ГЛАВА 4. ЛЮБОВНЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ТАЙТИ ЯЭГАСИ
Февраль подходил к концу, и даже в классе 1-3, к которому принадлежал Тайти Яэгаси, все меньше учеников клевало носом во время уроков. Ощущалось приближение годовых экзаменов.
Надвигалась и презентация результатов кружков, намеченная на сразу после экзаменов. Сегодня после уроков кружковцам снова предстояло отправиться добывать информацию.
[Аа, сегодня этот день… вроде как…]
…«Передача эмоций» от Инабы.
Утечки интимной информации из-за этого феномена были ужасны, но в прошлом, во время «обмена душами», они уже испытали нечто подобное и потому относились к таким вещам с деликатностью. Тайти сам стеснялся, когда узнавал такое, чего узнавать вовсе не хотел, и страдал, когда слышал слова, которые слышать не следовало. Но он не должен был вести себя, как во время предыдущего феномена, «возврата времени», когда он ничего не делал и этим доставлял всем проблемы. Он полагал, что и остальные думают так же.
Проблема была с Иори Нагасэ.
– Эй, ты слышала… Нагасэ-сан… ну, это…
– …Но Иори же… и… такое говорят…
В классе повсюду шушукались. Что-то из этого наверняка достигало ушей обсуждаемой.
– Но с нашей колокольни Нагасэ… и… вот почему…
– …Надо же. Не могу поверить…
– Говорю же, так и есть, – произнесла Каору Сэтоти довольно громко. Она явно была ничуть не против того, чтобы Нагасэ ее услышала, – скорее даже хотела этого. Похоже, за всеми этими слухами стояла именно она.
– Она всех вас обманывала. Она только притворялась белой и пушистой.
Сэтоти была из тех, кто напористо навязывает окружающим свою точку зрения, и имела в классе большое влияние.
Более того, она красила волосы в каштановый цвет, носила серьги и якшалась с хулиганами из других классов, поэтому нормальным ученикам было трудно ей возражать, и это усиливало ее влияние еще больше.
А сейчас эта Сэтоти и ее подружки ополчились на Иори Нагасэ.
Однако, как бы ни была влиятельна Сэтоти, при обычных обстоятельствах развернуть мнение класса с такой легкостью ей бы не удалось.
Но не сейчас.
– Эй… Иори, – подала голос Марико Накаяма, с которой Нагасэ всегда была в хороших отношениях.
– Чего?
Тон Нагасэ был холодным и безразличным. Как и выражение лица.
Накаяма, похоже, удивилась.
Нагасэ продолжать не стала.
– Сейчас… про тебя всякие странные слухи ходят, но я в них не верю.
Произнесенная в таком месте, где ее могли слышать все, эта фраза послужила также и заявлением для окружающих.
– Я считаю, что Иори не такая, а эти просто несут, что им в голову взбредет…
– Ну и пусть несут тогда, – с непроницаемым лицом ответила Нагасэ. От ее всегдашней улыбки не осталось и следа. – Забей на них.
Она поражала и даже пугала.
Тайти-то уже повидал разные стороны Нагасэ, а вот для одноклассников, привыкших видеть ее только веселой и жизнерадостной, это преображение выглядело более чем странным.
– Иори… я вполне понимаю, что ты сердишься…
– Я не сержусь, нисколечко.
Все то же непроницаемое лицо. Ясные, холодные глаза.
[Пусть будет так. Пусть будет сяк. Мне уже все равно.]
Тайти передались чувства Нагасэ. Черные эмоции.
– Говорю же, Иори… ты малость пугающая…
– Да, я такая.
– Ээ… – выдавила Накаяма. – Ну, ну ладно, я поняла. Ну… увидимся.
– Прости.
Когда Накаяма услышала извинение, она явно была озадачена. На лице ее было написано: «Это уж чересчур, ничего не понимаю».
Такая привычная ей «Иори Нагасэ» исчезла, а «Иори Нагасэ», которая была перед ней сейчас, разительно отличалась от той, которую все знали.
Это было уже не на уровне «плохого настроения» или «раздражения».
С тех пор как начался феномен «передачи эмоций», Нагасэ испускала все более сильную ауру недоступности. От былой притягательности, по которой никто не мог с ней сравниться, не осталось и следа; она перестала показывать себя окружающим с хорошей стороны.
