Предыдущая          Следующая

ТАРАКАНЫ 28.1

– …Блин, ох блин, ты тут трахала собаку, вместо чтоб делом заниматься.

«Винят меня?»

Я облажалась. Я противостояла угрозе конца света и не справилась. С чего я вообще решила, что смогу чего-то добиться? Заносчивая.

Но на обвинение ответил кто-то другой.

– Ничего подобного мы не делали, Ябеда. На основе имеющихся у нас знаний мы сделали сильнейший ход, как и другие. На нас нет вины.

Это была Доктор, нетипично раздраженная.

Что ж, Ябеда хорошо умеет бесить людей.

– Доктор, я что, должна повторить? Ты хотела быть главной, ты предложила этот план? Супер. Но ты не сделала сильнейший ход. В результате все развалилось, и теперь наши дела хуже некуда. Собака трахнута. Полностью. Во все дыры.

– Тебе не обязательно повторять, – ответила Доктор. – Пожалуйста. Смысл твоих слов предельно ясен.

– А можно перестать говорить о трахании собак? – раздался другой женский голос. Рэйчел, видимо.

– Давай будем откровенны, Доктор. Сейчас был критический момент, возможно, самый критический, а ты оставила при себе свои лучшие карты. Ты могла бы эвакуировать большинство людей, которые там были, и ты этого не сделала.

– Если бы мы попытались и потерпели неудачу, то моги бы потерять возможность легко переправлять людей между мирами. Ябеда, окажи услугу нам обеим и прекрати делать вид, что у тебя гениальный мозг. Ты имеешь доступ к большому количеству информации, но это не эквивалентно уму. Умный человек понимает, что всей полноты сведений у него нет.

«О черт».

Я села, готовая вскочить и вмешаться, и ощутила, что что-то не так. Настолько не так, что от идеи встать между ними я отказалась. Открыла глаза, однако в поле зрения никого не было. Моя кисть и нижняя половина тела были невредимы.

– Опускаемся до банальных оскорблений? Поверь мне, я в этой области намного сильнее тебя, Доктор Менгеле. Я понимаю, ты расстроена потерей Эйдолона, но давай не будем переходить черту и становиться врагами. Мы не можем позволить себе добавить в общую кучу новые конфликты.

Потеря Эйдолона?

О черт.

– Я всего лишь констатирую факт. А именно: ты не обладаешь всей полнотой фактов, – и Доктор громко вздохнула. – Я надеялась, что у тебя что-то важное, когда ты меня позвала.

Мое тело было здоровым, но ощущалось не так. Я поэкспериментировала, касаясь большим пальцем «новой» руки кончиков остальных пальцев, затем повторила, копируя движения другой рукой.

– Ты уже показала, что у тебя в резерве была одна группа солдат. Я знаю, что их у тебя больше. Оружие, солдаты, инструменты, трюки. Ты попросила некоторых из лучших и умнейших представителей человечества пойти сражаться, и это была фаза А в целой серии планов, которые у тебя на уме. Тебе почти что плевать. Поэтому ты переходишь к плану Б. Он ни хера не сработал. Поэтому теперь ты собираешься выбросить еще больше жизней, чтобы, может быть, остановить Сайона? Перейти к плану В?

Я сжала кулаки, затем потянулась всем телом. Ощущения соответствовали, но все равно казались странно рассинхронизованными, причем я не могла толком понять, как именно.

Доктор ответила сверхтерпеливым тоном:

– Если бы мы выложили все карты, какая-либо проблема могла бы разрушить все планы разом. В каком бы положении мы тогда были?

– Если бы мы выложили все карты с самого начала, мы могли бы остановить его.

– Тогда ответь мне, Ябеда: ты утверждаешь, что понятия не имела о нашем плане Б, плане В и всех последующих вариантах, или же ты утверждаешь, что знала, но молчала?

Пауза. Ябеда отказалась отвечать.

Я обвела взглядом комнату. Было темно, в дальнем конце виднелась задернутая шторка. В комнате стояло четыре койки, но две из них были пусты.

На койке, стоящей слева наискосок от моей, сидела девушка с бананово-желтыми волосами и торчащими из них перьями. Она сидела поверх покрывала, вокруг ног было обернуто сложенное одеяло. На ней была небесно-синяя рубашка, ярко-оранжевые шорты, глаза были поведены лаймово-зелеными тенями. Ее язык тела не был и на сотую долю таким ярким, как одежда.

Она покосилась на меня, и я отвела взгляд, чтобы она не подумала, будто я таращусь.

Я раскрыла рот, чтобы обратиться к желтоволосой девушке, но тут заговорила Ябеда, и я закрыла рот и вслушалась. По громкости и направлению на голос я поняла, что Ябеда в соседней комнате.

– …У меня было некоторое представление, но я ожидала, что ты сыграешь свои карты, когда совсем припрет.

– Хороший адвокат не станет задавать вопрос в суде, если не знает ответ, который получит. Тебе следует принять это к сведению. С той информацией, которой ты обладаешь, ты даже предположений не должна выдвигать. Единственный человек, которого ты можешь винить, когда ты оказываешься неправа, – ты сама.

– Я чертовски уверена, что в данном случае винить можно тебя, Доктор.

– Делай что хочешь, чтобы тебе было комфортно. На этой стадии, возможно, ничего другого тебе и не остается. Выиграть время и примириться с обстоятельствами под конец. Спасибо, что зря потратила мое время. Дверь.

Ябеда не ответила. Мне оставалось лишь предположить, что Доктор Мама ушла. Я потянулась к рою и впервые за многие месяцы обнаружила, что букашек поблизости мало. Как давно в последний раз я спала, не имея под рукой роя на случай, если вдруг понадобится защищаться или что-нибудь разведывать? Как давно в последний раз у меня не было под рукой сотен тысяч пауков, ткущих шелковые нити?

Не то чтобы букашек вообще не было. Они были по всему зданию, однако не двигались, пока я не очнулась. Пауки по углам, другие букашки в стенах. Больница, недавно построенная, судя по свежести древесины. Я чувствовала по запаху.

Снаружи стояли палатки, трава под ними только начала увядать.

Я даже не запечатлела этого в сознании, когда посетила Новый Броктон-Бей, но тогда трава была свежая, живая.

Прошли дни.

