был памятной вещицей, которую я взяла под влиянием порыва, оправдав это в тот момент тем, что она вписывается в мой общий камуфляж, и это было иронично. Я даже не считала, как долго я смотрела на него, пока мои букашки отслеживали будничную деятельность цели. У меня было много времени на то, чтобы размышлять о событиях прошлого и думать, как именно бюрократы могут саботировать мои действия, будь то намеренно или нет.

Несколько опасных минут я всерьез обдумывала, не вернуться ли к «Темным лошадкам», если это задание мне сорвут. Я остановила себя, прежде чем успела зайти в этом направлении слишком далеко, зная, что это ловушка, которая поставит меня под удар, своего рода сдача. Пляска под дудку директоров.

Нет, я не отступлю. Я тосковала по «Темным лошадкам»; редкий час проходил без того, чтобы я не подумала, как они там справляются, однако связываться с ними мне было запрещено. Я хотела знать, как изменилась Чертовка из-за гибели Регента, получает ли Мрак достаточно поддержки, справляется ли Рэйчел с холодом по ту сторону броктон-бейского портала. Ябеда по-прежнему перебарщивает с применением своей способности? Как Сьерра справляется с ролью корпоративного магната и номинальной главы злодейской организации?

Черт, как поживает Бульвар?

Все эти вопросы я не могла ни задавать, ни отвечать на них, не поднимая красных флажков у людей, которые следили за мной в надежде на малейший повод. Я жульничала и слала письма, написанные букашками и букашками же отнесенные в почтовые ящики в сотнях футов от меня; в ответ получала «письма от фанов» с закодированными сообщениями от Ябеды. Этого было недостаточно, не хватало деталей, которых я жаждала.

– Пятиминутная проверка, – произнесла Грация, прервав мои мысли.

– Без изменений, – ответила я.

– Зато здесь кое-что происходит. Гуляка рядом со мной. Она введет тебя в курс.

Тут я слегка встрепенулась.

– Шелкопряда. Это Гуляка. Я поговорила со всеми, кто что-то решает, и с уймой народа, который ничего не решает, и они говорят окей. Тектон и остальные Защитники, за вычетом Грации и Вантона, скоро выдвинутся.

– Нам разрешено действовать?

– Уже скоро. Фургоны ОПП уже в пути и будут наготове, когда не будут заняты перевозкой твоих товарищей по команде. Каланча, Горнило, Сдвиг и Гаусс будут неподалеку, но они не вмешаются, если только все не пойдет кувырком. Это ваше шоу. Твое и Защитников. Немало людей надеется, что у вас получится. Некоторые надеются на ваш провал.

Директора, например.

– Ясно. Сделай одолжение, сообщай мне состояние и местонахождение всех остальных, пока они не будут в пределах тысячи двухсот футов от меня. Координация здесь будет решающим фактором.

– Грация этим займется.

Это не на сто процентов необходимо, но поможет мне остаться в здравом уме. Я подозревала, что оставшиеся минуты ожидания будут не лучше, чем первые три часа.

– Мы контролируем уличное движение, – сообщила Грация. Я слышала фоновые звуки разговоров других людей. – Транспортные потоки в этом районе должны ослабнуть, а со временем вовсе прекратиться.

– Приятно слышать, – ответила я. Мой взгляд пробежался по стене здания напротив меня, в то время как букашки отслеживали нашу добычу.

– Где ты хочешь расположить свою команду? – спросила Гуляка.

Мою команду?

– Пускай остаются в машинах, – ответила я. – Я дам им знать, где расположиться, когда все начнет раскручиваться.

Я встала со своего насеста и потянулась, удостоверившись предварительно, что ни наша цель, ни ее подручные не смотрят в окна. Мне было то прохладно, то жарковато, в зависимости от того, какие части тела были ближе к воздуховоду и где слои костюмов были толще. Но не холодно. Не настолько, чтобы это на меня повлияло.

С моего капюшона сполз снег, когда я наклонилась, чтобы поднять теплоизолированный ящичек с букашками и поставить его на край крыши. Это был, по сути, термос, но, из каких бы легких материалов ни был изготовлен корпус и обогревательная система, заполнившие его букашки придали ему тяжесть.

Я беспокоилась, что это может создать проблемы для моего плана. За восемь часов, которые у меня были на обдумывание, я рассмотрела разные варианты, куда может пойти операция. Какую тактику могут применить враги, что может подставить нам ножку, как начальство может вставить нам палки в колеса. Но этот сорокафунтовый ящичек – то, что было всецело на моих плечах.

– Мы возле периметра, – доложил Тектон; его голос прожужжал в моем ухе.

Я прижала палец к наушнику.

– Я готова начать. Прошу всех доложить статус.

– Штаб-квартира – готовы, – ответила Грация.

– Полевая команда – готовы, – сказал Тектон. – Добрались до периметра. Посылаю к тебе Аннекса и Манжету. Мы с Големом займемся работой.

Я подошла к краю крыши. Улицы затихли. Нестабильное уличное движение, способное продолжаться даже в глухой ночи, прекратилось, и район стал более-менее изолирован. Я потратила большую часть дня, организуя букашек в окружающих домах, и теперь я выдвинула их на позиции. Рои собрались в крупные «Х» на основных выходах, лифтах и лестничных площадках. В тех местах, где люди будут скапливаться больше всего, я написала роем слова: «Идет сражение между Плащами».

Я подозревала, что это внесло немалый вклад в то, что Гуляке удалось убедить шефа полиции и мэра согласиться с нашим планом, несмотря на любые протесты или манипуляции со стороны директора. Риск, что посторонние попадут под удар, был минимален. Ну, настолько минимален, насколько это вообще возможно посреди крупного города.

Я активировала полетный ранец и пересекла улицу, одновременно снижаясь. Благодаря дополнительному грузу снижаться было совсем нетрудно.

Чтобы открыть дверь в холл здания, требовался ключ-карта или ввод числа в телефон какого-нибудь из жильцов наверху. Не так уж трудно после целого дня наблюдений. Мои букашки уже были готовы сбить трубку с подставки в квартире старушки в следующую же секунду после того, как я нашла ее имя на табличке и набрала номер. Так же как тогда, в кабинете Тэгга, я заставила букашек нажать нужные кнопки.

Дверь прожужжала. Я вошла спиной вперед, неся ящичек, потом уронила его в начале холла и открыла дверцу.

Букашки вылетели из ящичка и исчезли в вентиляции. Они медленно, но верно прокладывали себе путь к квартире местного суперзлодея. На самом деле это был в первую очередь склад черного рынка, а уж во вторую – жилье. Похоже, единственной причиной, почему он спал здесь, было удобство. Старая поговорка «не срать там, где жрать» становится неактуальной, когда девяносто процентов дня человек ест.

Я знала, как легко угодить в эту ловушку. Подумала о Бульваре, и меня кольнуло ностальгией.

Эта квартира была одним из многих изгибов длинной цепочки, по которой оружие и наркотики попадали к «Народу», одной из редких преступных организаций, которые родились до появления Плащей и продолжали функционировать более-менее так же и сегодня. Кавардак и его подручные служили поручителями, посредниками, благодаря которым даже злейшие враги могли вести бизнес между собой. Если происходила схватка, он и его миньоны разрешали ситуацию быстро, надежно и эффективно.

Это была простая работа, и ее он выполнял без малого десять лет. В процессе, похоже, он стал чересчур богат, а в последнее время становился все более амбициозен. Каланча и Сдвиг вмешались в одну из сделок, и Кавардак нанял каких-то наемников, чтобы отомстить. Как будто эскалации самой по себе было мало, наемники перешли грань, и в результате Кавардак угодил в черный список героев. Он был разрешенной целью.

Если что-то и сможет сделать Каланчу и Сдвига счастливее, чем наша посадка в калошу, которая дала бы им повод вмешаться, то это идеально проведенная операция и унизительное поражение Кавардака. И я сделаю все возможное, чтобы доставить им такое удовольствие.

