ГЛАВА 4. ГОРАЦИЙ СЛАГХОРН
Несмотря на то, что последние несколько дней Гарри жил надеждой на приход Дамблдора и избавление от Дурслей, – сейчас, идя вместе с Дамблдором по Оградному проезду, он чувствовал себя неловко. Никогда раньше он не общался нормально с директором вне Хогвартса: их всегда разделял стол. Кроме того, Гарри не мог избавиться от воспоминания об их последней встрече, и это воспоминание отнюдь не способствовало уменьшению чувства неловкости; тогда он долго кричал на Дамблдора, не говоря уже о попытке разнести вдребезги некоторые ценные вещи в его кабинете.
Однако Дамблдор выглядел абсолютно раскованным.
– Держи палочку наготове, Гарри, – бодро произнес он.
– Но я думал, что мне нельзя применять магию вне школы, сэр?
– В случае если на нас нападут, я даю тебе разрешение использовать любое контрзаклятие или антипроклятие, какое сочтешь нужным. Впрочем, я не думаю, что тебе следует беспокоиться о возможности нападения – по крайней мере сейчас.
– Почему, сэр?
– Потому что ты со мной, – просто ответил Дамблдор. – Стой, Гарри, достаточно прошли.
Дойдя до конца Оградного проезда, он внезапно остановился.
– Ты, разумеется, еще не проходил экзамена по Аппарированию? – уточнил он.
– Нет, – ответил Гарри. – Я думал, это только с семнадцати лет?
– Да, верно. Поэтому тебе надо будет держаться за мою руку очень крепко. За левую, если ты не возражаешь, – моя рабочая рука, как ты уже заметил, сейчас немного не в форме.
Гарри уцепился за предложенное Дамблдором предплечье.
– Замечательно, – констатировал Дамблдор. – Ну что ж, поехали.
Гарри почувствовал, что рука Дамблдора выкручивается из его руки, и усилил хватку; в следующий момент все вокруг стало черным; он ощущал давление со всех сторон сразу; он не мог дышать, как будто его грудь была стянута железными обручами; глазные яблоки вдавливались в глазницы, а барабанные перепонки – в глубину черепа; и вдруг –
Легкие Гарри наполнились свежим ночным воздухом, и он смог открыть глаза. У него было такое ощущение, как будто его только что протащили через очень узкую резиновую трубу. Несколько секунд спустя он осознал, что Оградный проезд исчез. Место, где они с Дамблдором находились, было похоже на пустую деревенскую площадь, в центре которой стоял старый военный мемориал и несколько скамеек. Собственные глаза вкупе со здравым смыслом подсказали Гарри, что он только что впервые в жизни Аппарировал.
– Все нормально? – заботливо поинтересовался Дамблдор. – Да, к этому ощущению надо привыкнуть.
– Все в порядке, – ответил Гарри, потирая уши, болевшие так, словно они чуть не остались в Оградном проезде. – Но думаю, что метлы мне нравятся больше.
Дамблдор улыбнулся, слегка ослабил свой плащ около шеи и указал:
– Нам сюда.
Он бодро прошел мимо пустующей гостиницы и нескольких домов. Судя по часам на близрасположенной церкви, полночь должна была наступить совсем скоро.
– Да, скажи-ка, Гарри, – вдруг спросил Дамблдор, – твой шрам… он болел в последнее время?
Гарри неосознанно поднял руку и потер молниеобразную отметку на лбу.
– Нет, – сказал он, – и меня это здорово удивляет. Я думал, что теперь, когда Волдеморт становится все сильнее, он должен гореть все время.
Он взглянул на Дамблдора и прочел на его лице удовлетворение.
– Я, со своей стороны, думал обратное. Лорд Волдеморт в конце концов осознал, что ты имеешь опасный доступ к его мыслям и чувствам. Похоже, что он теперь применяет к тебе Окклуменцию.
– По мне, так это к лучшему, – заметил Гарри, совершенно не тосковавший ни по беспокойным снам, ни по вспышкам своих вторжений в мысли Волдеморта.
Они свернули за угол и прошли мимо телефонной будки и автобусной остановки. Гарри вновь глянул искоса на Дамблдора.
– Профессор?
– Да, Гарри?
– Э… а где именно мы находимся?
– Эта очаровательная деревушка, Гарри, называется Бадлей Бэббертон.
– И зачем мы здесь?
– Ах да, конечно, я тебе еще не сказал. Ну что ж – я уже сбился со счета, сколько раз мне приходилось говорить это в последние годы – но нам опять не хватает одного преподавателя. Мы здесь для того, чтобы убедить одного моего старого коллегу вернуться из отставки снова в Хогвартс.
– А чем я могу в этом помочь, сэр?
– О, я думаю, от тебя будет польза, – загадочно ответил Дамблдор. – Здесь налево, Гарри.
Они проследовали по идущей в гору узкой улочке мимо стройных рядов домов. В окнах не было ни огонька. Странный туман, две последних недели висевший над Оградным Проездом, был и здесь. Вспомнив о дементорах, Гарри оглянулся через плечо и для пущего успокоения сжал рукой волшебную палочку в кармане.