О чем Нагасэ думает, чего пытается добиться?
[Нагасэ ведь гораздо веселее, гораздо прикольнее. Вот какая Нагасэ.]
«Черт», – подумал он, но было поздно. Его чувства уже передались Нагасэ.
В этот момент он заметил, что плечи Нагасэ содрогнулись.
Подготовка к презентации шла тяжелее, чем они ожидали.
Они слышали, что джаз-банд, их противник, тоже стал репетировать больше. Сирояма из класса Тайти осунулся. Похоже, все выкладывались в своих кружках по полной.
КрИКовцы были заняты тем, что рыскали вокруг школы в поисках рекомендуемых местечек.
Они черпали информацию из слухов и местных журналов. Потом сами отправлялись в найденное место и вызнавали все лично.
Вот и сегодня, собравшись ненадолго в кружке, они затем разошлись по своим объектам.
– О, Нагасэ, ты тоже в эту сторону идешь.
– Угу.
Сегодня Тайти и Нагасэ выпало часть пути проделать вместе.
Надев пальто поверх школьной формы, они вышли за ворота школы и зашагали в противоположную сторону от той, куда шли обычно.
Давненько Тайти и Нагасэ не оказывались наедине.
С кануна Святого Валентина, когда Нагасэ его отшила, Тайти с ней ни разу толком не говорил.
На то, чтобы перейти к следующему действию, ему требовалось немало времени. Ведь происходят феномены… Но оправдание ли это?
Так или иначе, сейчас его шанс. Тайти сумел стряхнуть неловкость.
– Скажи, Нагасэ… У тебя что-то случилось?
Наверняка этот вопрос она уже слышала от других много раз, но Тайти все равно спросил.
– Ничего.
В который уже раз Нагасэ повторила этот короткий ответ?
– Я могу тебе как-то помочь? Что-нибудь для тебя сделать?
– Не нужно.
Ветер дул прямо в лоб, сильно. Лицо мерзло. Тайти сунул руки в карманы пальто.
– Это… если, скажем…
Тема была трудной, и Тайти замялся ненадолго.
– …Если тебя грызет, что ты меня отшила, то не парься.
Нагасэ сжала губы.
Лицо словно задеревенело.
– …Прости.
От этого извинения у Тайти заныло в груди.
Но, как друг Нагасэ, отступиться он не мог.
– Но, Нагасэ, в последнее время ты очень странная. И не вздумай сказать, что это не так.
Нагасэ опустила голову и ничего не ответила.
– Тебя что-то беспокоит в связи с «передачей эмоций»? Я тут могу немногое, но ты ведь понимаешь, что, если принимать помощь от других людей, можно решить множество проблем?
Нагасэ дрожала. Возможно, не только от холода.
– …Спасибо тебе за это, честно…
[Не нужна мне никакая помощь. И не влезай больше.]
Полный отказ.
«Передача эмоций» от Нагасэ.
Вместе с мыслью Тайти получил мешанину эмоций, и их настоящую суть ухватить ему не удалось.
– …Нагасэ, – только и смог бессмысленно пробормотать Тайти.
Нагасэ всем сердцем отвергала Тайти.
Человеку по имени Иори Нагасэ он был не нужен даже на чуть-чуть.
Эта истина впилась ему в сердце.
Отвергнутый человек не мог сделать ровно ничего.
– И поэтому… идем. …Прости.
Оставив Тайти по-прежнему стоять, Нагасэ зашагала вперед.
Провожая ее взглядом, Тайти вновь осознал.
Он ничего не знает об Иори Нагасэ. И ничего не понимает.
Несмотря на то, что она – человек, которого он любит.
□■□■□
Сегодня целью Тайти был недавно открывшийся игровой центр.
Но даже войдя туда, Тайти никак не мог сосредоточиться на своей задаче – сборе информации.
Приятные звуки игровых автоматов, не уступающие им по громкости голоса переговаривающихся игроков – все это сейчас было для него не более чем шумом.
Он не мог привыкнуть к этому пространству. Казалось, весь мир его бросил.
Неужели он вообще ничего не может сделать? Эта иллюзия заползала в него, словно правда.
