ТАРАКАНЫ 28.5
«По крайней мере, она прекратила вопить».
Симург парила в воздухе, пребывая в чем-то вроде стазиса, примерно как когда мы к ней приблизились, однако теперь ее окружало множество устройств. Почти что гало, утыканное через равные интервалы всякими пушками. Небо позади нее было пасмурным, облака проносились мимо нас под сильным ветром, коричнево-серые клубы дыма, смешанного с пылью, медленно двигались под ней. Жутковатое сочетание – облака в небе летят быстрее, чем дым и пыль внизу, а Симург между одним и другим абсолютно неподвижна.
По телевизору (в те дни, когда у нас было телевидение) в различных ток-шоу, новостных выпусках и интервью нередко всплывала тема Всегубителей. Я слушала, хоть и не особо любила телик в целом. Слушала, как люди рассуждают о крике Симург, вслух дивятся, сколько же из катастроф, случившихся после нее, создала она сама, а сколько произошло из-за нашей разбушевавшейся паранойи.
Эти мысли помогли мне напомнить себе, что возможности обсуждала не я одна. Я слушала Симург очень долго. Запятнана ли я? Если все это ловушка, то я, возможно, уже заражена каким-нибудь деструктивным или уничтожительным импульсом. Следует ли мне проявлять сверхбдительность? Или не париться на этот счет?
В этих дискуссиях после нападений Симург участвовали миллионы людей. Разумеется, однозначно правильного ответа не существовало. Если она решила поиграться со мной, я ничего не смогу сделать. Любые мои поступки смогут вписаться и впишутся в ее план.
И дело не только во мне. Я остро ощущала присутствие Луна и Теневой Охотницы.
С «Янгбаном» разобрались. Если судить чисто по цветам масок, у них было два основных рейдерских отряда и три-четыре группы с другими функциями. Один рейдерский отряд был истреблен, и я надеялась, что присутствие Всегубителя отпугнет второй.
В некотором роде хорошей новостью было то, что «Янгбан» не обладал доступом к парачеловеку «Котла», создающему двери. Это означало, что они перемещались исключительно через порталы, испещряющие Землю Бет, те же порталы, которыми воспользовались беженцы, а отдельные отстающие пользовались до сих пор. Различные организации и правительства собирали у каждого из оставшихся порталов маленькие армии. Одна Земля была для нас уже потеряна – ее уничтожил Сайон в первый день, когда перемещался между вселенными. Южноамериканские беженцы, отправившиеся туда, либо все погибли, либо их осталось так мало, что это едва ли имело значение. Земля Заин тоже пропала – ее захватил Спящий.
Однако еще десяток Земель оставалось, и люди были рассеяны по ним всем. КСИ захватил одну и, готовясь к возмездию, возвел оборонительную линию.
Я сомневалась, что эта линия устоит, если Всегубитель решит через нее прогуляться. Нет, они наверняка собирают силы в ожидании возможной атаки. Вот и хорошо.
Я обвела взглядом то, что нас окружало. Одно чахлое поселение, больше половины которого уничтожено бомбами. Сравнительно малый побочный урон со стороны Симург.
Психологический урон? Вполне возможен. Симург – оружие террора, одного ее присутствия хватало, чтобы обращать в бегство целые армии, а эти беженцы – не армия. Их боевой дух изначально-то был низок.
Я вздохнула. Мы распугали людей, они разбежались по холмам. Будь мы в фильме, как раз сейчас они бы начали постепенно возвращаться, и симфоническая музыка нарастала бы по мере того, как они превозмогали бы страх.
В нынешнем контексте – просто нелепо. Они прятались днями, и они разбегутся в ту же секунду, когда снова увидят Симург.
Здесь не тот случай, когда мы, предотвратив непосредственную угрозу, сможем рекрутировать нескольких избранных из числа выживших.
– Йо, – обратилась ко мне Ябеда. Ей пришлось пробежаться, чтобы взобраться на вершину небольшого холма, возвышающегося над главным поселением Земли Тав.
– Йо, – отозвалась я.
– Полный покерфейс? Ты могла бы быть чуточку возбужденной, – сказала она.
– Я возбуждена. Тихий ужас – это тоже разновидность возбуждения, разве нет? Пульс до неба, сердце в горле, и я так напряжена, что болит голова, потому что я почти боюсь думать.
– А я, думаешь, нет? Блин. В мире есть очень мало вещей, которые по-настоящему приводят меня в ужас. И одна из них висит прямо у нас над головами и конструирует что-то, а я даже прочитать ее не могу, а значит, она одна из немногих штук, которые могут захватить меня врасплох.
Конструирует что-то? Я задрала голову.
И действительно, Симург обеими руками манипулировала обломками, которые парили перед ней.
– Что она…
– Я не знаю, – перебила Ябеда. – Чего ты от меня хочешь? Чтоб я ее спросила?
Я покачала головой.
– Как дела у обитателей «Пендрагона»?
– Они в порядке, но Бунтарь хочет быть осторожным. Требует, чтобы их всех проверили и перепроверили. Довольно забавно видеть это от него.
Я пожала плечами. Для Ябеды изменения в Бунтаре выглядели более резкими, чем для меня. Я общалась с ним последние два года, а она видела его лишь изредка.
– Если нам придется драться, они будут в форме? – спросила я.
– Конечно, почему нет, – пожала плечами Ябеда. – У них ссадины, синяки, но не больше. Мы готовы сражаться в любой момент. Как ни печально, худшее, что может сделать с нам Сайон, – это выждать месяц-другой, а только потом атаковать.
– Это да, – согласилась я.
Неприятная мысль. Если он возьмет отпуск, пока мы пытаемся управиться со Всегубителями, есть шансы, что нас вынесут либо другие группировки, либо сами Всегубители.
