ПРОНИКНОВЕНИЕ 2. Интерлюдия
В системе ценностей Виктории Даллон существовало очень немного вещей более клевых, чем полет. Невидимое силовое поле в нескольких миллиметрах над ее кожей и одеждой только улучшало ощущения. Оно удерживало снаружи даже самый сильный холод, но при этом позволяло ей ощущать кожей и волосами ветер. Даже когда Виктория выдавала восемьдесят миль в час, насекомые не разбивались о ее лицо, как они разбиваются о ветровое стекло автомобиля.
Заметив цель, она спикировала. Когда любой бы замедлился, она лишь набирала скорость. Она ударила асфальт достаточно сильно, чтобы он потрескался и его осколки разлетелись в стороны. Приземлилась она в стойку на одном колене, одна рука вытянута вперед. В такой позе она постояла чуть-чуть, позволяя платиновым кудрям и перекинутому через плечо плащу трепетать в потоках воздуха, которые создал ее спуск. Потом ее стальной взгляд встретил взгляд ее жертвы.
Это приземление она отрабатывала неделями.
Мужчина перед ней – белый, бритоголовый, двадцати с чем-то лет, в рубашке с закатанными рукавами, джинсах и рабочих ботинках. Кинув взгляд на Викторию, он рванулся прочь.
Виктория усмехнулась, когда он исчез в дальнем конце переулка. Встала из своей коленопреклоненной позы, отряхнулась от пыли и пробежала рукой по волосам, приглаживая их. Потом всплыла на фут и полетела за мужчиной на спокойных сорока пяти милях в час.
Чтобы догнать его, Виктории не понадобилось и минуты, несмотря на фору, которую она ему дала. Она пролетела мимо беглеца, едва задев. И тут же резко затормозила и развернулась лицом к нему. Снова ее волосы, плащ и юбка костюма драматично забились на ветру.
– Женщину, на которую ты напал, звали Андреа Янг, – произнесла она.
Мужчина обернулся, словно прикидывая пути бегства.
– Даже не думай, урод, – сказала Виктория. – Ты ведь знаешь, что я все равно тебя догоню. И поверь мне, ты меня и так уже достал, чтобы еще и время мое тратить.
– Я ничо не сделал, – проворчал мужчина.
– Андреа Янг! – повысила голос Виктория. И с этим выкриком она применила свою способность. Мужчина дернулся, как будто она его ударила. – Чернокожую студентку колледжа так избили, что ей потребовался врач! Ей выбили зубы! И ты хочешь мне сказать, что ты, скинхед с распухшими костяшками, который стоял в толпе и наблюдал за приездом «скорой» со злорадной рожей, – ты ничего не сделал?!
– Ничо не сделал, чтоб стоило париться, – ухмыльнулся он. Его бравада была несколько подпорчена вторым взглядом через плечо, как будто он предпочел бы прямо сейчас находиться где-нибудь в другом месте.
Виктория подлетела чуть вперед и схватила его обоими руками за воротник. На мгновение она задумалась над идеей впечатать парня в стену. Было бы очень уместно и очень приятно врезать достаточно сильно, чтобы кирпичная кладка растрескалась, а потом скинуть его в мусорный бак, стоящий у стены.
Вместо всего этого она взлетела чуть повыше и остановилась. Высота была как раз достаточной, чтобы мужчина чувствовал себя неуютно. Мусорный бак, практически пустой, был прямо под ним, но Виктория сомневалась, что мужчина сейчас обращал внимание на что-либо, кроме нее.
– Думаю, вполне разумно предположить, что ты из «Воинства Восемьдесят Восемь», – сказала она, жестко глядя ему в глаза. – Или, по крайней мере, у тебя там друзья. Поэтому сейчас будет вот что. Либо ты расскажешь мне все, что затевают «Три В», либо я переломаю тебе руки-ноги, и потом ты расскажешь мне все.
Произнося эти слова, она подбавила оборотов своей способности. Она почувствовала, что способность работает, когда парень начал дергаться в попытке уйти от ее взгляда.
– Иди в жопу, ты мне ничо не сможешь сделать. Эта херь запрещена законом, – попытался хорохориться он, глядя Виктории за плечо.
Она еще усилила свою способность. Все ее тело загудело, переполняемое волнами – волнами энергии, которые все, кто находится рядом, испытывают как эмоциональный прилив восхищения и благоговения. А для тех, у кого есть причины ее бояться, эти чувства заменяются незамутненным ужасом.