Он не мог настроиться на дело. Мотивации не было. Оставаться здесь было бессмысленно.
Решено было после сбора информации разойтись по домам, так не отправиться ли ему домой уже сейчас? Так он подумал, и тут…
[Может, кружок изучения культуры надо распустить?]
Благодаря «передаче эмоций» до Тайти донесся внутренний голос Химэко Инабы.
В животе у него похолодело.
Потому что Тайти понял: Инаба всерьез рассматривает эту возможность.
Почему все заканчивается так по-дурацки?
Его отвергла Нагасэ; если еще и КрИК перестанет существовать по мысли Инабы… то где будет его, Тайти, место?
Помещение хорошо обогревалось, но Тайти плотнее закутался в пальто.
Охваченный неописуемой тревогой, он набрал номер Инабы.
Он нес какую-то нечленораздельную чушь; в конце концов Инаба сказала: «Я устала это слушать, приходи сюда, поговорим». И Тайти направился в кафешку, где Инаба сегодня собирала информацию.
– Тут чересчур стильно, чтобы заходить одной. Так что ты удачно пришел.
Вдвоем они зашли в кафе. Действительно, заведение было дороговатым, и потому других учеников старших школ видно не было.
В помещении с обильной отделкой из натурального дерева было тепло, столики располагались на приличном расстоянии друг от друга – в общем, атмосфера была уютная.
– Да уж, тут хорошо парочкам свидания устраивать, – пробормотала Инаба, открывая меню.
Оба выбрали латте – рекомендацию заведения. Сели за столик на двоих.
С разрешения персонала кафе сделав несколько фотографий, Инаба заговорила:
– Однако раздражает, что излишние мысли тоже становятся известны.
– …Прости.
– Я тебя и не обвиняю. Просто такой феномен.
Оба взяли чашки.
Мягкий, нежный вкус латте, казалось, пропитал и тело, и душу.
Сердце Тайти тоже чуть успокоилось.
– Насчет твоей недавней мысли, Инаба. Не пояснишь насчет «распустить»?
На этот вопрос Инаба ответила не сразу. Сперва выпрямила спину, поднесла ко рту чашку.
– Об этом я и раньше думала. Халикакаба, похоже, интересует пятерка нас, КрИКовцев, и у меня ощущение, будто наблюдают за нами как единым целым. Ты согласен?
– Да, вполне.
Халикакаб определенно заявлял, что «интересными» считает их пятерых. Начиная с самого первого феномена, затронуты были всегда только они.
– В таком случае, если эти пятеро перестанут собираться вместе… не прекратятся ли феномены, как ты думаешь?
Если их ценность, с точки зрения Халикакаба, связана с тем, что «их именно пятеро»…
– Если мы закроем КрИК и прекратим общаться между собой… как думаешь, Тайти, не вернемся ли мы к нормальной жизни? Тот тип ведь даже сказал как-то, что для него проблема объяснять нам все, когда мы пятеро не вместе.
Это предположение было ни на чем не основано, однако выглядело привлекательно.
– Но…
– Эта дерьмовая серия феноменов должна же прерваться, а? – спросила Инаба, словно упреждая возможное возражение Тайти.
Кивнуть в ответ он не мог.
– Иори в последнее время немного странная.
После этих слов Инабы у Тайти все тело словно налилось свинцом. Тепло кафешки куда-то исчезло.
– Если бы это влияние удалось удержать в пределах нашего круга, было бы ничего, но оно уже плохо сказывается на положении в классе. Мы же не можем отвечать на вопросы людей, незнакомых с ситуацией, в стиле «потому что сейчас происходит феномен». …То, что изменилось, обратно уже не вернуть.
– И поэтому роспуск КрИКа…
– Гото, похоже, все равно собирался уйти из кураторов, и это будет хорошая возможность. Хотя до сих пор мы этому сопротивлялись.
Что делать им, все это время державшимся вместе, чтобы противостоять многочисленным сверхъестественным феноменам?
Внезапно Тайти осознал. Нет, или это было с самого начала разговора?
– Я хочу уточнить только одну вещь, – сказал он. – Инаба, ты сама действительно этого хочешь?
