КУКОЛКА 20.5
При появлении героини в сверкающих силовых доспехах столовая погрузилась в тишину. Эта тишина лишь помогла словам Дракон распространиться по всему помещению, отражаясь от твердого пола, и донестись до всех учеников и персонала старшей школы Аркадия.
Тихое перешептывание пробежало по помещению почти неощутимым афтершоком, сообщая новость каждому, кто не услышал ее в первый раз.
Я видела и Эмму – мельком, между учениками, пятящимися от входа в столовую. Она и так была бледная, а теперь стала просто белой и неотрывно смотрела на меня.
Я медленно выдохнула, хотя мое сердце колотилось так, будто я только что бежала со всех ног.
Бунтарь сделал шаг вперед, оставив дверь на кухню позади себя. Я на несколько шагов отступила вглубь столовой, так что и Дракон, и Бунтарь оказались передо мной. Несколько букашек влетело через щели вокруг двери, через которую пробился Бунтарь. Он тогда захлопнул эту дверь за собой, но возле замка металл выворотило, и для мелких букашек проход был.
Он ударил копьем об пол. Вся столовая вздрогнула от треска электричества, прошившего воздух вокруг него. Электричество потекло по открытой трубе и нагревательным трубочкам под дорожкой к двери. Все букашки в коридоре погибли.
Таким способом привлекать их бессмысленно.
Я огляделась. Поле боя было далеко от идеального. Повсюду вокруг меня были стойки, которые ограничивали мою мобильность, почти не влияя на мобильность героев. Кто-то подал сигнал Малышу Победе, Хроноблокеру и Адаманту. Троица героев направлялась сюда. Суховей остался лежать связанным снаружи.
Пять Плащей против меня одной. С учетом букашек, проникших в здание вместе с Малышом Победой, я располагала где-то тысячей летающих насекомых и сколькими-то пауками. Категорически недостаточно, чтобы атаковать. У меня не было ни оружия, ни роя, которые дали бы мне преимущество. Костюма тоже не было, но он вряд ли что-то изменил бы.
Когда-то я с трудом могла понять слова Мрака о важности репутации, имиджа, создания нужного впечатления. Сейчас это все, что у меня было.
Я вновь медленно выдохнула. Надо успокоиться. Я поводила плечами, разминая мышцы. Что-то почти успокаивающее было в осознании, что хуже, чем прямо сейчас, быть уже не может. Сбросить напряжение. Если они решили уволочь меня в тюрьму или сразу в Птичью клетку, я тут бессильна.
Они не атаковали. Возможно, все не так плохо, как мне казалось. Они пришли не для того, чтобы меня арестовать, или же просто перекрывают основные пути для моих букашек, чтобы минимизировать мой атакующий потенциал?
Или у меня есть какое-то преимущество, о котором я не задумываюсь?
Я пятилась, пока не добралась до стойки, потом вспрыгнула и уселась на ее край, подогнув одну ногу под себя. С этой точки я могла смотреть на Дракон прямо, в то время как Бунтарь находился на левом краю моего поля зрения, а большинство учеников, включая Эмму, на правом.
– Удар ниже пояса, Дракон, – наконец произнесла я. – Раскрыть меня перед всеми? Я была о тебе лучшего мнения.
После этого, по сути, признания по столовой разошлась новая волна перешептываний. Эмма застыла как примороженная. Ее выражение лица не менялось: глаза выпучены, губы сжаты.
– Я стараюсь быть лучше, – ответила Дракон. – Я лишь следую инструкциям.
– Полагаю, твои боссы слегка разочарованы той взбучкой, которую моя команда устроила твоим бронекостюмам? И требуют, чтобы ты компенсировала это моим арестом?
Дракон покачала головой.
– Использование бронекостюмов против «Темных лошадок» было бета-тестом, и выявление наиболее серьезных недостатков было ожидаемо. Мне хотелось бы, чтобы вы не расплавили «Азазеля»… Он был дорогостоящим. Но мы здесь не поэтому.
– Существуют правила, Дракон, – сказала я. – Ожидания. Я сражалась с Левиафаном, я сражалась с «Девяткой». Я участвовала в битве с угрозой класса S в деловом районе. Не хочу показаться надменной, но думаю, что, возможно, я этого слегка заслуживаю. Я внесла свой вклад. Вы не можете просто взять и раскрыть мою личность на глазах у кучи людей.
– У меня не было выбора.
– Ты выбрала следовать за ними. Можно подумать, что двадцать или тридцать героев не ушли из Протектората в последние дни.
– Это не так просто, Рой, – произнес Бунтарь.
– Это никогда не бывает просто. Но иногда приходится идти трудным путем. Иногда приходится признавать, что люди, отдающие приказы, не понимают, что делают. Потому что вот это? Провоцирование драки в школе? Никак и никогда такое не может иметь смысл.
– Протекторат делает все возможное, чтобы прийти в себя, – ответила Дракон. – Сейчас все несколько дезорганизовано. Лучшие из нас работают вдвое усерднее обычного на основе половинчатой информации или даже неточной информации. Если в результате рождаются ошибочные суждения, надеюсь, с учетом всех обстоятельств это несколько простительно.
