ГЛАВА 11. Столица Империи Лакфакалле (Arosh)
Никакой карты этого города не существует в природе. Строения, из которых состоит город, не построены на земле – они постоянно двигаются по искривленным траекториям под действием сил тяжести. Лишь Spaude Bir Arok знает, где когда какое здание находится, и эта информация меняется ежесекундно. Неудивительно, что Arosh получила прозвище «Birort Kuneiguna».
Другое прозвище столицы – «Sath Nosher». Изображенный на Ajh Frybar Гафтонош олицетворяет и саму Империю. Bir к восьми Fek часто сравнивают с шеями, на которых держатся восемь голов Nosh. А столица – то самое место, откуда эти дороги расходятся.
Более прямолинейное прозвище – «Birort Gasorder». Звездных систем, в которых есть более одного Сорда, насчитывается немало, но восемь Сордов вместе – такой случай обитаемая Вселенная знает лишь один. Когда-то, тысячу лет назад по времени этого города, здесь были открыты восемь Sord Loeza, которые собрал в гигантском космосе гигантский корабль «Абриел».
И еще «Gyrsaug Frybaral». Именно здесь зародилась крупнейшая империя в истории человечества, именно здесь началась ее окрашенная огнем и кровью история.
Своей истории столица обязана еще одним прозвищем: «Dawatosaria». Поскольку Империя в своей надменности легко начинала войны, даже будучи слабее своих врагов, ее столица трижды видела Asot вражеских кораблей. Но не пала она ни разу. А те нации, которым когда-то удавалось пробить себе путь к Лакфакалле, сами уже являлись частью Империи.
Следующее прозвище – «Birort Neg». У людей расы, постоянно живущей в Garish и Menyu и распространившейся по огромной территории, не очень-то много возможностей знакомиться и встречаться друг с другом. Поэтому родился обычай – половину жизни проводить здесь, в Лакфакалле. Всегда, в любое время где-то в столице что-то празднуют. На эти празднования может приходить любой желающий, и Аб собираются вместе, чтобы искать любовь, которая вспыхивает, точно сверхновая.
Иногда город называют просто «Muraut». Потому что практически каждый Аб был рожден в результате взрыва влюбленности, произошедшего здесь. Здесь они рождаются и растут, а затем разлетаются по всей огромной Вселенной, чтобы когда-нибудь вернуться назад.
Birort Kuneiguna, Sath Nosher, Birort Gasorder, Gyrsaug Frybaral, Dawatosaria, Birort Neg, Muraut – все это Arosh Лакфакалле.
Звезда, освещающая Arosh, носит имя Абриел. Да, «Абриел» для Аб – это и название города-корабля, где жили их прародители, и фамилия Spunej, и имя звезды родного дома. Этим названием Аб были обязаны создавшей их расе. Еще до того, как были разгаданы тайны космоса и загадки наследственности, эта раса занималась земледелием на архипелаге, изогнувшемся в форме лука. Она поклонялась богине Солнца Аматерасу. Через многие тысячи лет звучание этого имени изменилось и превратилось в «Абриел». В честь нее и звездная система была названа Dreuhynu Abliarsar. Все Императоры получают титул «Dreu Abliarsar».
Те, кто подлетают к звезде Абриел, видят ее словно запеленатой; звезду окружает сферическая сеть, сплетенная из тончайшего волокна. Впрочем, тончайшим оно кажется лишь в сравнении с самой звездой, реальная толщина этих «нитей» составляет пятьсот Wesdaj. Обращенная к звезде сторона их выложена солнечными батареями; на противоположной, теневой стороне располагается множество линейных ускорителей, в которых вырабатывается Baish. Это крупнейшая Joth не только во Frybar, но вообще в заселенной человеком части Вселенной.
Arosh Лакфакалле имеет в целом серповидную форму и составляет в длину около трехсот Sedaj. Радиус ее орбиты равняется примерно шести Zesadaj. Ruebei, Lartbei, столичные резиденции Voda, жилища Ryuuk и Lef, Deiu, Ileiv, учреждения Labule, Lorl, и так далее, и тому подобное. Все эти искусственные космические тела и образуют столицу. Между постройками шныряет огромное число Ponyu; Menyu, вошедшие в систему из Fath, тоже оказываются в городе. Каждое сооружение обладает той или иной степенью мобильности, что позволяет в автоматическом режиме избегать столкновений.