Инаба ничего не ответила, лишь молча сверлила Тайти своими раскосыми глазами в обрамлении длинных ресниц.
– Ты это предлагаешь… ради кого?
Тайти тоже не отступал, не отводил взгляда, как примагниченный.
В конце концов глаза отвела Инаба. Цокнула языком и сказала:
– Да, да, так и есть. Сама я хочу быть со всеми. Этот план – распустить кружок, чтобы покончить с феноменами, – я придумала ради вас. У тебя есть жалобы? Хм, хм.
Она явственно надулась.
– Все-таки вот так, да?..
Чересчур мягкосердечная Инаба заботилась о других сильнее, чем он, Тайти. Это оставалось неизменным.
– Кстати, когда это ты успел стать таким догадливым? Ты без всякой «передачи эмоций» сумел раскусить мои намерения – позор мне.
Пожалуйста, не считай это позором.
– Я просто понял. У меня ведь тоже такие же чувства, как и у тебя. Я хочу и дальше оставаться со всеми, что бы там ни случилось.
Честные эмоции.
При разговоре с Инабой он вновь их испытал.
Чем отчетливее он видел то, что творится в собственной душе, тем больше силы мог вкладывать в слова.
– Благодаря КрИКу я со всеми познакомился и много чего смог сделать. И хочу еще много чего сделать, тоже вместе со всеми. В том числе, разумеется, и с тобой, Инаба.
Сейчас у него не было ни тени растерянности.
– Эй, а можешь еще разок сказать «Разумеется, и с тобой, Инаба»? И с таким же чувством, как в тот раз.
– …Разумеется, и с тобой, Инаба
– Кк!..
Губы Инабы изогнулись в ухмылке. Что за просьба.
– …Так или иначе, думаю, все остальные тоже разделяют эти чувства. Скорее всего, и Аоки, и Кирияма…
…«и Нагасэ» – этого он добавить не смог.
Потому что не мог толком понять Нагасэ.
Глядя на замявшегося Тайти, Инаба вернулась к своему обычному, серьезному выражению лица.
– Но в этой медали есть и другая сторона, – уголки губ Инабы приподнялись. – Ты ведь тоже думаешь, не стоит ли распустить кружок? Это рациональная мысль.
– …Ээ.
У него перехватило дыхание. Сбежать от глаз Инабы было невозможно.
– …Было бы странно, если бы хоть чуть-чуть не думал.
– Именно. Ты ведь не можешь не понимать, что такое доставлять проблемы другим.
Возможно, когда-нибудь настанет день, когда им придется оттолкнуть от себя Халикакаба, чего бы это им ни стоило.
– Но сейчас, чтобы подбодрить меня с моими негативными мыслями, ты подчеркиваешь позитивные стороны.
– Не делай таких поспешных выводов.
– В любой ситуации есть больше одной стороны. Даже мысли нельзя интерпретировать однозначно. Если коротко, то «с какой стороны посмотришь, то и увидишь». Смысл такой: при «передаче эмоций», конечно, ты напрямую заглядываешь человеку в душу, но, возможно, видишь только один какой-то срез, и есть предел, насколько он правильный. Конечно, в самом факте «ты думаешь то-то и то-то» лжи нет.
Инаба думала «следует распустить КрИК», но в то же время чувствовала «хочу сохранить КрИК». Да, такие противоречивые мысли могут сосуществовать. И какую сторону увидят другие?
– …По-моему, разговор в каком-то странном направлении зашел. Может, закончим? Слушай, почему мы так хорошо читаем друг друга?
«Читать друг друга» – то есть понимать, что у другого в душе.
– Но вот Нагасэ… я ничуточки не понимаю.
– …И я тоже. Хотя считала, что понимаю Иори лучше, чем кто бы то ни было.
Даже Инаба так думает?
В одиночку справиться с проблемой Нагасэ он был не в состоянии, но вместе с Инабой, может, хоть чего-то сумеет добиться?
– Ну правда, что же происходит с Нагасэ? Держится странно, мысли не то пугающие, не то холодные… Полная противоположность своему имиджу.
– Я с самого начала думала, что она только кажется оптимисткой, а на самом деле бывает и мрачной, но чтобы настолько… Если это ее обычное состояние, то веселая Иори, которую мы видели до сих пор, – просто актерство… Нет, не может быть. Глупость сморозила, что еще за актерство.