– Профессор – почему мы не могли сразу Аппарировать прямо в дом вашего старого коллеги?
– Потому что это было бы так же грубо, как, скажем, прийти и выломать его дверь, – ответил Дамблдор. – Правила приличия требуют от нас оставить другим волшебникам возможность не разрешить нам войти. И в любом случае большинство жилищ волшебников магически защищено от нежеланных Аппараторов. Например, в Хогвартсе…
– …никто не может Аппарировать внутри зданий и вообще на территории, – быстро продолжил Гарри. – Гермиона Грейнджер мне рассказывала.
– И она была совершенно права. Здесь опять налево.
Часы на церкви за их спиной отбили полночь. Гарри подивился, почему Дамблдор не счел грубым явиться к старому коллеге в столь поздний час, но теперь, когда он в кои-то веки мог нормально поговорить с Дамблдором, на языке его вертелись более важные вопросы.
– Сэр, я прочел в «Дейли Профет», что Фаджа уволили…
– Верно, – сказал Дамблдор, сворачивая в крутой переулок. – Вместо него, как ты наверняка тоже прочел, назначен Руфус Скримджер, бывший глава отдела Авроров.
– Он… вы думаете, он хороший?
– Интересный вопрос. Он способный, это точно. Более сильная и решительная личность, чем Корнелиус.
– Да, но я имел в виду…
– Я знаю, что ты имел в виду. Руфус – человек действия. Большую часть своей карьеры он боролся с Темными волшебниками, так что он реально оценивает силу Лорда Волдеморта.
Гарри немного подождал, но Дамблдор ничего не сказал про свою размолвку со Скримджером, о которой писал «Дейли Профет». Поскольку продолжить тему у него не хватило решимости, он ее сменил.
– И… сэр… я прочел про мадам Боунс.
– Да, – тихо произнес Дамблдор. – Огромная потеря. Это была великая ведьма. Кажется, нам сюда… ох (он указал больной рукой).
– Профессор, что случилось с вашей?..
– Сейчас у меня нет времени на объяснения, – ответил Дамблдор. – Это захватывающая история, и я не хочу рассказывать ее вкратце.
Он улыбнулся Гарри; тот понял, что от его вопросов не хотят отделаться и он может спрашивать дальше.
– Сэр – я получил совой буклет от Министерства Магии, насчет мер безопасности против Упивающихся Смертью…
– Да, я тоже получил такой, – Дамблдор продолжал улыбаться. – Был ли он для тебя полезен?
– Не совсем.
– Я так и думал. Ты ведь не спросил меня, например, какой мой любимый джем, чтобы убедиться, что я действительно профессор Дамблдор, а не самозванец.
– Я не… – начал Гарри, не уверенный, был это выговор или нет.
– На будущее, Гарри – это малиновый… хотя, конечно, если бы я был Упивающимся Смертью, я точно бы выяснил мои предпочтения в плане джема, прежде чем изображать меня.
– Э… ага, – сказал Гарри. – Так вот, в этом буклете было что-то насчет Преисподов. Что это такое? В буклете было не очень понятно.
– Это трупы, – спокойно объяснил Дамблдор. – Мертвые тела, зачарованные Темными волшебниками и выполняющие их приказания. Однако Преисподов давно уже не видели, с той поры, как Волдеморт был силен в прошлый раз… Конечно, он убил достаточно людей, чтобы создать целую армию таких. Вот мы и пришли, Гарри, нам сюда…
Они подходили к маленькому, опрятному каменному дому, окруженному садиком. Гарри был слишком занят, переваривая жуткую информацию о Преисподах, чтобы обращать внимание на что-либо еще; но Дамблдор, едва дойдя до ворот, остановился настолько внезапно, что Гарри не успел затормозить и воткнулся в него.
– О боже. Боже, боже, боже…
Гарри поднял взгляд вдоль ухоженной дорожки, ведущей к дому, и его сердце замерло. Входная дверь болталась на одной петле.
Дамблдор глянул в обе стороны вдоль улицы. Она казалась абсолютно пустынной.
– Достань палочку и следуй за мной, Гарри, – тихо произнес он.
Он открыл ворота и быстро, но бесшумно двинулся по дорожке через сад (Гарри сразу за ним); затем очень медленно толкнул входную дверь, держа волшебную палочку наготове.
– Lumos.
Кончик палочки Дамблдора вспыхнул, осветив узкий коридор. Слева была видна еще одна открытая дверь. Высоко держа светящуюся палочку, Дамблдор вошел в гостиную. Гарри дышал ему в спину.
Их глазам предстала сцена полного разрушения. Напольные часы лежали расколотые, их циферблат треснул, а маятник лежал поодаль подобно выроненному мечу. Пианино было опрокинуто, пол вокруг усеян клавишами. Рядом валялись ажурные останки люстры. Подушки были выпотрошены, перья вываливались сквозь разрезы; и все было щедро усыпано осколками стекла и фарфора. Дамблдор поднял палочку еще выше, так что свет от нее пал на стены и осветил что-то темно-красное и липкое на вид, заляпавшее обои. Тихое Гаррино «ах!» заставило Дамблдора обернуться.
