РАКОВИНА 4.5
Закаты красивее всего после плохой погоды. Сегодняшний день не был исключением. Буквально только что мы продрались через полтора дня сплошного дождя, и вот небеса приняли яркие оттенки оранжевого и малинового, а облачка, которые носил сильный ветер, подсветились фиолетовым. Особенно потрясающе это смотрелось, когда мы подошли к берегу залива, но никто из нас не был в настроении оценивать красоту зрелища.
Мы как будто стали совершенно другой группой – не той компанией друзей, которая шла с рынка к лофту. Никаких разговоров, никаких шуток, никаких держаний за руки. Мы все думали об одном и том же: что-то случилось, что-то не так. Но никто не высказывал своих подозрений вслух, как будто следуя безмолвному соглашению, что, если это сделать, сказанное обернется действительностью.
В молчании мы сели на автобус возле парома и доехали до Депо, части Доков напротив Бульвара.
Вместе мы прошли от автобусной остановки полквартала вдоль задней стены заброшенного здания и там сняли повседневную одежду. Склады были всего в квартале от Депо. Сразу за проволочной сеткой я видела давно брошенные товарные вагоны, похожие на громадные надгробные камни, заросшие сорняками, с рассыпанными вокруг пустыми бутылками и понатыканными шалашиками. Все здесь было заброшенным, безлюдным. Трудно сказать, почему автобус вообще ходит в этом направлении. Может, остался какой-то костяк работников, которые поддерживают железную дорогу в нормальном состоянии на случай, если здесь понадобится проехать какому-нибудь поезду.
Мы углубились в лабиринт. Каждый сарайчик был всего десять на десять футов, но их были сотни вплотную друг к другу – хаотичные ряды по десять – двадцать кирпичных хибар. Это было довольно обыденное зрелище: такие места встречались по всему Броктон-Бею. Десятилетия назад, когда безработица резко пошла вверх, люди стали использовать эти сарайчики (вообще-то складские помещения) в качестве жилья. Некие предприимчивые господа поняли, куда дует ветер, и складские кварталы вроде этого стали появляться на месте заброшенных хранилищ и парковок. Это было самое низкобюджетное жилье, которое только можно было найти (неофициально, конечно); а те, у кого были свои дома или квартиры, могли хранить здесь свое достояние и спать по ночам спокойно.
Однако потом все стало плохо. Склады превратились в наркопритоны, там собирались компании психов и банды. По этим «кварталам», где в тесноте и в грязи жили голодные толпы, прошлись эпидемии гриппа и ангины, и люди стали умирать. Некоторых из тех, кто не умер от болезни, зарезали, чтобы ограбить, некоторые умерли от голода, и их трупы разлагались за запертыми дверями арендованных ими сарайчиков. В конце концов город стал закручивать гайки, и сарайчики утратили популярность. К тому времени промышленность рухнула настолько сильно, что бездомные и нищие смогли переселиться в заброшенные фабрики, большие складские помещения и жилые кварталы. Естественно, общие проблемы остались те же, но там хотя бы не было такой тесноты, которая порождала бы неустойчивую ситуацию.
Ну а складские кварталы так и остались по всему Броктон-Бею, особенно в Доках. Сейчас ими почти никто не пользовался, это были просто ряды идентичных сарайчиков с нанесенными краской на дверях выцветшими или неразборчивыми номерами, с гофрированными стальными крышами, надежно закрепленными и скошенными ровно настолько, чтобы на них было неудобно спать или ходить.
– Нам нужен номер тринадцать-ноль-шесть, – произнес Мрак, отогнав молчание, висевшее над нами последние полчаса. У нас ушло несколько минут, чтобы найти нужное место. Никакого порядка и логики в нумерации сарайчиков не было. Видимо, их устанавливали там, где было свободно, и присваивали первый же доступный номер. Найти нужный сарайчик нам удалось так быстро лишь потому, что Брайан уже был здесь с Рэйчел. Естественно, размер и неорганизованность пространства были основными причинами, почему мы оставили деньги именно здесь. Если у нас были проблемы, несмотря даже на то, что мы знали, куда направляемся, то кому-то, знающему номер и взявшему у нас ключ, времени понадобилось бы еще больше.