– Да, это… вряд ли.
Нагасэ говорила, что, поскольку постоянно играла какую-то роль, в конце концов перестала понимать саму себя. Но это, по идее, лишь вопрос восприятия. Они провели вместе с Нагасэ год, и все это время она была фальшивой? Не может быть. Абсолютно не может быть.
– Как-то… я перестала понимать, как к Иори вообще подойти.
– …Я тоже.
Если бы у нее просто были какие-то проблемы, Тайти бы попытался ей помочь. Но Нагасэ помощи не желала и, судя по всему, приняла свой нынешний облик сознательно. Хотя, похоже, ей самой это причиняло боль.
– …Извини.
Ни с того ни с сего Инаба вдруг извинилась и опустила голову.
– Чего это вдруг?
– Если бы я не делала разных ненужных телодвижений… ну, просто подумала.
Ее слабый голос тонул в тихой музыке, играющей в кафе.
– Если бы я не сказала, что люблю тебя, думаю, вы с Иори уже давно начали бы встречаться. И тогда будущее наверняка было бы другим. Иори не стала бы вот такой, как сейчас…
Сейчас Нагасэ полностью закрывается от окружающих.
– …Ну не знаю…
Лицо Тайти тоже исказилось. Слава богу, что Инаба на него не смотрела.
– Я влезла в ваши отношения… Вот за это извиняюсь.
«Не извиняйся!» – подумал он.
«Что мне делать, когда ты извиняешься?» – подумал он.
Но он был уверен, что Инаба тут не виновата.
Что бы она ни говорила, а человек сам принимает решения, если ему хватает силы воли.
Задним числом…
Он всегда твердил, что любит Нагасэ, но, когда Инаба ему призналась, он какой-то миг колебался, и так, наверное, тоже было нельзя.
– Инаба, ты тут вообще ни при чем. …Нет, ну «ни при чем» – это слишком. Если бы ты ничего не сказала… может, мы с Нагасэ и стали бы встречаться.
– Ну вот!..
Инаба вскинула голову. В глазах ее стояли слезы.
– Но я абсолютно не смог понять чувства Нагасэ. Поэтому в любом случае поступал неправильно. …И в итоге мы с ней отдалялись.
Если хоть чуть-чуть не понимаешь другого, это естественно.
– Из-за тебя все только чуть сильнее запуталось, но рано или поздно все равно вышло бы так же.
– …Но если бы вы начали встречаться, то поняли бы друг друга лучше… и…
– Но в том, что этого не произошло, виноват я, никто другой.
Это он должен был принять, не убегать.
– Так что ты ни в чем не виновата, – решительно заявил Тайти.
Перед другими людьми он мог показывать себя сильным.
Он всего лишь притворялся, но решил, что здесь и сейчас это правильно.
Благодаря этому он мог видеть свой путь.
Говоря с Инабой, он это понял. Все-таки запираться в своих мыслях одному никуда не годится.
– …Я думаю, это у меня была настоящая любовь. Но очень незрелая. Я ничего не видел. Как будто махал мечом, не стоя твердо на земле.
Он только храбрился. А хотел он стать таким, кто в подобных ситуациях действительно ведет себя храбро.
Возможно, когда он вернется домой и останется один, то снова станет грустным и нерешительным, но хотя бы сейчас он смотрел вперед.
– Короче: меня начисто отшили, и я начинаю с чистого листа. Что делать, я не знаю. Может, еще раз попробую с Нагасэ, может, нет. Но могу сказать точно: это не конец, это только начало.
Произнеся эти слова, Тайти приободрился.
Да, совершенно неважно, что он облажался.
Можно просто начать все сначала.
Хорошо, если при этом он влюбится в того же самого человека.
– Эй, а в это твое «с чистого листа»… ты меня пустишь?
Когда Инаба задала этот вопрос, Тайти кое-что осознал.
Инаба идет по этой же дороге. Она тоже призналась, была отшита, но заявила, что не сдастся и, несмотря на поражение, начнет все сначала. Может, это чуть надменно? Но он был ей действительно благодарен.
– …Если ты меня простишь.