Восемь Сордов располагаются с равными интервалами на орбите всего на тысячу Sedaj выше, чем у Лакфакалле. Они обращаются вокруг звезды в противоположном относительно Лакфакалле направлении, и возле каждого из них находится Lonid Hoka.
Через один из этих восьми Сордов, Sord Irik, в Dreuhynu Abliarsar вошло Longia «Экрерр» с Джинто и Лафилью на борту.
Longia, в отличие от более мелкого Pelia, напоминает миниатюрное Rebisath. Оно предназначено для доставки информации с важными посланниками, в том числе дипломатами. На судне имеются двенадцать кают со всеми удобствами и даже маленькая гостиная.
Когда Джинто, которому надоело скучать у себя в каюте, заглянул в гостиную, он впервые за все время полета обнаружил там Лафиль.
– Привет, ты уже закончила писать свой отчет? – спросил он.
– Да, – Лафиль повернулась к Джинто и указала на огромный экран на стене перед ними. – Как тебе Лакфакалле?
На экране был виден Muraut Аб во всей красе.
На первый взгляд Arosh показалась Джинто роем огней. Невероятно красивое зрелище, словно цветок с яркими лепестками. Поскольку связное судно находилось на той же орбите, что и Лакфакалле, Джинто словно смотрел сбоку на миниатюрную копию галактики.
– Она намного больше, чем я ожидал. Потрясающе.
– Правда? – на лице Лафили появилась улыбка, полная чистого удовлетворения.
Джинто взял чашку Surgu и сел рядом с Лафилью.
Он действительно думал о Лакфакалле то, что сказал Лафили. Но в сердце его царило совершенно другое чувство.
Одиночество…
Вояж Джинто из Dreuhynu Vorlak до Arosh, хоть и затянулся несколько сильнее, чем он ожидал, все же подходил к концу. Конец путешествия означал также и прощание с Лафилью. И, возможно, прощание навсегда.
Что еще хуже, Лафиль проводила большую часть времени в своей каюте, составляя отчет. Джинто ее видел только во время трапез.
– Тебе Manowas уже сказала? – спросила Лафиль.
– Что сказала?
– Мы летим в Ruebei.
– Что, прямо туда? – изумился Джинто.
– Да. Spunej Erumita, видимо, желает с нами поговорить.
– В смысле, с тобой.
– Нет. Не только со мной, с тобой она тоже хочет побеседовать.
– Уээ, – Джинто поежился. – И ты так спокойно об этом говоришь. Ну да, для тебя-то это просто бабушка.
– Я бабушку уже год не видела.
– А. Ну тогда вам с ней, наверное, есть что обсудить.
– Конечно, есть, но Erumiton сейчас наверняка очень занята. Ты, может, забыл, но во Frybar идет война.
– Я знаю. Интересно, как там идут дела. Ты что-нибудь слышала?
– Ничего не слышала, – Лафиль склонила голову набок. – Ты беспокоишься?
– Конечно, беспокоюсь! Ты забыла, где моя родная планета?
По ту сторону линии фронта лежало Dreuhynu Haider. Родина Джинто, где его называли «сыном предателя».
Поскольку Fek Irik имело форму кольца, связь с родной планетой Джинто не была потеряна полностью. Но Джинто не мог сохранять спокойствие, когда думал о том, что, возможно, система Хайд оккупирована так же, как был оккупирован Loebehynu Sufagnaum.
Жители его родной планеты, вероятно, поладили бы с оккупантами куда лучше, чем Sos Сафугноффа. Сколь ни старался Джинто не думать об этом, его мысли все время возвращались к одному: что в таком случае будет с его отцом, Dreu Haider?
Джинто много лет не встречался с отцом, да и изначально они друг друга знали неважно, но все-таки он оставался единственным родственником Джинто.
– Ах, да, – виноватым тоном сказала Лафиль. – Это был глупый вопрос, мне не следовало его задавать.
– Да ладно. Я и сам про это забыл, когда мы были на Класбуле.
– Тогда мы были слегка заняты.
– Иногда я просто поражаюсь твоему таланту к преуменьшению, – восхитился Джинто.