Я выпростала ноги из-под одеяла и перекинула через край койки. И осознала, что на мне лишь больничная ночнушка.

Мой костюм…

…наверняка погиб, запоздало поняла я. Нижняя часть, во всяком случае. Нет оснований ожидать, что шелк выдержал там, где была уничтожена плоть и кость.

Что вызвало очень странные мысли по поводу возрождения моих ног. Я многие годы занималась бегом, это вошло в привычку. Часть меня гордилась тем, как я натренировала свое тело, развила выносливость.

Сохранили ли мои восстановленные ноги ту же силу и выносливость? Те же мускулы, сформировавшиеся под влиянием постоянных упражнений? Если да, то будет ли это моя сила? А если нет, смогу ли я с этим справиться? Доработать себя до прежнего своего уровня?

Если вообще человечество проживет столько.

Я почувствовала, что мне надо в туалет, и это породило новые мысли. Восстановились ли мои интимные места? Уделила ли Панацея особое внимание редизайну и точности архитектуры и сантехники?

Или меня чинила Костерезка?

От этой мысли у меня мурашки побежали по коже, от головы до пят. Безо всяких букашек. Это ощущение лишний раз напомнило, как чужеродно ощущаются новые части тела, усиливая общее жутковатое ощущение.

«Кто-то нашел мощного регенератора и исцелил меня. Ни Костерезка, ни Панацея тут ни при чем, – сказала я себе. – Совершенно ни при чем».

Первые букашки, обитавшие в больнице, начали добираться до меня. Они поднимались на койку, потом на мою ночнушку. Я осторожно опустила ноги на холодные плитки пола и села покрепче.

Мое тело было в порядке, но я чувствовала себя неуклюже примерно так же, как чувствовала бы, если бы чересчур долго проспала.

Не то чтобы у меня была такая роскошь в последнее время.

Возможно, странно было думать о вещах под таким углом – волноваться насчет роя, насчет своего тела, насчет того, что я чувствовала усталость. Отчасти, возможно, это была бессознательная форма прокрастинации.

– Эй, – произнесла желтоволосая девушка. Голос прозвучал негромко, однако разнесся по комнате.

Я сидела, уткнувшись взглядом в пол у изножья кровати, но сейчас подняла глаза на девушку.

– Ты как? Если что-то болит или неудобно двигаться, я могу нажать на кнопку и позвать кого-то.

Ее голос привлекал внимание: высота и тон менялись очень намеренно. Будь это проделано плохо, могло бы создаться впечатление, что она переартикулирует. Она справлялась достаточно хорошо, чтобы такого впечатления не создавалось; и на выражаемом ею сочувствии это тоже не сказывалось.

Я от этого немного растерялась. Не зная, что ответить, я молча покачала головой.

– Дела идут плохо, но, похоже, ты и сама это слышала, – продолжила она.

– Угу, – удалось проговорить мне.

– Я бы объяснила, но, думаю, твои друзья будут добрее.

Я качнула головой.

– Ты не знаешь моих друзей.

– Они о тебе беспокоились так сильно, что сидели с тобой. Один или двое даже держали тебя за руку в самые тяжелые моменты.

– Самые тяжелые?

– Панацея сказала, что твои нервные окончания создаются заново, и они были очень чувствительные. У тебя было много судорог, как при припадках.

– Ох, – произнесла я. – Прошло несколько дней, я так понимаю?

– Наверное. Я переселилась сюда вчера вечером, ты была все еще без сознания.

Мое сердце упало. Вот и подтверждение. Сайон все еще активен, и это длится как минимум одни сутки.

– Насколько плохое положение дел? – спросила я.

Она покосилась на дверь.

– Плохое.

– Это мне ни о чем не говорит.

– Реально плохое?

– Какие потери? Гибель ключевых игроков?

Она покачала головой.

– Я не… я никогда не интересовалась темой Плащей.

– То есть ты ренегат, – сказала я, а мысленно добавила: «И бывшая обитательница Птичьей клетки, если память меня не подводит».

– Да. Меня зовут Канарейка. Я была певицей до середины 2010-го. Инди, но пробивалась к мейнстриму, радио и все такое.

Я кивнула; то, что она говорила, меня мало волновало. Я хотела больше деталей и в то же время не хотела.

– Другая Земля, другое время, другое общество, – сказала она больше себе, чем мне.

Я подвигалась, разминая ноги, пытаясь понять, сохранилась ли прежняя мускулатура. Ощущение рассинхрона было сильнее, чем от рук. Не то чтобы я не чувствовала признательность, но…

Нет, незачем стонать на эту тему, хоть так, хоть иначе. Я жива, и у меня нормальное тело.

– Ты не в курсе, есть хоть отдаленные шансы на спасение? – спросила я. – Человечества? Цивилизации?

– Нет, – покачала головой Канарейка.

Это означает «нет, нет шансов» или «нет, я не в курсе»?

Я сомневалась, что хочу переспросить.

Вдруг в дверь просунула голову Айша. Встретилась со мной взглядом и исчезла.

– Ну, – продолжила Канарейка, – они все еще сражаются. Вроде как. Значит, еще есть за что сражаться, верно?

Она подпустила в свою фразу нотку надежды. Я почти поверила ей, почти купилась.

Но покачала головой.

– Вроде как сражаются, но вроде как нет?

– Люди говорили об этом, спрашивали, буду ли я сражаться, подбадривали меня и все такое, но, когда я сказала нет, они стали говорить между собой, и там было не особо много энтузиазма.

– Да. Думаю, там не особо много энтузиазма. Ты права. Причины сражаться есть, но они не обязательно сводятся к спасению человечества.

– Эгоистичные причины, – согласилась она.

Я кивнула.

– Гордость. Месть. Чистое упрямство. Я люблю упрямство.

Канарейка кивнула, но не ответила.

– А почему ты не сражаешься? – спросила я. Тут же подняла руку, останавливая ее, прежде чем она что-то ответила. – Извини. Прозвучало как обвинение. Я просто… из любопытства спросила.

– Ничего. Может, я и заслуживаю обвинений. Я не боец. Прямо совсем. И потом, что я могу? Девушка с хорошим голосом.

Я покачала головой.