– Последний шанс, – предупредила Виктория.
К сожалению, страх на всех действовал по-разному. Этого конкретного засранца он всего лишь заставил заупрямиться. Виктория прочла это в его языке тела даже прежде, чем он раскрыл рот, – этот тип был из тех, кто на все, что его пугало и нервировало, реагировал почти бездумной несгибаемостью.
– Оближи мои потные, волосатые яйца, – сказал он, а напоследок выплюнул: – Шлюха.
Виктория швырнула его. Она была способна лежа поднять бетономешалку (в качестве штанги), хотя нечто столь громоздкое было трудно удерживать в равновесии, и потому даже легкий тычок в ее исполнении мог зашвырнуть человека весьма далеко. Парень пролетел двадцать пять, а может, и тридцать ярдов, прежде чем ударился об асфальт переулка, а потом прокатился еще ярдов десять.
Он лежал без движения достаточно долго, чтобы Виктория забеспокоилась, не сломал ли он шею или позвоночник, пока катился. Она облегченно выдохнула, когда парень застонал и начал пытаться встать.
– Готов побеседовать? – осведомилась Виктория, и ее голос далеко разнесся в воздухе. Она не отлетела от того места, где висела в воздухе, но опустилась чуть ниже.
Опершись рукой о собственную ногу, парень поднялся, второй рукой показал Виктории средний палец, затем развернулся и поковылял по переулку.
О чем эта задница думает? Что Виктория его отпустит? Что она преклонится перед его идиотским отсутствием инстинкта самосохранения? Что она не сможет причинить ему по-настоящему серьезный вред? И вот он так и собирается оскорбить ее и уйти?
– Сам иди в жопу, – прошипела она сквозь зубы. Потом пнула мусорный бак с достаточной силой, чтобы он улетел по переулку. Лениво вращаясь в воздухе, он описал дугу; траектория и вращение почти не изменились, когда он ударился об идущего человека и швырнул его наземь. Бак проскользил по асфальту еще три – пять ярдов, скрежеща и испуская искры, пока наконец не остановился.
На этот раз парень не встал.
– Блин, – выругалась Виктория. – Блинский блин.
Она подлетела к парню и проверила пульс. Вздохнула и направилась к ближайшей улице. Найдя табличку с ее названием, Виктория взяла с пояса мобильник и позвонила.
– Сестренка? Да, я его нашла. Вот тут, эээ, некоторая проблема. Ага. Слушай, изви… Окей, давай об этом позже поговорим? Ага. Я возле Спейдера-и-Рока, тут вот есть маленький переулок за домами. В деловом районе, ага. Да? Спасибо.
Виктория вернулась к лежащему без сознания скинхеду, проверила его пульс и стала вслушиваться, пытаясь поймать изменения в его дыхании. Прошли долгие пять минут, прежде чем появилась ее сестра.
– Виктория, ты опять? – прервал ее размышления раздавшийся голос.
– Зови меня по кодовому имени, пожалуйста, – сказала Виктория девушке. Сестра отличалась от нее, как ночь ото дня. Виктория была красивой, высокой, роскошной, светловолосой, а Эми – серой мышкой. Костюм Виктории подчеркивал ее фигуру; это было белое платье до середины бедра (под ним она носила шорты), плащ через плечо, сапоги и золотая тиара с идущими во все стороны шипами, смутно напоминающая восходящее солнце или статую Свободы. Костюм Эми, напротив, мало чем отличался от паранджи. Она носила балахон с капюшоном и шарф, закрывающий нижнюю половину лица. Балахон был алебастрово-белый, с медицинскими красными крестами на груди и на спине.
– Наши личности известны, – возразила Эми, откидывая капюшон и сдвигая вниз шарф. Взгляду открылись каштановые кудри и равномерно усыпанное веснушками лицо.
– Это дело принципа, – ответила Виктория.
– Ты хочешь говорить о принципах, Прославленная? – спросила Эми самым саркастическим тоном, на какой была способна. – Ты уже в шестой – шестой! – раз чуть не убила кого-то. И это только те, о которых я знаю!
– Я же сильная, могу легко поднять джип, – пробурчала Виктория. – Трудно бывает сдерживаться в такие моменты.
– Уверена, Кэрол на это купится, – сказала Эми, показывая своим тоном, что она-то не купилась. – Но я тебя знаю лучше, чем любой другой. Если ты не можешь сдерживаться, то проблема у тебя не здесь, – она ткнула в бицепс Виктории, – а здесь, – и она ткнула сестру в лоб, сильно. Виктория даже не моргнула.