– Ну не знаю, – сказала Чертовка. Мне удалось не вздрогнуть от ее появления. – Перебить нас всех – уже достаточно кошмарно.
– Кошмарно, но в ином плане, чем «позволить человечеству уничтожить само себя», – указала я. – Позволить нам придумать план противодействия ему, а потом исчезнуть? Дать этому плану как следует загноиться и раздолбать нас же?
Чертовка пожала плечами.
– И? Что делать-то?
– Разбираться с тем, с чем можем, – ответила я. – Давайте поговорим с остальными и состряпаем план действий.
Мы втроем спустились с холма к поселению. При этом прошли через более темный пятачок, где крылья Симург закрывали солнечный свет. Ну, тот слабый свет, который проникал-таки через облачный покров. Я запрокинула голову и увидела ее силуэт, подсвеченный сзади, – тело, волосы, перья и гало из импровизированного оружия.
Бунтарь был без шлема. Его волосы немного отрасли, но оставались не более чем коротким ежиком, примерно как щетина сбоку на лице. Если бы не отсутствие щетины на щеке, я, возможно, и не заметила бы, что его лицо – частично протез. Подарок от «Девятки».
– Сработало, – произнес он.
– Более-менее, – ответила я. – Во время сражения один гражданский погиб и семеро были ранены, смерть и два ранения по вине Симург.
– Всего лишь, – сказал Бунтарь.
– Она давала нам понять, что это она может, – пояснила Ябеда. – И на это нам стоит обратить внимание, если уж мы пытаемся понять психологию Всегубителей. Не знаю, можно ли сказать, что они, по сути, искаженные суперэго, лишенные всякого реального эго или продвинутого ид. Построенные на основе кодексов и наборов правил – не человеческих социальных правил, но все же правил, установленных их создателем.
– Зигмунд Фрейд, – произнес Бунтарь. – Вспоминаю университетские дни. Второй курс, факультатив по психологии. Профессор произнес одно слово, «Фрейд», и вся аудитория рассмеялась.
Ябеда улыбнулась.
– Ты подвергаешь мой анализ сомнению?
– Если ты основываешь его на структурных моделях Фрейда, то да.
– Фрейд был большим спецом по части всяких Эдипов и Электр. Проблемы с мамочками, проблемы с папочками. Я бы сказала, что если мы хоть в чем-то понимаем Всегубителей, так это в том, что что-то у них с этим связано. Не в сексуальном плане, но ты понимаешь, о чем я.
– Ты ооочень переоцениваешь мой интеллект, – сказала Чертовка. – Я ни хрена не понимаю, о чем ты.
– У Всегубителей свихнутая связь с тем, кто их создал, – пояснила я. – Будь то Эйдолон или кто-нибудь другой.
– Это я понимаю.
– Поэтому, если их отцепить от того, что привязывает их к реальности, – подхватила Ябеда, – то что мотивирует их сейчас?
– Есть вопрос получше, – сказала я. – Вот какой… За кем, блин, она сейчас следует?
– За нами, – ответила Чертовка. – Вы, ребята, ищете сложности там, где их нет.
Я вздохнула.
– Да, вероятно, она таки следует за нами. Левиафан следовал за «Азазелем», Симург – за «Стрекозой». Оба удерживали постоянную скорость, такую же, как у нас, держались на коротком расстоянии. Я спрашиваю о другом: за кем из нас конкретно следует Симург?
– Кто ее пока что контролирует? – подвела Ябеда черту под вопросом.
– Это легко узнать, – пробормотал Бунтарь. Удивительно, что даже без шлема в его голосе оставался небольшой механический призвук. – Все, кто были в «Стрекозе», идут в разных направлениях, и увидим, за кем она полетит.
Я нахмурилась и кинула быстрый взгляд вверх. Никаких признаков реакции со стороны Симург.
– Что? – спросила Ябеда.
– Я бы не сказала, что ее кто-либо контролирует, – ответила я. – Потому что не думаю, что хоть кто-то ее контролирует, кроме нее самой, и…
Я смолкла.
– Что? – вновь спросила Ябеда.
– Когда она в первый раз атаковала поселение, я вслух размышляла о возможности предательства, и тогда она очень целенаправленно посмотрела на меня. Это была коммуникация, пусть и чахлая. Она дала мне понять, что вариант с предательством возможен, что у нее есть собственная воля, и заодно дала понять, что слушает.
– Мы знаем, что она слышит. Мы знаем, что она осведомлена обо всем вокруг нее, будь то в настоящем или будущем. Стандартная инструкция по Симург.
– Я в курсе, – кивнула я. – Но я говорю, что она не просто услышала меня. Я говорю, что она слушала. Она слышит каждое слово, которое мы здесь произносим, и уделяет внимание им всем, обрабатывает их, а возможно, и применяет.
– Возможно, ты придаешь слишком большое значение кратковременному визуальному контакту, – сказал Бунтарь. – Я прямо сейчас просматриваю то самое видео… да. Я вижу, о чем ты.
– Да? – спросила я. – Значит, ты согласен?
Но он покачал головой.
– По-моему, если ты начинаешь параноить по этому поводу, это плохой признак. Это контрпродуктивно, и, как только твой страх или гадания начнут тебя слишком тормозить, тебе нужно будет прекратить это дело и отойти.
Я сделала глубокий вдох, потом вдохнула.
– Я в порядке.
– Если есть какая-то проблема…
– Никаких проблем. Я это все говорю по одной-единственной причине: я не хочу заслужить у нее плохую репутацию. Я буду очень признательна, если мы будем обращаться с ней уважительно. Давайте не будем расстраивать ее, говоря о ней в негативном ключе. Комплекс Электры, разговоры о том, кто ее контролирует, эксперименты с ней. Вряд ли ее настолько легко понять, а если мы продолжим идти этим путем, то только расстроим ее.