Голоса. Я думала об этом. Сколько я встречала Плащей со странными или измененными голосами? Первые мысли у меня возникли, когда я общалась с детишками в свои ранние дни среди чикагских Защитников. Сверчок, Рэйчел, Лабиринт, Ночь, Они Ли, Манекен и другие, мыслями о которых я не могла себя утруждать, – у всех этих людей голос или способность коммуницировать либо пропали вовсе, либо неизлечимо пострадали. Левиафан, Сайон, другие Всегубители тоже не говорили, но они и людьми не были.

Я, Мрак, Эйдолон, Гластиг Уэнье, Дракон, Бунтарь, Бакуда, Убер, Канарейка… все мы применяли способности или технологии, чтобы манипулировать своими голосами, это вошло у нас в привычку. Многие из нас были сильными Плащами, другие – слабыми, пытающимися выглядеть более значительно. Весьма вероятно, что я в этой компании ближе к Уберу, чем к Эйдолону. Можно было предположить, что и Канарейка относится к категории «слабых», но я о ней недостаточно много знала. Место Бакуды трудно было определить, но я подозревала, что ее способность была разрушительной, а неудачи были связаны с сосудом, в котором она поселилась. Нестабильный, непредсказуемый индивидуум, слишком повернутый на терроризме, чтобы вырасти так, как заслуживала эта способность.

Черт, возможно, что-нибудь из ее лучших творений нам бы сейчас не помешало.

Было ли что-то важное в этой мешанине праздных мыслей о голосах и проблемах с коммуникацией, или мое сознание просто блуждало в тщетных попытках не думать о тяжести нашего положения?

Коммуникация. Слово, застрявшее в сознании.

Через дверь слева от Канарейки в комнату вошла Ябеда. Следом вошли Рэйчел и Айша, за ними – Ублюдок и еще один пес. Ябеда несла аккуратную стопку одежды.

– Сшито по твоим размерам. Я не была уверена, рвешься ли ты с ходу облачиться в костюм. Многие не рвутся.

– Спасибо, – я взяла одежду.

Одеваться не стала. Просто стояла рядом с койкой, держа вещи в руках.

Они ждали, вроде как-то настороженно. Айша не выглядела расстроенной, так что, видимо, Мрак выбрался.

Я тихо вздохнула.

– Насколько все плохо?

– Мы потеряли примерно половину всех, – ответила Ябеда. – Возможно, больше, но обмениваться информацией сейчас тяжело. Нет нормальной инфраструктуры.

– «Все» – это…

– Плащи, гражданские. Все. Погибла примерно половина населения Бет. Хорошая новость – он перемещается между возможными Землями, бьет по большим населенным центрам, поэтому отдельные инциденты не наносят особо крупного урона в относительном масштабе. Плохая новость – он перемещается между возможными Землями.

Я попыталась переварить это, но сдалась.

– Сколько вообще возможных Земель?

– Не так много, как должно, – ответила Ябеда. – Технически, любое действие должно порождать мир, где оно было осуществлено. Наиболее вероятное предположение – что он все разделил на своего рода отсеки. Ограничил нас в том, как далеко мы можем распространиться, и тем самым сохранил другие Земли для… чего-то.

Я медленно кивнула.

– Мы в плохой форме, – продолжила Ябеда. И сочувственно полуухмыльнулась мне, словно только что пошутила, зная, что эта шутка плохая.

– Мы обречены, – добавила Айша. – Собака трахнута.

Рэйчел молча обвила шею Айши одной рукой и сжала. Айша пищала и дергалась, но Рэйчел удерживала захват, не настолько сильный, чтобы душить, но достаточный, чтобы было неприятно.

Я выразительно глянула на Канарейку, словно говоря: «Я же сказала, они миндальничать не будут».

Ябеда поймала мой взгляд.

– Беженцы. Мы вынуждены постоянно двигаться, разделяться и распространяться из-за ограниченных ресурсов, а также чтобы минимизировать урон при ударе в одно какое-то место. Канарейка была беженцем из другой группы. Она искала место, где остановиться, я ей предложила.

– Канарейка сказала, люди все еще сражаются, – осторожно произнесла я.

Ябеда даже не вздрогнула. Бесстрастное лицо. Зато лицо Айши тут же все выдало. Страдающее, тревожное лицо; она глянула на Ябеду в поисках подмоги.

– Нет? – спросила я.

– Да, – ответила Ябеда, но уверенности в ней не чувствовалось. – Только сражаются не с Сайоном.

Я слышала выражение, как у кого-то «сердце екает», читала его кучу раз, но сейчас было нечто другое. Больше похоже на то, как когда ты промахиваешься мимо ступеньки и ставишь ногу на пол слишком жестко; такой удар в груди.

Столь многое это могло означать, и только плохое.

Ябеда убрала прядь волос за ухо, что тоже говорило о ее состоянии, и указала на дверь.

– Проще показать, чем рассказать. Идем с нами, Канарейка.

– Я… я не уверена, что хочу знать, – ответила Канарейка.

– Так или иначе, ты все равно узнаешь.

Канарейка не двинулась с места.

– Окей. Как хочешь, – сказала Ябеда. Глянула на меня. – Я сейчас вытащу все нужные файлы, так что это будет не пятисекундные объяснения с тридцатисекундными паузами на поиск. Приходи, как оденешься и будешь готова. Если хочешь прихватить и ее, думаю, это не повредит.

Я кивнула.

Ябеда вышла, и Рэйчел опустила руку. Я удивилась, увидев, как Айша сбегает с немного покрасневшим лицом. Показав Рэйчел средний палец, она вышла в дверь спиной вперед.

Я чуть не начала закрывать шторку для приватности, но поняла, что мне наплевать. И принялась надевать трусики.

– Будешь уговаривать меня сражаться? – спросила Канарейка.

– Не, вряд ли, – ответила я. – Это же бессмысленно? Разве что ты сама от меня этого хочешь.

– Она боится, – подметила Рэйчел.

– Все боятся, – поправила ее я. Рэйчел поколебалась, затем коротко кивнула.

Канарейка спросила:

– Что она имела в виду, «это не повредит»?

Я начала натягивать джинсы в облипку, которые дала мне Ябеда, – подтягивала их под ночнушкой.