Поиск путей через вентиляционную систему здания – это вопрос создания карты. Как только я построила карту, букашки оставили вентиляцию и проникли в саму квартиру.

Я могла бы пойти в атаку немедленно, но сейчас было не обычное нападение. Каждый шаг следовало рассмотреть, просчитать, прочертить.

Шли минуты; я отслеживала передвижения Кавардака по квартире. У его подчиненных, одного за другим, я забирала телефоны, как только они их откладывали. Девушка из их группы сказала, что ей надо позвонить, не нашла своего телефона и позаимствовала его у кого-то еще. Как только она положила телефон и отвернулась, тараканы отволокли его в щель между столом и стеной, а потом принялись запихивать под мебель, где его было бы уже не достать.

Оставался лишь телефон самого Кавардака – тот не откладывал его достаточно надолго, чтобы я могла забрать. Тогда я сосредоточилась на прихожей: букашки стали собираться куртках, сапогах и зимних частях костюмов, в том числе утепленных.

Я ощущала Аннекса и Манжету с помощью букашек, расположенных в безопасном тепле складок их костюмов. Эти двое брели по двухдюймовому снежному покрову, собравшемуся на расчищенном тротуаре. Как ни странно, Манжета, казалось, в этих условиях чувствовала себя комфортнее Аннекса: тот кутался в свой плащ.

– Аннекс, Манжета, я в полуквартале впереди, по правую руку, – сообщила я, прижав палец к наушнику. – Найдите меня в холле.

– Есть, – ответил Аннекс.

Снова к приготовлениям. Наша цель здесь – не победить Кавардака, а сломать его. Ну, одна из целей.

Шелковые нити спутывали молнии и связывали шнурки. Перчатки, как от костюмов, так и для обычной зимней носки, либо тоже были связаны шелком, либо стали прибежищем для ос, тараканов и многоножек.

Букашки, слишком большие или слишком маленькие, чтобы их можно было раздавить, пролезли в ботинки. Тараканы жевали тонкую шнуровку, крепящую подстежки к курткам. Букашек, заряженных капсаицином, у меня было относительно мало, потому что они убивали бы других букашек, находящихся в ящичке рядом с ними, но мне много и не требовалось. Часть капсаицина я перенесла на шарфы и балаклавы, потершись тельцами букашек о ткань.

Аннекс постучал в стеклянную дверь, потом вплавился в нее и прошел насквозь, прежде чем я успела подойти и открыть. Потирая руки выше локтей, он открыл дверь для Манжеты.

– Ты в порядке? – спросила я.

Аннекс лишь кивнул.

«Вот!» Я вскинула голову и посмотрела в направлении квартиры наверху, словно могла видеть сквозь стены. Кавардак положил телефон на кухонную стойку, чтобы взять себе пива; поставил его на громкую связь и пошел искать открывалку.

Букашки из прихожей влетели в кухню и скинули телефон в до половины заполненную раковину. Кавардак сразу и не заметил.

– Страшновато выглядит, когда ты так делаешь, – заметила Манжета.

– Хм?

– Смотришь в пространство.

– Я вырубила их коммуникации, – сказала я. – Пошли.

Я поставила пустой ящичек в угол холла, спрятав у всех на виду, и вышла из здания. Манжета и Аннекс последовали за мной в ближайший переулок.

Кавардак ругался; он едва не опрокинул пиво, рванувшись к раковине и закатывая рукава, чтобы выудить смартфон из нагромождения тарелок и воды с мыльной пеной. Я могла ощутить на вкус, сколько там, в воде, старой еды. Это чувство переводилось не очень хорошо, но я ощущала тонкий, сильный запах, пронизывающий кухню, один из немногих, к которым моих букашек тянуло.

– Тектон, Грация, – произнесла я. – Аннекс и Манжета здесь, мы стоим в стороне, пока я атакую. Я не прессингую. Чем дольше они будут схватывать, что происходит, тем лучше психологический эффект.

– Принято, – ответила Грация.

Главное здесь – думать на шаг вперед. Я запустила букашек в комнату с деньгами и наркотиками и подрядила их уничтожать пластиковые пакеты и бумажные обертки денег. Осы и другие агрессивные насекомые устроились в кобурах и на рукоятях. В моем распоряжении было не очень много букашек, поэтому я задействовала других из этого же здания, которых не использовала в написании предупреждений для жильцов.

В общем, мне удалось добиться пяти или шести минут тихого, непрерывного разрушения, прежде чем один из подручных вошел и увидел, что происходит. Я вознаградила его, направив двух заряженных капсаицином насекомых ему в глаза.

– Они подняли тревогу, – сообщила я. Бандюган вопил, Кавардак кричал что-то насчет вызова подкреплений, уделив несколько крепких словечек тому факту, что ни у кого не было под рукой работающего телефона.

Ругань быстро переросла в поток проклятий в адрес «этой гребаной жукосуки».

– Аннекс, внутрь, – приказала я.

– Отлично, – отозвался Аннекс. – Потому что я только что вышел наружу, и теперь возвращаюсь обратно. Так геморно проходить сквозь такие холодные стены. Они из меня все тепло высасывают.

– Внутри согреешься, – сказала я. – Не торопись, но попытайся продвинуться наверх. Держи голову снаружи, чтобы слышать меня. Я буду сообщать об их передвижениях.

– Хорошо, – ответил он, вливаясь в стену. – Блин, как холодно.

И он исчез.

Мой рой продолжал доставать Кавардака и его людей. Я постепенно наращивала мощь атаки, пока Кавардак не отдал приказ отступать.

– Хватайте что сможете и выметайтесь отсюда на хер, – велел он. – Да, и ты тоже. Я тебе плачу, так? Иди найди эту суку.

Не очень-то веселый тип для такого игривого имени, как «Кавардак». С другой стороны, я же поймала его в конце рабочего дня. А сама я проснулась, облачилась в костюм и начала свою вахту. Восемь часов, начав в четыре, я наблюдала, как Кавардак и его люди занимаются своими делами. Он был более утомлен, чем я, а кроме того, он был слегка пьян и слегка под кайфом.

А значит, чуть более вероятно было, что он сорвется, когда окажется, что их уличная одежда вся кишит жалящими, кусающими насекомыми, или разваливается на части, или слишком запутана в шелке, чтобы ей можно было пользоваться.

– Тварь! Чертова тварь! – принялась ругаться девушка из их группы.

Очевидно, они знали, кто я. У славы есть свои недостатки.

– Спускайтесь, берите всё, что сможете. Я принесу остальное. Возьмем фургоны, – сказал Кавардак.

Я легонько улыбнулась.

– Манжета, вход на парковку. Лента с шипами.

– Есть, – ответила она и удалилась.

Когда большинство подручных Кавардака вышло из квартиры, он применил свою способность – сменил направление силы тяжести, чтобы привести в движение ящики и груды всякой всячины. Они ударились о стену, проскользили по коридору и наконец вывалились хаотичной кучей через открытую дверь квартиры. Поскольку обертки денежных пачек были перерезаны, а в пакетах прогрызены дырки, немалая часть товара Кавардака разлетелась по ветру. Мои букашки ощущали облака порошка, заполняющие воздух. Вещдоки, так сказать.

Теперь он не орал, что мне показалось странным. Когда его подручные ушли вперед, он стал тихим и мрачным. Повернулся к единственному оставшемуся подручному и спросил:

– Есть что-нибудь?

– Слишком далеко, не вижу, – ответил тот.

– Продолжай смотреть, пока спускаемся.

Кавардак был трудной целью. Одна из причин длительного наблюдения была в том, чтобы идентифицировать других паралюдей в его группе. Он нанимал наемников, хорошо им платил, и нельзя было с уверенностью понять, кто с ним, кроме как увидев их в костюмах. Проблема в том, что из-за холодной погоды его люди носили поверх костюмов громоздкую одежду. Кто они, определить было вдвойне трудно, а Кавардак был не из тех, кто треплется по телефону о том, кто на него работает.