– Она не расстраивается, – ответил Бунтарь. – Разве мы не потратили только что чрезмерно много времени на разговоры о том, что Всегубители не обладают стандартными эмоциями?
– Лучше перебдеть, чем недобдеть, – возразила я.
– Да, – вздохнул он. – Да. Конечно. Я ментально вымотан, я просто упрямлюсь.
– Мы все ментально вымотаны, – сказала я. Покосилась на Симург. – Держите это в голове.
Вокруг закивали.
– «Пендрагон» не полетит, пока я его не починю, – произнес Бунтарь, вставая. Он надел шлем, и тот защелкнулся на месте. – Мне потребуются запчасти, которые сейчас в другом месте. Это значит, что часть людей придется оставить. В «Стрекозу» все не влезут.
– Значит, пока займемся чем-нибудь не очень рискованным, – ответила я. – С сокращенной группой.
– Разумно. Тогда я пойду присмотрю за остальными. Вам пока вполне стоит подкрепиться, пополнить расходные материалы или воспользоваться удобствами.
Бунтарь не из тех, кто увлекается прощаниями или формальностями. Он сказал, что уйдет, и ушел, тяжело бухая ботинками.
– Ладно, я пойду отолью, – сказала Ябеда, ткнув большим пальцем в сторону одного из домиков на отшибе. – Я бы, конечно, как девочковая девочка пригласила вас составить мне компанию, но я вас правда люблю и потому не хочу подвергать такой атмосфере.
– Спасибо, – сказала я.
Когда Ябеда удалилась, мы с Чертовкой побрели к остальным.
Канарейка была ближе всех, без шлема, волосы налипли на голову от пота, из-за чего торчащие от линии волос перья выглядели еще заметнее.
– Это безумие, – произнесла она.
– Это вторник, – ответила Чертовка настолько буднично, что это выглядело наигранно.
Я увидела на лице Канарейки выражение тревоги от осознания и поспешила ее заверить:
– На самом деле нет. Не обращай на нее внимания.
Канарейка кивнула.
– Держишься нормально? – спросила я.
– Вполне. Есть кое-что, но это… довольно тривиально и глупо в общем масштабе.
– Мы все равно убиваем время, пока не организуемся, – сказала я. – Так что выкладывай.
– Я говорила с двумя людьми. Забыла, как их зовут. У одной имя труднозапоминаемое, у другой странное.
– Фехта и Париан, – предположила я.
– Да. Да, они. Я с ними беседовала, и у нас оказалось много общего, а потом они вмиг из очень теплых стали очень холодными. Не могу понять почему.
– Это не похоже ни на одну из них, – нахмурилась я.
– Они даже не сказали мне ничего. Просто говорили, что хотят куда-то пойти, и я спросила, можно ли мне пойти с ними, и они посмотрели на меня так, будто у меня три головы.
– Скорее всего, они хотели побыть одни, – сказала я.
– Ну да. Это-то я поняла.
– Наедине одни, – пояснила Чертовка. – Конец света, каждая минутка на счету? Тык-тык, миг-миг?
Держа маску в одной руке, Чертовка в такт своим словам дважды ткнула ею Канарейке в бок, а потом, наклонив маску, подмигнула.
Канарейка распахнула глаза.
– О. О!
– Дурочка, со всеми этими обнимашками и сладкими фразочками, которыми они обменивались, как у тебя вообще вопрос мог возникнуть?
– Я не слежу за темой Плащей. Не знаю, насколько близки становятся товарищи по команде. Я просто подумала, дерьмовая ситуация, жизнь и смерть, может, в шторм цепляешься за все, что плавает… О боже. Я спросила, можно ли мне пойти с ними.
Чертовка кивнула с мудрым видом.
– Я понимаю причину твоей растерянности. Мы ведь тут очень близки.
Канарейка залилась краской стыда, ее румянец на коже стал особенно заметен рядом с желтыми волосами.
Чертовка тем временем продолжила:
– В конце концов, мы с Рой… с Шелкопрядой… ну…
Она попыталась взглянуть на меня с поволокой, сцепив кисти перед собой, вывернув их ладонями наружу и подав плечи вперед – ни дать ни взять влюбленная школьница.
Пока Чертовка развлекалась, лицо Канарейки краснело все больше.
Но спустя всего две-три секунды Чертовка сдалась.
– Блин. Не могу. Шелкопряда трахалась с моим братцем, и ощущение сейчас отвратно-инцестное.
– Именно поэтому мы и не вступили ни разу в отношения, – произнесла я ровным голосом. – Это было бы странно, почти по-инцестному.
Чертовка кудахтнула. Один из немногих знакомых мне людей, смех которых может звучать как кудахтанье. Она явно кайфовала. Это ее стихия. Одна из.
– Ты была бы лучше, чем Ябеда или Рэйчел.
– Спасибо, – сказала я и, подпустив чуть сарказма в голос, продолжила: – За мысленные образы, которые возникают при этих словах.
Она кудахтнула еще раз.
Стремясь сменить тему, я кинула взгляд на остальных. Защитники сидели чуть поодаль – Малыш Победа, Голем, Виста и Манжета, все вместе. Манжета чинила костюм Голема.
Если я к ним подойду, буду чувствовать себя странно. Формально я и сама все еще была Защитником, хотя мой восемнадцатый день рождения уже прошел. Я должна была перейти в Протекторат, но я не присягала и не заполняла соответствующие бумаги.
«Орден кровавой девятки», Сайон и массовая эвакуация с Земли Бет служили некоторым оправданием, но я все равно не хотела сталкиваться с вопросами.
Я покосилась на Святого – тот сидел между Нарвал и Мисс Милицией. Они явно беседовали на тему огнестрельного оружия.
Лун стоял в одиночестве. Он держал вертел, на который по всей длине было нанизано мясо. Я бегло огляделась, но возможного источника не нашла.