Пока Мрак возился с замком, я кинула взгляды в оба конца проулка, где мы находились. Если не считать припаркованного неподалеку автопогрузчика, здесь было устрашающе пусто. Город-призрак, подумала я. Если призраки вообще существуют, они должны обитать вот в таких местах, где произошло столько трагедий, насилия и смертей.
– Дерьмо, – выплюнул Мрак, едва дверь открылось. Мое сердце упало.
Я встала на цыпочки и заглянула внутрь. Все, что там было, – кусок чистого пола посреди толстого слоя пыли, лампочка, свисающая с потолка, и темное пятно в углу. Никаких денег.
– Я за то, чтоб ее убить, – сказал Регент.
Я подняла брови.
– Думаешь, это была Сука? Просто взяла деньги и свалила?
– Если б ты спросила пять часов назад, я бы ответил нет, – покачал головой Регент. – Я бы тебе сказал, конечно, она без царя в голове, она отмороженная, сумасшедшая, легко выходит из себя и легко отправляет в больничку тех, кто вывел ее из себя… Но еще я бы сказал, что она лояльная и что даже если она нас не любит…
– Она не любит никого, – поправила я.
– Да, она не любит никого, включая нас, но мы – самое близкое к друзьям и семье, что у нее есть, не считая собак. Я бы не подумал, что она отколет вот это.
– Она и не отколола, – произнесла Ябеда. – Это была не она.
– А кто? – спросил Мрак. Его закутанный в эхо голос нес оттенок гнева.
– Плащ, – ответила Ябеда почти рассеянно, словно сосредотачивалась в этот момент на чем-то другом. – Кто-то, кто умеет открывать замки. Дверь не повреждена.
– Злодей? – спросила я.
– Злодей, – повторила Ябеда. Трудно сказать, она так подтвердила сказанное мной или просто повторила мое слово, уделяя все внимание чему-то еще. – Причем не один. И они все еще здесь.
Ей ответили мягкие хлопки. Медленные, ленивые настолько, что казались почти саркастичными.
– Блестящее умозаключение, – произнес тот же, кто аплодировал. Ябеда вскинула голову, а я отошла на несколько шагов от сарайчика, чтобы получше разглядеть двоих на его крыше.
Они стояли неровно, чтобы не соскальзывать с покатой крыши, и на них были одинаковые костюмы. Это были синие трико с широкими поясами на бедрах и обтягивающие белые леггинсы и рукава. Капюшоны были эластичные, облегающие голову, так что оставалось только окошко для лица, и на макушке у каждого была одиночная белая антенна. Для перчаток, ботинок и шариков на концах антенн они из всех цветов выбрали ярко-розовый. Лиц было не разглядеть из-за здоровенных очков с темными линзами.
Однако во всем остальном, кроме костюмов, они были абсолютно разными. Один был тощий, сутулый, с безвольным подбородком. Второй – атлетичный, широкоплечий и высокий; бугры мускулов отчетливо проглядывали под обтягивающим костюмом.
– Убер и Элит, – поприветствовала их Ябеда. – Словами не передать, какое облегчение. На несколько секунд я подумала было, что у нас есть повод для беспокойства.
– Смею заверить, Ябеда, он у вас есть, – заявил Убер. Это был персонаж как раз из таких, которые заявляют, провозглашают и декларируют. Подобно тому как способность Мрака меняла его голос, делая его призрачным и нечеловеческим, способность Убера заставляла его голос звучать как у парней, анонсирующих фильмы-боевики и ночные боксерские шоу. Сверхдраматично, с акцентом на всем, что произносилось, о какой бы мелочи речь ни шла. Словно он отчаянно переигрывал роль отважного рыцаря в детском фильме.
Я огляделась в поисках того, что мысленно окрестила снитчем[1]. Вскоре заметила: маленькая круглая тень на фоне закатно-красного неба, чуть выше яркого осколка солнца. Это была камера, установленная на золотом шарике размером с теннисный мяч. Он умел порхать как колибри, всегда оставаясь в безопасности и постоянно записывая. Убер и Элит всю свою костюмированную деятельность транслировали онлайн, и люди могли подключаться когда угодно, чтобы посмотреть, что эти двое затевают. Я была уверена, что они выставляют какую-то задержку времени, чтобы записи с этой камеры проигрывались в инете где-нибудь через полчаса или час.