– Неприятное зрелище, не так ли? – тяжело проговорил он. – Да, здесь произошло нечто ужасное.
Дамблдор осторожно прошел в середину комнаты, рассматривая мусор у себя под ногами. Гарри следовал за ним, глядя вокруг, отчасти страшась того, что он мог увидеть за обломками пианино или перевернутым диваном, – но ничего похожего на тело нигде не было.
– Может, тут был бой, и они… они его уволокли, профессор? – предположил Гарри, стараясь не думать о том, как тяжело должен был быть ранен человек, чтобы забрызгать кровью все стены.
– Я так не думаю, – тихо ответил Дамблдор, заглядывая через перевернутое мягкое кресло.
– Вы думаете, он?..
– Все еще где-то здесь? Да.
И вдруг Дамблдор без предупреждения атаковал кресло, воткнув в его сиденье кончик палочки.
– Черт! – воскликнуло кресло.
– Добрый вечер, Гораций, – снова выпрямившись, поздоровался Дамблдор.
У Гарри отпала челюсть. Там, где буквально долю секунды назад было кресло, теперь, скрючившись, сидел чрезвычайно толстый и лысый старик, потирая низ живота и обиженно косясь на Дамблдора водянистым глазом.
– Совершенно необязательно было так сильно тыкать палочкой, – прохрипел он, поднимаясь на ноги. – Больно же.
Волшебная палочка Дамблдора осветила блестящую макушку, глаза навыкате, огромные седые моржовые усы и великолепно отполированные пуговицы на бордовом бархатном жилете, надетом поверх лиловой шелковой пижамы. Выпрямившись в полный рост, он едва доставал Дамблдору до подбородка.
– Как ты догадался? – буркнул он, встав на ноги и по-прежнему потирая нижнюю часть живота. Он выглядел на удивление невозмутимым для человека, которого только что обнаружили делающим вид, что он кресло.
– Мой дорогой Гораций, – ответил Дамблдор с улыбкой в голосе, – если бы к тебе в дверь действительно постучались Упивающиеся Смертью, они бы повесили над домом Темный Знак.
Волшебник хлопнул пухлой рукой по своему огромному лбу.
– Темный Знак, – пробормотал он. – Так и знал, что я что-то забыл… ну да ладно. Все равно на это у меня не было времени, я как раз заканчивал всю эту декорацию, когда вы вошли.
Он глубоко вздохнул, отчего кончики его усов затрепетали.
– Могу ли я помочь тебе прибраться? – вежливо спросил Дамблдор.
– Пожалуйста, – отозвался тот.
Он встали спина к спине – высокий худой волшебник напротив низкого толстого – и совершили своими палочками идентичные дугообразные движения.
Вся мебель вспорхнула в свое первоначальное положение; посуда восстановилась прямо в воздухе, перья устремились в подушки; разорванные книги починились и приземлились на свои полки; масляные светильники взлетели на столы у стен и зажглись; множество расколотых серебряных рамок для фотографий, сверкая, пролетели через комнату и устроились на столе, целые и блестящие; разрывы, трещины и дыры повсюду затянулись; и стены вновь стали чистыми.
– Кстати, что это была за кровь? – громко спросил Дамблдор, стараясь перекричать бой свежеотремонтированных напольных часов.
– На стенах? Драконья, – крикнул в ответ волшебник, названный Горацием, в то время как люстра с оглушительным скрежетом и звяканьем ввинтилась обратно в потолок.
Последний звон испустило пианино, затем все смолкло.
– Да, драконья, – нормальным голосом повторил волшебник. – Моя последняя бутылка, а цены сейчас просто грабительские. Хотя ее еще можно использовать.
Он подошел к серванту, взял с него маленькую хрустальную бутылку и поднес к свету, изучая густую жидкость внутри нее.
– Хм… малость запылилась.
Он вернул бутылку на сервант и вздохнул. В этот момент его взгляд пал на Гарри.
– Ого! – воскликнул он, подняв большие круглые глаза на молниеобразный шрам на Гаррином лбу. – Ого!
– Это, – Дамблдор сделал шаг вперед, чтобы представить их друг другу, – Гарри Поттер. Гарри, это мой старый друг и коллега Гораций Слагхорн[1].
Слагхорн проницательно взглянул на Дамблдора.
– Ты думал, таким способом ты сможешь меня убедить, так? Что ж, мой ответ все равно «нет», Альбус.
Он двинулся мимо Гарри, решительно отвернувшись с видом человека, пытающегося побороть искушение.
– Я надеюсь, мы, по крайней мере, можем чего-нибудь выпить? – спросил Дамблдор. – Ради старой дружбы?
Слагхорн заколебался, потом неприветливым тоном ответил:
– Ну ладно, чуть-чуть можно.
Дамблдор улыбнулся Гарри и пригласил его занять расположенное между камином и горящим светильником кресло, очень похожее на то, которое Слагхорн совсем недавно изображал. Гарри устроился в кресле; ему показалось, что Дамблдор по какой-то причине хочет, чтоб он был как можно больше на виду. И, конечно, когда Слагхорн закончил возиться с графинами и бокалами и снова повернулся лицом в комнату, взгляд его сразу пал на Гарри.