Проверка роем – нашла. В нескольких сотнях футов от нас был костер, на котором готовили еду; он погас при атаке «Янгбана». Лун, должно быть, походя взял оттуда кое-что.
– Лун, – произнесла я почти рассеянно.
– Ты его знаешь? – спросила Канарейка.
– Ага, – кивнула я.
– В Птичьей клетке он был в некотором роде знаменитостью. Многие, когда приходят, делают что-то, чтобы показать себя. Убивают кого-то, выбирают кого-то подходящего и забирают его себе, бросают вызов на бой кому-то впечатляющему, такого рода вещи.
– И что сделал Лун?
– Заявился в женскую часть тюрьмы, убил свою подчиненную, потом убил и покалечил еще несколько человек, пока лидеры блоков не приказали людям отойти. Меня вызвали на совещание, где куча людей, которые возглавляли блоки, расспрашивали меня, что я о нем знаю, потому что мы с ним прибыли одновременно.
Я кивнула.
– Но ты ничего не знала.
– Да. Думаю, некоторые из них реально тревожились. Я думала, что они причинят мне вред, пока Люстрация, эмм, лидер моего блока, не прикрыла меня, не взяла под защиту.
– Ешкин кот, – сказала Чертовка. – Как все шизануто.
Канарейка пожала плечами.
– Как ты там сказала? Вторник? Вторник в Птичьей клетке.
– Не, я сейчас не об этом, – ответила Чертовка. – Я о том, что лидером твоего блока была феминаци Люстрация, а ты все равно не въехала, что у Париан с Фехтой. Это типа, ну, Сапфо-централ?[1]
Сапфо?
Канарейка вновь залилась краской.
– Я… эмм.
– В смысле, ну серьезно, – продолжила Чертовка.
– Полегче, – предупредила я ее.
– Я… живу сама и даю жить другим, – сказала Канарейка. – Я просто не хотела наступать кому-то на ноги.
– А у тебя никогда никого не было?
– Был, но, как я сказала…
Они продолжали и дальше, но я сосредоточилась на рое. Отдала несколько команд «Стрекозе», которую посадила в полутора милях от городка, и направила рой к нам.
С помощью связных букашек я ощутила большую часть поселения, его окрестности, всё наверху и внизу. И это я задействовала только половину их.
Вторая половина была оплодотворена и взращивала яйца.
Я уже переключила их внутренние рычажки, перевела в режим размножения и теперь трудилась над тем, чтобы держать их в тепле и сытости. Мне придется ждать, пока вылупится молодь, и только потом я узнаю, способны ли они увеличивать мою дальность. Если мне придется ждать, пока они станут взрослыми, возможно, конец света придет раньше.
Бунтарь возвращался. Я отошла от Канарейки и Чертовки, чтобы поприветствовать его.
– Идемте, – произнес он.
***
Поскольку «Пендрагон» вне игры – сравнительно маленькая команда, сравнительно маленькая работа.
Те, кто оставались на земле, будут присматривать за поселением и проследят, чтобы выжившие продержались следующие несколько ночей.
Ябеда была со мной. Чертовка и Рэйчел составляли нам компанию по той же причине, что и Лун. У них были беспокойные характеры, не желающие расслабляться, когда существовала возможность конфликта. Мне хотелось думать, что намерения Рэйчел были по натуре чуть добрее, чем у Луна, что она хотела защищать друзей, однако спрашивать я не собиралась, как и возлагать на это особые надежды.
Приятная мысль, не больше.
Лун держался пугающе тихо. Он действовал, когда не дал Теневой охотнице наброситься на меня, но при этом не применил ни капли своей способности.
После того, как мы решили, кто куда отправится, но до того, как отправились, Канарейка нашла минутку поговорить со мной. Закончить то, что собиралась сказать, когда вмешалась Чертовка и стала над ней прикалываться.
Информация о Луне.
«Какое-то время он жил за счет своей репутации. Не применял способность, не дрался, просто устрашал. Никто не хотел чего-то затевать с ним, потому что никто толком не знал, кто он и что он. Пока не пришел тот тип из Броктон-Бея. У него была кое-какая информация. Но к тому времени Лун окопался в блоке Маркиза, и даже если кто-то хотел на него наехать, то не хотел иметь дело еще и с Маркизом».
Лун не применял способность. Почему? Была ли на то причина?
Может, в глубине души он беспокоился за пассажира? Нет. Что это могло бы оправдать?
Теперь, когда я это знала, мне нужно было поговорить с Ябедой, но мы не оставались наедине ни на секунду.
С нами была и Теневая Охотница, абсолютно не интересующаяся темой восстановления жилья и возвращения жителей. Был и Бунтарь, полагающийся на удаленный мониторинг, чтобы время от времени проверять Святого. С остальным справится Нарвал.
Мисс Милиция тоже нас сопровождала, и никто ничего на эту тему не сказал, но у меня сложилось отчетливое впечатление, что она сделала это ради Бунтаря.
И, конечно, с нами была Симург. Следовала за нами. Она уже закончила мастерить то, над чем работала, пока парила над полем боя при поселении на Тав.
Небольшой, четырехфутовой длины меч без какой-либо гарды, предохраняющей руку от оружия врага, с зазубренным с обеих сторон клинком. Черный.
Бунтарь назвал его гладиусом.
Бунтарь в компании Мисс Милиции занял кокпит, так что мне оставалось болтаться в салоне. Рэйчел спала рядом со мной, Ублюдок и Охотница тоже спали – у нее в ногах.
Ее умение отдыхать в таких стрессовых ситуациях меня восхищало. Я покосилась на Теневую Охотницу – ту, похоже, переполняла нервная энергия. Кстати, когда мы ее поймали, чтобы передать Регенту для контроля, Рэйчел тоже могла спокойно спать.