Огни Arosh постепенно приближались, и вскоре уже стало возможно рассмотреть ближайшее сооружение. Это было множество перекрывающихся шаров, образующих гигантскую трубу, извивающуюся, точно щупальце. Все вместе смахивало на некий диковинный организм, застрявший в эволюционном тупике.
– Это Lorl Beitur. «Госрот» именно здесь построили, – сообщила Лафиль.
– Понятно.
– А вон там Somronyu, – Лафиль указала на сферическое сооружение, плывущее позади верфи. – Таких в Muraut много. Там внутри нет гравитации, мягкие стенки, и плавают звезды из особой пены. Вскоре после рождения ребенка на него надевают Alfa и отправляют туда. Там дети учатся законам действия-противодействия и осваивают тиару. Если этого не сделать, пока мозг еще пластичный, Rilbido не разовьется…
Кивая и односложно отвечая Лафили, увлеченно играющей роль гида по Arosh, Джинто думал: «Неужели ей тоже печально от надвигающегося расставания? Неужели она тоже не хочет этого?»
Когда Джинто и Лафиль прибыли в Ruebei, откуда ни возьмись появились строгие на вид Beikeburia и разделили их.
У Джинто это вызвало неприятные ассоциации с Lyumskor Febdak, но, естественно, его беспокойство было беспочвенным. Его отвели в громадную Gorv, где он смог всласть понежиться в горячей воде.
Когда Джинто, совершенно чистый, покинул ванну, для него уже была приготовлена новая одежда.
Его левое плечо полностью выздоровело, как и обещал Gairit. Прожженное лазером отверстие затянулось молодой кожей, и кость совсем не болела.
Джинто натянул Sorf нормального покроя и надел Daush. Потом настала очередь Alfa, точь-в-точь напоминающей ту, что у него отобрали в Lyumskor, и нового Kreuno взамен позаимствованного у Силней.
Закончив приводить себя к виду, приличествующему Bar Sif, Джинто подал знак, как ему заранее объяснили.
– Сюда, пожалуйста, – указал ему путь тотчас подошедший Beikeburia.
В коридоре поджидала Yazuria.
– Поднимитесь, пожалуйста.
– Да, – и Джинто взошел на платформу.
Камергер последовал за ним и ввел в Kuro платформы инструкции.
– Эммм… а куда мы едем? – опасливо спросил Джинто, когда платформа пришла в движение.
– Я получил указание доставить вас в комнату ожидания при Wabes Bezorlot.
– Wabes Bezorlot?! Но я думал, этот зал только для самых важных случаев…
– Вы абсолютно правы.
– Ээээ… а что вообще происходит?
Камергер обернулся и поднял темно-синюю бровь.
– Вы действительно не знаете?
– Нет. Пожалуйста, забудьте, что я спрашивал, – Джинто решил остановиться, пока его снова не посчитали проницательным на уровне цианобактерии.
– Кончай трястись, Джинто, – нахмурившись, сказала Лафиль.
В комнату ожидания она пришла раньше Джинто и сейчас потягивала из бокала какой-то напиток.
– Иногда ты просишь невозможного, – Джинто был не в состоянии успокоиться. – Что я вообще должен делать? Может, там какой-то особый этикет?
– Ничего особенного. Будь вежлив в пределах здравого смысла.
– Ты забываешь – я совсем не знаю, на что похож здравый смысл Аб.
– Тогда просто делай как я. Подойди к Skemsorl. Поклонись. Жди, когда она к тебе обратится. Все же просто.
– Звучит просто, – признал Джинто.
– Это и есть просто.
Вошел Beikeburia.
– Приношу извинения, что вам пришлось ждать, Feia, Lonyu. Вас готовы принять.
– Ага, – кивнул Джинто и направился к камергеру.
– Не туда, сюда, – Лафиль указала на гигантские двери.
– Видишь, уже налажал, – пробормотал себе под нос Джинто.
– Иди рядом со мной, не обгоняя и не отставая.
– Угу.
– И держись гордо. Ты герой.
– Впервые слышу.
– Onyu.
Гигантские двери распахнулись.
Wabes Bezorlot был залит мягким утренним светом, который напрямую собирался от звезды Абриел и рассеивался по залу.
На самом верху проходило множество балок, но поддерживали они не крышу, а похожую на небосвод Shunobezia. С балок свисали Gar Gla. Флаги всех Voda Frybar. Новехонький флаг с гербом Dreujhe Haider Джинто обнаружил в первом ряду.