– Мое предположение? Большинство людей, которых мы потеряли, были из лучших. Лидеры команд, блестящие Механики, люди, участвовавшие в десятке битв со Всегубителями, а то и больше. Люди, о которых ты слышала в новостях, люди, о которых ты все время читала в журналах или газетах. Герои, злодеи, те, кто не попадает в эти категории, и все они погибли.

Я наблюдала за изменяющимся выражением ее лица, изучала его. Поднятые брови, движения глаз, когда она мысленно переваривала факт, что людей вроде Эйдолона больше нет.

Я продолжила:

– …Эти люди были из тех, кто отправляются на передний край без колебаний. Не уверена, сколько у нас осталось, но с высокой вероятностью довольно мало. Крупные игроки, которые оказались достаточно везучими, умными или крепкими, чтобы выйти живыми, Плащи с хреновыми способностями или со способностями, которые неприменимы, и плюс ренегаты или новички без опыта сражений.

Потом я мягко и осторожно добавила:

– Нам нужны все, кого можно задействовать.

– Я… я не могу причинять насилие. Ну, то есть совсем, – запротестовала Канарейка. Я повернулась к ней спиной, стянула ночнушку и надела лифчик. Заметила изменение цвета кожи в тех местах, где плоть выросла заново.

– Это легко, – произнесла Рэйчел, заняв мое место в диалоге, пока я отвлеклась. – Ты лупишь людей, пока они не прекратят делать то, что тебя бесит. Тейлор дала мне по роже при первой нашей встрече, а она была куда хлипче, чем ты сейчас. И я прекратила делать то, что ее злило, напускать на нее собак.

– Нет. В смысле, это у меня вроде как психологически, я просто не могу. Меня тошнит от вида крови. И потом, моя способность не подействует на Сайона.

– Вероятно, да, – согласилась я, надевая топ без бретелек, держащийся за счет ремешка через шею. Я развернулась. Вспомнила, что сказала Доктор Мама на последнем крупном совещании. – Но настоящий вопрос вот в чем: хочешь ли ты, чтобы, когда миру придет конец, внезапно осознать, что, возможно, ты могла чем-то помочь?

Она уткнулась взглядом в свои ноги.

– Малые шаги, – продолжила я. – Я не прошу тебя сражаться. Просто… приходи. Послушай, что собирается сказать Ябеда. Всего лишь это, и никакого чувства вины.

– И тогда труднее будет отклонить следующую просьбу, – заметила Канарейка.

– Обещаю, что ни о чем не буду тебя просить, – сказала я. – Все строго добровольно. Если уж на то пошло, думай об этом как о способе поднять настрой. Я ощупываю окрестности своими букашками, и это здание офигенно пустое. Я буду чувствовать себя чертовски лучше, если в комнате будет еще на одного человека больше.

– Поднять настрой.

Я кивнула.

– Окей.

Я взяла толстую куртку, принесенную Ябедой, и надела. Если мы отправимся куда-то, где был Сайон, с хорошей вероятностью там будет холодно, как было холодно на Земле Бет в наш последний визит.

Мы вышли из комнатушки с койками.

Ябеда устроила здесь командный пункт. Стенды, записки, папки, книги и много чего еще размножилось десятикратно. Должно быть, она переправила меня ближе к своему логову, чтобы за мной приглядывать.

Айша была с ней – сидела на краю стола.

– Сука, – произнесла Ябеда. – Не могла бы ты…

– Пойду в патруль, – перебила ее Рэйчел.

Ябеда кивнула.

Когда мы приблизились, она развернула к нам один из мониторов, чтобы нам было лучше видно. Она запустила видео, и оно стало прокручиваться на всех мониторах, стоящих на столе.

– Видеотрансляция от Плаща по имени Зеленый.

– Я его знаю, – кивнула я. Новоиспеченный член Защитников, вступивший прямо перед новым появлением «Ордена кровавой девятки». Необученный, он все же был удостоен чести носить костюм Бунтаря с боевым компьютером.

Видео воспроизводилось. У меня ушло какое-то время, чтобы осознать, на что именно я смотрю. Толпа беженцев, спасающихся в портале.

Поле зрения камеры сдвинулось, когда Зеленый повернул голову.

Там была Разрывашка, а с ней Дина, Грегор, Лабиринт и Скраб.

Ябеда подождала, затем поставила видео на паузу. Постучала пальцем по экрану.

Я вгляделась в картинку, но не увидела ничего необычного. Люди в толпе, усталые, измотанные. Мужчина средних лет с группой мальчиков-подростков и других мужчин в возрасте от двадцати до тридцати.

– Не вижу, – призналась я.

– Увидишь, – сказала Ябеда и возобновила воспроизведение.

Я наблюдала за человеком, на которого она указала. Знакомый, но не суперзнакомый. Не кто-то, кого я знала.

Толпа втекала в портал. Вплоть до того момента, когда мужчина, за которым я наблюдала, остановился и развернулся. Мужчины и мальчики из сопровождающей его группы сделали то же самое. Они стали препятствием на пути людского потока.

– Крайний слева, – произнесла Ябеда. – Узнаёшь?

Я вгляделась. Загорелый юноша с короткострижеными темными волосами. Он сидел на массивном деревянном знаке, для равновесия опираясь рукой о плечо высокого мужчины.

– Нет, – покачала головой я.

– Ты всего несколько раз видела его без маски, – добавила Ябеда.

Это Плащ? Я задумалась. Скольких Плащей я видела без масок? Кто-то, кого я видела в присутствии Ябеды, или же Ябеда просто знала, что я его видела всего несколько раз?

Что-то такое припоминалось, однако на видео уже начались события. Зеленый стоял с той же стороны портала, что и группа. А миг спустя уже нет. Картинка сменилась, и теперь он стоял рядом с другими членами Защитников и Протектората.

Картинка размылась, когда Зеленый развернулся назад. Он только что прошел через портал.

Мужчина, на которого указала Ябеда, поднял над головой какое-то устройство и нажал на кнопку.

Портал исчез.

Я смотрела, как Лабиринт и Скраб выходят вперед, чтобы попытаться открыть новый портал. Им это удалось, но, похоже, их усилия открыли доступ в какой-то другой мир.

Это был Учитель. Один из лидеров блоков в Птичьей клетке. Он обладал способностью делать других Мыслителями и Механиками, но при этом они становились чрезвычайно внушаемыми. Он окружил себя этими болванами, а затем – что, закрылся ото всех в другом мире и забаррикадировал дверь?

