СМЯТЕНИЕ 3. Интерлюдия
Здание местного отделения Отряда противодействия паралюдям ничем особо не выделялось. Внешние стены представляли собой сплошное окно, отражающее пятнистую серость неба. Только логотип в виде щита с буквами «ОПП» делал его непохожим на другие здания делового района Броктон-Бея.
Посетитель, войдя в фойе, обнаруживал весьма странное сочетание. С одной стороны, он мог видеть различных сотрудников в костюмах, снующих туда-сюда и разговаривающих группками. В разных местах фойе стояли наготове четыре ОПП-офицера с лучшим снаряжением, какое только можно купить за деньги. Все были в сетчатых и кевларовых бронежилетах, в глухих шлемах и с оружием. Оружие, впрочем, отличалось: у двоих с плеч свисали гранатометы, а на груди были бандольеры с разнообразными боеприпасами, включая гранату-огнетушитель, ЭМИ-припасы и различные оглушающие гранаты. Другие двое были вооружены, как могло показаться на первый взгляд, огнеметами. Стоило им нажать на спусковой крючок, как эти «огнеметы» выпускали густую струю особой пены, способной удержать любого злодея, кроме самых сильных и быстрых.
И в полном контрасте со всем этим тут же располагался сувенирный магазинчик, заполняющийся детьми по окончании школьного дня; магазинчик мог похвастать внушительным ассортиментом экшен-фигурок, постеров, видеоигр и одежды. На стенах фойе через регулярные интервалы висели изображения членов Протектората и Защитников на ярком фоне.
На ресепшене терпеливо ждал жизнерадостный экскурсовод, мило улыбаясь каждому, кто глядел в его сторону. В определенные часы он водил детей и туристов по офисам ОПП, спортзалу, тренировочной площадке, парковке с микроавтобусами для перевозки паралюдей и показывал, каково это – управлять местными героями. Для тех, кто желал заплатить за премиум-тур и готов был подождать пару часов и смириться с эскортом из ОПП, в экскурсии был еще один пункт – штаб-квартира Защитников.
Но когда в фойе вошла команда юных героев, встретили их не туристы, а всего лишь грузная женщина с короткой стрижкой. На ней был темно-синий костюм из жакета и юбки, за спиной – двое суровых на вид мужчин, тоже в костюмах. Без единого слова женщина направилась через дверь за ресепшеном в совещательную комнату, герои – за ней.
– Директор Пиггот, мэм, – поприветствовал ее Эгида; голос его звучал напряженно. Костюм его был весь в клочьях, и красных от крови самого Эгиды участков на нем было больше, чем сохранивших изначальный белый цвет. Состояние костюма могло бы внушить беспокойство за сохранение тайны личности Эгиды, если бы не то, что юный герой был весь заляпан кровью и то тут, то там из его тела были выдраны куски мяса – некоторые раны были чуть ли не в фут размером.
– Господи, Эгида, – женщина еле уловимо приподняла бровь. – Вы выглядите кошмарно. И что с вашим голосом?
– Пробито легкое, мэм, – проскрипел Эгида. – Кажется, отверстие сквозное, – и, словно пытаясь это продемонстрировать, он сунул пальцы в свою грудную полость.
Директор Пиггот не отвернулась, но один из мужчин за ее спиной заметно позеленел.
– Я верю вам на слово. Не стоит просовывать руку сквозь собственную грудь, чтобы мне показать.
Эгида ухмыльнулся и вытащил руку из груди.
Лицо директора Пиггот тут же посуровело.
– На вашем месте я бы сейчас не улыбалась.
Улыбка сползла с лица Эгиды. Он оглянулся на своих товарищей. Галант, Малыш Победа, Виста, Громила и Хроноблокер стояли с подобающе хмурыми лицами.
– Это было фиаско, – сообщила директор Пиггот.
– Да, мэм. Мы проиграли, – признал Галант.
– Вы проиграли, да. Это как минимум. Кроме того, вы нанесли чудовищный материальный ущерб. Боюсь, за все повреждения, нанесенные золотой девочкой из «Новой волны», тоже отвечаете вы, поскольку именно вы ее пригласили. Без моего разрешения.
– Ее пригласил я, – сказал Галант. – Я принимаю на себя всю вину, и материальный ущерб вы можете возместить из моих средств.