Я чувствовала, что должна быть каким-то образом ответственной. Я приняла трех крайне опасных индивидуумов с репутацией от кровожадного вигиланта до Всегубителя, и знала, что буду винить себя, если что-то пойдет наперекосяк в любом отношении. Я не могла спать, когда имелась еще не впитанная информация, когда были люди, за которыми следовало наблюдать, люди, за которыми следовало присматривать, характеры, которые следовало обуздывать.
Угрозы и конфликты, внешние и внутренние.
Многие из мониторов были сфокусированы на Боху, башнеподобном Всегубителе, настолько высоком, что голова доставала до облаков. Ростом в пять миль, плюс-минус. Суровая, бесстрастная, не имеющая ног, чтобы куда-либо идти. Нет, она передвигалась, как каменная глыба, которую кто-то толкал, причем передвигалась не рывками, а медленно и плавно, оставляя за собой разровненную землю. Те места, где она проходила, можно было узнать и по пересекающимся кругам, поскольку она по-прежнему переключалась между стадиями своего боевого цикла, изменяя ландшафт, возводя стены, создавая ловушки, строя архитектуру.
Картинка на мониторах резко сменилась. Одно трясущееся видео от одного оператора, случившегося в нужное время в нужном месте.
Появившаяся из ниоткуда золотая черта, пересекающая вечернее небо.
Почти все, кто были в «Стрекозе», напряглись. Я вдохнула и забыла выдохнуть; моя невеликая грудь поднялась, словно я могла вместе с воздухом вдохнуть уверенность. Я приготовилась командовать, призывать к оружию.
Но золотой свет исчез сразу после того, как возник. Как след от реактивной струи самолета, пролетевшего над головой, только это был свет, а не дым, и существовал он лишь краткий миг, пока Сайон пересекал наш мир, направляясь куда-то в другое место.
Мы расслабились.
Рэйчел даже не проснулась. Она была вымотана, хоть мы и почти не участвовали в боях.
«Стрекоза» опустилась ниже, когда мы приблизились к следующему порталу. Он был приземистее и шире, что позволяло пропускать больше наземного транспорта без специальной подготовки, хоть и затрудняло прохождение летающих машин.
Как Сайон, мы вышли из одного мира и пройдем через Бет на пути к следующему. Мне это напомнило разговор с Панацеей. Есть те, кто строят, и те, кто разрушают. Мы пытались быть первыми, Сайон был из числа вторых.
«Стрекоза» пролетела через портал.
Здесь лило как из ведра. «Стрекоза» вздрогнула, словно меняя настройки, и чуть не врезалась носом в землю.
Бунтарь поднял корабль.
«Агнес Корт», – подумала я. В предвидении конца света я изучила информацию по всем крупным игрокам, я знала, кто такие «Элита», и знала, кто возвел вот это.
Лабиринт и Зиккурат из «Янгбана» – Агнес располагалась где-то посередине между ними. Органические выращиваемые структуры. Семена, разбухающие в колонны, лестницы, дома и более крупные конструкции, если дать им достаточно времени поблизости от хозяйки. После того, как Агнес останавливала рост, древоподобная субстанция затвердевала в камень различных цветов.
За два с половиной дня она вырастила город, окруженный стеной, с вычурным замком в самой северной части, с убежищами и, похоже, с канализацией, если я правильно интерпретировала идеально круглую дыру в вертикальном обрыве. Из нее хлестала вода.
Два дня на то, чтобы это построить.
Левиафану потребовалось меньше часа, чтобы разрушить.
Стена, в высоту превосходящая иные небоскребы, была разбита в трех местах, а в других повреждена так сильно, что была мало на что годна. Мелкая речка текла там, где разрушения в стене достигали уровня земли.
Сам Левиафан устроился на самой высокой башне замка, хотя эта башня была слишком узка – он мог поместить на вершину только две когтистых руки и две ноги. Хвост обвился вокруг строения, войдя в одно окно и выйдя из другого.
Даже за пеленой дождя были видны его пять горящих глаз.
– О нет, – произнесла я. – Гражданские. Беженцы.
– Относительно мало, – сказала Ябеда. – Это… да. Не думаю, что мы прикончили сколь-нибудь значительное число людей.
«Сколь-нибудь значительное число», – подумала я.
– Я не ожидала, что они успеют возвести такое, – сказала я.
– Корт выращивает предметы экспоненциально, дай только время, – ответила Ябеда. Потом, нахмурившись, поправилась: – Выращивала предметы экспоненциально.
Если это действительно так, то мы лишились возможного актива. В жопу это, в жопу «Элиту», которая довела ситуацию до такого.
– Здесь была тысяча человек, – сообщил Бунтарь. – Многие из них занимались припасами и ресурсами для восстановления построек и нового заселения.
– Я бы объяснила, – сказала Ябеда, – но не хочу объяснять дважды.
– Дважды? – переспросила Мисс Милиция.
Ябеда указала рукой.
«Азазель» был припаркован наверху башни на углу стены почти с противоположной стороны от Левиафана. Вокруг него собралась толпа.
Слишком много народу, чтобы это были только «Драконьи зубы». Слишком много.
Я сглотнула.
Камеры приблизили отдельных персон. Сквозь завесу дождя различать детали было трудно, но сделать выводы я смогла.
«Стрекоза» приземлилась – кстати, намного мягче, чем если бы ей управляла я.
– Пора расхлебывать последствия, – произнесла Ябеда.
Я не спеша поправила костюм, надела капюшон, чтобы защитить голову, и лишь потом вышла под ливень. Бунтарь шел на шаг позади меня справа, Ябеда слева.
Даже не ливень. Водопад. Самый сильный дождь, под который я когда-либо попадала.
