РАКОВИНА 4.1
– Надо же, явилась.
Подняв взгляд от учебника по математике, я увидела нависающую надо мной Эмму. На ней было дорогое платье – наверное, его ей подарили после подписания какого-нибудь из модельных контрактов, – а рыжие волосы были стянуты в что-то вроде сложного узла, который выглядел бы нелепо на девяноста пяти процентах девушек. Но у нее получилось. Эмма – одна из тех, на кого, кажется, вовсе не распространяется неловкость в общении и прочие мелкие проблемы, которые достают остальных. У нее не бывает прыщей, любой стиль одежды и прически смотрится на ней хорошо, и она может нарушить любое правило социального кодекса старшей школы совершенно безнаказанно.
Боже, как я ее ненавижу.
Мистер Куинлан закончил урок на пятнадцать минут раньше положенного времени и, велев нам заниматься самостоятельно, ушел. Для большинства это был шанс поиграть в карты или потрепаться. Я же дала себе задание сделать до конца урока всю домашку, чтобы освободить выходные. По крайней мере, таков был план, пока не вмешалась Эмма.
– Знаешь, что забавно? – ответила я, возвращая взгляд на учебник. – Сегодня ты как будто единственная из всех заметила, что меня не было. Если ты будешь так неосторожна, я могу всерьез подумать, что тебе не все равно.
Я была не на сто процентов честна. Учительница по искусству тоже заметила, что меня не было, правда, только после того, как я напомнила ей, что до сих пор не сдала проект.
– Все не замечают, что тебя нет, потому что ты никто. Я обращаю хоть какое-то внимание только потому, что ты меня достаешь.
– Я достаю тебя, – я снова подняла взгляд от домашки. – Офигеть.
– Всякий раз, как я тебя вижу, приходится вспоминать, как я тратила время на то, чтобы с тобой дружить, и это бесит. Знаешь, у каждого есть в прошлом то, что он стыдится вспоминать? Так вот, для меня это каждая ночевка вместе с тобой, каждый детский разговор, каждая детская игра, в которую ты меня втягивала.
Я улыбнулась и, хотя понимала, что лучше этого не делать, все же ответила:
– Да. Обожаю, когда ты старательно намекаешь, что сейчас ты взрослее, чем была тогда.
Как ни странно, я испытала облегчение от того, что Эмма начала ко мне цепляться. Если это все, что она могла мне сейчас сделать, значит, возможно, в ближайшее время мне не придется разбираться с ее «приколами». Тревожиться следовало тогда, когда она меня игнорировала. Это было, так сказать, затишье перед бурей.
– Вот как, Тейлор? Расскажи мне, что ты с собой делаешь? Ты не ходишь в школу, у тебя нет друзей, и я сомневаюсь, что ты работаешь. Ты серьезно считаешь, что вправе обзывать меня невзрослой, когда у меня все это есть, а у тебя как-то вот… нет?
Я расхохоталась настолько громко, что все головы в классе повернулись в мою сторону. Эмма лишь обалдело заморгала. Я, конечно, не хотела брать те деньги, но тем не менее технически я была на двадцать пять тысяч долларов богаче, чем полтора дня назад. Двадцать пять тысяч долларов ждут меня, а Эмма заявляет, что живет лучше, чем я, потому что ей раз в несколько недель платят сколько-то там сотен баксов за фотку для каталога.
– Иди в жопу, Эмма, – произнесла я достаточно громко, чтобы все услышали. – Сперва разберись в том, что несешь, а потом уж докапывайся до других.
После чего собрала свои вещи и вышла из класса.
Я знала, что заплачу за это. За то, что не прогнулась под Эмму, за то, что рассмеялась ей в лицо. Это именно то, что пробуждает в ней креативность и заставляет думать, как бы получше отомстить за мой маленький вызов.
То, что я ушла из класса за пять минут до звонка, меня не беспокоило. Если предыдущий опыт о чем-то говорил, так это о том, что мистер Куинлан до конца урока не вернется. Он нередко уходил во время урока и не возвращался. Наиболее популярными среди моих одноклассников были версии с Альцгеймером и та, что наш престарелый учитель с отвислым брюшком на самом деле был Плащом. Лично я склонялась к мнению, что тут не обошлось без проблем с выпивкой или наркотиками.
Мне было хорошо. Лучше, чем когда-либо за долгое, очень долгое время. Были, конечно, уколы совести, когда я слишком много думала о том, что участвовала в настоящем преступлении, или вспоминала, как запугивала заложников. И можно ли меня винить, что я малость сошла с проторенной дорожки, чтобы выкинуть это все из головы?
Вчера ночью я спала сном младенца – больше от усталости, чем от чистой совести, – а сегодняшний день продолжил удивлять меня хорошими новостями.
Во время утренней пробежки я встретилась с Брайаном; мы сели на скамейку, и он угостил меня кофе и лучшим маффином, какой я когда-либо пробовала. Потом мы минут десять вместе просматривали утренние газеты в поисках новостей о налете.