Директор Пиггот адресовала ему слабую улыбку, в которой не было ни капли юмора.
– Соответствуете своему имени, я гляжу? Да, уверена, это лучший способ донести послание. И ваши товарищи, и я знаем, кто вы под маской. Справиться со штрафом в десятки тысяч долларов вы способны лучше всех присутствующих, включая меня.
– Не буду отрицать, мэм, – выдавил Галант.
– Боюсь, я сторонница теории, что наказание должно быть действенным. Взяв деньги у того, у кого денег много, мы ничего не достигнем. Штраф будет разделен между вами всеми. Поскольку я не могу прикасаться к фонду, который вам выделил ОПП, я буду удерживать деньги из вашей зарплаты. Возможно, в следующий раз вам удастся отговорить Галанта приглашать с собой его девушку.
Сразу несколько протестующих возгласов наложились друг на друга.
– В банке была ее сестра! Она все равно бы туда пошла!
– У меня же колледж будущей осенью!
Директор Пиггот спокойно пережидала бурю аргументов и жалоб. Циничный человек мог бы предположить, что ей даже нравилось их выслушивать. Когда прошла пара минут и юным героям стало ясно, что Пиггот не собирается ни отвечать, ни вступать в дискуссию, повисло обиженное молчание. Директор Пиггот прокашлялась и заговорила вновь.
– Малыш Победа. Мне будет очень интересно услышать об оружии, которое вы использовали в бою.
– О моем Альтернаторе? – уточнил Малыш Победа, самую малость съежившись.
– Надеюсь, вы меня простите, – улыбнулась Пиггот. – Иногда различных бумаг бывает слишком много. Возможно, вы в курсе, где я могу найти документацию от наших военных и исследовательских отделов по этому Альтернатору?
– Господи, Малыш, – тихо простонал Эгида своим больным голосом.
Малыша Победу, похоже, реакция Эгиды расстроила сильнее, чем все остальное.
– Я, это. Я его еще официально не оформил, пока что. Я просто подумал, лучше применить эту пушку и сделать что смогу, чтобы остановить налет.
– Вот здесь-то вы как раз неправы, – сообщила Пиггот. – На самом деле похищенные из банка деньги в моем списке приоритетов расположены очень низко. Вы даже можете предположить, что они меня не беспокоят вовсе.
– Директор… – начал было Эгида. Однако договорить ему не удалось.
– Что меня беспокоит, так это восприятие Плащей обществом. Я стараюсь добиться достаточного финансирования, чтобы оплачивать и экипировать Протекторат, ОПП и вас, Защитников. Без этого развалится все, что я так старалась создать.
– Что вы собираетесь сделать? – спросил Малыш Победа.
– Во-первых, пушка будет разобрана.
– Нет! – воскликнули одновременно Эгида и Малыш Победа. Этот вызов, похоже, слегка удивил директора Пиггот.
– Я работал над Альтернатором, чтобы мне было что выставить, если возникнет угроза класса А, – сказал Малыш Победа. – Выкинуть его будет так обидно. Мне плевать, если я сам никогда больше до него не доберусь. Отдайте его своим отрядам ОПП. Я обучу кого-нибудь с ним работать. Можете установить его на какой-нибудь грузовик или еще куда-нибудь.
Директор Пиггот нахмурилась.
– Это потребует много денег и времени, а соответствующий случай может вовсе не наступить… Нет. Полагаю, вы можете оставить пушку у себя.
Малыш Победа чуть ли не обмяк от облегчения.
– Но его источник питания, каков бы он ни был, вы передадите мне, и я буду хранить его под замком. Если возникнет угроза класса А, я верну его вам. Кроме того, пушка все равно должна пройти процедуру изучения, стандартную для всего, что творят Механики. Если она не пройдет проверку, если окажется, что сегодня вы подвергали людей и собственность необоснованному риску, – боюсь, вас ждет очень крупный штраф или тюремный срок.
Малыш Победа побледнел.
– Директор! – простонал Эгида, сделав шаг вперед.
– Молчите, Эгида, – выплюнула Пиггот. – Ваши попытки говорить с пробитым легким причиняют мне физическую боль. Кроме того, хотя то, что вы пытаетесь вступиться за свою команду, достойно уважения, вы лишь впустую напрягаете свое единственное легкое.
Малыш Победа повернулся к Эгиде и улыбнулся слабой извиняющейся улыбкой.