– Аннекс, – произнесла я, прикоснувшись к наушнику. –­ Они идут к лестнице. Сделай что сможешь, но так, чтобы они продолжили идти вперед.

– Понял.

Я послала букашек вперед их группы, проверить путь. Аннекс поплыл вверх по лестнице, чтобы их перехватить. Некоторые ступеньки превратились в склоны, у других исчезли подпирающие конструкции, чтобы они рушились под ногой. Каждый из подручных Кавардака упал хотя бы один раз, выронив из рук или раздавив под собой то, что нес. Несколько самых невезучих или неуклюжих упали больше одного раза.

– Аннекс, – произнесла я. Нет ответа. Он был внутри лестницы. Неприятный побочный эффект его способности – его чувства притуплены, когда он внутри предмета. Он слеп, глух, а его возможности чувствовать ограничены материалом, в котором он находится. Он ощущает тепло настолько, насколько предмет может хранить тепло, ощущает вибрации настолько, насколько вещество может их принимать.

– Аннекс, – вновь попыталась я.

– Здесь.

– Назад. Они приближаются к тебе, и Кавардак спускается с целой грудой вещей.

– Есть.

Я увидела возвращающуюся Манжету. Она увидела мою руку у уха и ничего не сказала – просто подняла большие пальцы.

Аннекс тихо произнес:

– Окей. Я их обойду, починю то, что сделал с лестницей, и вернусь.

Очень спокойно. Уверенно. Мы это даже не планировали заранее, но тут не было никакой спешки, паники, тревоги.

Во всяком случае, с нашей стороны.

Команда Кавардака добралась до первого подземного этажа, где была парковка. Сам Кавардак вошел туда сразу за ними вместе с горой товаров, помятых в процессе неделикатного спуска на десяток лестничных пролетов. Пакеты с порошком практически парили в воздухе, и Кавардак пихал их в сторону своих людей.

– С красными лентами – главный приоритет, – сообщил он. – Грузите их в фургоны в первую очередь. Остальное мы можем позволить себе потерять – вернем деньги этим ушлепкам и спишем на наезд жукосуки.

– Две ездки, – сказал мужчина, которого я сочла лейтенантом Кавардака. – Девочка-букашка может видеть то, что видят ее букашки. Она будет у нас на хвосте.

«А я даже не в пятнадцати шагах», – подумала я. Я беспокоилась, что они выйдут через первый этаж, но получилось безопасно. Я вошла в холл и забрала термоящичек. Тяжелый.

Лейтенант продолжил:

– Язва, открой ворота парковки. Впусти холодного воздуха.

– Я и так уже вся задубела, – отозвалась девушка из их группы. – Мы же там оставили куртки.

– Да мне насрать. Заряд холода разделается с этими букашками быстрее, чем достанет нас. Живо!

Язва подчинилась, а остальные принялись грузить фургоны.

– Информация, – сообщила я, прижав палец к уху. – Они пытаются отступить на машинах. С оригинальным планом возможны проблемы. На Кавардака работает новенькая злодейка. Язва. Насколько я помню, она Мастер-Влиятель-шесть.

– Принято, – отозвался Тектон.

– Минуту, – произнесла Грация.

Язва притронулась к воротам парковки, и механизмы пробудились к жизни. Холодный воздух потек внутрь. Мне пришлось оттянуть букашек назад, перевести их на лестницу, а потом через вентиляцию – в мой ящичек. Остались только букашки, устроившиеся на одежде злодеев.

Я едва расслышала, когда лейтенант спросил у Язвы: «Видишь?»

– Боссы советуют придерживаться оговоренного плана, – сказала Грация. – Если он потерпит неудачу, приказано отступить.

Вот и первые помехи. Директор не хотел, чтобы мы преуспели. Кавардак был неприятным типом, даже был опасен в своем собственном роде, но он был известной величиной. Контролируемой.

«В жопу их, – подумала я. – Я не для того сидела в снегу восемь часов, скучая до слез, чтобы закончить операцию по первому же звоночку».

Вслух я ничего говорить не стала. Сосредоточилась на том, чем занимались наши цели.

Они, видимо, кончили загружать фургоны, потому что сами садились в три машины. Фургоны рванули с места, завизжав так, что и я, и букашки услышали.

Не меньше чем десять секунд спустя они наехали на цепь, которую Манжета разложила в снегу прямо за воротами парковки. Я знала, что она модифицировала ее так, чтобы шипы торчали наружу. Я услышала звук лопающихся шин и воссоздала сцену по движениям людей и ящиков в фургонах. Второй фургон потерял передние шины, но до половины перевалил через цепь, когда третий фургон врезался в него сзади и толкнул на цепь его задние колеса.

Две из трех машин выведены из строя.

Я оставалась на месте, собирая в термоящичек последних из своих букашек, потом вышла вместе с ним к Манжете.

– Шипованная цепь сработала, – сообщила я ей шепотом.

Манжета торжествующе вскинула кулак.

Я прикоснулась к наушнику.

– Две машины вышли из строя, третья застряла позади. Они…

– Наблюдатель, – произнес Кавардак, выбираясь из машины.

Не утверждение. Имя. Мое сердце слегка упало. Из всех мерзавцев, которых он мог нанять…

– Что? – спросил его лейтенант.

– Они должны быть поблизости. Потрать минутку, поищи их. Язва? Сделай нам транспорт.

Наблюдателю и двух секунд не потребовалось, чтобы развернуться к переулку, где прятались мы с Манжетой.

– Это Наблюдатель, – прошептала я. – Они идут к нам. Двигаем.

Манжета кивнула и потянулась к левому уху. Я схватила ее за запястье и остановила ее.

Она посмотрела на меня странно.

– Операция провалена.

– Операция продолжается, – прошипела я. – Двигаем.

Я подняла ящичек; тем временем Наблюдатель и Кавардак шли вверх по заснеженному пандусу в нашу сторону, сопровождаемые подручными. Коррекция силы тяжести сняла все проблемы, связанные с уклоном. Наблюдатель говорил, но сквозь ветер я не могла разобрать что. Что-то насчет нашего местоположения. У нас было мало времени.

Наблюдатель обладал целым букетом способностей, как Грация или Цирк. Их было много, к тому же гибких. Конкретики в досье не имелось, но было достаточно общеизвестно, что он был способен на короткие импульсы мощного ясновидения малой дальности. Он мог видеть биологию людей, игнорировать проблемы в виде света, тьмы или расположенных на пути предметов, а также обладал ограниченной суперскоростью вкупе с тем, что называли «призрачными руками». Умением залезать внутрь людей, как было у Теневой Охотницы, нацеливаться на конкретные точки тела, чтобы рвать пальцами и ногтями артерии или нервы.

Это был монстр; его жертвы умирали, если им везло, и оставались парализованными, если нет. Может, это у меня предубеждение к инвалидам, но мне самой не хотелось бы оставаться на попечении других до естественной смерти, всю жизнь страдая от, по всем источникам, неописуемой фантомной боли в конечностях.

То, что Кавардак нанял эту сволочь, многое говорило и о нем самом, и о том, в каком направлении он вел свое предприятие.

Я чуть не уронила ящичек, скользкий от снега, который растаял, пока ящичек стоял в холле. Манжета помогла мне его подхватить. Секундная задержка, но ее хватило, чтобы Кавардак, Наблюдатель и другие поднялись по пандусу с подземного этажа на улицу.

Пригнувшись, чтобы нас не было видно, мы начали отступать в переулок, как вдруг снег, скопившийся на земле, стал подниматься вверх большими мокрыми комьями. Я ощутила такую же тягу, как при использовании ранца, и нас с Манжетой тоже оторвало от земли.

Невесомость прекратилась, и мы упали. Только упали вверх.

Мой полетный ранец заработал, и я развернула крылья, чтобы воспользоваться двигателями. Свободной рукой я потянулась к Манжете, почти схватила ее за одну из кос, но нашла все-таки запястье, и тут же ее рука стиснула мое запястье в ответ. Нас колотили снег и лед, отрывающиеся от тротуара и взлетающие вверх.