Мы не попали на первую полосу ни одной из основных газет, и это была первая хорошая новость. В «Бюллетене» мы были на третьей странице – сразу после полуторастраничной заметки по Amber Alert[1] и рекламы General Motors. По-видимому, мы привлекли не так уж много внимания отчасти потому, что банк соврал об украденной сумме. Мы удрали с более чем сорока тысячами долларов, а в газете написали про двенадцать. Там писали больше про материальный ущерб, нанесенный в основном Защитниками и Прославленной, и про то, что темнота, которой мы прикрыли свое бегство, создала часовую пробку во всем деловом районе. От всего этого меня охватила тихая радость. С моей точки зрения, все, что снижало размах преступления, которое я помогла совершить, было благом.
Еще улучшило мое настроение то, что я пошла в школу. Звучит глупо, если учесть, что у других такое достижение бывает каждый день, но я была чертовски близка к тому, чтобы забить и на этот раз. После того как я уже пропустила неделю дневных уроков и три дня утренних, было бы чертовски легко убедить себя прогулять еще разок. Проблема в том, что это делало возвращение в школу еще более стрессоопасным и тяжелым, и чем дальше, тем хуже. Я разорвала этот порочный круг, и это было, блин, здорово.
Окей, надо признать, в школе не все шло на сто процентов идеально. Я поговорила с учительницей искусства, и она дала мне срок до вторника, чтобы я таки сдала свой проект, пусть и со штрафом в десять процентов к отметке. Возможно, я потеряла в оценках по разным другим предметам за то, что пропустила занятия или не сдала домашку. Пара процентов тут, пара процентов там.
Но в целом? Колоссальное облегчение. Мне было хорошо.
Я села в автобус, идущий к Докам, но моей целью был не лофт. Я зашагала по Бульвару и шла, пока магазинов не стало меньше, а полосы пляжа не стали длиннее. До того места, куда я сейчас направлялась, обычно люди добираются на машине по дороге, ведущей вокруг города, но любой местный срезает через несколько очень похожих друг на друга полей. Моя цель была достаточно далеко, чтобы можно было начать думать, уж не проскочила ли я.
Официально это называлось «Рынок Лорд-Стрита». Но для тех, кто живет в Броктон-Бее, это просто «рынок».
Рынок открыт семь дней в неделю, но большинство продавцов арендует палатки только на выходные. Аренда довольно дешевая: пятьдесят – сто долларов в будний день и двести пятьдесят – триста в выходной в зависимости от общей загруженности. В этих палатках продается что угодно: от безделушек ручной работы, выставленных сумасшедшими старыми кошатницами, до излишков товара из самых фешенебельных бутиков Бульвара с ценами, сбитыми до десяти – двадцати пяти процентов от начальной. Там продают мороженое и щенков, там есть туристическая дребедень и всякая всячина на тему здешних Плащей. Там есть тонны одежды, книг, электроники и еды. Если вы живете в северной части Броктон-Бея, вы не ходите на распродажи. Вы ходите на рынок. А если вам просто нужен шопинг, то рынок не хуже любого гипермаркета.
Я встретилась с остальными у входа. Брайан в темно-зеленом свитере и линялых джинсах выглядел шикарно. Лиза была в темно-розовом платье и серых лосинах, волосы ее были собраны в пучок, а отдельные свободные пряди обрамляли лицо. На Алеке была рубашка с длинным рукавом и черные обтягивающие джинсы, которые подчеркивали, какой он тощий.
– Долго меня ждали? – спросила я.
– Сто лет, – лаконично ответил Алек.
– Пять минут, не больше, – улыбнулся Брайан. – Ну что, пойдем?
Мы углубились в просторы рынка, предлагающие лучшее, что можно найти в северной части Броктон-Бея. Худшее, что можно найти в северной части Броктон-Бея, глаза не мозолило благодаря тем же людям в форме, которых можно встретить на Бульваре.
Когда Алек застрял у одинокой палатки с товарами на тему Плащей, я сказала:
– Рэйчел, видимо, с нами тут зависнуть не может, да?
– Да, – кивнул Брайан. – Только не в таком месте, как здесь. Ее достаточно хорошо знают, чтобы кто-нибудь обязательно заметил, а там уж нетрудно будет догадаться, и кто эти ребята, с которыми она тусуется.
– А если бы она увидела это, наверняка слетела бы с нарезки, – Лиза указала на толстую старушку, несущую на руках пушистого песика в розово-голубом свитере. Песик нервно дрожал. Не разбираюсь в породах собак, чтобы сказать точно, но этот смахивал на миниатюрного пуделя.
– Что именно? Свитер? – спросила я.
– Свитер. И собака на руках. Рэйчел бы уже орала ей в лицо, что с собаками надо обращаться не так. Может, даже попыталась бы сделать что-то силой, если бы кто-нибудь из нас не вмешался.
– Ей нужно совсем немного, да?