Прибыли другие крупные игроки. «Танда», Разрывашка, «Иррегуляры», «Майстерс», остатки «Мастей»… «Котел».
Понадобилось время, чтобы из «Стрекозы» выбрались все, кто там находились. Мы выглядели такими маленькими на фоне группы, собравшейся перед нами. То тут, то там не хватало людей. Погибли или пропали в катастрофе на нефтяной платформе или в бою, который за ней последовал.
Даже после того, как мы пришли и аппарель за нами поднялась, группа впереди сохраняла полное молчание. Был только шум дождя, настолько оглушительный, что, возможно, я бы не услышала других, даже если бы они кричали. Я сжала кулаки и постаралась не дрожать. Если я начну, то уже не смогу остановиться. Сохранять спокойствие, сохранять уверенность, концентрировать внимание на букашках как способ избежать стресса… это был почти что дзен.
В этот самый момент опустилась Симург.
«Опустилась» – неудачное слово. Она рухнула. Как будто прекратила поддерживать себя в воздухе и упала. Крылья при этом двигались, контролируя спуск и удерживая ее лицом к земле. В сумраке, порожденном ливнем и тучами над головой, ее серебристо-белое тело различать было легче всего. Даже если бы собравшиеся Плащи не смотрели на нее с настороженностью и прежде, это ее действие точно обратило бы на нее все их внимание.
Белая стрела, рухнувшая с неба и ударившая по Левиафану.
Ударная волна прошла через всю башню. Первыми отвалились внешние структуры, за ними внутренние, обеспечивавшие целостность. Результатом стало постепенное, почти как в замедленном видео, разрушение, а также застывшая картина Симург и Левиафана в момент удара.
Они наклонились вместе с башней, но ни один из Всегубителей не упал. Обе ноги Симург были прижаты к животу Левиафана, одна рука, вытянувшись, вцепилась ему в лицо, другая держала созданный ею гладиус, погрузившийся в грудину Левиафана так глубоко, что лишь кончик рукояти торчал наружу.
Части ее гало начали падать, включая импровизированные пушки и обломки, из которых состояло само кольцо. Они падали подобно локальному метеоритному дождю, бомбардируя замок, основание башни, стену и Левиафана.
Самой Симург, несмотря на огромный размах крыльев, удалось избежать попаданий. Она подпрыгнула вверх, оттолкнувшись от Левиафана, и примостилась на стене, обернув крылья вокруг себя и верха стены, словно отгораживаясь от дождевых струй.
Секунд шесть или семь спустя башня закончила рушиться, и тяжелое, плотное тело Левиафана ударилось о землю, пролетев попутно сквозь несколько зданий. Рукоять меча по-прежнему торчала из раны.
Он не встал. Дергался, бил хвостом, обратив в ничто три и без того потрепанных строения, потом из него хлынула вода – в четыре или пять раз больше его веса, хоть он и не двигался.
Агония?
Она ударила его в ядро.
Рядом со мной Чертовка вытерла линзы маски, потом вытерла снова, потом стянула маску вообще. Она таращилась на эту сцену, разинув рот, затем повернулась к Ябеде и произнесла три слова, но слишком тихо, чтобы я могла разобрать сквозь ливень.
Волосы Ябеды промокли насквозь, ручьи стекали по ним и по спине. От глазниц маски стекал темный макияж.
После всего минуты под дождем она выглядела замызганной, но в то же время и задумчивой – потирала подбородок одной рукой, второй обхватив себя для сохранения тепла.
Левиафан застыл.
Я наблюдала за лицами других. Каждая пара глаз была устремлена на Левиафана. Похоже, никто не хотел или не мог оторвать взгляд от этой сцены.
Медленно, почти с улиточьей скоростью, Левиафан задвигался. Оперся о землю одной рукой с непропорционально длинными когтями, потом второй. Хвост тоже предоставил ему некоторую опору, когда он поднялся на ноги.
Как ни странно, это, похоже, удивило Ябеду. Ее рука упала от лица и повисла вдоль бока. Пошарив, она сунула большой палец за пояс, словно нуждалась в дополнительной опоре.
Когда Левиафан привел себя в стоячее положение с обеими ногами под собой, его голова свисала, а хвост обвился вокруг рукояти меча.
Он выдернул меч, а заодно и куски собственной груди. От меча мало что осталось – только рукоять и основание клинка. От основания тянулись иглоподобные кусочки металла, но большая часть материала, из которого состоял меч, исчезла.
Левиафан продолжал двигаться мучительно медленно. Он вытянул руки в стороны, словно изображая распятие.
Рана была поверхностной, но он вел себя так, будто получил удар более тяжелый, чем любой из нас нанес ему в прошлом.
Ветер сменил направление, и стена перестала защищать от дождя. На миг Левиафан превратился просто в силуэт.
Я увидела, как его форма меняется.
Другие среагировали раньше, чем я заметила конкретные изменения. Числовик, Ябеда, Дина, Разрывашка… они увидели что-то, что я за стеной воды не разобрала. Числовик сказал что-то Доктору Маме, и я заметила, что Дина отодвинулась назад за миг до того, как Разрывашка подала жестом какой-то сигнал своей команде. Они заняли боевые стойки.
Они серьезно думают, что мы сможем драться, если до этого дойдет? Против двух Всегубителей?
Прошло, должно быть, секунд двадцать неподвижности, когда я видела сквозь ливень лишь размытые контуры, а потом ветер сменился вновь. И я мельком увидела, что сделала Симург.
Кто-то рядом со мной взвизгнул. Я ожидала, что это Чертовка, но это оказалась Теневая Охотница. Она сжимала обеими руками арбалет.
Плавники. У Левиафана были плавники.