Должна признаться, я сама смотрела их пару раз, почему и знала про «снитч». Каждый раз, включаясь, я с удивлением обнаруживала, что зрителей тысячи. Я прекратила смотреть, потому что это занятие не вызывало у меня приятных эмоций. Это были натуральные лузеры, отчаянно пытающиеся добиться успеха, что заставляло жалеть их, заставляло болеть за них – пока они не делали какую-нибудь мерзость. Тогда ты начинал смотреть на них в негативном свете, свысока, радовался, когда они садились в лужу. Это было немного слишком похоже на то, как на меня смотрели Эмма, Мэдисон и София, – что и заставило меня бросить это занятие.
Найдя камеру, расположенную, вне всяких сомнений, так, чтобы запечатлеть, как мы смотрим на двух злодеев снизу вверх, а наши длинные тени тянутся назад, я снова вернула взгляд к этой парочке. В то же время, однако, я послала стайку мух, чтобы они облепили камеру. Совсем скоро камера на периферии моего поля зрения начала дергаться, словно пытаясь их стряхнуть. Я улыбнулась под маской.
Элит нахмурился и повернулся к камере.
– Это было так уж необходимо?
– Вы прискреблись к нам, я прискреблась к вашей базе подписчиков, – ответила я.
Ябеда ухмыльнулась, Регент усмехнулся. Лишь Мрак никак не среагировал. Он стоял совершенно неподвижно, но чернота вокруг него билась, как огонь в топке.
– Какая сегодня тема? – поинтересовался Регент. – Ваши костюмы такие ужасные, что я просто не могу смотреть на них достаточно долго, чтобы понять.
Элит и Убер сердито уставились на него. Их основной фишкой была тематика видеоигр. Для каждой своей эскапады они подбирали новую видеоигру или серию игр, в стиле которой и делали костюмы, и совершали преступления. Однажды Элит был в костюме Марио и швырял огненные шары, а Убер – в костюме Боузера, и они вдвоем вломились на монетный двор, чтобы собирать «монеты». А неделю спустя они выбрали тему игры Grand Theft Auto: рассекали по городу в тюнингованном авто, лупили АПП и избивали шлюх.
Как я и говорила. Мерзости.
Убер подошел к краю крыши и ткнул пальцем в Регента.
– Ты…
Закончить ему не удалось. Регент махнул рукой вбок, и Убер потерял равновесие. Мы все сделали шаг назад, когда он рухнул лицом вниз возле сарайчика.
– Жаль, что ты гробишь их камеру, – прокомментировал Регент, чуть повернув голову в мою сторону. – Мне бы интересно было узнать, сколько просмотров было бы у этого клипа на Ютьюбе.
– В следующий раз предупреди заранее, – ответила я. – Не знаю, там, жест какой-нибудь?
Когда Убер упал, мы чуть отошли от сарайчика; когда он поднялся, мы отошли еще немного дальше. Элит спрыгнул и встал рядом с Убером.
– Деньги, – произнес Мрак. – Где они? И как вы их нашли?
– Ваш пятый член команды привел нас прямо к ним. Повезло нам, правда? – ухмыльнулся Элит. – А что касается того, как мы нашли ее… – тут он умолк.
Мрак проговорил достаточно тихо, чтобы те двое не услышали:
– Они что-то сделали с Сукой, и они взяли деньги. Если мы сейчас не одержим полную победу, нашей репутации крышка.
– Можем не сдерживаться? – прошептала Ябеда.
– Оставьте одного в таком состоянии, чтобы его можно было допросить. Лучше Элита, потому что из-за способности Убера его трудновато удерживать. Дай ему шанс, и он разберется, как можно сделать что угодно на уровне чертова эксперта, и к освобождению от веревок и наручников это, наверно, тоже относится. Ясно?
– Я в игре, – ответила я. И сама удивилась тому, в каком была восторге. Вот ради чего я и надела костюм. Да, контекст не тот, который я бы себе выбрала, но сражаться с плохими парнями?
Я улыбнулась под маской и потянулась к своим букашкам.
[1] Вероятно, отсылка к книгам про Гарри Поттера, где снитч (один из мячей для игры в квиддич) представляет собой нечто аналогичное тому, что описывается здесь.