– Конечно, но расплачиваться за это приходится остальным. В последний раз, когда мы с тобой разговаривали, ты читала мне лекцию насчет приоритетов. Ты действительно хочешь продолжить тот разговор? Чтобы я рассказывала тебе о твоих приоритетах в свете всего, что сейчас происходит с Протекторатом?
Я дала угрозе повисеть в воздухе.
– Ты так не сделаешь, – сказала Дракон. Она подошла ближе, и я подняла руку, предлагая ей остановиться. Я особо не думала об этом. Но Дракон остановилась.
Почему? Почему она послушалась, когда я велела ей остановиться? Если бы она продолжала двигаться и схватила меня, я бы мало что могла сделать, кроме как дрыгать ногами и вопить.
Когда я ничего не сказала в ответ, она добавила:
– Это не в твоем стиле, Рой.
– Ты удивишься, на что я способна, – произнесла я. – Я калечила людей. Вырезала одному мужчине глаза, оскопила его. Я отрубила одной женщине пальцы ног. Свежевала людей заживо укусами тысяч насекомых. Черт, а что я сделала с Триумфом… Он чуть не умер, задохнувшись насекомыми, когда от яда сотни пчел его горло распухло и перекрылось. Даже Суховей, который прямо сейчас находится у школы. Он не очень рад.
Бунтарь и Дракон переглянулись.
– Твой рой не может к нему приблизиться, – заявил Бунтарь.
Я пожала плечами. Имидж, уверенность, репутация. Я ненавидела себя за то, что так делала, но думала о Джеке Ноже. У него не было ни маски, ни костюма. Его способность не заставляла людей класть в штаны. Что у него было, так это внушительность, атмосфера уверенности.
Недели или месяцы назад мне, пожалуй, было бы тяжело излучать уверенность так, как это делал Джек. История, длинный ряд событий и конфликтов, в которых наши команды одержали победы, – это легко могло бы стать бременем, тяжким грузом разнообразных прецедентов; однако мы превратили это в броню, в то, что заставляет наших врагов колебаться в решающие моменты.
– Полагаю, вы сейчас пытаетесь каким-то образом связаться с Суховеем, – произнесла я. – И у вас не получается.
– Он ранен? – спросила Дракон.
Мне не обязательно было отвечать. Страх – инструмент, которым я могла здесь пользоваться, а достичь его я могла с помощью неопределенности и неизвестности.
Прежде я вспоминала Джека Ножа, но теперь подумала о Бакуде. Она первая познакомила меня с этой концепцией.
– Вы навели меня на одну мысль, – сказала я, проигнорировав вопрос. – Зачем ловить меня вот так? Вы оба слишком умны, чтобы загнать меня в опасную ситуацию, когда на расстоянии вытянутой руки столько заложников.
– Суховей ранен? – прорычал Бунтарь.
– Вы засунули меня в помещение с тремя сотнями людей, которых я теоретически могу взять в заложники. Почему? Вы не можете быть настолько уверены, что я не пораню кого-нибудь…
Эмма сидела справа от меня. Она так и не сдвинулась со своего места, чувствуя себя в безопасности среди школьного персонала. Я послала многоножку проползти по ее ладони, и она заорала. Так торопилась вскочить со скамейки, что упала. Затем поспешно откарабкалась подальше от меня. Дракон и Бунтарь напряглись.
Я подняла руки успокаивающим жестом, заверяя героев, что дальше не пойду.
– …Иначе вы бы сейчас не беспокоились за Суховея. Вы бы реагировали так, как только что. Кстати, Суховей в порядке, но я не гарантирую, что это так и останется.
Бунтарь чуть расслабился. В столовую позади Дракон вошли Адамант, Малыш Победа и Хроноблокер. Дракон обернулась, сказала что-то, чего я не разобрала, и Адамант с Малышом Победой снова удалились. Я могла лишь предполагать, что они пошли искать Суховея.
Я встретилась взглядом с Хроноблокером, потом снова перевела его на Дракон.
– Это ловушка, верно? Ты или те, кто отдают приказы, хотите, чтобы я взяла заложников. Потому что у вас есть готовый ответ, какой-то способ остановить меня прежде, чем им будет угрожать серьезная опасность. Я беру заложников, чтобы обеспечить себе свободу. Вы… даже не знаю. Пустите газ или примените какой-нибудь контролируемый разряд вроде мухобойки Бунтаря, и убьете всех букашек в помещении. Вы герои дня, я отправляюсь в тюрьму, и повсюду становится известно, что «Темные лошадки» не так уж великодушны. Злодеи, которые контролируют город, теряют сразу и лидера, и доверие общества.
– Это был не наш план, – сказала Дракон. Она говорила со слабым акцентом, едва пробивающимся через звуковой фильтр ее маски. – Я изучила твое досье. Я предположила, что это не сработает, исходя из решений, принимаемых тобой до настоящего времени. Бунтарь согласился, хотя его суждение было основано на твоих способностях и твоей разносторонности.