– Кхм, – прокашлялся он и быстро отвел глаза, словно боясь их обжечь. – Вот, – он протянул бокал усевшемуся без приглашения Дамблдору, затем сунул поднос в руки Гарри, наконец плюхнулся в подушки отремонтированного дивана и погрузился в недовольное молчание. Его короткие ноги свисали с края дивана, не доставая до пола.
– Да, как твои дела вообще, Гораций? – прервал молчание Дамблдор.
– Не так чтобы очень, – сразу ответил Слагхорн. – Слабые легкие. Одышка. Еще и ревматизм впридачу. Не могу двигаться так же легко, как раньше. В общем-то, странно ожидать чего-то другого. Старый стал, усталый.
– Но все же ты, похоже, двигался достаточно быстро, чтобы приготовить нам такой прием за столь короткое время. Ты ведь узнал о нас за три минуты до нашего прихода, не больше?
В ответ Слагхорн сказал, наполовину раздраженно, наполовину гордо:
– За две. Не услышал, как сработали Чары Предупреждения о Вторжении, я был в ванне. И тем не менее, – жестко добавил он, вновь собравшись с мыслями, – факт тот, что я старик, Альбус. Уставший старик, вполне заслуживший право на спокойную жизнь и земные блага.
Земные блага, это точно, подумал Гарри, оглядывая комнату. Она была заставлена и забита различными вещами, но едва ли ее можно было назвать неудобной; мягкие стулья и скамеечки для ног, напитки и книги, коробки с шоколадом и взбитые подушки. Если бы Гарри не знал, кто здесь обитает, он бы предположил, что это богатая, суетливая пожилая леди.
– Ты моложе, чем я, Гораций, – напомнил Дамблдор.
– Ну, возможно, и тебе стоит подумать об отставке, – прямо ответил Слагхорн, глядя своими бледными цвета крыжовника глазами на больную руку Дамблдора. – Реакция, вижу, уже не та.
– Ты абсолютно прав, – мягко произнес Дамблдор, тряхнув рукавом и открыв взгляду кончики обожженных и почерневших пальцев; при виде их у Гарри побежали мурашки по коже шеи. – Я, несомненно, медленнее, чем был когда-то. Но с другой стороны…
Он пожал плечами и развел руками, будто желая сказать, что возраст имеет и свои преимущества, и Гарри заметил на здоровой руке Дамблдора кольцо, которого не видел на нем никогда раньше. Кольцо было большое, довольно грубо сделанное из чего-то похожего на золото, и украшенное крупным черным камнем, треснувшим от середины вниз. Взгляд Слагхорна тоже чуть задержался на кольце, и Гарри заметил, что на мгновение лицо его нахмурилось.
– Да, Гораций, так все эти предосторожности против незваных гостей – они рассчитаны на Упивающихся Смертью или на меня? – вернулся к оставленной теме Дамблдор.
– Что может быть нужно Упивающимся Смертью от несчастного больного старого хрыча, такого как я? – вопросил Слагхорн.
– Могу представить себе, что им нужно привлечь твой немаленький талант для принуждения, пыток и убийств, – сказал Дамблдор. – Не хочешь же ты мне сказать, что они все еще не подъезжали к тебе?
Некоторое время Слагхорн ел Дамблдора злобным взглядом, затем пробормотал:
– Я не давал им такой возможности. Я уже год веду кочевую жизнь. Никогда не остаюсь в одном месте больше недели. Переезжаю из одного муглевого дома в другой – владельцы этого местечка сейчас отдыхают на Канарах – здесь очень приятно, жаль будет уезжать. Это очень легко, если знать как – простое Замораживающее заклятье на эту дурацкую сигнализацию от воров, которую они используют вместо Крадоскопов[2], и позаботиться о том, чтобы соседи не видели, как ты вносишь пианино.
– Гениально, – одобрил Дамблдор. – Но, на мой взгляд, это довольно утомительное существование для больного старого хрыча, ищущего спокойной жизни. А вот если бы ты вернулся в Хогвартс…
– Если ты собираешься мне рассказывать, какой мирной станет моя жизнь в этой мерзкой школе, то лучше побереги дыхание, Альбус! Я, может, и в бегах, но после ухода оттуда Долорес Амбридж до меня дошли разные забавные слухи! Если ты так обращаешься теперь с учителями…
– Профессор Амбридж по собственной глупости пострадала от нашего табуна кентавров, – ответил Дамблдор. – Я думаю, что у тебя, Гораций, хватит ума не лезть в лес, чтобы там обзывать орду разозленных кентавров «грязными полукровками»?
– Это она так сделала, да? Идиотка. Никогда не любил ее.
Гарри хихикнул, и оба собеседника обернулись в его сторону.
– Извините, – поспешно проговорил Гарри. – Просто… мне она тоже не нравилась.
Внезапно Дамблдор встал.
– Уходите? – тут же с надеждой в голосе поинтересовался Слагхорн.