А Плащ, на которого указала Ябеда, – это Плут, некогда лидер «Странников», а теперь, похоже, один из миньонов Учителя с промытыми мозгами.

Громкость была выкручена почти на минимум, но не на полный ноль. Я услышала слабые крики толпы, увидела, как Зеленый движется к ним, чтобы не дать им взбунтоваться. На лицах было отчаяние, страх, паника от осознания, что у них только что отобрали выход.

Камера перешла на Разрывашку. Она говорила, отдавала приказы.

Лабиринт переключила «канал» портала, настроила его на другой мир. Люди снова двинулись через портал, немного быстрее, немного напряженнее.

– Он нас предал? – спросила я.

– Без понятия. Может, ему понадобилось безопасное место, чтобы работать над каким-нибудь козырем безо всяких отвлечений. Однако, судя по его modus operandi, думаю, да, он нас предал. Не особо крупное предательство, но в тот мир мы переправили чертовски много припасов.

Я кивнула, поджав губы.

– Святой, мягко говоря, расстроен. Мы пробежались по данным. Похоже, его и Учителя пути пересеклись за несколько месяцев до того, как Учителя посадили. Почти не было случаев, чтобы сила Учителя длилась дольше нескольких дней без дополнительного подновления, а промывка мозгов сходит за несколько недель или месяцев, так что да. Это не оно.

– Святой хочет что-то от Учителя? Силу?

– Вероятно. Так или иначе, Учителю сделали несколько тех приборчиков. Четыре портала отдельные заинтересованные группы захватили и заперли с помощью этих переключателей, чтобы заграбастать миры полностью себе. Ни одного крупного игрока в этом не замечено, никаких признаков более масштабного заговора. Бунтарь был в восторге от того, что смог арестовать Святого, и мы надеемся получить от этого типа какую-то реакцию. Это проблема номер один.

Номер один, подумала я. В животе возникло сосущее ощущение.

– Номер два.

Пошло новое видео. Не с камеры, которую кто-либо носил, а стабильное изображение, поворачивающееся влево-вправо. Камера видеонаблюдения. На экране – намеленный пункт.

Видео без звука, но взрывы были столь яркими, столь яростными, что я представила этот звук – грохот взрывов, а затем мертвое молчание, потому что ударная волна разнесла барабанные перепонки. Десять или двенадцать взрывов в разных местах в поле зрения камеры. Скоординированные удары.

– «Янгбан», – пояснила Ябеда. – Они не позволили Разрывашке или «Котлу» открывать порталы на территории КСИ, а в самый мерзкий момент вторглись в порталы, созданные другими. Бьют по американским поселениям. Включая, потенциально, наше. Одна из причин, почему Сука сейчас патрулирует. Не буду возражать, если ты тоже прочешешь окрестности букашками, когда будешь в настроении.

Я медленно кивнула.

– Номер три. Видео нет, так что тебе придется поверить мне на слово. «Котел».

– Ты сказала, они что-то попробовали, – заметила я.

– Ты подслушала. Да, но сейчас речь не об этом. Речь об «Иррегулярах». Они активно сражаются с «Котлом», несмотря на то, что у «Котла» огромное количество ресурсов, и их до сих пор не стерли в порошок и не перебили. Предположительно у «Котла» сильнейший провидец, предположительно сильнейший прорицатель, без счета прочих ресурсов, и все равно «Иррегуляры» всерьез напрягают Доктора Маму.

– Как им это удается? – спросила я.

– Трудно сказать. Возможно, «Котел» допустил ошибку, позволил выскользнуть какому-нибудь Пятьдесят третьему с мощной способностью Странника, а Сплав его или ее рекрутировал. А может, негодующий клиент.

– Негодующий? – переспросила Айша. – Забавное слово, я от него годующая, но я не въезжаю по смыслу. Суперспособности за бабки, а не за моральную травму… Как это кого-то может не устраивать?

– Возможно, Канарейка просветит нас на этот счет? – предложила Ябеда.

Канарейка распахнула глаза.

– Ты купила способности у «Котла»? – спросила я.

– Да.

– Естественные Плащи чертовски редко получают в придачу к способностям физические изменения, – указала Ябеда. – Плащи «Котла»? Вполне. Запросто можно увидеть всякие штуки вроде перьев.

– Я вовсе не негодовала, – сказала Канарейка. – Я была в ужасе, и я ведь не могла потребовать деньги обратно на свою кредитку или подать на них в суд. Но я приспособилась. В конце концов я получила то, чего реально желала. А когда поняла, что получила слишком много того, чего желала, я уже была в тюрьме.

– Дерьма выше крыши, – заметила Айша. – Потеряла бабки, отрастила желтые перья в комплекте с дерьмовым чувством стиля в одежде, получила чего хотела, и тут же, бац, конец. Тюряга.

– Я пестро одеваюсь, чтобы люди меньше ассоциировали меня с Симург, – пояснила Канарейка. – Чтобы меня не обматерил или не избил кто-нибудь, кто потерял друга или родственника.

– Возвращаясь к моему вопросу. При всех проблемах, с которыми ты столкнулась, ты можешь себе представить, чтобы кого-то другого это меньше устраивало, верно? – спросила Ябеда.

Канарейка кивнула.

– Мм, определенно. То, что они нам дают, не всегда надежно. Каждый раз рулетка, будь то чистая мощь, природа новой силы и все такое.

– И если появляется кто-то вроде Сплава и говорит, что у него есть контакты в Протекторате и в Защитниках, хорошие друзья, и эти друзья сказали, что могут пробиться в другую вселенную, если только смогут найти место, где открыли портал, и все, что им нужно, чтобы ты сказала им, где его открыл «Котел»?

– Один раз они вошли через папин дом, чтобы я могла поговорить с психотерапевтом до того, как что-нибудь приму. Да. Если бы все пошло по-другому, возможно, я бы навела их на нужное место.

– Еще одно возможное объяснение, как справляются «Иррегуляры», – произнесла Инаба удовлетворенным тоном. – Пока Контесса и другие ударные отряды «Котла» слишком заняты более важными делами, чтобы отвечать.

Я кивнула. Звучало не звонко, но достаточно реалистично, чтобы я видела: такое вполне возможно.