Джинто и Лафиль прошли по черному мраморному полу к подножию Skemsorl, сопровождаемые с обеих сторон торжественно вышагивающими Sash Idar.
Sash Arovot заиграли Rue Oru. Они не пели, но Джинто и без того отлично знал слова. В гимне выражалось пожелание вечной жизни и процветания Frybar – чтобы она видела, как старится Вселенная. Текст был абсолютно в духе Аб, надменный и дерзкий.
Джинто не желал вторично опростоволоситься так же, как в день своего знакомства с Лафилью, поэтому он заранее, еще на связном судне, постарался запомнить лица всех выдающихся людей, с кем он мог бы встретиться.
Благодаря этому он сразу узнал трех людей перед собой.
Skemsorl Roen стоял прямо под Rue Nigla, окруженной Gar Gla Ga Lartei, и с него вставала, естественно, бабушка Лафили, Spunej Рамаж Erumita. Справа от нее на одну ступеньку ниже трона стоял мужчина с серовато-синими волосами – отец Лафили, Larth Kryb Feia Дебеус. Еще на ступеньку ниже стоял, улыбаясь, красивый юноша с волосами цвета индиго – несомненно, младший брат Лафили, Borl Wemdaisal Feia Духир.
Джинто смутился. И Spunej, и Larth Kryb выглядели так, словно Лафиль была их сестрой. Король Крив выглядел даже старше, чем Императрица. Умом-то Джинто и раньше понимал, что Аб с возрастом не меняются, но теперь, когда он увидел это своими глазами, зрелище показалось ему невероятно странным. Как сами Аб умудряются общаться между собой?
Лафиль опустилась на колено. Белый коврик, на который она встала, располагался таким образом, что каждый, кто преклонял на нем колени, смотрел на Skemsorl снизу вверх.
Джинто поспешно опустился на колено вслед за Лафилью.
– Встаньте, Jarluk Dreur, – произнес чей-то голос совсем рядом.
Подняв взгляд, Джинто с изумлением обнаружил, что Рамаж сошла со Skemsorl и теперь стоит прямо перед ним.
– Встаньте, – повторила Рамаж.
– Да, – кивнул Джинто и поднялся на ноги.
– Примите благодарность Абриелов, Jarluk. Эта девочка, – Рамаж указала рукой на Лафиль, – пока ничего в жизни не достигла, но у нее огромный потенциал. Благодаря вам этот потенциал сохранился. Если бы не вы, я бы уже не увидела эту пташку живой.
– Да вовсе нет, – лицо Джинто запунцовело. – Я… я ничего такого не сделал. На самом деле это она кучу раз меня спасала…
– Нет, Jarluk, – Рамаж взяла Джинто за руку. – Вы, наверное, просто сами этого не осознаете, так что я не могу сказать, что вы ошибаетесь. Однако, если бы вы не говорили ей, когда следует отходить в сторону, она бы продолжала идти вперед, навстречу верной смерти. Мы не умеем определить момент, когда следует отступить, это свойственно всей нашей семье, но ей – особенно сильно. Кроме того, вы, хоть и Аб, знаете, как жить в Nahen. Если бы не эта редкая особенность, кто знает, что бы произошло.
С прелестного лица, напоминающего лицо Лафили, на Джинто смотрели красные глаза, полные благодарности. Рука Spunej была прохладной, но все же Джинто ощущал в ней какую-то внутреннюю теплоту.
Его сердце заколотилось сильнее.
– Я тоже выражаю свою самую искреннюю благодарность, Jarluk, – произнес Дебеус. – Nahen совершенно чужды нам, рожденным в Лакфакалле. Большинство из нас рождается в мире Аб и умирает в мире Аб, так за всю жизнь и не ступив на поверхность планеты. Не хочу вас оскорбить, но наземные миры страшат нас, Jarluk. Невозможно выразить словами мою благодарность вам за то, что вы вернули оттуда мою дочь.
– Но в Nahen тоже есть прекрасные люди. Без их помощи мы бы обязательно попали к врагу, – решительно возразил Джинто.