– Нет, я как раз хотел спросить, могу ли я воспользоваться твоим туалетом.
– А, – явно разочарованным тоном ответил Слагхорн. – По коридору и вторая дверь налево.
Дамблдор удалился. Дверь за ним захлопнулась, и в комнате воцарилось молчание. Через несколько секунд Слагхорн поднялся, но словно не знал, что делать дальше. Он глянул украдкой на Гарри, затем подошел к огню и повернулся к нему спиной, грея свою широкую заднюю часть.
– Не думай, что я не знаю, зачем он тебя притащил, – внезапно заявил он.
Гарри не ответил, глядя на Слагхорна. Взгляд Слагхорновых водянистых глаз скользнул по его шраму и на сей раз задержался на лице.
– Ты очень похож на своего отца.
– Ага, мне уже говорили.
– Кроме глаз. У тебя…
– Глаза моей матери, ага. – Гарри слышал это так часто, что его это начало несколько утомлять.
– Кхм. Да, вот. Будучи учителем, конечно, нельзя иметь любимчиков, но она была моим. Твоя мать, – добавил Слагхорн в ответ на вопросительный взгляд Гарри. – Лили Эванс. Одна из самых ярких, кого я когда-либо учил. Такая непоседа. Очаровательная девушка. Я частенько говорил ей, что ей следовало быть на моем факультете. И получал довольно нахальные ответы.
– А какой был ваш факультет?
– Я был главой Слизерина. Ой, только вот не надо! – быстро продолжил он, увидев выражение на Гаррином лице и грозя ему своим коротким пальцем. – Не надо этих вот предубеждений! Ты, конечно, гриффиндор, как и она, я полагаю? Да, это обычно передается в семьях. Хотя и не всегда. Слышал когда-нибудь о Сириусе Блэке? Наверняка слышал, про него постоянно писали в газетах последнюю пару лет… Он умер совсем недавно…
Гарри почувствовал, как будто невидимая рука скрутила его внутренности и не отпускает.
– Вот, как бы то ни было, он был в школе хорошим приятелем твоего отца. Все семейство Блэков было на моем факультете, а Сириус угодил в Гриффиндор! Обидно – талантливый был парень. Я заполучил его брата, Регулуса, когда пришла его очередь, но предпочел бы обоих.
Он говорил с видом коллекционера-энтузиаста, цену которого перебили на аукционе. Погруженный в воспоминания, он уставился на противоположную стену, лениво поворачиваясь на месте, чтобы тепло от камина доставалось всей спине равномерно.
– Конечно, твоя мать была муглерожденная. Когда я узнал – не мог поверить своим ушам. Она была так хороша – просто обязана была быть чистокровной.
– Одна из моих лучших друзей муглерожденная! – заявил Гарри. – И она лучшая на всем нашем курсе.
– Забавно, как такое иногда происходит, правда? – задумчиво сказал Слагхорн.
– Ничего забавного, – холодно ответил Гарри.
Слагхорн глянул на него сверху вниз с удивлением.
– Только не думай, что у меня предубеждение против муглерожденных! Нет, нет, нет! Я же сказал только что – твоя мать была одной из моих самых любимых студенток? И потом, был еще Дирк Кресуэлл, на год младше нее – сейчас он глава Отдела взаимоотношений с гоблинами, да – тоже муглерожденный, очень одаренный студент, и до сих пор дает мне интересную информацию о том, что делается в Гринготтсе!
Он немного покачался на мысках, самодовольно улыбаясь, затем показал на множество блестящих рамок на гардеробе, в каждой из которых двигались крошечные люди.
– Это все мои бывшие студенты; все с автографами. Вот Барнабас Кафф, редактор «Дейли Профет», он всегда интересуется моим взглядом на новости. А это Амброзиус Флюм из «Медовинок»[3] – присылает мне что-нибудь вкусненькое на каждый день рождения, а все потому, что я в свое время представил его Цицерону Харкиссу, который дал ему его первую работу! А там, сзади – ты ее увидишь, если вытянешь шею, – это Гвеног Джонс, та самая, которая сейчас капитанит в «Головастых Гарпиях»… люди всегда поражаются, узнав, что я на ты с Гарпиями, плюс еще бесплатные билеты, когда мне надо!
Эта мысль его заметно взбодрила.
– И все эти люди знают, где вас найти? Ну, чтобы прислать вам все это? – спросил Гарри, все это время не перестававший удивляться, как это Упивающиеся Смертью до сих пор не выследили Слагхорна, если к нему постоянно стекаются корзинки со сладостями, квиддичные билеты и посетители, желающие совета.
Улыбка испарилась с лица Слагхорна так же быстро, как прежде кровь со стен.
– Разумеется, нет, – отрезал он, снова глядя на Гарри. – Я ни с кем не контактирую уже год.
У Гарри сложилось впечатление, что Слагхорн был шокирован собственными словами; в какой-то момент он выглядел потерянным. Затем он пожал плечами.