– Малыш Победа, вы идете с нами на дисциплинарное слушание. Остальные свободны. Через час в вашей штаб-квартире будет экскурсия, и, вероятно, в окна будут заглядывать не один и не два репортера. Постарайтесь привести себя в порядок для фотографий, которые неизбежно появятся в завтрашних газетах. Пожалуйста.
Директор Пиггот вышла из комнаты; следом за ней двое в костюмах вывели приунывшего Малыша Победу. Прежде чем исчезнуть из виду, он кинул на команду встревоженный взгляд.
– Устроим разбор полетов, – прохрипел Эгида. – Галант или Хроноблокер пускай займется. Сами решите, кто именно.
Команда вышла из совещательной комнаты и направилась к предназначенному для них лифту. Этот лифт был разработан Механиками с таким расчетом, чтобы впечатлять туристов и при этом быть намного более защищенным, чем обычный. Перекрывающиеся металлические секции при приближении Защитников раздвинулись, потом снова сдвинулись за их спинами. Спускался лифт настолько гладко, что почти невозможно было определить, что он вообще движется.
Защитники вышли в длинный коридор, обшитый хромированной сталью.
– Мне еще долго будут сниться кошмары, – простонал Хроноблокер, осторожно прикасаясь к рубчикам вокруг носа и рта. – Кошмары с тучами пауков.
Пройдя до конца коридора, они встали перед терминалом охраны. Эгида указал на Хроноблокера.
– Обычно ведь ты это делаешь?
– Возможно, у меня отслоение сетчатки, – своим больным голосом признался Эгида. – Не хочу запороть скан.
Хроноблокер нерешительно кивнул, потом подался вперед, позволяя терминалу просканировать его глаза. Стальная дверь щелкнула и с едва слышным гудением отъехала в сторону. Юные герои и героиня вошли в основной блок своей штаб-квартиры.
Помещение имело форму купола, но отдельные секции стены можно было с легкостью демонтировать и видоизменять. Некоторые из них представляли собой индивидуальные комнаты членов команды, другие обрамляли двери, ведущие в душевые, архив и комнату для совещаний и общения с прессой. С одной стороны помещения стояли соединенные в сеть компьютеры с большими мониторами, вокруг них располагалось полдюжины кресел. На одном из мониторов отображался обратный отсчет времени до следующей экскурсионной группы, на другие были выведены изображения ключевых точек города с камер видеонаблюдения. Одной из таких точек был Центральный банк – темный образ, испещренный красными и синими пятнышками полицейских мигалок.
– Теневая Охотница в самоволке? – спросил Галант.
– Не успевала вовремя, – пробурчал Эгида. – Сказал ей сидеть на месте.
– Наверняка она дико зла. Она же страшно ненавидит Мрака, да? – спросил Хроноблокер.
– Отчасти поэтому, – выдавил Эгида, – я и велел ей оставаться. Нам это не нужно. Я в душ. Подлатаюсь. Разбор полетов за вами.
– Есть, шеф, – салютовал Хроноблокер. – Береги себя.
– Гребаные псы-мутанты, – пробормотал Эгида, направляясь в душевую. Еще до того, как пройти через дверь, он снял верхнюю половину своего изодранного костюма.
– Виста, ты не могла бы притащить доску? А лучше две? – повернулся Галант к младшему члену команды. Виста едва не споткнулась, торопясь побыстрее выполнить приказ.
– Что будет с Малышом? – впервые за все время заговорил Громила. – Я не знаю, как тут все работает. Это серьезно?
Галант секунду подумал, потом ответил:
– Возможно, но я чувствую, что Пигги[1] просто хочет его как следует напугать. Ему надо кончать испытывать шишек на прочность, а то когда-нибудь он влипнет в действительно серьезные неприятности.
– Ну что, не лучший старт новой карьеры, а? – Хроноблокер повернулся к Громиле.
– Блин, я бы не был так расстроен, если бы хотя бы знал, что произошло, – Громила потянулся, и его мускулы стали таять на глазах. – По крайней мере, тогда бы я смог разобраться, что нужно изменить в следующий раз. А сейчас все, что я знаю, – что я вдруг ослеп и оглох, а когда попытался сдвинуться с места, все куда-то поехало. А потом, по-моему, меня приложили шокером.
Виста вернулась, таща за собой две маркерных доски на колесиках.