– Вы меня неправильно поняли, Jarluk, – улыбнулся Дебеус. – Я вовсе не хочу сказать, что все жители Nahen злые. Они не более злые, чем мы. Просто образ жизни наземников слишком сильно отличается от образа жизни Аб. Чуждая культура может с легкостью убить человека. И, что еще хуже, та планета была под властью людей, смертельно ненавидевших Аб. Если бы вы не направляли мою дочь, она бы сейчас здесь с нами не стояла.
– Совершенно верно, Jarluk, – кивнула Рамаж. – Я уже прочла доклад Lartnei. Мне известно о людях, которые вам помогали. Им я тоже бесконечно благодарна. Но сейчас мы собрались, чтобы выразить благодарность вам.
– Но она тоже меня очень много выручала. Особенно в Kesath.
– Это был ее долг, она выполняла приказ Лексшью, – когда Дебеус произносил имя, на его красивом лице отразилось горе. – Jarluk, вы непривычны к Dath. Моя дочь получила приказ помочь вам выжить в том мире, к которому вы непривычны. Но помогать ей выжить в Nahen вам не приказывал никто.
– Гордитесь своими деяниями, Jarluk, – сказала Рамаж. – По крайней мере, для нас это благородные деяния.
– Я тоже хотел бы сказать спасибо, Lonyu Jarluk Dreur, – скромно добавил Духир. – Я очень рад, что благодаря вам снова смог увидеть сестру.
Услышав искренние слова благодарности из уст Духира, Джинто наконец-то смог расслабиться. Слова Spunej и Larth были полны достоинства, и Джинто не ощущал, что его реально благодарят. Джинто прекрасно понимал их чувства, но ему все равно казалось, что их слова обращены к кому-то другому.
– Большая честь для меня, Feia, – Джинто склонил голову. – Erumiton, Feia Lart. Ваши прекрасные слова в мой адрес – это большая честь для меня.
– Ты сделал более чем достаточно, чтобы заслужить их, Джинто, – прошептала Лафиль. – Держись уверенней.
– Я правда так нервно себя веду? – Джинто изо всех сил старался вести себя как можно увереннее, но не знал, насколько хорошо это у него получалось.
– Да. Ты весь бледный. Как будто тебя ругают.
– Fal Fryum, ты, я вижу, кое-что не указала в своем отчете, – улыбнулся Дебеус, точно забавляясь происходящим. – Ты не упомянула, что настолько сдружилась с Jarluk Dreur Haider.
– Трудно не сдружиться, пройдя вместе через столько опасностей, отец, – ответила Лафиль.
– Понятно, – кивнул Дебеус, лукаво улыбаясь. – Лафиль, не хочешь немного прогуляться со мной?
– Ты можешь идти, Лафиль, – грустным голосом произнесла Рамаж. – Мне же, видимо, предстоит заняться неприятным делом. Jarluk Dreur, следуйте за мной.
– Хорошо… а что вы имеете в виду под неприятным делом? – спросил Джинто.
– Я вынуждена сообщить вам плохие новости.
Лафиль шла по белому песку следом за отцом.
Поверх песка струился ручеек. Зал заполнял мягкий отраженный свет, потолок и стены были незапятнанно-белыми.
Множество белых колонн. Колонны были испещрены написанными крохотными буквами именами; никакой инкрустации не было, поэтому имена можно было прочесть, лишь подойдя вплотную.
Это были имена всех погибших за Frybar. Они были высечены в колоннах в соответствии с датой гибели, независимо от звания; все погибшие в один день были перечислены в алфавитном порядке. Тот, кто нашел бы время просмотреть эти колонны полностью, обнаружил бы то тут, то там слово «Абриел» среди множества имен Ryuuk и Lef.
На вершине каждой колонны была высечена одна и та же фраза: «Frybar A Darl Fronede».
Greish Fronetara – самое священное место для презирающих любые религии Аб.
Перед одной из колонн Дебеус остановился.
– Я уже сказал тебе «С возвращением домой»?
– Нет, пока еще не сказал, – ответила Лафиль.
– Что ж, в таком случае – с возвращением домой, Dorfryum. Я очень рад, что ты снова здесь, – Дебеус развернулся к Лафили лицом. – Наши тела вечно юные, но дух старится. Даже у Аб период молодости короток, хоть мы и сохраняем юность тел до самой смерти. Для меня этот период подходит к концу. А ты переживаешь невероятные впечатления истинной юности.
Дебеус вновь повернулся к колонне и устремил взор в одну точку на ней.