– Проблема номер четыре.

– Стой, – сказала я.

Ябеда смолкла.

– Тут есть какая-то закономерность?

– Разве это не очевидно? В смысле, ты можешь сложить два и два.

Я могла.

– Ты недавно сказала, – обратилась ко мне Канарейка. – Помнишь? У людей есть свои причины сражаться, свои причины продолжать идти, когда все уже потеряно. Гордость, месть, упрямство.

– Черт меня подери, – выплюнула я. Шагнула назад, прислонилась к стене. Шляпки кнопок тыкались мне в спину и плечи там, где я коснулась доски объявлений. – Черт! Они все сражаются, и они, нахер, не способны повернуть эту агрессию против Сайона? Какого хера?

Ябеда покачала головой.

– Сайон размазал некоторых из наших сильнейших Плащей, и, насколько мы можем судить, мы его даже не притормозили. Только дали ему гениальную идею атаковать другие Земли, тем самым купив нашему миру в лучшем случае несколько дней, но в процессе мы подставили более миллиарда человек. Возможно, они хотят сделать что-то не бессмысленное, пока человечество еще не истреблено.

Я опустила голову, и волосы упали мне на лицо. Сжала кулаки – в кисти все еще оставалось ощущение чужеродности. Я потерла пальцами о ладонь.

– Я продолжу, просто чтоб ты была в курсе событий, – сказала Ябеда. – Проблема номер четыре. «Элитные», «Темный Вегас», малоприятные члены «Танда». Всякие бизнесмены и ублюдки из преступного мира Вегаса, которые уже заправляли системой, но сейчас они переправляются в лагеря беженцев с той стороны порталов и пытаются пропихнуться в бизнес, пока все только начинается. Надеются стать якорем, как мы стали якорем, чтобы все росло вокруг них, зависело от них.

Я кивнула, чувствуя легкое оцепенение.

– Можно обойтись без подробных объяснений.

– Хорошо. Пять? Спящий на Заин. Шесть? Всякие атаманы на Бет, вцепившиеся в тех, кто решили не уходить. Говно вспухает и пенится повсюду, так что, пожалуй, я запишу в проблему семь все остальное вместе взятое. Нас может раздавить суммарный вес тысячи мелких проблем.

– Не проблема, – ироничным тоном сострила Айша. – Легче легкого.

Я смотрела на экраны.

Ябеда внимательно поглядела на меня, потом добавила:

– Симург показалась на Бет, но там ей нечего уже разрушать. Есть беженцы, есть те, кто не стали уходить и закопались в землю то тут, то там, но ей они, похоже, достаточно безразличны. Она… неподвижна. Не представляет угрозы, по крайней мере сейчас.

– Ей появляться еще слишком рано, – сказала я.

– Их притягивают конфликты, – напомнила Ябеда. Вполне себе ответ.

– Это забавно, – произнесла Айша, – в некотором своем, сдвинутом смысле типа «всё отстой». «Эй, привет, я пришла все порушить… Ой, все уже разрушено? Блин, вот дерьмо. Ладно, поваландаюсь тут, пока человечество усыхает, как незаведенные часы, которые какая-то золотая жопа топчет вдребезги».

– Твои метафоры рассыпаются, – подметила Ябеда.

Айша пожала плечами.

– Значит, люди сдались, – сказала я. – Мы собрали силы, собрали некоторых из наших лучших, и он нас вынес. Убил одного из сильнейших. Поэтому теперь они сосредоточены на мелочах. Даже если бы мы могли это все поправить, у нас все равно остались бы Всегубители и Сайон, выжидающие момента, чтобы систематически нас истребить.

– Все великие деяния человечества… – произнесла Канарейка. – Изобретения, общество, великие произведения искусства, музыка… Я вроде как надеялась, что мы исчезнем как-то благородно.

– Не думаю, что человечество благородное, – ответила я. – Ни в малейшей степени. Ему не присуща ни справедливость, ни честность. Оно даже не доброе. Но я в некотором роде надеялась, что мы исчезнем, сражаясь с тем типом. Дина сказала, что Сайон вынесет почти всех, оставив в живых от нескольких миллиардов до нескольких сотен. Видимо, тех, кто рассеялись слишком далеко, чтобы их стоило выслеживать.

– Вероятно, – согласилась Ябеда.

– Глядя на всю эту херню, слушая твое описание, я начинаю думать, что, возможно, в итоге мы сами себя истребим. Интриги, тупость, месть, все вот это вот. Человечество либо само подчистит те ошметки себя, которые пропустит Сайон, либо оставит нас слишком раздолбанными, чтобы восстановиться.

– Эрго, собака трахнута, – еле слышно пробормотала Айша.

Ябеда не удержалась от полусмешка. Это, в свою очередь, заставило меня глупо ухмыльнуться.

Ябеда увидела это и негромко рассмеялась, что вынудило засмеяться и меня.

Айша присоединилась. Не прямо-таки хохот, скорее приступ хихиканья, тем более заразного, что он был совершенно неуместен.

Я кинула взгляд на Канарейку – та смотрела на нас как на полных психов, и это лишь вызвало у меня новый приступ смеха.

Минута или две понадобились нам, чтобы успокоиться.

– Где, блин, ты вообще выучила такое слово, как «эрго»? – спросила Ябеда. Мне пришлось закусить язык, чтобы не рассмеяться вновь.

Айша пожала плечами и чуть улыбнулась.

– Итак. Хотите присоединиться к мелочному дерьму? Может, хотите отомстить кому-то конкретному? – спросила Ябеда. – Айша? Тейлор? Канарейка? Не стесняйтесь, говорите. Никто вас не осудит.

– Ну, я-то самую капельку осужу, – заявила Айша.

– Нет, – покачала головой Канарейка. – Я не хочу никому мстить. Я уже говорила, насилие и все такое – это не мое.

– Я не из тех, кто откладывают месть на потом, – сказала Айша.

– Как насчет твоих мучителей? – спросила у меня Ябеда.

– Я с этим давно уже примирилась. Не собираюсь ввязываться в мелочное дерьмо.

Рэйчел вернулась, привязала псов снаружи. Я отслеживала сидящими на ней букашками, как она вошла в здание и двинулась вверх по лестнице.