– Не забудь эту мысль, – сказал Галант новому члену команды. – Хроник, ты не против, если я поведу?
Хроноблокер по-прежнему исследовал кончиками пальцев волдыри у себя на лице.
– Вперед. По части командования я собираюсь прокрастинировать чем дольше, тем лучше.
– Ты второй по старшинству после Карлоса. И станешь первым через сколько – три месяца, четыре?
– И в этом звании я даже до конца лета не просижу – потом закончу школу и передам мантию тебе, – с тенью самоиронии улыбнулся Хроноблокер. – Так что командуй, не парься.
Галант снял шлем и, держа его в одной руке, пальцами второй пробежался по мокрым от пота светлым волосам. Он улыбнулся Висте, расставившей доски так, чтобы все могли их видеть, и сказал ей:
– Спасибо.
Ему не потребовалось использовать свою способность, чтобы прочесть эмоциональную реакцию тринадцатилетней героини. Виста мгновенно порозовела. Любому из присутствующих было ясно, что в старшего товарища по команде она влюблена по уши.
– Окей, ребята, – сказал Галант. – Прежде чем мы начнем, думаю, необходимо кое-что прояснить. Первое и самое важное: сегодня был не провал. Я бы даже сказал, сегодня хорошие парни одержали победу, и мы убедимся в этом прямо сейчас.
Он сделал секундную паузу, чтобы оценить скептическую реакцию своих товарищей, и улыбнулся.
– «Темные лошадки». До недавнего времени они держались тихо, но сейчас стали браться за большие дела. Пять недель назад они ограбили казино «Рубиновый сон», а сегодня – еще и крупнейший банк Броктон-Бея. На этот раз нам повезло оказаться у них на пути. Это означает, что у нас наконец появилась информация об их группе.
Он повернулся к маркерным доскам и стал писать имена злодеев. На первой доске, разделенной линиями на три колонки, поместились Мрак, Ябеда и Адская Гончая. На второй доске Галант написал имя «Регент», провел линию и, добравшись до пятой и последней колонки, остановился.
– Он себя назвал? Тот парень с букашками?
– Девчонка, – поправил его Хроноблокер. – Я поговорил с заложниками после того, как «Темные лошадки» удрали. Он сказал, что боялся сдвинуться с места, потому что «она собиралась заставить его укусить его». Я не сразу понял, что именно он имел в виду. Бедняга был в шоке.
– Но мы не знаем, как она себя зовет?
На этот вопрос ни у кого ответа не нашлось.
– Тогда мы должны сами дать ей имя, иначе отчет будет непоследовательным. Есть предложения, как называть девочку-букашку?
– Опарыш? Червяк? – предложил Громила. – Прилепим к ней какое-нибудь дерьмовое имя?
– Вряд ли нам стоит так делать, – вздохнул Хроноблокер. – Может, если бы мы победили, это и сгодилось бы, но если пресса сообщит, что нас напинал человек по имени Опарыш, то это вряд ли будет хорошо смотреться.
– Стингер, Чума? – предложила Виста.
Хроноблокер крутанулся в кресле и вбил имена в компьютер.
– Заняты. Стингер – какой-то злодей в Калифорнии с силовыми доспехами, ракетным ранцем и самонаводящимися ракетами, а Чума – психопатка в Лондоне.
– Рой? – выдвинул следующую версию Галант.
Раздался стрекот клавиш – Хроноблокер проверял.
– Не занято.
– Значит, нас устраивает, – и Галант написал имя на доске. – А теперь мозговой штурм. Именно так мы отыграемся за сегодняшние потери, поймем, как действовать, чтобы в следующий раз победить. Так что не сдерживайтесь. Выкладывайте любые детали, даже самые мелкие.
– Способность Мрака – не только темнота. Там и слух пропадает. И ощущение странное, – сказал Громила. – Какое-то сопротивление, как будто ты под водой, но не плывешь.
– Хорошо, – кивнул Галант и записал это в колонку Мрака. – Что еще?
– Мутанты, которых делает Адская Гончая. Собаки? Она не управляет ими силой мысли. Они дрессированные, – внесла свой вклад Виста. – Она свистками и жестами говорит им, что делать.
– Да, хорошо, я это тоже заметил, – ответил Галант, яростно внося новую информацию на доску.
– А девчонка с насекомыми… Рой – у нее прямо наоборот. У нее над ними полный контроль, – добавил Хроноблокер.