Лафиль подошла и всмотрелась. «Лексшью Веф-Робелл Плакиа».
– Я никогда прежде не говорил тебе этого, Fal Nej, но я ничего не делал с твоими генами. У тебя абсолютно естественная комбинация. Потому-то твои уши и маловаты для Абриела.
Лафиль подняла глаза на отца.
– Почему ты так сделал?
– Естественно, потому что менять твои гены не было нужды, Лафиль. Удача и Плакиа дали мне бесценный дар. С моими скромными талантами я просто не смог бы сделать тебя красивее, чем ты уже есть.
– Отец, я сама не очень понимаю, почему, но… – неуверенно произнесла Лафиль, – я рада это слышать.
– Правда? – мягко улыбнулся Дебеус. – Вот и хорошо. Я думал, ты ненавидишь меня из-за ушей.
– На самом деле ненавидела… чуть-чуть, – призналась Лафиль.
– Ну, здесь уже ничего не попишешь, Nouon, – произнеся эти слова, Дебеус внезапно замолчал. Он просто стоял перед колонной и смотрел на имя.
Лафиль тоже стояла молча, глядя на отца и на колонну.
– Замечательные были дни, – наконец разомкнул рот Дебеус. – Поблизости от гигантской звезды, завершающей свой жизненный путь, у самого горизонта событий, посреди туманности, которая вот-вот должна была дать рождение новой звезде… мы с Плакиа любили друг друга и вовсю наслаждались своим почетным правом доставлять друг другу массу хлопот…
– Почетное право? Доставлять друг другу хлопоты – это почетное право?
– Точнее сказать, когда тебе доставляют хлопоты, – улыбнулся Дебеус. – Мне пока можно не волноваться, Asog, ты еще слишком юна, чтобы влюбиться.
– Да ну… – Лафиль попыталась возразить, но не смогла подобрать слова.
– Когда те фантастические дни подошли к концу, я был не в силах этому поверить. Я не мог поверить, но всем телом ощущал бег времени. Так что я хотя бы…
– Отец, – в сердце Лафили зародилось подозрение. – Ты хочешь сказать, что создал меня как живую память о Kyua Плакиа?
– А что, это так плохо? – Дебеус погладил пальцем имя Лексшью. – Плакиа тогда была для меня всем. Seria, ведь стремиться сохранить воспоминания о том прекрасном времени навечно – это же только естественно?
– Я тебе не ходячее воспоминание, отец. И не копия Kyua Плакиа, – подозрение Лафили сменилось на гнев.
– Конечно же, Loliyuuk Isarlot, ты ни то ни другое. Плакиа была мудра. Она не повышала голос по непонятно какой причине.
– По непонятно какой причине? – Лафиль рассердилась еще больше. – Я – это я. И я всегда считала, что ты любишь меня саму, отец.
– Но я на самом деле люблю тебя. Как бы я мог называть тебя «Fal Nej», если бы не любил? – Дебеус оставался невозмутим.
– Ты любишь меня как воспоминание о Kyua Плакиа.
– Нет. Я люблю тебя как тебя, Gunar Abliarsar.
– Я не верю тебе, отец.
– Я не требую, чтобы ты верила мне, Krasonon Nova. Но запомни вот что: ты была рождена как Plakeir Vabed, но выросла как Fal Nej. Ты напоминаешь Плакиа внешне, но совершенно другая по характеру. Хотя я бы не смог сказать, чем именно вы различаетесь. Когда-то моя любовь действительно шла сквозь тебя к Плакиа, но сейчас я даже не вижу ее за тобой.
Лафиль по-прежнему сомневалась. Она уважала Bomowas Лексшью как человека и как Lodair, даже восхищалась ею. Но она хотела, чтобы отец видел в ней самостоятельную личность. Да, он только что сам сказал, что так оно и есть, но у Лафили было ощущение, что говорил это отец не вполне искренне.
– Скажи мне, отец. Это была твоя идея, чтобы я служила на корабле Kyua Плакиа?
– Это было слишком хорошее совпадение, чтобы быть совпадением. Я хотел, чтобы она отполировала созданный мной брильянт. Я хоть и в отставке, но все-таки Roifrode, так что устроить это было совсем нетрудно, – Дебеус чуть помолчал, прежде чем продолжить. – Думаю, теперь, когда идет война, мне придется выйти из резервистов. Хотя меня пугает мысль о службе под командованием этого мальчишки из Lartei Barker.