– Но вы осуществили этот план.
– Приказы, – вновь произнесла Дракон. – А также потому, что мы это обсудили и сошлись на мнении, что ты не причинишь заложникам сколь-нибудь серьезного вреда.
– Вы, похоже, высокого мнения обо мне, если предполагаете, что я буду играть мягко. И вы серьезно рассчитываете, что я буду держать рот на замке насчет грязных секретиков, которых я набрала за последние несколько месяцев, после того как вы сыграли свою последнюю карту и раскрыли мою личность? Личность, которую вы узнали благодаря тому, что я помогала?
– Я раскрыла ее не из-за этого, – сказала Дракон. – И ты будешь хранить молчание, потому что знаешь, как это важно.
– Возможно, да, – ответила я ей. – А возможно, и нет. Если я все равно умру или отправлюсь в тюрьму, почему я не должна сейчас в полный голос сообщить почтеннейшей публике все, что знаю?
– Потому что ты не стаешь так делать, – сказала Дракон. – И не сможешь.
– Почему бы нам не перенести этот разговор куда-нибудь в другое место? – предложил Бунтарь. Он сменил захват своего копья на двуручный – угроза, но неявная.
– Туда, где его не услышат все эти люди? – спросила я, вытянув руку в направлении собравшихся учеников. – Не думаю. Как минимум я имею право на присяжных из числа моих ровесников. Меня устраивает, что вы оба получите удар по репутации, если и когда атакуете меня или убьете.
Вот почему я сидела на стойке. Я была менее мобильна, мне было бы труднее уклониться, если бы они атаковали, и это было хорошо. Деталь, которую зрители не зарегистрируют сознательно, но они что-то вынесут из того, что мои противники ведут себя агрессивно, когда я так беззащитна.
– Мы не собираемся тебя убивать, – ответила Дракон. – У нас инструкции – взять тебя под стражу. Мне жаль, что нам приходится делать это вот так. Я надеялась… мы надеялись просто поговорить с тобой.
– Вы оба? Вот бы никогда не подумала, что у Ору-… то есть у Бунтаря есть что мне сказать.
– Мы вошли в воздушное пространство Броктон-Бея, и меня проинформировали, что здесь действует крупномасштабный карантин, связанный с порталом в деловом районе, и в связи с этим воздушное пространство под жестким контролем. Мы были вынуждены объявить о цели своего визита в Броктон-Бей, и члены ОПП с более высоким уровнем допуска включились в наше задание. Нам было приказано вступить с тобой в прямую схватку, здесь, и взять тебя под стражу.
– Почему? – спросила я. – Костюмы, которые ты выпустила против моей команды, должны были использоваться для охоты на «Орден кровавой девятки». Либо вы отказались от их преследования, либо ты собираешься мне сказать, что есть что-то более важное, чем остановить их.
– Эту тему мы можем обсудить в дороге, – сказал мне Бунтарь.
– Бунтарь… – предупреждающим тоном обратилась к нему Дракон.
– Я мог бы сказать сейчас больше, – добавил он, – но здесь слишком много лишних ушей. Если ты согласишься перейти в кабинет по соседству, я объясню.
– Нет, спасибо, – ответила я.
– Твоя способность никуда не денется, и я знаю, что с ее помощью ты можешь коммуницировать, – сказал Бунтарь. – Ты с равным успехом можешь сообщить им любые секреты из любого места этой школы.
– Если я перейду куда-нибудь подальше от глаз и ушей, – возразила я, – мои слова не будут иметь того драматического эффекта. Кроме того, я подозреваю, что почтеннейшая публика – единственное, что гарантирует, что вы будете играть честно. У них есть камеры, а у вас – репутация, которую надо блюсти.
– Моя репутация не в приоритете, – ответил Бунтарь. Дракон кивнула, но я не была уверена, это одобрение или согласие.
– У вашей организации есть репутация, которую надо блюсти. Те из нас, кто остались здесь, в Броктон-Бее, имели на это причины. Что-то удерживало нас тут. Необходимость что-то защищать или кого-то поддерживать. Некоторые просто боялись, потому что взять и уйти было страшнее, чем остаться. Кому-то было некуда податься. Поскольку Протекторат сейчас постепенно разваливается, как карточный домик, я думаю, что у вас была причина остаться, причина, из-за которой вы выполняете приказы, которые не хотите выполнять. Вы не посмеете скрутить безоружную, бескостюмную девушку, из-за чего они будут плохо выглядеть перед камерами. Только не сейчас, когда ваши ставки так высоки.
Бунтарь кинул взгляд в сторону толпы. Несколько учеников наблюдали за происходящим, достав мобильники.
– Больницу не напоминает? – спросила я. – Похожий сценарий.
– Да, – ответил он. Развивать мысль не стал.
– Мы можем тебя схватить, – вклинился Хроноблокер. – Я, например, или он просто подойдет к тебе. Не нужно никакого насилия.
– Нет, – произнес Бунтарь. И вновь не стал развивать.