Заодно, я подметила, этот снег укрывал нас от глаз врагов. Раздалось несколько выстрелов, хоть мы и были в безопасности за углом.

С помощью полетного ранца мне удалось направить нас в сторону пожарной лестницы. Я кинула ящичек вниз (или вверх) и схватилась за перекладину. Убедившись в хорошем сцеплении, я начала раскачивать Манжету в сторону поручней, когда гравитация вновь поменялась. Манжета дернулась, и я обнаружила, что почти перегнулась через поручень в попытке не дать ей свалиться в открытую пасть переулка и оказаться в поле зрения Кавардака и Наблюдателя.

Ноги Манжеты болтались, свисая в направлении только что покинутой нами улицы, и силы моего плечевого пояса было недостаточно, чтобы ее поднять. Что хуже, ее хват был слишком слаб, чтобы рискнуть разжать пальцы и вскарабкаться по моим рукам и плечам к безопасности. Ее правая рука все еще была слабее, чем должна.

Руки моего ранца потянулись к Манжете, чтобы ухватиться за нее, но наши тела располагались под таким углом, что ни до чего серьезного добраться не получалось. Ее косы? Нет. И ничего на ее костюме.

Цепь, обернутая вокруг ее поясницы? Да.

– Цепь, – пропыхтела я в тот самый момент, когда перчатка Манжеты выскользнула из моей руки. Насекомоподобная рука сбоку моего ранца одним внезапным, дерганым движением схватила цепь и передала ее мне в ладонь. Манжета поймала нижнюю часть петли и резко остановилась; ее ноги болтались на виду у Кавардака и его людей.

Они открыли огонь, и Манжета тревожно вскрикнула.

Она уже была не такой спокойной, расслабленной и уверенной. Черт.

Тем не менее мы смогли подтащить ее: она карабкалась, я тянула цепь, мучительно медленно, но верно. Мужчины со стволами, продолжая палить, свернули за угол, держась в стороне от эффекта способности Кавардака. Мне пришлось пригнуться, чтобы найти какое-никакое укрытие за теплоизолированным металлическим ящичком и металлическими ступеньками пожарной лестницы. Несколько пуль отрикошетило от брони Манжеты.

Она нащупала поручни, и я ухватилась за ее доспехи, чтобы помочь ей перевалиться.

– Получаем сообщения о стрельбе, – произнесла Грация. – Начальство беспокоится.

В жопу начальство.

– Все нормально, – ответила я, подбавив спокойствия в голос. – Мы не были в опасности. Они нервничают и палят почем зря.

– Принято, – отозвалась Грация. – Берегите себя.

– Не в опасности? – почти что прорычала Манжета. Это было для нее не характерно, но простительно, если учесть, что по ней только что стреляли.

– Ты пуленепробиваемая. Даже я пуленепробиваемая. С твоей броней и новыми костюмами из шелка пауков Дарвина – ты была в безопасности.

Словно подчеркивая мое утверждение, снизу раздался выстрел, и поручень зазвенел от удара.

– Аннекс, – произнесла я, включив наушник. – Я чувствую твое местонахождение. Поднимись на два этажа и дай мне выход на северной стене здания.

– В какой стороне север?

– Налево от тебя.

– Понял.

– Судя по тому, что ты сейчас сказала… – начала Манжета.

– Ты со мной не идешь, – подтвердила я.

Направление гравитации вновь изменилось. Наши спины врезались в стену здания, и мы закряхтели в унисон. Мой металлический ящичек заскрипел о металл пожарной лестницы и приземлился рядом со мной. Мы более-менее лежали на поверхности, образованной стеной.

Наблюдатель и люди Кавардака шли по стене.

Я сняла полетный ранец и протянула его Манжете.

– Я не умею им управлять, – сказала она.

– Управлять им буду я, – сообщила я. Обнаружила дыру, которую проделывал Аннекс. – Иди по стене в сторону крыши. Падай. Это выведет тебя за пределы дальности Кавардака, ты вернешься к нормальной ориентации. Падай снова, с другой стороны дома, прокрадись обратно и останови Язву. Если она даст их группе транспорт, мы не сможем их перехватить и осуществить план.

– Нам велено доложить, если у нас возникнут проблемы, и отменить операцию. А здесь много проблем.

– Доверься мне, – сказала я ей. – Пожалуйста. Иди быстрее, пока Наблюдатель не приблизился.

Она кивнула, и я придала ей ускорение ранцем, чтобы она двигалась быстрее, а сама спрыгнула в дыру Аннекса. Я пролетела по коридору десять футов, прежде чем выбралась за пределы способности Кавардака и, проскользив по ковру на полу, остановилась.

Манжета подбежала к обрыву, то есть к краю крыши, и спрыгнула. Она пролетела всего фута три, прежде чем гравитация восстановилась и вогнала ее в снег и гравий.

Я обнаружила Язву, но не особо поняла, что она делает. Но ее способность была примерно того же сорта, что и у Рэйчел. Она создавала сильных миньонов. Эти миньоны даже попадали где-то в ту же весовую категорию, что псы Рэйчел. Разница была в том, что они неодушевленные. Неплотно скрепленные, телекинетически анимированные слуги, обладающие, как правило, размером, весом и общей стратегией взрослого носорога. Атаковать с разгона, жестко ударить, повторять.

Я не сомневалась, что она работает над фургоном. Возможно, над несколькими. В машинах все еще находились букашки, и я чувствовала, как там все двигается и дергается, когда Язва собирала это в нечто более-менее мобильное.

Наблюдатель страдал как от зимней погоды, так и от того, что у него не было нормальной обуви. Он был быстр, однако покрытие его замедляло. Способность Кавардака набрасывала снег и лед на стену дома, и Наблюдатель на каждом втором шаге рисковал поскользнуться. Его суперскорость не могла особо помочь, когда ему приходилось вот так выверять каждый шаг, но он все равно был бы чрезвычайно опасен, если бы добрался до кого-то из нас.

Он перевалил через край крыши как раз тогда, когда Манжета достигла противоположного края и спрыгнула.

Двигателей и антигравитации вместе взятых оказалось недостаточно, чтобы замедлить падение Манжеты. Просчет. Вместе с доспехами она была слишком тяжелой.

Я пообещала себе как-нибудь вернуть ей должок и притормозила ее единственным доступным мне способом – с помощью ранца прижала ее к стене и замедлила падение с помощью трения.

Она приземлилась в переулке с противоположной стороны здания, пожалуй, слишком быстро, чтобы это можно было назвать комфортным, но не настолько быстро, чтобы серьезно травмироваться. Я с помощью двигателей в крыльях ранца помогла Манжете набрать скорость, когда она сперва ковыляла, потом трусила и наконец понеслась к фасаду дома.

Манжета обогнула угол дома как раз тогда, когда Язва вывела наружу своего четвероногого фургономиньона. Я сложила крылья ровно в момент контакта.

Манжета умела применять свой металлокинез короткого радиуса действия, чтобы манипулировать своими доспехами, фактически обретая повышенную силу. Похоже, она умела применять его и для воздействия на металл, по которому била. Она двигалась не так уж быстро, но все, что мне подсказывали мои ограниченные чувства, свидетельствовало о том, что ее удар был как у товарного поезда, налетевшего на застрявшую на рельсах машину.

– Нет! Блин, нет, блин, черт! – заорала Язва.

Манжета швырнула цепь с громким лязгом, потом поймала ее конец, двигаясь так, словно обвивала ее вокруг злодейки. Но передумала продолжать, когда Кавардак и его миньоны среагировали на грохот столкновения и побежали за ней. Манжета почти что добралась до дальнего конца улицы, но тут Кавардак включил свою способность. Он сместил направление силы тяжести, Манжету повело вбок, и она, вместо того чтобы скрыться в переулке, ударилась о стену рядом. Улицу продолжало клонить в сторону, и Манжета отвернулась, двигаясь вниз по склону.