– Может, хочешь потрахаться? – предложила Ябеда. – Вроде как в фильмах люди частенько этим занимаются, когда конец близок.

– Ты только что пригласила Тейлор, или…

Ябеда крутанулась в своем кресле и пнула Айшу в голень.

– Нет. Мне такие штуки не интересны. Из-за моей способности это намного менее прикольно, чем должно быть. Информационная перегрузка при сексе – такая гадость.

– Ну конечно, – сказала Айша. – Конечно.

Ябеда снова ее пнула. Айша лишь захихикала.

– Нет, – ответила я. – Мне нравились такие вещи, но это связано скорее с тем, кто мой партнер, чем с чем-либо еще.

– Фу, фу, фу. Избавь меня от лишних деталей. Если только ты не имеешь в виду кого-то еще. Скажи мне, что ты имеешь в виду кого-то еще.

– Нет.

– Фу, фу, фу.

Вошла Рэйчел. Ублюдок был крупнее обычной собаки, но меньше пони. Он вошел за хозяйкой и рухнул на кучу простыней в углу комнаты. И звучно вздохнул.

– С возвращением, – сказала я.

Рэйчел кивнула. Обвела взглядом комнату, осмотрела нас всех.

– Вы в хорошем настроении.

– Просто прикалываемся, – ответила Ябеда. – Конец гребаного мира, а люди невообразимо тупые. Настолько, что над этим можно либо плакать, либо смеяться, а я очень, очень давно дала себе слово никогда не плакать.

– Мм, – промычала Рэйчел. – Правильно.

«Никогда не относилась к числу тех, кто умеет поддержать беседу», – подумала я. Рэйчел тем временем остановилась у края стола напротив Айши.

Я шагнула влево, вроде как толкнулась рукой ей в руку и чуть улыбнулась. Она пихнула мою руку в ответ. Не улыбнулась, но обвила рукой мои плечи и положила ладонь мне на голову, потрепывая по волосам, как в прошлый раз.

– Мы говорили о том, что нам делать, – сказала Ябеда. – Сука, у тебя есть какие-нибудь мальчиковые игрушки? Какой-нибудь способ почесать то самое место?

Рэйчел покачала головой.

– Где Мрак? – вдруг спросила я.

– Фу, гадость. Не могла бы ты обойтись без этих очевидных скачков в логике?

– Он ушел, – ответила Ябеда. – Он был здесь, когда Панацея тебя собирала. Когда она, эээ, работала над тобой, он позаимствовал ее способность и подменил ее на время. Не знаю, как это для тебя выглядит, – как странный, или отвратный, или странно-сладкий прощальный подарок, или глубокое вторжение, или как угодно еще, – но да. Может, ему просто необходимо было помогать. Необходимо было знать, что он может спасти тебя, или помочь тебе, или вылечить тебя, после того как ты воплотила один из его старых страхов – ушла и позволила себя убить в припадке безбашенности.

– И потом он ушел?

– В отставку, на пенсию. Возможно, когда он проиграл бой, убедился, что не может сделать ничего конструктивного, в нем пропало что-то. А когда он увидел тебя такой, пропало что-то еще. А потом он наткнулся на Костерезку.

– Она надо мной не работала?

– Нет. Мы ей не позволили. Она сейчас в паре с Панацеей, потому что Панацея – это сейчас единственный способ, как мы можем проверять ее работу. В общем, так. Мрак удостоверился, что ты выживешь, как раз уходил, а она как раз входила. Они встретились. Думаю, это и была последняя капля. Он ушел без единого слова. Зашла Шельма, спросила, найдется ли у нас местечко, куда они могли бы отправиться. Я направила их в хижину, которую мы поставили чуть в стороне. Генератор, туалеты, книги, фильмы, теплоизоляция. Уверена, они там будут вдвоем заботиться друг о друге до самого конца света.

Я сделала глубокий вдох, потом выдохнула.

Не могла заставить себя ни ревновать, ни завидовать, ни расстраиваться.

– Окей, – произнесла я. – Хорошо.

Ябеда кивнула.

Я подумала об остальных.

– Париан, Фехта? Они тоже составляют друг дружке компанию?

– Конечно, – ответила Айша.

– Заверил наш местный вуайерист с чуточку слишком хорошим знанием дела, – добавила Ябеда.

– Это был один-единственный раз! И я даже не подглядывала ради забавы, потому что это был мой брат. И я говорила вовсе не со знанием дела.

– Леди слишком много протестует[1], – заметила Ябеда.

– Я протестую ровно сколько надо, и вообще, иди в жопу! Как будто ты сама не любопытствуешь по поводу неприглядных деталей жизни других людей!

– Любопытствуешь? Неприглядных? Сразу после «эрго»? Вы что, читаете, Айша Лаборн?

Рэйчел пихнула меня локтем.

– Они помогали с патрулированием, высматривали засранцев с каменными лицами, которые могут доставлять проблемы.

А, это она отвечала на мой вопрос о Париан и Фехте.

– Засранцы с каменными лицами? «Янгбан»?

– Да, они. Поэтому те две тоже здесь. Они работают, но не тусуются парой. Они лучше умеют обращаться с людьми, чем я, так что этим и занимаются. Расследуют всякое дерьмо. А я притаскиваю засранцев сюда.

– Шериф Броктон-Бея, – произнесла я, чуть повысив голос, чтобы он не утонул в голосах окружающих.

– …гребаные слова из-за тебя. Выпендрежно выражаешься, хочешь казаться умной…

– Ты уже говорила что-то вроде этого, – сказала мне Рэйчел. – Перед тем, как ушла.

Я кивнула.

– Я сожалею насчет этого. Ну, насчет ухода.

– Окей.

Никакого прощения. Впрочем, вряд ли я заслужила получить его так легко.

– Я вернусь, – сказала я. – Надо идти.

Рэйчел кивнула.

Я пошла в туалет облегчиться, затем потратила пару минут на то, чтобы вымыть волосы и попытаться привести их в некоторое подобие порядка. Ключевое слово «попытаться».

Судя по состоянию волос, я была в отключке минимум два дня, вероятно, три. И от того, что Рэйчел потрепала меня по голове, им лучше не стало.

Я глубоко вдохнула, затем выдохнула.

Когда я вернулась к остальным, Ябеда и Чертовка уже закончили препираться.