До меня дошло. Бунтарь и Дракон осторожничали, потому что думали, что у меня есть в запасе какой-то трюк, как тогда, на благотворительной вечеринке. Я выключила Суховея, хотя он предположительно контрил мою способность, и даже не запыхалась. Они знали, что я сделала с Ехидной, ну и еще несколько случаев.
Они опасались, что я что-нибудь отколю.
Бунтарь имел представление о моих способностях, Дракон имела представление обо мне как о человеке, и они сочли, что я не представляю угрозы для других в этом помещении. Что, если говорить начистоту, было правдой. У них было полное превосходство, они ничего не теряли, раскрывая эту маленькую игру, и потому они не спешили действовать. Они меня уболтают, если так можно выразиться, а если я что-нибудь сделаю, они законтрят мой ход каким-нибудь своим гаджетом или трюком.
Со мной только что случилось едва ли не худшее, что только могло, – моя тайная личность стала достоянием общественности, – и в итоге вот она я, безоружная и без малейшей идеи, как отсюда выбраться… а хорошие парни осторожничают. Я улыбнулась – просто не смогла удержаться.
– Черт меня побери, – прошептал Хроноблокер, обращаясь к Дракон. Я вряд ли разобрала бы его слова, если бы не букашки, которых поместила на героиню. – Я только сейчас осознал. Это правда она.
Почему только сейчас?
Адамант изменил форму своей металлической брони; теперь она представляла собой сплошную металлическую поверхность с узенькими щелями для глаз. После этого он вышел наружу. Почти вслепую он пробрался через мой рой и как раз сейчас нашел Суховея за стеной школьного периметра. Затем придал одной из бронесекций форму клинка и принялся резать путы Суховея.
Смогла бы я поймать и Адаманта? Возможно. Но это не стоило усилий, при том что он умел менять форму металла и к тому же обладал повышенной силой и прочностью.
Теперь, когда я понимала, что происходит, я почувствовала за собой нечто вроде преимущества. Оставалось понять, как им воспользоваться.
– Я хочу извиниться, – произнес Бунтарь.
Это сбило меня с мысли. Я напряглась, однако он извинялся не за атаку, которая последовала бы затем.
– Что?
– В прошлом, когда наши пути пересекались, я должен был приложить усилия, чтобы пойти тебе навстречу. Я этого не сделал. У меня было время для размышлений, было с кем поговорить, было кому дать мне объективную оценку, и я теперь сожалею о том, как все между нами вышло. Я мог бы сказать больше, но это выглядело бы как оправдания, и я сомневаюсь, что мы оба хотели бы их выслушивать.
– Ты пришел сюда ради того, чтобы сказать это?
– В большой степени да, – ответил Бунтарь.
– Мы надеялись побеседовать с тобой как Плащ с Плащом, – уточнила Дракон. – О ближайшем будущем, в котором «Темные лошадки» правят городом, и конкретно о твоих ожиданиях, Рой. Но и Бунтарь, и я считали, что ему нужно сказать тебе что-то в этом ключе, и, возможно, тебе нужно это услышать. Если что-то и подтолкнуло нас прийти сюда, то это.
Я не нашлась что ответить. Было проще, когда противники вели себя как говнюки. Но когда они демонстрируют раскаяние? Как прикажете реагировать на это?
Но одну вещь они все-таки сделали по-говнюковски. Один элемент, не вписывающийся в остальную мозаику.
– Последний вопрос, – сказала я. – Зачем? Зачем раскрывать меня перед всеми? Это не сочетается с идеей раскаивающегося Бунтаря, это плевок в лицо неписаным правилам, и да, я знаю, что моя команда обращалась с этими правилами весьма вольно, но я не ожидала, что ты, Дракон, вот так их разорвешь. Как и ты, Бунтарь, если действительно начал новую жизнь.
Бунтарь и Дракон переглянулись.
– Что? – спросила я.
– Лучше тебе этого не знать, – ответила Дракон.
– Чего именно? И лучше для кого?
– Для всех вовлеченных, – сказала она.
– Расскажи.
Дракон кинула взгляд на Бунтаря, но тот не повернулся в ее сторону.
– Провидец сказал, что это наш лучший вариант, чтобы взять тебя под стражу.
Провидец? Кусочки мозаики, прежде не складывавшиеся, теперь сошлись. План действий, при взгляде со стороны утыканный мелкими недостатками и противоречиями, обрел смысл, если смотреть глазами человека, который видел будущее и разработал критерии, которым надо соответствовать, чтобы получить желаемый результат. Вот это вот, атака в школе – такого рода план я могла бы ожидать от Змея после долгой череды вопросов и ответов с Диной, его «кисой»-провидицей.
Дина.
– Кто этот провидец? – резко спросила я.
– Рой… – начала Дракон.
– Кто?
– Ты ее знаешь, – ответил Бунтарь.
Эти слова выбили из меня дух так, как не выбило даже раскрытие моей личности. Кровь в жилах заледенела, и вся моя уверенность рухнула, словно падала в яму настолько глубокую, что даже дна не видать.