Чтобы быть честным по отношению к окружающей действительности, необходимо заново посмотреть на все.
– Естественно, прощу, – и Инаба улыбнулась теплой улыбкой.
Но на самом деле в том Тайти, который не храбрится, возможно, еще сохранилась тяга к Нагасэ.
Нынешний он этого не знал. Однако думал, что если, начав все заново, он снова влюбится в Нагасэ, то это будет замечательно. Но, когда он начнет все заново, как он будет смотреть на Инабу?..
– Эй… Тайти, – легким движением вытерев глаза, обратилась к нему Инаба серьезным тоном. – А ты сейчас клевый. И это несмотря на то, что тебя отшили… несмотря на то, что тебя отшили!
– Дважды могла и не повторять!
Разговор с Инабой принес ему какое-никакое облегчение, хоть он и по-прежнему ничего не мог сделать с проблемой Нагасэ.
□■□■□
Шок от того, что Нагасэ его отшила, все еще сохранялся. Что делать с нынешней Нагасэ, он не понимал. Но нынешний Тайти, по крайней мере, мог начать все заново в любовном плане. Мог смотреть вперед.
И у этого Тайти оставалось одно важное дело, с которым необходимо было разобраться.
Вообще-то он сам не мог поверить, как мог настолько запустить такую серьезную проблему.
– Что ты хотел мне сказать? Братик.
Его сестренка, пятиклассница начальной школы, спустилась со второго этажа в гостиную.
– Сядь здесь, – указал ей Тайти, сам уже сев на диван.
– Чего это ты вдруг такой серьезный? Тебе это не идет, ты в курсе?
Языкастая сестренка.
Так или иначе, она тоже села на диван. Но…
– Почему ты села рядом со мной? Судя по настроению, должна была сесть напротив?
– Неважно. У меня тоже есть дела, так что давай побыстрей.
Нахальная сестренка.
– Ну, неважно… Кхем, по правде, у меня к тебе серьезный разговор.
– И что за разговор? О котором надо объявлять так официально?
Сестренка склонила голову набок.
Слишком уж миленькая сестренка. …Эй, прекращай это!
– Ты помнишь, что было… в день Святого Валентина?
– Что именно из того, что было? То, что братик ни с того ни с сего ходил как в воду опущенный и не хотел со мной разговаривать?
– Ты мне подарила шоколад.
– Ага, было дело.
– И тогда ты мне кое-что сказала.
– Что я сказала?
– «Кстати, это мой хоммей», так?
– А, да, кажется, так. И что?
– Что значит «и что»?! Нет… я это к чему, твой братик тебя любит, конечно, но исключительно как сестру. Даже если своим хоммеем ты мне призналась, все-таки мы брат и сестра, это этически…
– Пф, а-ха-ха! Ну ты даешь! Неужели ты правда подумал, что раз я сказала «это хоммей», то серьезно влюбилась в тебя как в парня? У-хи-хи!
– Чт-… Ээ, но…
– Ах-ха-ха-ха, братик, ну ты смешной! Ничего такого нет. Братик – только братик, ясно?
– А… а, вот как. Я, я так и думал. Но чисто на всякий случай, вдруг, мало ли…
Как это он так поспешил с выводами? Теперь чувствует себя полным идиотом.
– Блин… Братик, а ты как сильно меня любишь, а? – и ущипнула слегка.
– Ну конечно, люблю… Ну, мы же брат и сестра…
– Я и не слышала, чтоб где-то поблизости были еще такие близкие брат с сестрой, а? Но мне было очень приятно, когда я узнала, что ты обо мне заботишься, и когда услышала, что ты меня любишь.
– Как сестру!
– У-хи-хи, да понимаю я. Но это надо как-то вознаградить. Ммм, что бы такое сделать?.. О, придумала! Братик, наклонись-ко ко мне ухом.
– Да?
Чмок. ♥
– Ч-ч-ч-ч-что!..
– Кстати, это был… мой первый поцелуй! ♥
– УООООООООО!
[МОЯ – СЕСТРА – ПОЦЕЛОВАЛА – МЕНЯ – В ЩЕКУ!!!]
На следующий день ему пришлось изо всех сил объяснять, что его отношения с сестрой нормальные и не нарушают никаких этических табу.