– Мне казалось, Larth Barker Feia одного с тобой возраста, отец… – вырвалось у Лафили.
– Я появился из Janyu на три месяца раньше него. Это большая разница. Когда мы были детьми, я никогда не проигрывал ему в драке.
– Отец, ты мне другое скажи, – в голове Лафили возник новый вопрос. – А то, что Джинто был на борту «Госрота», тоже ты устроил?
– Да, – признал Дебеус. – Хотя как раз это в большой степени было стечением обстоятельств. Тогда в том районе было полтора десятка кораблей, на которые мог бы попасть Jarluk Dreur. Я тихонько нажал где надо, так чтобы это оказался именно «Госрот». Я считал, что тебе не повредит подружиться хоть с одним человеком, рожденным в Nahen. Хотя я, конечно, и не подозревал, что вы настолько сблизитесь.
– Такое впечатление, что тобой было организовано абсолютно все, отец… даже вторжение Объединенного Человечества.
– Ты преувеличиваешь, Fal Fryum. Если бы я помогал врагу, твоя бабушка разорвала бы меня на куски.
– Но все равно, ты столько всего делал ради моего воспитания без моего же ведома… – Лафили эта мысль совершенно не нравилась.
– Я ведь твой родитель. Я дал тебе рождение, вручив тебе половину Плакиа, и я вырастил тебя сам. Но это подошло к концу, ты теперь Fryum Frybaral.
– Правда? – Лафиль с подозрением взглянула на отца.
– Она была прекрасной женщиной, – Дебеус, пропустив вопрос дочери мимо ушей, вернулся к воспоминаниям. – Когда мы с ней познакомились, я был неумехой-Lowas, а она – многообещающим Fektodai. Я могу придумать сто причин, по которым она мне приглянулась, но до сих пор не могу понять, за что она полюбила меня.
– Наверное, твой Traiga, – уже произнося эти слова, Лафиль изумилась им. Она понятия не имела, почему вообще она сказала нечто столь ужасное – возможно, из-за того, что она была все еще зла на отца.
Дебеус обернулся. В его сузившихся глазах явственно читался гнев. Отец Лафили был исключительно хладнокровен для своей семьи, но все-таки он был Абриелом.
– Ты знаешь Плакиа с самого детства. Кроме того, ты была на ее корабле. После всего этого ты считаешь половину себя таким человеком, Абриел Неи-Дебруск Borl Paryun Лафиль? Ответь честно.
– Нет, – повесила голову Лафиль. – Она была совсем не такая.
Некоторое время Дебеус сверлил дочь глазами. Наконец он, видимо, почувствовал ее искреннее раскаяние.
– Ну хорошо, Onyu. Но никогда больше не говори таких глупостей.
– Ладно… – Лафиль по-прежнему была не в силах поднять голову. – Можешь мне еще одну вещь сказать? Ты не знаешь, что Kyua Плакиа про меня думала?
– Знаю. Она частным порядком послала мне весточку… Она сказала, что гордится тобой.
– Она гордится мной…
Перед мысленным взором Лафили промелькнули те счастливые дни, которые она провела с Плакиа. Воспоминания о человеке, которого во многих Nahen называли бы ее матерью. Сплошь счастливые воспоминания…
Вдруг перед глазами все расплылось, на щеках она ощутила что-то горячее.
– Ты плачешь, Лафиль? – Дебеус заметил ее слезы.
– Я плачу, но не потому, что ты меня отругал, отец, – всхлипывая, ответила Лафиль. Она словно вернулась во времена детства.
– Значит, ты оплакиваешь смерть Плакиа?
Лафиль не могла говорить — она всеми силами пыталась не разрыдаться. Она просто молча кивнула.
– Я тобой разочарован. Похоже, я где-то ошибся, воспитывая тебя, – сказал Дебеус, но голос его был полон теплоты. – Я не видел тебя плачущей с тех времен, как ты выросла из подгузников, Sok Jenna.
Дебеус прижал Лафиль к груди.