Да так и было. Все, на что я пошла, все черты, через которые переступила ради того, чтобы освободить Дину от Змея, вернуть ее домой, в семью, и в результате… это?
Я остро осознавала толпу справа от меня. Они отступили от передних столов и сгрудились в дальнем конце помещения. И тем не менее они впитывали каждое слово, какое могли уловить. Они следили за каждым моим движением, каждой деталью этого разговора. В мою сторону были направлены камеры мобильников, и каждая секунда этих записей, несомненно, окажется на Parahumans Online или на каком-нибудь видеохостинге.
Мне было почти плевать. Ощущая легкое оцепенение, я качнула ногами в направлении дальнего края стойки и спрыгнула на пол. Я стояла не вполне прямо, и несколько прядей волос упало вокруг моего лица, заслоняя его.
– Они заставили ее выдать информацию? – спросила я. Мой голос прозвучал странно. Я сама не могла понять, чувствую ли я гнев, печаль или еще что-нибудь такого рода. У меня были только внешние подсказки – слабая дрожь в голосе и странное чувство пустоты внутри.
Я шагнула прочь от стойки, прочь от Дракон и Бунтаря. Нога, на которой я сидела, начала затекать, и я в любом случае чувствовала себя слегка неустойчиво.
– На этот вопрос тебе тоже вряд ли хочется получить ответ, – раздался сзади голос Бунтаря.
Дракон и Бунтарь прилетели, видимо, чтобы поздороваться, а заодно чтобы Бунтарь произнес что-то вроде извинения в качестве одного из своих «двенадцати шагов к исправлению анонимного говнюка». Из-за хаоса, с которым в последнее время столкнулся ОПП, и собственной погруженности в свою миссию они не были вовремя оповещены о карантинных процедурах. Их расспросили, они сообщили, что я здесь, и большие шишки, отдающие приказы, использовали Дину, чтобы разработать план атаки, которая с большой вероятностью отправит меня в тюрьму.
Каждая мысль, которую я рассматривала хоть секунду, казалась намного хуже предыдущей: либо ОПП использовал Дину точно так же, как Змей, либо Дина выдала информацию по собственной воле.
Я была готова согласиться с Бунтарем. Я не хотела узнавать ответ.
– Каковы шансы? – спросила я. – Вы их знаете?
– Могу спросить, – ответила Дракон.
– Будь добра.
После паузы она произнесла:
– Девяносто шесть и восемь десятых процента, что мы возьмем тебя под стражу. У нас есть вероятности обобщенных способов бегства, к которым ты можешь прибегнуть. Отнесись с пониманием к тому, что я не сообщу тебе шансы на успех для этих вариантов, но ты должна знать, что насилие не сработает. Вероятность успеха меньше одного процента.
– А, – вот все, что я смогла произнести.
Это объясняло, почему они действуют так осторожно. Дело не в том, что у меня какой-то талант решать проблемы. Это Дина сказала им смотреть в оба.
Я кинула взгляд на толпу. Они все еще слушали. Там была и Эмма. Она обхватила себя руками, выпучив глаза и явно ничего не понимая.
Она вообще не фактор. В списке того, с чем мне нужно разобраться, она не была не то что в первой десятке – даже в первой сотне. Я иррационально оскорбилась тем, что она вообще здесь, словно она сделала эта чисто из самомнения. Как будто у нее был выбор.
Часть меня, причем бОльшая, чем я ожидала, хотела сорваться. Врезать ей просто потому, что я могла, ответить той ярости, которая меня переполняла, способом, который был вне ее контроля.
Не то чтобы я на этом многое потеряю.
– Рой, – произнесла Дракон. Она заставила это прозвучать как предупреждение, почти как до того с Бунтарем. Я не вполне понимала, о чем именно она меня предупреждает. Ход моих мыслей что, настолько очевиден?
– Никогда не любила это имя, – сказала я. – Рой. Всегда плохо вписывалось.
– Если ты желаешь, чтобы мы звали тебя как-то еще… – Дракон смолкла, приглашая меня ответить. Ее голос звучал мягко, словно она говорила с человеком, стоящим на краю обрыва. Я заметила, что Хроноблокер стоит рядом с ней, наведя перчатку на меня и растопырив пальцы.
Может, я действительно на краю обрыва, в определенном смысле? Трудно сказать.
– Без понятия, – ответила я, обходя стол, так чтобы между мной и Хроноблокером оказались ученики. – Просто захотелось прокомментировать.
– Ты знаешь, насколько хорош этот провидец, – сказал Бунтарь. – Иди с нами без сопротивления, и мы поговорим с властями вместе. Если это поможет, я возьму на себя часть вины за твои нынешние обстоятельства. Возможно, нам вместе удастся добиться для тебя более мягкого приговора.
Я ощущала на себе взгляды учеников. В задней части столовой было скопление – те, кто пятились от меня, дрожали, ежились. Другие не встали со своих мест – они были вокруг меня, поворачивая головы в мою сторону, когда я шла по проходу. Те, кто оставались, – менее напуганные или более готовые смотреть в лицо страху.