– Чтобы слететь с нарезки? Да, – согласился Брайан. – Но ты постепенно разберешься, как она думает, какие у нее есть кнопки, и тогда сможешь вмешиваться до того, как что-то произойдет.
Лиза добавила:
– Главная кнопка у Рэйч – это плохое обращение с собаками. По-моему, при ней можно пнуть ребенка в лицо, и она даже не дернется. Но если ты при ней пнешь собаку, думаю, она убьет тебя на месте.
– Я, ээ, буду иметь это в виду, – сказала я. Потом, тщательно проверив, что никто не может нас подслушать, решила, что сейчас вполне подходящее время спросить: – Она уже кого-нибудь убила?
– Ее разыскивают за серийное убийство, – вздохнул Брайан. – Это неудобно.
– Ну, если бы ее судили честно и если бы у нее был хороший адвокат, думаю, в худшем случае ей дали бы непредумышленное, может, преступную небрежность. По крайней мере, за то, что было в тот раз, – произнесла Лиза настолько тихо, что никто из окружающей толпы не смог бы ее услышать. – Это произошло сразу после того, как проявилась ее способность. Рэйчел не знала, как ей пользоваться, чего от нее ждать. Ее собака выросла и стала чем-то вроде того, что ты уже видела, но она была не надрессирована, и с ней плохо обращались, поэтому она вышла из-под контроля. Итог – кровавая баня. После того случая? Не знаю, возможно. Кучу людей она серьезно поранила – это я знаю. Но с тех пор, как она с нами, она точно никого не убила.
– Логично, – рассеянно ответила я. Значит, это один убийца в группе. Кто же второй?
Алек вернулся в футболке с принтом Малыша Победы.
– Это мне нравится, – ухмыльнулась Лиза. – Чувствуется ирония.
Мы продолжили бродить по рынку. Мы по-прежнему были на периферии, поэтому народу вокруг было не очень много. А те, кто были, вряд ли станут нас подслушивать, если только мы не произнесем какие-нибудь слова, имена или фразы, которые привлекут их внимание.
– Что будем делать дальше? – спросила я.
– Осталось только передать деньги боссу сегодня вечером, – Брайан взял и примерил солнечные очки. – Он их возьмет, сделает что там ему нужно с бумагами и вернется с нашей платой. Все будет чистым и неотслеживаемым. Когда все разделим, какое-то время будем просто расслабляться, планировать следующее дело или ждать, когда босс нам его предложит.
Я нахмурилась.
– Мы ему чертовски сильно доверяем. Отдаем ему кучу денег и рассчитываем, что он вернется и заплатит нам втрое? Плюс сколько-то за бумаги? Откуда мы знаем, что он это сделает?
– Прецедент, – ответил Брайан, надев другую пару очков и опустив голову, чтобы увидеть себя в зеркале, висящем на палатке сбоку. – До сих пор он не подвел нас ни разу. Ему нет смысла нас кидать ради быстрых денежек, ведь он уже вложил в нас больше. Если бы мы заваливали большинство дел, может, он оставил бы деньги у себя, чтобы компенсировать потери, но мы пока справляемся.
– Ясно, – кивнула я. – Звучит разумно.
План «расслабиться и ждать» вызвал у меня двойственные чувства. С одной стороны, идея передышки выглядела клево. Последняя неделя выдалась напряженной, и это еще мягко сказано. С другой стороны, то, что в ближайшее время у нас не будет новой работы, не радовало, потому что мне придется дольше ждать шанса узнать побольше о боссе. Оставалось надеяться, что я смогу разнюхать что-нибудь сегодня вечером.
– Пошли, – ухмыльнувшись, сказала Ябеда и схватила меня за запястье. – Я тебя краду.
– А?
– Мы идем шопиться, – заявила она. Потом повернулась к Брайану с Алеком и добавила: – Ну что, разделимся и встретимся за ужином? Если только вы не хотите пойти с нами и держать наши кошельки, пока мы меряем одежду.
– У вас нет кошельков, – заметил Алек.
– Фигура речи. Ну так что, хотите своими делами заниматься или нет?
– Мне пофиг, – ответил Алек.
– Зараза ты, Лиз, – нахмурился Мрак. – Зацапала новенькую в свое пользование.
– Ты с ней видишься по утрам, а я хочу пошопиться, смирись, – и Лиза показала ему язык.
– Ладно, – пожал плечами Брайан. – Поужинаем в «Жутком Бобе»?
– Хорошая идея, – согласилась Лиза. Потом повернулась ко мне, выгнув брови.
– «Жуткий Боб» сойдет, – сдалась я.
– Не тратьте слишком много, чтобы не привлечь внимания, – предупредил Брайан.
Мы расстались с парнями. Лиза обняла меня рукой за плечи и пошла трещать о том, что она хочет купить. Ее энтузиазм оказался заразителен, и я вдруг обнаружила, что улыбаюсь.
Убийца, напомнила я себе. Один из этих троих – убийца.
[1] Amber Alert – в США и некоторых других странах система общенационального оповещения о похищении детей.