Кавардак вновь применил способность, но теперь это был его коронный прием «верх – это низ». Самый агрессивный его прием, позволяющий швырять большое количество людей или предметов в небо, а потом, отменив способность, позволять им падать.

Манжета, к ее чести, была наготове. Я почувствовала, как она схватилась за стену дома, после чего под покровом взлетающего вокруг нее снега взобралась по ней и исчезла в переулок.

– Доклад, Шелкопряда? – раздался в наушнике голос Грации.

– Все кошерно, – ответила я, сумев сохранить спокойствие в голосе. Подошла к дальнему краю коридора и свернула за угол, оказавшись в итоге у окна, откуда были видно злодеев. – Жду, пока не увижу, в какую сторону они пойдут, так что, Голем и Тектон, будьте наготове.

– Ммать! – ругнулся Кавардак, подойдя к обломкам. Язва с помощью своей способности анимировала цепь, чтобы выбраться из нее.

– Что это была за херня? – спросила она.

– Защитники. …это ловушка, – произнес Наблюдатель. Он вернулся обратно по стене дома, где способность Кавардака направила гравитацию под прямым углом. Он сохранял спокойствие. – Они перекрыли… район и наносят …ческие удары, чтобы обездвижить нас. Даже то, что …ва сейчас без… а у меня тапочки вместо ботинок, они этого хотели. Хотели, чтобы мы оказались не готовы, злы, даже мерзли.

– Я плачу тебе, чтобы ты вытаскивал меня из такого рода ситуаций, – сказал Кавардак. – Делай свою работу. Как мы с этим справимся?

– Они хотят разозлить нас настолько сильно, чтобы мы стали драться, – ответил Наблюдатель. – А мы не будем. Кроме того… да. Жукосука нас пометила. Вот.

Он потянулся к Язве, но та отбила его руку прочь. Он поймал ее за запястье, одновременно схватил за руку повыше и перекрыл путь таракану, которого я спрятала между ее водолазкой и курткой. Наблюдатель выхватил его.

– Ай! Гадость, гадость!

Систематическими, точными и терпеливыми движениями Наблюдатель принялся ловить и убивать всех моих букашек. Медленно, но верно он делал меня слепой и глухой. Отслеживать их станет теперь намного труднее.

– Манжета, – произнесла я в наушник. – Мне нужен обратно ранец.

Она послушно сняла ремни, и я повела ранец к себе. Мы с Аннексом вышли наружу, снова к пожарной лестнице, как раз когда Наблюдатель убивал последних букашек.

– Гадость, гадость, гадость, – стонала Язва при каждой обнаруженной букашке.

– …думаешь, нам надо драться? – спросил Кавардак. – …товы дети. …деньги, моя реп…

– Можем драться, – ответил Наблюдатель. – …гой план. Дай мне убить последних, тогда я…

За следующие четыре или пять секунд он убил букашек, которых я поместила на него самого, несмотря на все мои отчаянные попытки увести их в самые неудобные и недоступные места.

Полетный ранец вернулся ко мне, и я, надев его, взлетела на крышу для лучшего обзора.

– Их будет трудно отслеживать, – доложила я. Я видела, как они бегут. – Наблюдатель перебил моих букашек-шпионов. Они направляются на север, по Эддисону. Примерно в четырехстах футах от моего местонахождения.

По радио мне ответила не Грация, а Гуляка.

– Наблюдатель?

– С Кавардаком, Язвой и еще пятью подручными, у которых стволы, но, похоже, нет способностей. Они пешком, фургоны обездвижены. Принято?

– Принято, – ответил Тектон. – Выдвигаемся с Големом на перехват.

– Отставить, – вмешалась Гуляка. – Я не брошу своих Защитников на таких волков. Отмена. Протекторату приступить.

– Ты позволила им драться с Бегемотом, – возразила я.

– Это другое.

– Мы в безопасности, – сказала я, взлетая, чтобы и дальше видеть злодеев. – Опасность будет больше, если ты отклонишься от плана. Они нас даже не увидят.

– Наблюдатель видит все, – ответила Гуляка. – Все в пределах дальности обычного зрения, под любым углом.

– Гуляка, – произнесла я. – Мы не будем сближаться с ними. Обещаю. Я в команде уже полгода, я уже показала вам, что могу действовать деликатно, действовать безопасно, избегать проблем. Но вы взяли меня, чтобы я могла принимать решения в поле, в то время как Тектон – лидер. Позволь мне делать то, что я должна делать, принимать решения. Хорошие парни победят, я обещаю.

Повисло долгое молчание. «Теперь я против Гуляки и директора сразу», – подумала я. Мой адвокат переметнулся.

Я снова полетела, чтобы поддерживать нужную дистанцию. Мне показалось, что Наблюдатель на миг обернулся в мою сторону.

Он знал, что я следую за ними, но, похоже, был не против. У него был план. Возможно, и не один.

Они не стали медлить с приведением этого плана в действие. Кавардак применил свою способность на большой площади, обратив направление гравитации. Снег полетел вверх, вскоре к нему присоединилась пара машин. Они достигли верхней границы эффекта Кавардака, угодили между двух направлений гравитации, нормальным и искаженным Кавардаком, и начали бесцельно крутиться в этом кусочке пространства.

Затем Кавардак вновь изменил направление гравитации. Атака. Снег и машины стали падать в мою сторону. Он их швырнул, за отсутствием более подходящего термина. Я неуклюже полетела к укрытию, подняв термоящичек, как щит. Снег и лед били по домам вокруг меня, отлетая от металла. Мне удалось скрыться из виду. Машины просто упали на улицу в квартале от меня.

Это не была нацеленная атака, а просто залп в пространство, призванный напугать, ну а уж если повезет…

И эта атака дала им возможность попытаться ускользнуть. Несколько минут, пока я приходила в себя и старалась разглядеть их в условиях плохой видимости из-за клубящегося снега.

– Окей, – сказала Гуляка. – Только потому, что мы не можем переправить туда героев Протектората достаточно быстро. Вы не должны вступать в бой.

– Есть, – ответила я со смесью облегчения и раздражения из-за того, что «добро» дали так поздно.

Их попытка занять меня и оторваться могла бы сработать, если бы не Голем с Тектоном. Злодеи остановились, добравшись до барьера. Это была шеренга из асфальтовых и бетонных рук, промежутки между которыми были заполнены способностью Тектона. Стена была высотой с дома по обе стороны от нее и перекрывала всю улицу.

Кавардак принялся своей способностью сдвигать снег к левому краю стены, явно собираясь взобраться по созданной горке и перелезть через стену. Наблюдатель остановил его.

Они развернулись и побежали вдоль стены.

По-видимому, Наблюдатель обнаружил по ту сторону стены Тектона, голема и два фургона ОПП, готовых залить злодеев арест-пеной.

К тому времени, когда Кавардак и его команда добрались до следующей улицы, фургон ОПП остановился. Голем уже был снаружи и воздвигал очередной барьер. Намек был прозрачен. Им отрежут все до единого пути отхода.

Это была битва на истощение, терпеливая битва, где гражданских держали вне досягаемости. Они у нас вымотаются, разочаруются, замерзнут, и мы сломаем их боевой дух.

Целью было не просто победить. Целью было победить настолько непреложно, чтобы выбить из них всякое желание сражаться, лишить их всякой надежды на то, что они смогут победить в следующий раз.

Кавардак ударил по Голему и машине перевернутой гравитацией. Оба сдвинулись с места, но не оторвались от земли. Еще до того, как начать возводить стену, Голем, видимо, применил свою способность, чтобы зафиксировать свои ноги на земле и взяться за мост фургона. А Тектон, скорее всего, ждал внутри, готовый в любой момент выскочить из машины и сломать руки-фиксаторы.

Злодеи могли бы продолжить. На их месте, возможно, я бы так и сделала. Это имело смысл – заставлять Тектона и Голема останавливаться и снова двигаться, пока не появится лазейка.

Но они замерзли и устали, плюс то, что их контрили на каждом повороте, начинало давить психологически.