Бунтарь признавал, и достаточно громко, чтобы все слышали. Признавал, что на нем лежит часть вины за то, что я стала… этим. Королевой преступного мира. Злодейкой. Часть вины. Большая часть все-таки на мне.
Так странно – столкнуться с осознанием здесь, в школе. Не там, где все началось, но достаточно близко.
– Окей, – произнесла я.
– Да? – переспросил Бунтарь и сделал шаг вперед.
– Нет, – ответила я. Он остановился. – Это было больше в смысле «Окей, я решила, что буду делать».
Я увидела, как он напрягся.
– Ученики! – обратилась я к ним, повысив голос.
– Она берет заложников, – сказала Дракон, и ее ракетный ранец включился.
– …чистый прицел, – произнес Хроноблокер. Он быстро шагал влево (если смотреть с его стороны), по-прежнему наведя перчатку на меня.
– Я не беру вас в заложники, – продолжила я. – Вам выбирать, что будет дальше. Не уверена, что вы расслышали, когда я сказала это в прошлый раз, но я описала вас как присяжных. А сейчас ваше время голосовать.
– Это так не работает, Рой! – выкрикнул Бунтарь. Он шагнул вперед и тут же крутанулся на месте, чтобы убить облако букашек, вливающееся в дверь позади него. Я успела отправить часть в вентиляцию, но немного. Однако Бунтарь застрял возле двери, если только не хотел впускать новых букашек.
– Встаньте, если вы со мной, – призвала я. – Я не буду толкать больших речей. Это не мое. Не буду скармливать вам ложь, не буду заставлять вас через чувство вины. Решать вам.
Чего я ожидала? Горстку людей, включая Шарлотту? Медленно растущую компанию?
Из где-то трех сотен учеников в помещении встала со скамеек почти треть. Все вместе они направились ко мне, собрались за моей спиной. Шарлотта встала по левую руку от меня, глядя прямо перед собой, не встречаясь со мной взглядом.
С того момента, когда я вошла в школу, я остро ощущала разницу, различие между тогда и сейчас. Чувство присутствия в школе «Темных лошадок» преследовало меня, цеплялось за меня.
Какой смысл в сторонниках, если их нельзя использовать?
Я услышала движение и, обернувшись через плечо, увидела, как подруга Шарлотты Ферн отделилась от группы учеников в дальнем конце столовой. Девятнадцать из двадцати там были чистыми, опрятными, яркоглазыми детьми, которые покинули город, как только началась заваруха. Пока Ферн шла сюда, опустив глаза, еще несколько человек отделились от толпы и присоединились к моей группе. Немного. Десять – двенадцать. Тем не менее это кое-что.
Сотня с хвостиком учеников, горстка букашек. Я видела Эмму, которая стояла сбоку, сжав кулаки. Она твердила что-то себе под нос, повторяла раз за разом. Я не могла выделить букашек, чтобы вслушаться. И сомневалась, что мне это интересно.
– Это безрассудно, – произнес Бунтарь. В его голосе слышались странные интонации, и отнюдь не только цифровое позвякивание, которое раздавалось на концах слов.
– Возможно, – ответила я, повысив голос, чтобы он разнесся по всему помещению. – Но не настолько безрассудно, как ты думаешь. Мы не сражаемся. Подчеркиваю, мы не атакуем тебя.
– Если ты с нами не сражаешься, то что ты делаешь? – спросил Хроноблокер.
– Бунтарь и Дракон хотели использовать заложников против меня, загнать меня в безвыигрышное положение, когда я была бы поймана между ними и необходимостью причинить вред людям, чтобы попытаться сбежать. Сейчас, думаю, я переворачиваю ситуацию с ног на голову. Мы выйдем из школы всей группой. Если вы хотите нас остановить, вам придется причинить нам вред, а на это вы способны не больше, чем я.
– Рой! – повысила голос Дракон.
– Тейлор, – ответила я ей. – Я просто Тейлор, и еще побуду ею недолго. Думаю, к завтрашнему утру я так или иначе отброшу свое гражданское имя. Кстати, чтоб тебе провалиться за это. Я этого не забуду.
– …не я, – произнесла она, и я сомневалась, что это услышал даже Хроноблокер, стоящий рядом с ней.
– Не ты это выбрала, – сказала я ей. – Но раз ты выбрала подчиняться им, ты так же виновна, как они.
Еще даже не закончив фразу, я подняла руку и указала направление. После секундной нерешительности группа двинулась вперед. Я подождала несколько секунд и присоединилась к ним.
Хроноблокер применил свою перчатку: кончики пальцев выстрелились со страшной силой, и между перчаткой и пальцами натянулось нечто вроде белой лески. Пальцы вонзились в стену. Получилась ограда из тонких нитей, не так уж отличающихся от моего паучьего шелка.
Дракон положила руку ему на перчатку, и пальцы втянулись так же быстро, как выстрелились. Мои букашки уловили ее голос:
– …вред… гражданским.
Несколько человек отвалилось от моей группы, прежде чем мы подошли к Плащам слишком близко. Другие присоединились. Группа шла вперед и быстро очутилась близ выхода из столовой.