Они походили на клинки, обращенные остриями назад. Один плавник располагался сбоку руки, от запястья до локтя, и загибался назад, как коса. Не будь он настолько обвисшим, что свисал до земли, он, возможно, достал бы до плеча. Плавники были также по бокам шеи и вдоль хребта; перекрытие множества отдельных плавников создавало сплошную зазубренную поверхность. Кажется, что-то на ногах. Плавники сбегали по хвосту, а на конце их было целое скопление, как кисточка у льва, только во много раз больше.
Левиафан сжал-разжал когтистые пальцы, и я увидела между ними перепонки, испещренные пятнышками черного и переливающегося зеленого, под стать глазам, цвета. У меня возникла ассоциация с биолюминесценцией медузы в глубине моря.
Симург развернула крылья на полную длину, и синхронно с ней Левиафан развернул, точно разминая, плавники. Каждый плавник, как и перепонки, был испещрен черными и зелеными точками, и постобраз из воды, сопровождающий его движения, при соприкосновении с плавниками обращался в туман. Этот туман скрыл Всегубителя почти полностью, и, хотя ливень отгонял его прочь, дождевая вода, падающая на плавники, производила новый туман.
На то, чтобы туман рассеялся, потребовалось время, и рассеялся он лишь потому, что Левиафан вновь сложил плавники. Когда мы вновь смогли видеть Левиафана, он уже сидел, положив одну из своих сверхдлинных рук на бедра, а «подбородок» на плечо, совершенно расслабленно.
Симург над ним медленно сложила крылья, словно расцветающий цветок, только в обратном направлении.
Доктор Мама повернулась к нам.
– Что… как… – запинаясь, промямлила она.
Контесса с зонтом, предохраняющим от дождя их обеих, положила руку на плечо Доктора. Та смолкла, кинула взгляд на Левиафана, потом снова обратила его на Ябеду.
Ябеде удалось ухмыльнуться.
– Я бы сказала, что у нас появился лучик надежды, но эта фраза некоторым образом утратила блеск в последние дней десять.
Она указала примерно в направлении Симург, потом обхватила себя руками.
– …Он, скорее всего, стал сильнее, что будет полезно, если он пойдет против Сайона, верно?
– Мне кажется… – произнесла Доктор Мама. Сделала очень многозначительную паузу. – Будет очень мудро отныне держать Всегубителей порознь.
– Возможно, нам придется с ними сражаться, до или после того, как мы сразимся с Сайоном, – высказал опасение, которое владело всеми присутствующими, Король Мечей, лидер одного из подразделений «Мастей».
Следующим раскрыл рот Лун.
– Что она сделала?
– Проапгрейдила Левиафана, – ответила Ябеда. – Подладила какое-то устройство на нужную частоту или нужные настройки, затем подключилась к ядру Левиафана, не нанеся особого урона ему самому. И залила туда разное. Знания, данные, нанотехнологии.
Бунтарь повернул голову, словно его привлекло что-то, что сказала Ябеда.
– Да. Нанотехнологии, – повторила Ябеда. – Почему, ты думаешь, его плавники превращали воду в туман?
– Моя технология? – спросил Бунтарь.
– Плюс еще одно-два усовершенствования. Если правила плотности тут действуют, держу пари, прорезать эти плавники будет так же трудно, как его туловище или руку. Дезинтегрирующий эффект, возможно, что-то еще.
– Меха-Левиафан? – прошептала Чертовка.
– Это не… не вписывается в то, что мы о них знаем, – сказал Бунтарь.
Ябеда развела руками в преувеличенном жесте «ну а что вы хотите?».
– Это все гребаная Симург, – произнесла Рэйчел.
– Надеюсь, вы понимаете, почему мы… недовольны вами, – сказала Доктор.
– Иди на хер, – огрызнулась Ябеда. – Смирись.
Я положила руку ей на плечо. Ябеда не смягчилась, ее напряжение не ушло.
– Вы уничтожили две обороняющихся силы, – продолжила Доктор. – Мы лишились поддержки «Янгбана», когда вы разбили их отряды внедрения, и «Элита» тоже уничтожена.
Я сжала плечо Ябеды. Она посмотрела на меня раздраженно, но уступила.
Я сделала глубокий вдох. Доктор скрестила руки. Словно мать или учительница, ожидающая извинений от разупрямившегося ученика.
– Иди на хер, – произнесла я.
– Не стоит враждовать с нами, – предупредила Доктор.
– У нас есть гребаная Симу-… – начала Чертовка. Ябеда пихнула ее локтем.
– «Янгбан» приносил больше вреда, чем пользы, – сказала я.
– Они ограничивали свои атаки гражданскими. Я не была с этим согласна, однако, когда на кону стоит Земля, все Земли, я готова посмотреть сквозь пальцы на две-три тысячи жертв ради помощи более чем двухсот натренированных паралюдей КСИ.
– Они сдались, – заявила Ябеда. – Они брали территорию, чтобы сбежать туда и спрятаться.
– Контесса бы их переубедила.
Ябеда пожала плечами.
– Не вини нас за то, что мы не принимаем твои планы в расчет, если ты не делишься своими планами ни с кем.
– Это здравый смысл. Ладно, неважно. Но «Элита»?
– Они атаковали гражданских.
– Они не применяли насилия. Беженцы вблизи портала были эвакуированы. После этого «Элита» вступила в контакт с потенциальными поселенцами, которые, по их мнению, заинтересованы платить за надежное убежище, ресурсы и припасы. Если не деньгами, то умениями. Врачи, талантливые художники, ученые… Это была одна из наших лучших ставок на создание узла развития на всех Землях.
– Они нарушили перемирие, – произнесла Ябеда.
– Повторюсь, они были активом. Они сотрудничали. В эти темные времена едва ли можно говорить о перемирии.