– Да уж!
– Кроме того, по словам заложника, с которым я говорил, она сказала, что может чувствовать через своих козявок, – так она и приглядывала за заложниками.
Вскоре большинство колонок были исписаны настолько, что Галанту пришлось перевернуть доски и продолжить писать на задней стороне.
Карлос вернулся из душа; на нем были тренировочные штаны и полотенце вокруг плеч. Это был длинноволосый пуэрториканец. Сейчас на его теле уже почти не было крови – от мешанины рваных ран на руках, животе и груди осталось лишь несколько пятнышек. Разрывы на коже он неуклюже сшил, что на удивление слабо улучшило его внешность – все равно на него трудно было смотреть без ужаса. Он сел в кресло и стал добавлять к списку свои наблюдения. Впрочем, их было немного: слишком долго по ходу боя он был пассивным участником.
Внезапно компьютер издал скрежещущий звук, и все мониторы вспыхнули желтым цветом. Защитники поспешно нацепили маски. Эгида ухватил запасную в шкафчике рядом с компьютерами.
Входная дверь открылась, и вошел Оружейник в сопровождении обаятельной Мисс Милиции. На ней была модифицированная военная форма, достаточно обтягивающая в нужных местах, чтобы подчеркивать изгибы тела. Поверх носа и рта у нее был обернут шарф с американским флагом, вокруг талии – пояс с тем же рисунком. Однако в первую очередь привлекала общее внимание ракетная установка, которую она держала на плечах, как пауэрлифтер держит штангу.
– Оружейник, – Галант встал. – Рад вас видеть, сэр. Мисс Милиция, встреча с вами – всегда удовольствие.
– Джентльмен, как всегда, – глаза Мисс Милиции улыбнулись. – Мы привели гостью.
За Оружейником и Мисс Милицией вошла девушка в белом плаще. Панацея. На шее у нее висел шнурок с картой, где была ее фотография и надпись «гость» ярко-синими буквами.
– Она была достаточно добра, чтобы вызваться прийти сюда и подлатать вас, ребята, – сообщила Мисс Милиция юным героям. – Мы ведь не можем отправить вас по домам с жуткими ранами и сотнями укусов, правда? Это вас выдаст с головой.
Она сдвинула ракетную установку у себя на плечах, и та растворилась, превратившись в зелено-черный энергетический сгусток. Несколько мгновений энергия билась вокруг Мисс Милиции, потом сгустилась в ручной пулемет. Лишь несколько секунд она оставалась пулеметом, после чего превратилась в снайперскую винтовку, гарпунное ружье и наконец успокоилась, приняв форму двух «Узи», по одному в каждой руке героини. Та, словно вовсе не обращая на них внимания, машинальным движением убрала оружие в кобуры.
– Я хотела поблагодарить вас, что пришли мне на выручку, – застенчиво произнесла Панацея. – И что позволили Прославленной пойти с вами.
Галант улыбнулся, потом с тревогой в голосе спросил:
– С вами все в порядке?
Панацея покачала головой.
– Ябеда смогла обойти неуязвимость моей сестры. Прославленную очень сильно искусали, потому я и не пришла к вам раньше. И думаю, что психологически бьет гораздо больнее, когда ты практически неуязвимый, а тебя все равно достают. Но сейчас у нас уже все нормально. Она вылечилась, просто дуется. Я… я в порядке. Шишка на голове, но я в порядке.
– Хорошо.
Оружейник был уже возле досок и читал написанное.
– Это мне нравится. Но вот здесь… – он тюкнул пальцем по колонке Ябеды, – почти пусто.
– Никто из нас с ней не столкнулся, и заложникам почти нечего было про нее рассказать, – ответил Галант.
– Возможно, Панацея могла бы помочь, – предположила Мисс Милиция.
Все взгляды устремились на девушку.
– Я… много чего произошло, – нерешительно произнесла Панацея.
– Нам важна любая мелочь.
– Эмм… простите, – сказала она, уткнувшись взглядом в пол. – Меня ударили по голове, но моя способность на меня саму не действует, и я не по той части, чтобы ходить в костюме и драться, поэтому когда на меня напали… не знаю. Столько всего… прямо сейчас я просто не могу привести мысли в порядок.
– Чем быстрее… – начал было Оружейник.