– Послушай, ты не могла бы его просто подлатать? – умоляюще спросила она.
– Думаю, что я не должна, – тихо ответила Эми.
– Что?
– У всего есть последствия, Викки. Если я выручу тебя сейчас, что остановит тебя в следующий раз? Я могу вызвать «скорую». Знаю хороших людей из больницы. Думаю, они смогут его подлатать.
– Эй, эй, эй, – зачастила Виктория, – это не смешно. Если он отправится в больницу, люди начнут задавать вопросы.
– Да, я знаю, – приглушенно ответила Эми.
– Это же не только, ну, меня приземлят. Меня потащат в суд, обвинят в нанесении телесных с отягчающими. Похерят не только меня. Всю нашу семью, всю «Новую волну». Все, что мы с таким трудом построили.
Эми нахмурилась и посмотрела на лежащего человека.
– Я знаю, ты без особого восторга относишься ко всей этой супергеройщине, но неужели ты реально на это способна? Ты можешь сделать такое с нами? Со мной?
Эми навела палец на сестру.
– Проблема не во мне. Это не я виновата, что мы сейчас там, где мы есть. Проблема в тебе. Ты переходишь черту, ты заходишь слишком далеко. Ты делаешь именно то, чего боятся люди, которые критикуют «Новую волну». Нас не спонсирует правительство. Нас никто не защищает, не организовывает, не регулирует. Все знают, кто мы под масками. Значит, мы должны вести себя ответственно. Для меня как члена команды ответственным шагом будет позволить врачам забрать этого типа и позволить закону рассудить так, как он сочтет правильным.
Виктория внезапно заключила Эми в объятия. Какое-то мгновение Эми сопротивлялась, потом ее руки безжизненно повисли.
– Мы не только команда, Эймс, – сказала Виктория. – Мы семья. Твоя семья.
Скинхед, лежащий всего в нескольких футах от них, пошевелился, потом громко застонал.
– Моя приемная семья, – пробурчала Эми в плечо Виктории. – И кончай пытаться своей гребаной способностью заставить меня тут танцевать и кричать от восторга, какая ты классная. Это не работает. Я была под твоей способностью так долго, что у меня уже иммунитет.
– Больно, – простонал парень.
– Я не пользуюсь своей способностью, дурочка, – сказала Виктория, отпуская Эми. – Я просто обнимаю свою сестру. Свою классную, заботливую и добрую сестренку.
Мужчина проскулил громче, чем прежде:
– Не могу пошевелиться. Все холодеет.
Эми хмуро посмотрела на Викторию.
– Я подлечу его. Но это в последний раз.
– Спасибо! – просияла Виктория.
Эми склонилась над мужчиной и прикоснулась рукой к его щеке.
– Переломы ребер, трещина в ключице, перелом челюсти, перелом лопатки, трещина в грудине, ушиб легкого, перелом локтевой кости, перелом лучевой кости…
– Я поняла намек, – сказала Виктория.
– Ты уверена? – спросила Эми. Потом вздохнула. – Я еще и половины не перечислила. Мне потребуется время. Садись?
Виктория скрестила ноги и приняла сидячую позу, левитируя в полуфуте над землей. Эми опустилась на колени там, где стояла, и положила руку на щеку мужчины. Из его тела тут же ушло все напряжение.
– Как та женщина? Андреа?
– Физически – лучше прежнего, – ответила Эми. – Я вырастила ей новые зубы, залечила все, от синяков до царапин, и даже поднастроила ее с ног до головы. Физически она будет чувствовать себя просто в облаках, как будто целый месяц была в спа и там за ней присматривали лучший диетолог, лучший фитнес-тренер и лучший врач.
– Хорошо, – сказала Виктория.
– Психологически? Эмоционально? Справляться с последствиями избиения придется ей самой. Я не могу воздействовать на мозг.
– Ну… – начала было Виктория.
– Ладно, ладно. Не «не могу». Не хочу. Там все сложно, и я не уверена, что не напортачу, пока ковыряюсь в чьей-нибудь голове. И все, вопрос закрыт.
Виктория попыталась что-то сказать, но тут же смолкла. Пусть они не кровная родня, но все же сестры. Только между сестрами возможны такие бесконечные споры. Они уже прошли через десяток вариантов этого спора. По мнению Виктории, Эми оказывала себе медвежью услугу, не применяя свою способность к мозгу. Рано или поздно сестра окажется в ситуации, когда понадобится сделать срочную операцию на мозге, а она не сможет. Что касается Эми, то она этот вопрос даже обсуждать не желала.