– Они нарушили перемирие, – повторила я слова Ябеды. – Кодекс существовал с самого начала. Если объявляется крупная угроза, мы объединяемся. Мы не отвлекаем друг друга нападениями и покушениями, мы не пользуемся ситуацией, чтобы воздействовать на гражданских. Соглашение о перемирии существует неспроста, и оно имеет вес потому, что каждый знает: если он его нарушит, то сам не справится с неприятностями, которые тут же доставят ему на порог.
– Союз со Всегубителями может быть сочтен за нарушение, – заметила Дама Жезлов. – Насколько мне помнится, вы участвовали в попытке изгнать банду, которая разрасталась слишком активно, слишком жестоко, слишком быстро.
Ее взгляд обратился на Луна.
Они это серьезно?
– Блин, не будь идиоткой, – сказала Разрывашка. – Если начать наезжать на «Темных лошадок» и «Гильдию» за их попытки собрать достаточно сил, чтобы вынести Сайона, то никто уже не сможет драться.
– Эй. Чтобы Разрывашка, да поддерживала меня? – удивилась Ябеда. – Такое случилось впервые.
– Значит, ты с этим согласна? С использованием Всегубителей? – спросил один из «Танда».
Ябеда ухмыльнулась.
– Согласна? Да это была ее идея.
Разрывашка замотала головой.
– Нет. Ни в коем случае не моя.
– Говорить с монстрами. Ну, ты предлагала говорить с Сайоном, но это близко. Часть заслуги твоя.
– Спасибо, не надо. Не то чтобы я была не согласна, но и одобрить не могу. Это план «Темных лошадок», пусть они и пожинают последствия, если все пойдет не так.
Ябеда улыбнулась, но не своей обычной ухмылкой. Уверенно, спокойно. Я сомневалась, что это мог заметить хоть кто-то, помимо Мыслителей с отточенной интуицией на той стороне, но Ябеда сжимала челюсти, пытаясь удержаться от того, чтобы стучать зубами.
Мне было чуточку теплее благодаря капюшону. Я заговорила, чтобы Ябеда не рисковала застучать зубами в неподходящий момент.
– Справедливо. Мы будем иметь дело с последствиями, будь то удар в спину от Всегубителей или кара за реальные проблемы, которые из этого проистекут. Но мы будем атаковать каждого, кто нарушает перемирие.
Рэйчел шагнула вперед, прижавшись рукой к моему плечу и боку, словно подбадривая меня своим физическим присутствием. Через букашек, которых я поместила на Луна, я почувствовала, что он скрестил руки.
– Вы не будете брать под контроль всех Всегубителей, – сказала Доктор. – Учитель объявился, имея в своем распоряжении маленькую армию. Он победил отряды Протектората, размещенные в одном безлюдном месте…
– Там, где ожидалось появление Хонсю или Тоху, – предположила Ябеда.
– Верно. Это был Хонсю. Всегубитель зафиксировался на группировке Учителя, и тот предложил продать этот отряд вместе со Всегубителем достаточно богатому покупателю. Мы согласились – хотя бы ради того, чтобы не образовалась монополия на Всегубителей.
Ябеда чуть улыбнулась, но ничего не ответила.
– Как добродетельно с вашей стороны, – произнес Бунтарь.
– Мы настоятельно рекомендуем вам оставить Тоху для какой-либо другой группировки, – сказала Доктор. – Сосредоточьтесь на трех, которые у вас есть.
Бунтарь покосился на нас с Ябедой. Я посмотрела на Ябеду, на ее выражение лица, и сделала вывод.
– Хорошо.
– В таком случае мы сделали шаг к разрешению конфликта, – произнесла Доктор. – Это намного лучше, чем альтернатива.
Уже пошли завуалированные угрозы? Насколько же сильно мы обломали ее планы?
– У нас больше боевой мощи, чем мы рассчитывали иметь на данном этапе, – продолжила Доктор. – Но самого по себе этого недостаточно. Без хорошего отвлечения Сайон поступит со Всегубителями так же, как поступил с Бегемотом. В начале сражения мы выступим вперед и раскроем наши планы Б и В.
– Армии, – произнесла Ябеда. – Вы неспроста накапливали людей, и вы выпустили не всех созданных вами Пятьдесят третьих.
– По существу, да, – ответила Доктор.
– Пять групп, – сказала я, и мой взгляд упал на Дину, стоящую рядом с Разрывашкой. – Мы должны разделиться, и тогда сможем среагировать сразу же, как только Сайон появится. Надо сделать так, чтобы у каждой группы был способ как-то занять его или прижать, а остальные двинутся на подкрепление.
Дина медленно кивнула.
– Четыре Всегубителя, а пятую группу составят Дракон и Учитель, – сказала Доктор. – А если появится Тоху, она сможет укрепить слабейшую группу. Вероятно, Боху.
– Да, – обронил Бунтарь. Он сжимал копье так крепко, что я подумала – оно и сломаться может. Бунтарь взглянул на Мисс Милицию, чтобы та прояснила.
– Я отправлю туда командовать Шевалье, – сказала она. – Но проблем с этим не вижу.
Вокруг закивали.
«Недостаточно, – подумала я. – Недостаточно народу. Многие группы отсутствуют. Кто-то прячется. Кто-то вроде «Янгбана» сражается против нас, вместо того чтобы помогать».
Я остро осознавала виднеющихся на краю поля зрения Симург и Левиафана, а также Луна и Теневую Охотницу, которых чувствовала роем.
«Слишком много тех, кто готов вонзить нам нож в спину».
– Я бы порекомендовала, – медленно заговорила Доктор, – всем навестить своих близких, попрощаться и прийти к миру с собой. Не думаю, что после этой битвы будет следующая.
[1] Сапфо – древнегреческая поэтесса родом с острова Лесбос. Считается, что она была гомосексуальна; понятие «лесбиянка» в значении «гомосексуальная женщина» появилось именно как отсылка к Сапфо.