– И тем не менее… благоразумный волшебник в наше время не высовывается. Дамблдору хорошо говорить, но поступить на работу в Хогвартс именно сейчас равносильно объявлению моей принадлежности к Ордену Феникса! И хотя я уверен, что они все достойны уважения, храбры и все такое, но вот уровень смертности мне лично не нравится…
– Вам не обязательно вступать в Орден, чтобы преподавать в Хогвартсе, – возразил Гарри, не в силах полностью подавить насмешку в голосе; он заметил, что ему трудновато сочувствовать несчастному существованию Слагхорна, одновременно вспоминая Сириуса, скорченного в пещере и питающегося крысами. – Большинство учителей не члены Ордена, и пока никто из них не был убит – ну, кроме Квиррелла, но он получил чего заслуживал, с учетом того, что он сотрудничал с Волдемортом.
Гарри был уверен, что Слагхорн относится к числу волшебников, которые не переносят, когда имя Волдеморта произносят вслух, и не ошибся: Слагхорна передернуло, и он испустил протестующий вскрик, который Гарри проигнорировал.
– Я думаю, преподаватели находятся в большей безопасности, чем другие люди, пока Дамблдор директор школы; он ведь считается единственным, кого Волдеморт боится, разве не так? – продолжил он.
Несколько мгновений Слагхорн глядел в пространство; похоже, он обдумывал гаррины слова.
– Хм, да, действительно, Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произносить всегда избегал сражения с Дамблдором, – неохотно пробормотал он. – И я подозреваю, что, поскольку я не присоединился к Упивающимся Смертью, Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произносить вряд ли может считать меня своим другом… А в таком случае я действительно буду в большей безопасности поближе к Альбусу… Не буду утверждать, что смерть Амелии Боунс меня не потрясла… Если уж она, со всем ее влиянием в Министерстве, со всей защитой…
Дамблдор снова вошел в комнату, и Слагхорн подпрыгнул на месте, как будто успел забыть о присутствии Дамблдора в доме.
– А, вот и ты, Альбус, – произнес он. – Что-то долго ты там был. Проблемы с желудком?
– Нет, я просто зачитался муглевыми журналами, – ответил Дамблдор. – Обожаю образцы для вязания. Ладно, Гарри, мы достаточно долго злоупотребляли гостеприимством Горация; думаю, нам пора уходить.
Совершенно не испытывая желания не подчиниться, Гарри вскочил на ноги. Слагхорн таким поворотом событий был явно захвачен врасплох.
– Вы уходите?
– Да, конечно. Я думаю, я могу распознать безнадежный случай с первого взгляда.
– Безнадежный?..
Слагхорн выглядел озабоченным. Он вертел своими толстыми большими пальцами и явно нервничал при виде Дамблдора, застегивающего свой дорожный плащ, и Гарри, возящегося с молнией куртки.
– Что ж, жаль, что ты не хочешь эту работу, Гораций, – на прощанье поднял здоровую руку Дамблдор, – Хогвартс был бы рад снова видеть тебя. Несмотря на наши усиленные меры безопасности, ты всегда можешь заглядывать, если захочешь.
– Да… хорошо… очень любезно… Должен сказать…
– Ну тогда до свидания.
– До свидания, – попрощался Гарри.
Они были уже на пороге, когда сзади раздался возглас.
– Ну ладно, ладно! Я согласен!
Дамблдор повернулся и увидел Слагхорна, безмолвно стоявшего в дверях гостиной.
– Ты выйдешь из отставки?
– Да, да, – нетерпеливо ответил Слагхорн. – Наверное, я свихнулся – но да.
– Замечательно! – просиял Дамблдор. – В таком случае, Гораций, встретимся первого сентября.
– Да уж, полагаю, встретимся, – проворчал Слагхорн.
Когда они отчалили по садовой дорожке, до них донесся голос Слагхорна:
– Я потребую повышения жалованья, Дамблдор!
Дамблдор усмехнулся. Ворота за их спиной захлопнулись, и они двинулись обратно вниз по склону сквозь темноту и клубы тумана.
– Отличная работа, Гарри, – произнес Дамблдор.
– Но я же ничего не сделал, – удивленно ответил Гарри.
– Еще как сделал. Ты показал Горацию, как много он приобретет, если вернется в Хогвартс. Он тебе понравился?
– Э…
Гарри сам не знал, понравился ему Слагхорн или нет. Он подозревал, что в некотором смысле Слагхорн был приятным человеком, но, с другой стороны, он казался тщеславным и, что бы он там ни говорил, слишком уж удивлялся тому, что из муглерожденной может получиться хорошая ведьма.
– Гораций, – сказал Дамблдор, освобождая Гарри от необходимости произносить что-либо из этого вслух, – любит комфорт. Кроме того, он любит компанию людей знаменитых, успешных и сильных. Он наслаждается ощущением своего влияния на этих людей. Он никогда не стремился оказаться на троне; он всегда предпочитает быть за спиной – больше возможностей проявить себя, понимаешь? Он подбирал себе любимчиков в Хогвартсе, иногда за амбициозность, иногда за мозги, или за шарм, или за талант; и он обладал потрясающим умением выбирать тех, кто впоследствии становился знаменитостью в какой-либо области. Гораций образовал вокруг себя что-то типа клуба своих любимчиков, протежируя, устанавливая полезные контакты между членами клуба и всегда получая какую-нибудь выгоду, будь то бесплатная коробка его любимых ананасовых цукатов или возможность порекомендовать следующего молодого служащего Отдела взаимоотношений с гоблинами.