– Послушай, наша семья имеет репутацию, которую надо поддерживать. Мы холодные Абриелы, мы бессердечные Абриелы, мы Абриелы, которые глазом не моргнут даже от смерти близкого друга или любимого человека. Что станет с этой нашей дурной репутацией, с таким трудом созданной нашими предками, если люди узнают, что Абриелы могут плакать? Сердиться можно; улыбаться иногда тоже можно. Но рожденный Абриелом не имеет права плакать. Нельзя ослаблять бдительность даже в кругу семьи. Если тебе действительно нужно поплакать, плачь там, где тебя никто не увидит.
– Ты несправедлив, отец, – Лафиль подняла заплаканное лицо от груди Дебеуса.
– Почему?
– Потому что ты не научил меня, как плакать без слез.
В комнате, куда Spunej провела Джинто, их уже ждал мужчина в Serlin.
– Это Roibomowas Билскуус из Ryuazornyu Spaude Rirrag, – представила его Императрица. – Roibomowas, объясните Jarluk Dreur Haider текущее положение дел.
– Есть.
В центре комнаты появилась Ja Fad. На схеме отображался весь освоенный человечеством космос.
Окрестность Sord Sufagnaum подсветилась красным.
– Здесь было сражение. Полагаю, вы об этом знаете. Labule одержали победу, и мы вернули себе Loebehynu Sufagnaum.
Между Loebehynu Sufagnaum и Dreuhynu Vorlak вспыхнула красная точка.
– Это Sord Kyutosokunbina Keik; именно здесь враг проник на нашу территорию. Как показала разведка боем, проведенная Jadbyr Usem «Футюне»…
От Sord Kyutosokunbina Keik протянулось несколько красных пунктирных линий, рассекающих Fek Irik. Все Сорды, через которые проходили эти линии, также меняли цвет на красный.
– …все Сорды поблизости превращены врагом в военные базы, так что передвижение в этом регионе полностью заблокировано. С этим, однако, Labule было бы нетрудно разобраться. Проблема в том…
С противоположной стороны от Sord Sufagnaum в Fek Irik появилась еще одна красная область. В нее входили несколько Сордов, но четко очерченных границ эта область не имела.
Из области выдвинулась красная стрела и решительно устремилась к Sord Irik, вратам Лакфакалле.
– …что враг нацелился прямо на Arosh, силами примерно сто двадцать Jadbyr. Их операция в Loebehynu Sufagnaum была не более чем отвлекающим маневром. Мы это предвидели, но мы не ожидали, что и основной их удар тоже пойдет через Fek Irik.
Из Sord Irik вышла синяя стрела и врезалась в красную.
– Мы нанесли встречный удар силами в сто сорок Jadbyr под командованием Feia Glaharerl Rue Byrer. Нам удалось отбить атаку, но при этом мы понесли очень тяжелые потери. Погибло много хороших людей и хороших кораблей.
Ja Fad исчезла.
– Вот все, что нам сейчас известно точно. Мне сообщили, что в настоящее время Rue Byr ведет преследование врага и разведку в направлении региона, откуда он вторгся. Но враг, без сомнений, уже укрепил там свою оборону. Наши силы сейчас не в состоянии провести полномасштабную военную операцию. Нам необходимо восстановить боевую мощь Labule, выслать войска на защиту границ и проверить, не сумел ли враг вторгнуться где-то еще. В общем, у нас уйдет минимум три года на то, чтобы создать флот, способный пробить две стены, возведенные врагом в Fek Irik. По ту сторону этих стен у нас кораблей всего на одну Jadbyr, и то только если их собрать вместе. Поскольку единого командования у них нет, против любого реального наступления врага они будут бессильны.
Джинто подумал о том, что для него означают эти слова. Dreuhynu Haider тоже лежало по ту сторону стен…
– Мне очень жаль, Jarluk Dreur, – печально сказала Императрица. – Я не желала в ответ на ваши хорошие новости огорчать вас плохими. То, что произошло, – позор Frybar, я не буду выбирать слова. Однако реальность есть реальность. Мы не можем подвергнуть опасности всю Империю во имя спасения небольшой ее части. Связь с вашей Aith прервана и вернется очень нескоро.
Джинто стоял как громом пораженный.
Он лишился связи не только со своей родиной, Dreuhynu Haider, но и со второй родиной, Dreuhynu Vorlak, где жили все его друзья. Он потерял все, что связывало его с прошлым… и совершенно не был этим опечален.
Полное отсутствие чувства горя – вот что озадачивало и одновременно шокировало его.