Кто-то сунул мне в руки кусок ткани. Толстовка. Я натянула ее и надела капюшон. Сняла очки и сунула в карман.
Хроноблокер продирался сквозь толпу. Он применял свою способность, но нажим тел наносил некий урон, поскольку люди, сами того не зная, вжимали других в тех, кого он заморозил. Он пытался добраться до меня.
– Сцепитесь локтями, – тихо велела я. – Окружите его. Он не сильнее вас.
Секунда ушла на то, чтобы люди организовались. Хроноблокер прошел угрожающе близко, но его взгляд лишь мазнул по мне. Несколько мгновений спустя те из моей группы, кому удалось сцепиться локтями, окружили его.
– Все справа от меня – к выходу. Все слева от меня – к кухне. Мимо Бунтаря.
Бунтарь перекрывал дверь. Мы были от него всего в десятке футов, когда он стукнул об пол тупым концом копья. Электричество и горячий воздух пронеслись по раздаточной зоне столовой; яркие дуги заплясали по краям раковин и металлических дорожек для подносов.
– Продолжаем идти вперед, – сказала я. – Первые, кто до него доберутся, хватайте его. Ничего другого делать не надо, просто держите. Если навалитесь кучей, он не сможет двигаться из страха вас поранить.
Некоторые из учеников колебались. Напор группы почти иссяк.
– Он, может, и не хороший парень, – пробормотала я, – но он герой. Верьте в это.
Или все наоборот? То извинение по-прежнему плохо укладывалось у меня в голове.
Бунтарь держал копье горизонтально, преграждая нам путь. Не кто иная, как Шарлотта ускорила шаг и обвила руками копье и левую руку героя.
Вскоре другие сделали то же. Бунтарь в своих доспехах был высок, без малого семи футов роста, и людям приходилось чуть ли не карабкаться на него, чтобы найти, за что ухватиться.
Все выглядело настолько ненормально, что я почти что подивилась: может, у меня случился второй триггер, может, я их контролирую?
Затем я присмотрелась к ученикам получше. Некоторые меня вовсе не слушали, отступали. Другие вели себя куда менее последовательно, демонстрировали широчайший набор эмоций. Шейла, девушка с наполовину обритой головой, была в их числе. Она цеплялась за Бунтаря, и на лице ее читалось не что-нибудь, а гнев.
Сотня учеников ко мне присоединилась, и у всей сотни были свои собственные истории. Бессонные ночи, собственные трагедии, моменты ужаса. Только и всего.
Я не была уверена, радовало это или пугало еще сильнее.
Дракон перелетела над нами – ее реактивный ранец поднял ее над толпой. Ученики преследовали ее внизу, бежали. Пара человек взобрались на столы и прыгнули в попытках поймать ногу Дракон, однако та с легкостью увернулась, скользнув вбок.
Теперь, когда Бунтарь был занят, я могла свободно запускать сюда букашек через черный ход, не опасаясь, что их перебьют электротоком. Я направила их прямо в воздухозаборники реактивного ранца, втягивающие чудовищное количество воздуха. Вот они тянут воздух, как пылесос, секунда – и они забиты. Дракон потеряла подъемную силу, плавно опустилась на пол и проворно отбила в стороны тянущиеся к ней руки учеников, пытающихся помешать.
Ее реактивный ранец расширился почти взрывоподобно, выставив во все стороны вчетверо больше воздухозаборников, вчетверо больше сопел и две лазерных турели над плечами.
Никак она не смогла бы запихнуть столько машинерии в такое маленькое пространство. Либо это все было набито в ее туловище, что невозможно, либо здесь поработал Оружейник-Бунтарь.
Она взлетела, и теперь она была быстрее.
Я уже проскользнула мимо Бунтаря, вошла на кухню, а потом в узкий коридор. У Дракон не было места для маневра – у входа в коридор толпилось множество учеников.
Она развернулась на сто восемьдесят, покинула столовую через главный вход и направилась наружу.
Сейчас со мной оставалось десятка два учеников. Дракон остановилась возле Адаманта и Суховея. Адамант взял ее за руку, и она взлетела, неся их обоих.
По-прежнему надо разобраться с тремя героями…
И с громоздкими бронекостюмами, в которых Дракон и Бунтарь сюда прибыли. Две штуки.
– Нет, – произнес Бунтарь.
– Вы должны были защищать нас! – воскликнула девушка. Шейла, та самая, которая сердилась, которая пришла в школу с оружием и предпочла выйти наружу, но не сдать его.
– Не стану, – сказал Бунтарь.
Он говорил с кем-то другим. Вентиляционные щели на его маске были открыты, через них выходил горячий воздух. Он пытался рассеять жар, чтобы не обжечь учеников?
– Это все еще топорно, – произнес он. – …больше вреда, чем пользы.
Пауза.
– …я свобода не стоит риска потерять тебя.
Бунтарь, находившийся по-прежнему в раздаточной зоне столовой, пришел в движение. Поскольку за него цеплялось девять учеников, он двигался с черепашьей скоростью – я бы сказала «мучительно медленно», если бы это не шло мне на пользу.