Они могли бы разделиться, рассыпаться, но не сделали и этого. Опять-таки, они подозревали встречный план. Который у нас был. Голем и Тектон подставили бы ножку наиболее проблемным их бойцам, а остальные из нас выбили бы одного за другим более слабых членов банды. У меня не было букашек, но я могла летать, и у меня были шелковые лассо, которыми я могла бы воспользоваться в критической ситуации, а также шокер, который мог бы быть полезен, если бы я захотела закончить бой пораньше. Я вполне смогла бы провести хорошую атаку с пикирования. А если бы они зашли в помещение, я смогла бы выгрузить туда же букашек, которые ждали в термоящичке.

Но у злодеев был другой план. Они направились в другую сторону, прямо к ресторану с вывеской в виде золотого дракона на красном фоне.

– Грация, – сказала я. – «Вей шу ву»? Вбей в комп, есть что-нибудь?

– Ширма-бизнес одной из группировок, аффилированных с «Народом», – сообщила Гуляка.

– Мы вправе их обижать, или…

– Нет. У них есть люди со способностями, и это за рамками нынешней охоты.

– Можешь найти телефон этого заведения? Ресторан «Вей шу ву».

– Шелкопряда, – произнесла Гуляка предупреждающим тоном.

– Пожалуйста, – попросила я, как раз когда злодеи скрылись внутри.

Гуляка лишь вздохнула.

Секундой позже телефон зазвонил, и я услышала голос:

– Ресторан «Вей шу ву». Желаете заказать доставку? Мы также можем забронировать для вас столик.

– Мы бы с удовольствием, если это не доставит проблем, – произнесла я, надеясь, что меня соединили. – Восемь преступников только что вошли в ваш ресторан на Эддисоне. Они замерзшие, грязные и слегка отчаявшиеся. Ситуация неприятная, и я извиняюсь за проблемы, которые вас настигли.

– Не уверен, что понимаю, о чем вы.

Прикидывается дурачком?

– Эти проблемы начали они, – сказала я. – Они перешли черту, мы погнались за ними, и в результате они прибежали к вам в поисках убежища.

– Едва ли мы можем предоставлять кому-либо убежище.

– Я знаю, – ответила я. – Но позвоните своему начальству, если необходимо. Дайте ему знать, что герои не намереваются затевать драку, но злодеи, находящиеся в здании, должны покинуть его и сдаться. Если ситуация будет развиваться, мы не собираемся на вас давить, однако это привлечет внимание. Люди будут задумываться, почему плохие парни прячутся у вас.

– Шелкопряда, – раздался другой мужской голос. – У вас нет полномочий давать обещания или выдвигать предложения.

– Мы не можем заставить их уйти, – шепотом произнес мужчина из ресторана. – Мы не можем им угрожать.

Потому что вы беспомощные владельцы ресторана? Или потому, что у вашей банды нет того авторитета, чтобы идти против Кавардака?

– Не кладите трубку, – сказала я. – Возьмите мобильники, поговорите с кем угодно, кто, по вашему мнению, может помочь. Боссы, владельцы франшизы, кто угодно. Расскажите им о ситуации. Дайте знать, что среди посетителей вашего заведения есть люди, которых зовут Кавардак и Наблюдатель. Если они спросят, кто я, скажите, что я супергероиня по имени Шелкопряда.

– Та, из видео?

– Из видео, – подтвердила я.

Его тон изменился, словно при этих словах он переключил думательные шестеренки. С оттенком грусти в голосе он произнес:

– Вы так говорите, будто мой босс – большой человек, но…

– Вы просто работник ресторана, – ответила я. – Я понимаю. Позвоните кому-нибудь. Мы вместе разберемся, что делать.

Раздался приглушенный звук, словно тот человек прикрывал микрофон телефона рукой.

– Вы говорите так, как будто вы на одной стороне, – прозвучал второй мужской голос. Директор, я была уверена.

– Шелкопряда, – вмешалась Гуляка, явно раздраженная.

– Можешь меня приглушить, чтобы он не слышал? – спросила я.

– Уже, – ответила Гуляка. – Мы не так должны с этим разбираться.

Я закусила губу. Мне хотелось огрызнуться, заспорить, но я знала, что нас слушает слишком много ушей.

«Мы должны разбираться с этим именно так».

– Это люди, – сказала я. – Они, может, и плохие парни, но это люди. Кавардак, Наблюдатель, Язва – они хотят того же, чего и мы, хотят быть в безопасности, в тепле, в сухости, хотят отдохнуть, а мы отбираем все это у них. А люди, которые работают в этом ресторане? Они не хотят иметь дело с типами вроде Кавардака и Наблюдателя. Все, что нам нужно, чтобы решить проблему, – сделать так, чтобы им было легче иметь дело с нами, чем с другими злодеями.

– Мы не должны вести с ними дел, точка, – заявил директор.

– Мы… – начала отвечать я, но тут же смолкла.

Кавардак, Наблюдатель и Язва вышли из здания.

– Они только что решили уйти, – сообщил работник ресторана. Его голос слегка дрожал.

Я видела язык тела трех злодеев и их подручных. Кавардак пнул окно возле выхода из ресторана, и там появилась трещина. Он выкрикнул что-то, но оттуда, где я находилось, не было слышно, что именно.

«Конечно, решили», – подумала я. Но сказала лишь:

– Спасибо за сотрудничество.

– Вам спасибо, что поддерживали и были на связи, – ответил он.

И повесил трубку.

Там произошло что-то, чего я не слышала. Какой-то разговор, послание от «Народа»?

Сейчас это не имело значения. Я следила, как злодеи идут по улице. Вот они вломились в какой-то магазин, чтобы укрыться от холода.

Все было кончено. Я поняла это по их языку тела. Директор хотел измотать меня, заставив сидеть в холоде без какого-либо занятия, кроме проверок через каждые пять минут, а мы достигли этого же самого со злодеями, и успешно. Сейчас они лишь упрямились по инерции.

Мои руки занемели от тяжести ящичка с букашками. Я с радостью приземлилась на крышу и выпустила букашек, затопив ими здание и выгнав злодеев на волю стихий. У них была украденная зимняя одежда, но этого не хватит, чтобы восстановить тепло, которое они уже потеряли.

К тому времени, когда они нашли новое убежище, Аннекс с Манжетой забрались в фургон ОПП и подъехали к месту событий. Аннекс подошел с тыла, приблизился к ним вплотную, а потом применил свою способность, чтобы открыть витрины магазина, тем самым впустив внутрь холод с улицы.

На этот раз злодеи вышли наружу с поднятыми руками.

– У нас получилось, – прошептала я.

– Остерегайтесь Наблюдателя, – велела Гуляка. – Запеньте его первым, потом переместите в фургон. Хорошая работа, Защитники.

 

***

 

Я следила за Язвой по мониторам. Она была юная. Ну, «юная» – понятие растяжимое. Ей было лет четырнадцать, и теперь, получив свой костюм, она надела твердую маску в виде простенького улыбающегося лица и налобную повязку с болтами, торчащими из нее подобно антеннам. Оставшись без верхней одежды, она нацепила маску, словно щит между ней и нами.

Я кинула взгляд на начальство. Гуляка обсуждала что-то с директором, мэром и шефом полиции.

Глаза Язвы расширились, когда в допросную комнату начали проникать букашки. Столы и стулья из комнаты убрали, чтобы лишить ее всего достаточно твердого, к чему она могла бы применить свою способность, поэтому она никуда не могла спрятаться, когда букашки стали собираться в единую массу.

– Черт, нет, – произнесла она, забившись в угол. – Нет, нет, нет, нет…

Букашки приняли примерно человекоподобную форму. Мою форму. Мой клон.

– НЕТ! – крикнула она, словно ее отторжение могло стереть эту штуку из реальности.

«Давай поговорим, – произнесла я через рой. – Без протокола».

– Да пошла ты! Выставила меня на холод, измываешься даже без честного боя? Иди сдохни в пожаре!