На мгновение Гарри отчетливо представил себе огромного толстого паука, раскинувшего вокруг себя сеть и дергающего нити паутины то здесь, то там, чтобы подтянуть к себе поближе своих больших сочных мух.
– Я тебе это рассказываю, – продолжил Дамблдор, – не для того, чтобы настроить тебя против Горация – или, как мы теперь должны его называть, профессора Слагхорна – а для того, чтобы ты был настороже. Он, несомненно, попытается заполучить тебя, Гарри. Ты был бы настоящей жемчужиной в его коллекции; «Мальчик, Который Выжил»… или, как тебя сейчас называют, «Избранный».
При этих словах Гарри пробила дрожь, не имеющая никакого отношения к окружающему холодному туману. Они напомнили ему о других словах, услышанных совсем недавно, о словах, имеющих для него особое и ужасающее значение:
Ни один из них не может жить, пока жив другой…
Дамблдор остановился напротив церкви, мимо которой они прошли ранее.
– Достаточно, Гарри. Пожалуйста, возьми меня за руку…
На сей раз Гарри был готов к Аппарированию, но ощущения по-прежнему были неприятными. Когда давление пропало и Гарри обнаружил, что снова может дышать, они с Дамблдором стояли рядом на проселочной дороге, а перед ними возвышался искривленный силуэт второго Гарриного любимого здания в мире – Берлоги. Несмотря на только что пронизавший его страх, при виде Берлоги Гарри не мог не взбодриться. Там внутри был Рон… и миссис Уизли, которая готовила лучше, чем все, кого он знал…
– Если ты не возражаешь, Гарри, – попросил Дамблдор, проходя вместе с ним через ворота, – я хотел бы сказать тебе еще пару слов, прежде чем мы расстанемся. Тет-а-тет. Может, тут?
Дамблдор показал на низкий каменный сарайчик, в котором Уизли хранили свои помелья[4]. Немного озадаченный, Гарри проследовал за Дамблдором через скрипящую дверь в помещение чуть меньше среднестатистического шкафа. Дамблдор зажег кончик своей волшебной палочки, засветившейся, как факел, и с высоты своего роста улыбнулся Гарри.
– Надеюсь, ты простишь мне эти слова, но я рад и даже немного горд тем, как ты держишься после всего того, что случилось в Министерстве. Позволь сказать, что Сириус, по моему мнению, гордился бы тобой.
Гарри сглотнул; слова покинули его. Он не думал, что ему придется еще раз говорить о Сириусе. И без того было достаточно болезненным слышать дяди-Верноново «его крестный мертв?», и еще хуже – слышать его имя, небрежно оброненное Слагхорном.
– Как жестоко, – мягко произнес Дамблдор, – что вы с Сириусом были вместе так мало. Горькое завершение того, что могло бы быть длительными и счастливыми отношениями.
Гарри кивнул, не отрывая глаз от паука, карабкавшегося вверх по Дамблдоровой шляпе. Ему казалось, что Дамблдор понимал его; возможно, он даже догадывался, что до прихода его письма Гарри практически все время, что жил у Дурслей, лежал на кровати, отказываясь от еды и глядя в туманное окно, с холодной пустотой во всем теле, как вблизи дементора.
– Просто очень трудно, – наконец тихо выдавил он, – осознавать, что он никогда больше мне не напишет.
Внезапно Гарри ощутил резь в глазах и моргнул. Он стеснялся признаться самому себе, что присутствие вне Хогвартса кого-то, кто беспокоился о нем, почти как отец, дарило ему замечательные ощущения, одни из лучших с тех пор, как он познакомился со своим крестным… А теперь почтовые совы никогда больше не принесут ему такого ощущения…
– Сириус был для тебя многим, чего ты был лишен раньше, – тихо продолжил Дамблдор. – Конечно, это колоссальная потеря…
– Но когда я был у Дурслей, – перебил Гарри несколько громче, – я понял, что не должен прятаться от всех, не должен сломаться… Сириус не одобрил бы такого, верно? И потом, жизнь так коротка… возьмем мадам Боунс, или Эммелин Вэнс… Следующим вполне могу быть я? Но если так и будет, – яростно добавил он, на этот раз глядя прямо в голубые глаза Дамблдора, блестящие в свете палочки, – я постараюсь прихватить с собой как можно больше Упивающихся Смертью, а если удастся – то и Волдеморта тоже.
– Слова настоящего сына своих отца и матери и истинного крестника Сириуса, – Дамблдор одобрительно хлопнул Гарри по плечу. – Снимаю перед тобой шляпу – вернее, снял бы, если б не боялся усыпать тебя пауками. А теперь, Гарри, немного сменим тему. Я так понял, что ты читал «Дейли Профет» за последние две недели?