Мы погрузились в уютное молчание. Такое состояние у меня бывало с Рэйчел, но редко – с другими. С Чертовкой – еще реже.

В самый раз для воспоминаний, подытоживающих все, что было.

Молчание нарушил посторонний.

– У нас вот так? – спросила Канарейка. – Убиваем время, пока мир не погибнет? Сдаемся, как и все остальные?

– Что? – переспросила Ябеда. Кинула на Канарейку удивленный взгляд. – Нет. Ни хера.

– Нет, – ответила и Айша. – Стоп, кто-то так подумал? Потому что я-то думала, что это мы пытались решить, что, блин, нам надо сделать перед тем, как броситься в последнюю, самоубийственно безбашенную атаку.

– В целом да, – кивнула я. – За вычетом самоубийственно безбашенной части. Сперва мы можем еще кое-что попробовать. Но – да. Думаю, мы в основном на одной волне.

– Погибнуть в бою, – сказала Рэйчел.

– Погибнуть в бою, – подтвердила Ябеда.

– Выложиться полностью, – добавила я. – А, да. Мне понадобятся мои вещи.

– Я отложила в сторонку ранец и то, что осталось от твоего костюма. Могу сходить принести в любой момент.

Я кивнула.

– Нам понадобится помощь, – сказала Ябеда.

– Париан и Фехта? Мы сможем их задействовать?

– Думаю, да, если найдем убедительные аргументы.

Я задумчиво кивнула.

– А что насчет Теневой Охотницы? Есть какое-то представление, где она?

– Она тут, поблизости. Думаешь, тебе удастся ее убедить?

– Посмотрим, – ответила я.

– В первую очередь нам нужен план, – произнесла Ябеда. – Если он у нас будет, то сумеем убедить других присоединиться.

– Есть варианты, – сказала я. – Нужно настучать по кое-чьим головам, привлечь людей, поднять настрой. Разобраться с некоторыми из наступивших кризисов, разделаться с людьми, которые раскачивают лодку и из-за которых остальные думают, что надежды нет.

Ябеда глянула на меня так, будто я сказала что-то, что подтолкнуло ее к размышлениям, и улыбнулась.

Я нутром почувствовала, что это не настоящая ее улыбка. Это маска.

– Ты идешь с нами, Канарюшка-Депрессушка? – спросила Ябеда.

По лицу Канарейки промелькнула тень нерешительности.

– Да. Пойду. Я, может, и не буду, эээ, стучать по головам, но, может, что-нибудь удастся решить и с моей способностью. Ненасильственное решение проблем.

– Номер с песней и танцем, – сказала Айша. Подалась вперед и взялась за обе руки Канарейки. – Как в детском фильме! Спой песню и реши проблемы!

– Эмм, – промямлила Канарейка, переводя взгляд с Ябеды на меня и обратно. – Как я должна на это реагировать?

– Просто игнорируй меня, – посоветовала Айша с видом ветерана, передающего мудрость и опыт новичку. – Как все остальные.

– Видимо, попробую.

Мы собрались вместе и двинулись вниз двумя группами. Айша, все еще держа Канарейку за руку, шла впереди. Мы с Ябедой и Рэйчел следовали за ними.

Мое тело все еще ощущалось странно, но эта чужеродность уже не так сильно мешала. Я начинала привыкать.

– Спасибо, что присматривала за мной, – сказала я Ябеде.

– Нет проблем, – ответила она.

– Ты только что сблефовала. Можно я спрошу? От твоего ответа зависит, как я подступлюсь к этому делу. Как сильно вложусь, насколько сильно буду рисковать. Ты можешь честно сказать мне, что положение не безнадежно?

– Честно? – переспросила Ябеда. И смолкла.

Это само по себе было ответом.

Я покосилась на Рэйчел.

Ябеда, похоже, реально читала мои мысли.

– Ей по барабану.

– Мне по барабану, – подтвердила Рэйчел.

Я кивнула.

– Тебе уже случалось ошибаться, Ябеда. В том числе по важным вещам.

– Случалось. Понимаешь, сейчас я могу либо солгать тебе, либо сказать правду.

– Правду. Если она не особо испортит настроение. Я не хочу услышать, скажем, что Дина сказала, что нас вынесут с вероятностью сто процентов.

– Такого ничего нет. Но есть факты. Достаточные, чтобы я сложила мозаику.

– Ты про ту девочку, которая странно говорит, – сказала Рэйчел. – Что-то там с феями. Ты смотрела ее видео.

Ябеда вздохнула.

– Чего?

– Бывают моменты, когда я тебя обожаю, мой милый собачий крестоносец, а бывают моменты, когда я тебя ненавижу. Слишком часто это одни и те же моменты.

– Пофиг.

– И вот еще один хороший пример, – сказала Ябеда и улыбнулась, глянув на меня. – Так что да.

Шелкопряда или Рой сейчас продолжила бы давить, чтобы узнать правду. Во время происшествия с Ехидной я на многое пошла в попытке добиться честности и раскрытия всей правды. Сработало ли это? Может, да, может, нет. Тогда это многое значило, но ударило по мне же впоследствии, когда я сдалась ОПП.

Но Тейлор? Тейлор вела двойную жизнь, провела немало времени, купаясь в неведении. Неведении того, что реально знала Ябеда, неведении того, что делал Змей. Неведении того, на что способны настоящие монстры.

А потом я надела мантию Рой, я стала командиром. Позже я превратилась в Шелкопряду, и в этой роли я чувствовала себя собой меньше, чем когда-либо.

Дни Тейлор в каком-то смысле были одними из лучших. Не самые великие моменты, но некоторые из самых драгоценных, да.

– Мне нужно это знать, Ябеда? – спросила я. – Для всего этого. Там есть какая-то критическая информация, которая поможет разобраться с чем-нибудь из того дерьма, с которым нам предстоит разбираться?

– Да, – кивнула она. – Но, вероятно, не прямо сейчас.

– Окей, – сказала я. – Тогда я могу подождать. Дай мне понаслаждаться блаженным неведением еще чуть-чуть, пока мы идем туда, где будем пытаться спасти мир от самого себя, если уж не от Сайона.

– Заметано, – ответила она.

 

Предыдущая          Следующая

[1] Дословная цитата из «Гамлета» (акт 3, сцена 2)