Виктории не хотелось развивать щекотливую тему конкретно сейчас, когда Эми оказывала ей громадную услугу. Поэтому она спросила, меняя тему:
– Можно я пока его допрошу?
– Давай, – вздохнула Эми.
Виктория несколько раз похлопала парня по лбу, чтобы привлечь его внимание. Он был едва способен шевелить головой, но его глаза повернулись в сторону Виктории.
– Готов ответить на вопросы, или нам с сестрой лучше просто уйти и оставить тебя так?
– Я… засужу тебя, – выдохнул он, потом с трудом добавил: – Шлюха.
– Ну, рискни. Просто мечтаю посмотреть, как скинхед с парой сломанных костей судится с супергероиней, чья мама – внезапно один из лучших адвокатов в Броктон-Бее. Ты ведь ее знаешь, да?
– Рубака, – произнес он.
– Так ее зовут в костюме. Обычно она Кэрол Даллон. В суде она надерет тебе задницу, поверь мне, – сказала Виктория. Она в это верила. Чего этот отморозок не понимал, так это того, что, даже если он проиграет дело, пресса начнет такой балаган, от которого вреда будет больше, чем от чего бы то ни было еще. Но сообщать ему это не было нужды. Взамен Виктория спросила: – Ну так что, я прошу сестру оставить тебя как есть, или ты предпочитаешь обменять кое-какую информацию на избавление от месяцев жуткой боли и пожизненного артрита и негнущихся суставов?
– И эректильной дисфункции, – добавила Эми ровно настолько громко, чтобы отморозок мог ее расслышать. – У тебя трещина в девятом позвонке. Это повлияет на работу всех нервов ниже поясницы. Если я оставлю тебя в таком состоянии, у тебя всю жизнь будет онемение в пальцах на ногах, и тебе будет требоваться уйма времени, чтобы поднять его, если ты понимаешь, о чем я.
Глаза скинхеда чуть расширились.
– Развести меня хочешь.
– У меня лицензия врача на общественных началах, – с торжественным выражением лица сообщила ему Эми. – Мне запрещено разводить тебя с помощью таких тем. Клятва Гиппократа.
– Это которая «Не навреди»? – спросил отморозок. Тут Эми убрала руку от его тела, и он застонал – протяжно, громко и с легким скрежетом в дыхании.
– Это только самое ее начало, так же как свобода слова и право на ношение оружия – только самое начало очень длинной конституции. Прославленная, по-моему, он не хочет сотрудничать. Может, нам уйти?
– Ммать! – выкрикнул парень и, осторожно приложив руку к боку, тут же вздрогнул. – Я расскажу. Пожалуйста… сделай то, что ты делала. Прикоснись ко мне, убери боль, собери меня обратно. Вылечи, а?
Эми притронулась к нему. Он расслабился, потом начал говорить.
– «Воинство Восемьдесят Восемь» идет в Доки по приказу Кайзера. Лун в тюряге, так что АПП сейчас по-любому слабее, чем раньше. Значит, есть территория, которую можно хапнуть, а в деловом районе у «Воинства» дела так себе.
– Почему? – спросила Виктория.
– Этот тип, Змей. Не знаю, какая у него способность, но у него есть личная армия. Вся из бывших военных. Кайзер сказал, полсотни или больше, и каждый упакован по высшему разряду. Их броники лучше кевларовых. Ты в него стреляешь, он через пару секунд уже на ногах. Когда стреляешь в свинью, ты хотя бы уверен, что сломаешь пару ребер. Но это еще не самая хрень. Эти типы? У них к автоматам присобачены гребаные лазеры. Если они думают, что пули не помогут, или если их цель от них закрыта, они палят этими фиолетовыми лазерами, которые режут даже сталь. Рвут любое укрытие, за которым ты прячешься, и прожигают в тебе дырку.
– Ага. Я про него знаю. Его методы очень дорогие, – сказала Виктория. – Лучшие солдаты, лучшее снаряжение.
Отморозок вяло кивнул.
– У него такая туча денег, и все равно он грызется с нами за деловой район. Вечное перетягивание каната, и никто не выигрывает. Уже хрен знает сколько месяцев. И Кайзер решил, что, пока АПП в ауте, нам надо прибрать к рукам Доки, взять территорию полегче. Больше я ничего не знаю, ну, насчет его планов.