– Да, – ответил Гарри, почувствовав, что его сердце забилось чуть быстрее.
– В таком случае ты наверняка видел, что о твоем приключении в Зале Пророчеств там очень много воды и гораздо меньше информации?
– Да, – снова кивнул Гарри, – И все уже знают, что я тот самый…
– «Все» не знают, – перебил Дамблдор. – Во всем мире есть лишь два человека, которым полностью известно содержание пророчества о тебе и Лорде Волдеморте, и они оба сейчас стоят в этом плохо пахнущем и набитом пауками сарае для метел. Однако, действительно, многие догадались, что Волдеморт послал своих Упивающихся Смертью, чтобы они украли пророчество, и что это пророчество относится к тебе. Теперь. Полагаю, я прав, утверждая, что ты никому не сказал, что знаешь содержание пророчества?
– Никому.
– В целом, это мудро, – сказал Дамблдор, – хотя я думаю, что тебе не следует скрывать его от своих друзей, мистера Рональда Уизли и мисс Гермионы Грейнджер. Да, – добавил он, глядя на испуганное лицо Гарри. – Я думаю, они должны знать. Ты оказываешь им плохую услугу, не поверяя им нечто настолько важное для них.
– Я не хотел…
– Не хотел их беспокоить или пугать? – продолжил его фразу Дамблдор, изучая Гарри поверх очков. – Или, возможно, не хотел показывать им, что ты сам обеспокоен и испуган? Твои друзья нужны тебе, Гарри. Как ты совершенно верно сказал – Сириус не одобрил бы, если бы ты спрятался ото всех.
Гарри ничего не ответил; впрочем, Дамблдор, похоже, ответа и не ждал.
– Касательно еще одного вопроса, хотя и близкого, – произнес он. – Мне бы хотелось, чтобы ты в этом году брал у меня индивидуальные уроки.
– Индивидуальные уроки – с вами? – переспросил Гарри, которого эта новость вывела из состояния задумчивости.
– Да. Я думаю, настало время мне приложить больше усилий к твоему образованию.
– А что вы мне будете преподавать, сэр?
– О, всего понемногу, – легко ответил Дамблдор.
Гарри с надеждой ждал продолжения, но Дамблдор не стал развивать тему, так что Гарри сам задал вопрос, который его несколько беспокоил.
– Если я буду заниматься с вами, мне не придется брать уроки Окклуменции у Снейпа, сэр?
– У профессора Снейпа, Гарри… и да, не придется.
– Слава богу, – облегченно выдохнул Гарри. – А то это было полное…
Он вовремя остановился, удержавшись от произнесения того, что на самом деле думал.
– Я думаю, что слово «фиаско» здесь вполне уместно, – кивнул Дамблдор.
Гарри засмеялся.
– Ну что ж – стало быть, я теперь не очень часто буду видеться с профессором Снейпом. Он же не позволит мне заниматься Зельями, если я не получу «отлично»[5] за С.О.В.[6]… а я знаю, что не получу.
– Не считай своих сов, пока они не прилетели, – рассудительно заметил Дамблдор. – Что, кстати, мне кажется, должно произойти сегодня, немного позже. Теперь еще две вещи, пока мы не расстались. Во-первых, я прошу тебя с этого момента держать свой плащ-невидимку при себе постоянно. Даже внутри Хогвартса. На всякий случай – ты меня понимаешь?
Гарри кивнул.
– И последнее. Пока ты здесь, Берлога получила высшую степень обеспечения безопасности, какую может дать Министерство Магии. Эти меры вызвали определенное неудобство для Артура и Молли – например, вся их почта просматривается в Министерстве перед отсылкой. Они нисколько не возражают, так как их волнует в первую очередь твоя безопасность. Но с твоей стороны было бы не очень порядочно отплатить им, рискуя своей шеей, пока ты живешь у них.
– Я понимаю, – быстро ответил Гарри.
– Вот и хорошо, – закончил разговор Дамблдор, открывая дверь сарая и выбираясь во двор. – Я вижу, на кухне свет горит. Давай не будем далее лишать Молли возможности посетовать, какой ты тощий.
[1] Slughorn. Slug – слизняк, horn – рог. Дословно его фамилия «Слизнерог»
[2] Sneakoscope. Sneak – подкрадываться, красть исподтишка
[3] Honeydukes – название кондитерского магазинчика
[4] Роулинг использует два слова: broom (метла) и broomstick (помело). Я стараюсь придерживаться этих вариантов в соответствии с авторским написанием.
[5] Оценки в оригинале: Outstanding (O), Exceeding Expectations (E), Acceptable (A), Poor (P), Dreadful (D), Troll (T). Появилось поползновение перевести: Прекрасно, Превосходя ожидания, Приемлемо, Плохо, Паршиво… преодолел ;). В итоге остановился на варианте: Отлично, Сверх ожиданий, Приемлемо, Неудачно, Ужасно, Тролль.
[6] O.W.L. – Ordinary Wizarding Level (обычный волшебный уровень). Owl – по-английски сова. Я перевел аббревиатуру как С.О.В. – Стандартные Оценки Волшебника.