Ему потребовалось держать копье двумя руками, чтобы открыть панель в средней части древка. Я набила ее букашками; он потряс копьем, чтобы вытряхнуть их. Когда это не удалось, он отсоединил одну перчатку и уронил на пол; та попутно ударила ученика, вцепившегося ему в ногу.
Я попыталась укусить букашками его кисть, но вместо кожи там оказалась гладкая текстура. То ли металл, то ли пластик, то ли какая-то комбинация того и другого. Бунтарь нащупал три кнопки в механизмах внутри копья и нажал их в определенной последовательности.
Дракон приземлилась и высвободила двух Плащей, после чего сделала четыре или пять шагов вперед, гася остаток инерции. Опустилась на колено и остановилась.
Мы вышли наружу. Впереди, на спортивной площадке, громоздился бронекостюм, на котором прилетел Бунтарь, – четвероногий механический дракон, весь покрытый бронепанелями, точно рыцарскими доспехами. Эта штука… не тот бой, который я способна выиграть. Простой ИИ или нет, в любом случае Дракон наверняка уже заштопала все дыры в логике.
Он не двигался.
Мы прошли между его ног, направляясь к парковке. Другого пути у нас не было.
Дракон резко встала, и я вздрогнула.
Она повернула голову в нашу сторону, но, пока мы шли через парковку к главной дороге, преследовать не пыталась. Адамант и Суховей были слишком далеко, а Малыш Победа не решался снова выйти наружу, после того как я накормила его букашками в прошлый раз.
Отдельными букашками я начертила стрелку, указывающую ему в направлении его вещей. Не стоит рисковать, что какой-нибудь глупый школьник найдет их и отстрелит себе лицо или еще что-нибудь.
Я следила за Дракон своим роем, пока она оставалась в пределах моей досягаемости. К тому времени, когда она наконец пришла в движение, она уже не могла нас видеть. Ученики выпустили Бунтаря, и он подошел к ней.
Дракон протянула руку, и эта рука дрожала, двигалась рывками.
Бунтарь сжал ее своей правой рукой и притянул Дракон к себе, обвив ее плечи рукой без перчатки. Положил подбородок ей на макушку.
Я и мой эскорт шли единой группой, пока не удалились от школы на три квартала.
– Стойте, – произнесла я.
Они остановились. Те, кто остались в моей группе, отошли и развернулись ко мне лицом.
Что вообще говорить в такой ситуации? «Спасибо» казалось совершенно банальным. Они все такие разные. Здесь была Ферн и один парень, не похожий на тех, кто остался в городе. Некоторые явно нервничали, другие смотрели бесстрастно. Не было какой-то реакции, общей для них всех.
Я пыталась придумать, что сказать, но чем усерднее думала, тем более неподходящим казалось все.
– Вы спасли моего папу, – произнесла Ферн, будто отвечая на вопрос, который я не задала.
Спасла ее папу? Когда?
По большому счету, это не имело значения.
– Чертовка нашла мерзавца, который угрожал сделать гадости с моими младшими сестрами, – сказал один из парней. – Привязала его к светофорному столбу. А вы ведь вместе с ней, верно?
– Вы дрались с «Орденом кровавой девятки».
– …эти ублюдки из АПП…
– Продукты…
– …когда Птица-Разбойница…
– …Манекен…
– …Левиафан напал на убежище, я слышала, вы…
– …Воинство…
Гул голосов, мешанина, которую я не могла полностью впитать.
***
Я шла по Лорд-стрит, уже одна. С тяжелым сердцем я свернула направо, в знакомый район.
Совсем скоро я подошла достаточно близко. Моя дальность была выше обычного. Странно. Обычно она повышалась, когда я ощущала себя больше в западне, но сейчас «в западне» – не то выражение, которое я бы выбрала.
По моей команде букашки принялись обшаривать окрестности. Ничего необычного в том, что здесь есть мухи, жуки, муравьи: летняя жара, влажность, несбалансированная экосистема… Никто не обращал на них внимания.
Маленькая бабочка залетела в дом. Коснулась блестящей, гладкой брони и шлемов ОППшников, значка на груди полицейского.
Бабочка села папе на плечо, спустилась по голой руке до ладони. Он сидел за кухонным столом, обхватив голову руками.
Полицейский отмахнулся от букашки, промазал. Этот жест привлек внимание других.
– Возможно, это она, – произнесла женщина в униформе ОПП.
– Прочесать местность! – приказал кто-то еще.
Они высыпали из дома. Раздались новые приказы, люди залезли в машины, и те рванули с места.
Папа, все еще за кухонным столом, потянулся к бабочке. Я усадила ее ему на палец. Клише? Чересчур драматично? Может быть. Но я не могла допустить, чтобы мой, возможно, последний контакт с папой был через что-нибудь уродливое.
– Тейлор, – произнес он.
В шести с половиной кварталах от него я ответила:
– Прости.
Бабочка и я отправились в путь одновременно.