«Я прошла через много боев, – прокомментировала я. – Редко среди них попадаются честные. Большинство идет брутально в одну калитку».

– Ты что, не слышала? Пошла в жопу!

Рой чуть приблизился, и она съежилась.

«Парадигма меняется, Язва. Я хочу ясно донести это до тебя, чтобы ты знала, о чем говорят люди, когда предлагают тебе сделки. Люди не склонны к тому, чтобы миндальничать».

– Миндальничать?

«Правило трех предупреждений, ковбои и индейцы, добывать ку…»

– Ты чокнутая. Что за херню ты несешь?

«Неважно. Мир меняется. Люди расслабляются, хотя не должны, потому что Бегемот мертв, и…»

– Давай, погладь себя еще, а? Я смотрела то видео.

Все смотрели, похоже.

Я не могла позволить ей сбить меня с темы.

«Я собираюсь рассказать, что я сама хотела бы услышать, если бы была сейчас на твоем месте».

– О, как великодушно.

«Люди делятся на две группы. Есть те, кто готовятся к концу света, кто с тревогой ожидают, каков будет следующий удар, который обрушится на нас, как будет меняться динамика. Я из этой группы, понимаешь? С моей позиции, с нашей позиции, каждый, кто не поддерживает мир и не помогает, не заслуживает жалости. Они лишь вредят. И ты опасно близка к тому, чтобы попасть в эту категорию».

– Насрать.

«Теперь вторая группа. Это люди, которые нашли наконец проблеск надежды и сейчас расслабились, думая, что, возможно, мы сумеем уничтожить оставшихся Всегубителей, что, возможно, мир снова станет нормальным».

Язва фыркнула.

«Да. Именно», – сказала я и кинула взгляд на остальных. Директор уже не участвовал в разговоре. Он смотрел на монитор, но его реакция не намекала, что он следит за моим общением с Язвой.

Так или иначе, мне надо было закругляться.

«Но, видишь ли, эти люди тоже не на твоей стороне. Когда-то именно они настаивали на том, чтобы людей вроде тебя оставлять на свободе. Потому что, возможно, где-то в будущем от тебя будет польза. Но сейчас? У них нет причин так либеральничать с тобой. Ты здесь поддержки не получишь, и, думаю, ты удивишься, как жестко они к тебе отнесутся».

– Я ни хера плохого не сделала. У меня и способности-то всего месяц как.

«Ты подписалась к Кавардаку. К Наблюдателю. Дело не только в тебе, но и в них. Доставить неудобство Кавардаку, лишить его ресурса, который они только что заполучили. Забрать у него комфорт, заставить его спрашивать себя, не расколешься ли ты».

– На хер. Спасибо, но нет. Не скажу ни слова.

«Вероятно, – сказала я. – Но прислушайся к человеку, который был на той стороне. Тебе не стоит идти этой дорогой. Герои будут накатывать на тебя жестко, злодеи никогда не будут доверять тебе. Честно? Мне безразлично, останешься ты злодейкой или станешь героиней. Но не стоит быть злодейкой и оставаться при типах вроде Кавардака. Игра не стоит свеч».

– Если я предаю их и ухожу, мне кабзец.

«Вступай в Защитники», – предложила я.

В памяти вдруг вспыхнула моя первая ночь в костюме, разговор с Оружейником.

Вашу мать, я что, превратилась в него? Преследую собственные задачи, предлагаю варианты, от которых, я знаю, она откажется, подталкиваю ее к моей цели?

Эта мысль пробрала меня до костей; она встревожила меня намного, намного сильнее, чем издевательское фырканье Язвы.

«Или будь мерзавкой – но мерзавкой, которая помогает спасти мир», – продолжила я.

Язва закатила глаза.

«Либо мы, либо они, Язва, – сказала я ей. – Либо ты спасаешь мир, либо путаешься под ногами. Если ты помогаешь, мы бьем вполсилы, обвинения не задерживаются, все такое. Я потяну за ниточки, чтобы обеспечить это».

– Я въехала, – произнесла она. Ее плечи чуть сникли, словно она сдалась. Она подняла глаза на меня, и в ее выражении лица я увидела намек на ранимость. – Шелкопряда?

«Да?»

– Можно попросить тебя кое о чем личном?

«Да. Конечно».

Она открыла рот, снова закрыла. Сунула руки в карманы, кинула взгляд на окна, полузакрытые ставнями.

Наконец она заговорила.

– Пожалуйста, пожалуйста, сходи на хер. На большой и толстый, ладно?

Я вздохнула, распуская рой.

Увидев приближающегося директора, я почувствовала, как у меня волосы шевелятся. Рядом с ним я всегда была немного сбита с толку. Он походил больше на политика, чем на генерала или солдата, с которыми у меня обычно ассоциировался ОПП. Ямочки на щеках, уложенные рыжеватые волосы, опрятный деловой костюм. Его манеры, язык тела, все было теплым. Только глаз эта теплота не достигала. Во всяком случае, когда он смотрел на меня. Особенно вот сейчас.

Он видел букашечный клон в допросной комнате. Я знала.

Несколько долгих секунд мы сверлили друг друга взглядами. Я думала, что он скажет что-то, но он молчал.

– Спасибо, – произнесла наконец я. – За то, что подыграли.

– Я не подыгрывал.

– Вы могли сделать все труднее.

– Это принесло бы больше вреда, чем пользы, – ответил он. – Мне все еще нужно руководить двумя командами и организовывать специальное полицейское подразделение.

– Да, – кивнула я.

– Язва. Она была восприимчива?

Я покачала головой, но затем ответила:

– Возможно. Может, что-то и впитается.

– Подростки бывают очень упертыми, – сказал директор. – Злодеи тоже. Подростки-злодеи? Сами понимаете.

Все это время его глаза не открывались от меня ни на йоту. Не приходилось сомневаться, к какой категории он относил меня.

– Видимо, вы правы, – согласилась я.

– Избавление города от Кавардака, полагаю, многие поставят себе в заслугу, – сказал он. – Выделить вас будет трудновато.

– Мне это без разницы, – ответила я. – Я просто хочу сделать несколько шагов вперед в этом хаосе. Подготовиться к худшему.

Он оглядывал меня очень медленно и осторожно, будто пытаясь впитать всю возможную информацию. Оценивая цель.

– Я мог бы поднять вопрос о вашем пребывании в допросной комнате.

– Могли бы, – кивнула я. – Стало бы вполне очевидно, что вы бьете по мне. Я не сказала ничего действительно проблемного. Но такой вариант есть, да.

– Вы утаили детали.

– Там, во время сражения, было вроде как жарко. Бывает, упускаешь что-то из виду.

– Я знаю, – кивнул он. – Я был солдатом.

Это стало для меня неожиданностью. Он не выглядел как человек, которому доводилось бывать в бою, тем более на войне. И он был довольно молод.

– Вы стали Плащом не очень давно, – произнес он.

– Год назад.

– Год назад. Но уже через многое прошли. Я бы надеялся, что вы лучше учитываете подобные детали.

Пощечина. Он не обвинил меня напрямую во лжи, но использовал ее против меня.

Похоже, сейчас он этим удовлетворился. Не стал усиливать нажим. И я не стала.

– Сегодня мы оба получили то, чего хотели, – сказала я. – Это победа, верно?

Директор не ответил, лишь покосился на мэра. Тот беседовал с Гулякой и шефом полиции, выглядя при этом счастливым. Не на седьмом небе, но счастливым.

– Мы когда-нибудь отпустим друг друга? – спросила я. – Или мы будем грызться вечно?

Директор кинул взгляд на меня.

– Вы хотите, чтобы это прекратилось?

– Пустая трата энергии. Неужели невозможен компромисс?

Он и секунды не потратил на обдумывание ответа. Сразу качнул головой, на миг поджав губы.

– Никакого компромисса.

Я сжала кулак. Черт бы его подрал.

– Баланс, – продолжил директор. – Возможно, существует баланс.