– Кто еще что-то затевает? Разрывашка?
– Сучка с командой психов? Она наемница, у нее другие цели. Но может быть. Если она решит сменить профессию, сейчас самое время. С ее репутацией может даже прокатить.
– Кто еще? В Доках вакуум власти. Кайзер сказал, что хочет их прибрать к рукам, но готова поспорить, что он вас предупреждал и о других желающих сыграть.
Скинхед рассмеялся, тут же вздрогнул.
– Девчонка, ты тупая, что ли? Тут все желающие сыграть. Не только большие банды и команды хотят оттяпать кусок пирога – все. Доки вот они, подходи и бери. Место стОит столько же, сколько деловой район. Здесь весь черный рынок. Секс, наркотики, мордобой. И местные уже привыкли платить за защиту. Просто будут платить кому-то другому, вот и все. Доки – богатое место, и за них запросто может начаться большая, нахер, война.
Он посмотрел на светловолосую супергероиню и рассмеялся. Ее губы сжались в линию.
Он продолжил:
– Хочешь знать, что я думаю? «Воинство Восемьдесят Восемь» заберет бОльшую часть Доков, потому что мы достаточно крутые. Змей оттяпает кусочек, чисто чтобы нас позлить, у АПП что-то останется. Но вы еще получите кучу мелких прыщей, которые попробуют тоже что-нибудь зацапать. Убер с Элитом, Цирк, «Темные лошадки», Пищалка, Крушитель, Пятно, другие, о которых вы ничего не знаете? Они все будут что-то делать, и случится одно из двух. Либо будет война и начнут страдать гражданские, и тогда вы в дерьме. Либо будут альянсы между разными командами и злодеями-одиночками, и тогда вы в еще большем дерьме.
Он снова рассмеялся.
– Идем, Панацея, – сказала Виктория. Она встала, опустилась на землю и оправила юбку. – Мы узнали достаточно.
– Ты уверена? Я еще не закончила, – ответила Эми.
– Ты убрала синяки, ссадины и переломы?
Иными словами, все, что могло доставить Виктории неприятности.
– Да, но я не исправила всё.
– Достаточно, – решила Виктория.
– Эй! – завопил скинхед. – Мы договорились, что если я все расскажу, то вы меня вылечите! Вы мне вылечили хер? – он попытался встать, но его ноги подкосились. – Эй! Я, блин, не могу ходить! Я вас, нахрен, засужу!
Выражение лица Виктории мгновенно изменилось; ее сила хлынула во все стороны, ударив скинхеда. На миг его глаза стали как у запаниковавшей лошади: закатились, расфокусировались. Виктория схватила его за ворот рубашки, подняла и почти шепотом прорычала ему в ухо:
– Только попробуй. Моя сестра только что вылечила тебя… почти всего, одним касанием. Ты когда-нибудь думал, что еще она может сделать? Когда-нибудь думал, что она так же легко может тебя изломать? Или перекрасить тебе кожу, ты, гребаный расист? Я тебе знаешь что скажу – я и вполовину не такая страшная, как моя сестренка.
Она его отпустила. Отморозок рухнул на землю.
Сестры зашагали прочь. Виктория свободной рукой извлекла мобильник из поясной сумки. Повернулась к Эми и сказала:
– Спасибо.
– Будь осмотрительнее, Виктория. Я не могу воскрешать покойников, и когда ты перейдешь черту…
– Я буду вести себя хорошо. И даже еще лучше, – пообещала Виктория и набрала номер одной рукой. Поднесла телефон к уху.
– Алло? Служба спасения? Запрашиваю спецлинию. «Новая волна», Прославленная. Подберите обездвиженного преступника, без способностей. Нет, можете не спешить, я потерплю.
Виктория обернулась и посмотрела на отморозка – тот по-прежнему барахтался на земле.
– Он не встанет?
– У него еще три часа продержится онемение ниже пояса. Левая рука не будет слушаться примерно столько же, так что никуда он отсюда не денется, если только не утянет себя одной рукой. Да, а в пальцах ног онемение останется где-то на месяц, – и Эми улыбнулась.
– То есть ты на самом деле…
– Нет. Там ничего не было сломано, и я ему ничего не сделала, кроме временного онемения. Но он этого не знает. Страх и сомнения сделают всю работу, и самовнушение выполнит мой прогноз.
– Эми! – рассмеялась Виктория, обнимая сестру одной рукой. – Разве не ты только что говорила, что не ковыряешься в головах у людей?