– Все нормально, – перебила его Мисс Милиция. – Эми, может, займешься Защитниками? Если что-нибудь вспомнится – что угодно, что «Темные лошадки» сказали или сделали, или какие-нибудь зацепки, которые тебе покажутся полезными, – поделись с нами попозже, окей?
Панацея признательно улыбнулась героине, затем повернулась к Защитникам.
– Кому нужна помощь в первую очередь? Эгида, тебе?
– Я выживу, – отмахнулся Эгида. – Я могу быть и последним.
Галант нерешительно поднял руку.
– В меня врезался один из псов Адской Гончей. Возможно, сломал мне ребро. Парамедики меня подлатали, но я хочу лишний раз удостовериться, чтобы не рисковать, – мало ли, может, у меня пробитое легкое или еще что-нибудь.
Панацея нахмурилась, потом указала в дальний конец комнаты.
– Давай я посмотрю тебя там?
– Смотри-ка ты, парень Прославленной получает спецобслуживание, – и Хроноблокер ухмыльнулся, давая понять, что он всего лишь прикалывается. Галант лишь усмехнулся в ответ.
Двое вошли в альков Галанта. Панацея усадила Галанта на кровать и положила руку ему на плечо. Потом откинула капюшон и нахмурила брови.
– У тебя нет пробитого легкого. Есть трещина в ребре, но это не так уж больно. Зачем…
– Я солгал. Я хотел поговорить с тобой наедине, – и он взял девушку за руку.
Она сердито посмотрела на него и отдернула руку, точно он ее укусил. И, словно стараясь сделать так, чтобы Галант не схватил ее опять, она скрестила руки.
– Ты же знаешь, я могу чувствовать эмоции, – произнес Галант. – Эмоции каждого, как цветное облако вокруг него. Я не могу это отключить. Просто вот так я воспринимаю мир.
– Виктория это упоминала.
– Так вот, ты для меня – открытая книга. Я знаю, что ты боишься. Нет… ты в ужасе, и именно поэтому ты не рассказываешь.
Панацея вздохнула и села на кровать как можно дальше от Галанта.
– Я никогда не хотела эту суперспособность. Я никогда не хотела суперспособности, точка.
Он кивнул.
– Но я ее получила, а вместе с ней и всемирную известность. Целительница. Девушка, которая может одним прикосновением вылечить рак, сделать человека на десять лет моложе, отрастить ему потерянную руку или ногу. Мне приходится быть героиней. Груз ответственности. Я не смогла бы жить, если бы перестала пользоваться этой способностью. Это же такая возможность – спасать жизни.
– Но?
– Но в то же время… я не могу вылечить всех. Пусть я хожу в больницу каждую ночь на два-три часа – есть тысячи других больниц, куда я не могу пойти, есть десятки миллионов людей, которые терминально больны или живут в своем личном аду, парализованные или с адской болью. Эти люди не заслужили всего этого, но я не могу помочь им всем. Даже если я буду трудиться двадцать часов в сутки, я не смогу помочь даже проценту из них.
– Ты должна сосредоточиться на том, что можешь сделать, – произнес Галант.
– Проще сказать, чем сделать, – ответила Панацея с оттенком горечи в голосе. – Ты понимаешь, что это значит – вылечить часть людей? Я чувствую, что каждая секунда, которую я трачу на себя, – это секунда, потерянная впустую. И вот такое… давление уже два года. По ночам я лежу в постели и не могу уснуть. Поэтому встаю и иду в больницу. Иду в педиатрию, лечу каких-то детишек. Иду в интенсивную терапию, спасаю какие-то жизни… и это все сливается вместе. Я даже не помню последних людей, которых спасла.
Она снова вздохнула.
– Последний человек, которого я реально помню? Где-то неделю назад я работала над одним ребенком. Совсем мелкий, кажется, иммигрант из Каира. Эктопия сердца. Это когда у тебя от рождения сердце снаружи тела. Я помещала все туда, где этому положено быть, давала ему шанс на нормальную жизнь.
– И почему он тебе запомнился?
– Я вдруг возмутилась. Он лежал и спал, как ангелочек, и всего на секунду я подумала: а может, просто оставить его? Врачи могли бы закончить работу, но это было бы опасно. Если бы я оставила его на столе с наполовину сделанной работой, он мог бы умереть. Я его ненавидела.