– А в чем разница?

– Мне кажется, – медленно, подбирая слова, заговорил он, – что компромисс был бы катастрофой. Вы не собираетесь мириться с ограничением свободы. Вы продемонстрировали это в допросной комнате в Броктон-Бее, когда убили директора Джеймса Тэгга и Александрию. Вы не собираетесь мириться с ограничением свободы по закону. Я не видел ни одного случая, когда бы вы следовали назначенным для вас правилам.  Границы не работают, ни в каком смысле. Если бы мы достигли компромисса, выработали бы какую-то сделку, вы бы нашли, как ее обойти и расширить свое влияние.

– Это несправедливо, – запротестовала я.

– Это реальность. Ужасная трата энергии, настоящая трагедия, но я вынужден уделять время тому, чтобы держать вас в узде, контролировать вас, не давать выбиваться из колеи. Если это приводит к вечеру вроде сегодняшнего, у нас есть баланс. Едва ли компромисс, но мы справимся.

– Видимо, нам придется, – согласилась я.

– Я бы велел вам избегать огласки того факта, что вы сыграли ключевую роль в событиях сегодняшнего вечера, но мы оба знаем, что вы не послушаетесь, – сказал он. – Я бы пригрозил наказанием, но вы бы все равно сделали то, что хотите, и наслаждались бы этим, чувствуя свою правоту. Поэтому мы сделаем по-другому. Если вы не подыграете нам и не дадите изложить произошедшее в таком ключе, который нужен нам, я накажу остальных чикагских Защитников. Неудобное расписание дежурств, дополнительная волонтерская работа, больше бумажной возни.

– Я уже сказала, за лишней славой я не гонюсь. У меня другие приоритеты.

– Вот и хорошо, – ответил директор и улыбнулся. Зубы с белыми коронками. – Хорошо. Тогда все идеально. Компромисса у нас нет, но консенсус? Это пойдет.

– Это пойдет, – повторила я.

– Только окажите любезность? Постарайтесь не убивать меня, как вы убили трех других директоров, – и он подмигнул.

Это была колкость, вербальная атака, произведенная с юмором и непринужденностью, однако она достигла цели, пробудив неприятные чувства.

Директор развернулся и присоединился к остальным. Мэр посмотрел на меня, и Гуляка жестом подозвала меня к себе. Я знала, что директор не хотел бы этого, поэтому зашагала уверенно, с гордо поднятой головой.

­­– Восемь часов? – спросил мэр. – На холоде?

­– Да, – кивнула я.

– Это вообще законно?

Вмешался директор:

– Это было в нерабочее время. Официально она хотела взять день отпуска, чтобы уделить какое-то время себе. У нас был GPS-трекер, так что мы знали, что она не отправляется куда-либо, куда не должна. Но она такой трудоголик, что решила провести время своего уединения, собирая информацию.

Я не стала спорить. Он не сказал неправду. По бумагам все так и было. Часть соглашения, которое мы достигли, чтобы операция вообще стала возможна.

Мэр улыбнулся.

­– Что ж, приятно видеть, что самый противоречивый член команды делает свое дело. Вам надо больше улыбаться. Мы можем увидеть вашу улыбку?

Я легонько улыбнулась.

– Вот так лучше, так лучше! Вы склонны сидеть затаившись, а потом устраивать большой переполох, не так ли, мисс Шелкопряда?

Ему удалось произнести это немного снисходительно, что не сочеталось с событиями, на которые он намекал. Как вообще можно умудриться изобразить меня такой незначительной, в то же время делая туманные отсылки к уничтожению Всегубителя, убийству Александрии и захвату города?

Я не стала этого упоминать. У меня была своя гордость, но ссориться из-за нее не стоило. Я хотела выбирать себе сражения, и сейчас, в любой момент…

– Надеюсь, мы увидим от вас такое же усердие и в будущем, – произнес мэр.

Директор начал было что-то говорить, чтобы сменить тему, но я его перебила.

– На самом деле…

Все взгляды обратились на меня.

Выбирать себе сражения. Если директор хочет войны, если он считает, что меня надо смирять силой, что ж, я в игре.

Я кинула взгляд на мэра.

­– Тектон проговорил со мной эту тему, и у нас есть еще планы, аналогичные сегодняшнему. Если вы настроены положительно.

­– Положительно? Не могу представить себе, почему нет! – воскликнул мэр. Он улыбнулся директору Хитроу, тот улыбнулся в ответ.

Выбрав момент, когда мэр не смотрел, директор метнул в меня взгляд. Опасный, предупреждающий взгляд.

«А я говорила тебе, –­ подумала я. – У меня другие приоритеты».

– Как скоро? – спросила шеф полиции. Ее взгляд был жесткий, оценивающий, но в голосе промелькнуло любопытство.

– Чем раньше, тем лучше, – ответила я. – Прежде чем они разберутся, что мы делаем, и подстроятся. Думаю, я знаю, где располагаются несколько возможных крупных игроков. Я разыскивала их в течение последних нескольких месяцев. Собирала информацию в свободное время, на утренних пробежках и в патрулях. Как сказал директор Хитроу, я немного трудоголик.

– Скажем, две недели? – спросила она.

– Дайте мне день, чтобы восстановиться, может, два, если это нужно другим Защитникам, и я буду готова к следующей операции. Потенциально мы готовы в ближайшие две недели ударить по семи-восьми крупным целям, если вы согласитесь. Все они – злодеи, которые переходят черту и доставляют слишком много проблем.

Директор покачал головой.

– Думаю, это чересчур. Потребуется слишком много ресурсов, да и финансирование…

– Финансирование для подобного проекта можно найти, – возразил мэр. – Зато представьте себе эффект. Мы можем подключить к этому и команду Протектората тоже? Чередовать их с младшими?

– Это хорошая идея, – прокомментировала Гуляка. – Шелкопряда способна держаться в условиях большого прессинга, но у других членов команды с этим могут возникнуть проблемы. У них школа, семьи, другие заботы.

– Я согласна, – вмешалась я. – Это имеет смысл. Мы сможем заставить плохих парней отступить.

– Не следует надеяться на слишком многое, – предупредил директор. И кинул на меня еще один испепеляющий взгляд.

Майор издал смешок.

– Нет. Конечно, нет. Но какой эффект. И добиться его с таким незначительным риском? Они же почти не взаимодействовали со злодеями, во всех отношениях. Было бы безумием упустить такую возможность.

­– Безумием, – повторила Гуляка ровным голосом. Я не могла понять, что она по этому поводу чувствует. Оставалось надеяться, что я не спровоцировала ее на такую же резкую реакцию, как у директора.

– Если вы позволите мне предложить некоторые мишени, – заметила шеф полиции, – думаю, я смогу подкорректировать дежурства и обеспечить достаточное количество людей, чтобы ограничить или вовсе остановить уличное движение в потенциальных зонах конфликта.

Это было согласие, замаскированное под переговоры. Мэр и шеф полиции были заинтересованы, Гуляка, вероятно, со мной. Директор будет вынужден играть на нашей стороне.

У меня получилось. Я была готова стартовать, как рекомендовал Гленн. Действовать масштабно. Раскручивать маховик. Теперь мне нужно продолжать движение, чтобы меня не могли остановить.

И оставалось надеяться, что посреди всего этого мы сможем организоваться и подготовиться к гипотетическому концу света. Устранить препятствия, большие и маленькие, обучить войска.

Если кто-то думает, что я собираюсь вычистить Чикаго, он ошибается. Как сказал директор, я возьму столько свободы действий, сколько мне дадут, воспользуюсь всей мощью и набранной скоростью, какой смогу достичь. В глобальном масштабе Кавардак – мелкая рыбешка. Я хочу наносить удары по крупным целям в других городах. Чтобы как можно больше Язв оказалось в допросных комнатах, чтобы увеличить шансы, что сможем добраться до людей, сидящих на заборе, и убедить их спрыгнуть в нужную сторону.

Часы тикают.

 

Предыдущая          Следующая