Галант не произнес ни слова. Панацея хмуро смотрела в пол.
– Нет, я ненавидела то, что у него будет нормальная жизнь, потому что я отказалась от своей. Я испугалась, что могу нарочно совершить ошибку. Что я могу разрешить себе облажаться с этим пацанчиком. Я могла убить его или полностью похерить его жизнь, но зато мне самой стало бы полегче. Сниженные ожидания, понимаешь? Может, это бы снизило даже мои собственные ожидания от себя самой. Я… просто я так устала. Так вымоталась. На какую-то секунду я действительно думала, а не оставить ли его страдать или умереть.
– Это выглядит как нечто большее, чем просто усталость, – тихо произнес Галант.
– Вот так это начинается? Вот так я начинаю становиться похожей на отца, кем бы он ни был?
Галант медленно выдохнул.
– Я мог бы сказать, что нет, что ты никогда не станешь такой, как твой отец. Но я бы солгал. Каждый из нас, все мы рискуем найти свой собственный путь вниз. Я чувствую, какое напряжение ты испытываешь. Я видел, как люди ломаются из-за меньшего. Поэтому – да. Такое возможно.
– Окей, – еле слышно произнесла Панацея. Галант ждал, что она продолжит, но она не стала.
– Возьми отпуск. Скажи себе, что ты это должна сделать, чтобы перезарядить свои батарейки и в перспективе помочь большему числу людей.
– Вряд ли я смогу.
Какое-то время они сидели в молчании.
Потом Галант повернулся к девушке.
– Да, и как это все связано с тем, что было в банке?
– Она знала все. Эта Ябеда. Она сказала, что она телепатка, и по тому, что она говорила, что она знала, я ей верю.
Галант кивнул.
– Ты знаешь, каково это – говорить с людьми вроде нее? С людьми вроде тебя, уж прости? Создаешь себе эту маску, убеждаешь себя, что все нормально, заставляешь себя не замечать худшие свои черты… а потом эти Галанты и Ябеды просто берут и раздевают тебя догола. Вынуждают смотреть этому всему в лицо.
– Мне очень жаль.
– Ты ведь сам сказал, ты не можешь это выключить? Значит, тебя нельзя винить. Просто… рядом с тобой трудно находиться. Особенно после Ябеды.
– Что она сказала?
– Угрожала, что будет говорить о разном. Думаю, о вещах похуже, чем то, что я рассказала тебе. Угрожала, что расскажет то, о чем я просто не хочу знать. Сказала, что воспользуется своими знаниями, чтобы порушить мои отношения с Викторией и всей семьей, – тут Эми обхватила себя руками. – Сестра – это все, что у меня есть. Единственная, кто ничего от меня не ожидает, кто знает меня как человека. Кэрол никогда не хотела меня по-настоящему. Марк в депрессии; он хоть и хороший человек, но слишком занят собой, чтобы быть настоящим отцом. Тетя и дядя – милые люди, но у них тоже свои проблемы. Так что у меня остается только Виктория. И так было практически с самого начала. А это маленькое самоуверенное чудовище пригрозило оторвать меня от сестры с помощью еще одной херни, которую я не хочу, которую я не могу контролировать.
Галант начал было говорить, но тут же остановился.
– Что?
– Это… это как-то связано с, эээ, довольно сильным чувствами, которые ты питаешь ко мне?
Панацея застыла.
– Прости, – поспешно извинился он. – Я не должен был этого упоминать.
– Да, не должен был, – Панацея встала и направилась к двери.
– Послушай, если тебе когда-нибудь захочется поговорить… – предложил он.
– Я…
– Скорее всего, не со мной, окей. Но моя дверь всегда открыта, и ты можешь обращаться когда угодно. Просто чтобы ты знала.
– Окей, – ответила Панацея. Затем потянулась к Галанту и тронула его плечо. – Все. Синяков нет, ребра в порядке.
– Спасибо, – ответил он и открыл ей дверь.
– Позаботься о моей сестре, ладно? – прошептала она, стоя в проеме. – Сделай, чтобы она была счастлива?
– Естественно, – ответил Галант, и они присоединились к остальным.
Все головы повернулись к Панацее, когда она взяла маркер, лежащий возле компьютера. С угрюмым выражением лица девушка принялась заполнять раздел Ябеды на доске.
[1] Он обозвал директора Пиггот «свинкой» (piggy).