Предыдущая          Следующая

 

ГЛАВА 9

 

Вспышка, удар, потом взрыв… Всего этого не было.

Вокруг машины начались какие-то чудеса. Темно-синее небо исчезло, повсюду вспышкой разлились те же радужные цвета, в какие были окрашены кольца. И одновременно с этим рев линейных дисков оборвался, лишь высокочастотный звук заполнил пространство.

Испытывая какое-то странное ощущение в ушах из-за прекращения рева и вибрации, звуков гонки, Харуюки робко спросил:

– А… эмм, семпай, это что?..

– Подпространство.

На уверенный ответ, который мгновенно дала Черноснежка, Харуюки испустил лишь «э?!» и обернулся.

– По, подпространство?! В гонке что, может быть такая штука?!

– А, ясно… Хару, это только естественно, что оно тут есть, – кивнул Такуму и, подняв палец, принялся объяснять в «режиме профессора». – Подумай сам. Полная длина «Гермес Корда» четыре тысячи километров, так? А максимальная скорость шаттла пятьсот километров в час. Простая арифметика подсказывает, что, даже если ты будешь постоянно жать на акселератор, на гонку все равно уйдет как минимум восемь часов. Это была бы гонка на выносливость, не более того. Покрывать все расстояние всего с одним пилотом – просто неразумно.

– Ааа… Ну да, если так посмотреть…

Поняв мысль Такуму, Харуюки взглянул на индикатор оставшегося расстояния и обнаружил, что четырехзначное число стремительно уменьшается. Похоже, они срежут пространство и вынырнут где-нибудь в тысяче километров от финиша.

– Тогда, значит, плохо получилось бы, если бы мы тогда не вошли в кольцо… – произнесла Тиюри, и ее заостренная шляпа задрожала. Черноснежка улыбнулась и ответила:

– Эй, эй, Белл, тогда бы мы просто развернулись и все, не так ли?

– А, ну да… Ммууу, в таких играх если возвращаешься назад, чувство такое, будто признаешь поражение!

– Ну, с этим я совершенно согласна.

Две девушки хором рассмеялись. Когда смех угас, Черноснежка сказала:

– …Рейкер, спасибо тебе. И… прости. Тебе долгое время приходилось очень тяжело из-за моей ужасной трусости…

Она попыталась низко поклониться, однако это движение было остановлено правой рукой Скай Рейкер.

– Лотус. Я тоже… я тоже много за что должна перед тобой извиниться. Но не думаю, что мы все это сможем друг другу передать одними словами. Поэтому… когда-нибудь, когда я смогу дуэлиться в полную силу – давай тогда и скажем все друг другу.

– …Да. Давай… давай так и сделаем… – прошептала в ответ Черноснежка и, закрыв глаза, с легкой улыбкой продолжила: – Если мне не изменяет память, наш дуэльный счет – тысяча двести тринадцать моих побед… и сколько поражений, напомни?

– А, так ты забываешь только неудобные цифры!

Вновь тихий смех наполнил подпространство. Купаясь в этих мягких звуках, Харуюки мысленно пробормотал:

В конечном счете, может, мне и не потребуется влезать. У этих девушек очень прочная связь где-то там, в самой глубине их душ. Да… и эта связь родилась и окрепла благодаря Ускоренному миру, где время бежит в тысячу раз быстрее.

Закрыв глаза, он попытался как следует поразмыслить на этот счет –

Но тут.

Середину спины прострелила боль. И в то же время в голове Харуюки чей-то голос – не его собственный, чужеродный – произнес холодные слова.

«Тогда верно и обратное, не так ли?

За все эти часы тысячекратно ускоренного времени должна родиться и вырасти уродливая ненависть. Возможно, и во мне тоже.

Даааа. Семя ненависти уже укоренилось в тебе и не исчезнет. Оно лишь терпеливо ждет, когда придет пора ему прорасти.

Ты уже забыл тех, кто измывался над тобой? Ты уже забыл ту боль, которую они нам причиняли своей бессмысленной жестокостью и злобой? Ответь злом на зло. Силой на силу. «Семя», которое позволит тебе сделать это, всегда с тобой».

И пока этот черный, искаженный голос шептал ему, на экране зажмуренных век возникли лица.

Одноклассники, которые смеялись над Харуюки и дразнили его, когда он учился в начальной школе. Хулиганы, которые вытрясали из него деньги и разные вещи и издевались над ним в старших классах. Потом их лица исчезли, сменившись масками дуэльных аватаров. Их было мало, но тем не менее – все бёрст-линкеры, которых он открыто ненавидел, смотрели на него свысока и открыто насмехались.

«Этих гадов ты тоже можешь понять? Можешь общаться с ними? Нет. Немыслимо».

Да. Это правда. Я ведь одного из них навсегда изгнал из Ускоренного мира. Так что я не могу общаться с ними. Но это… это уж неизбежно. Вполне естественно так поступать с такими, как они!

Так Харуюки мысленно простонал, и боль в спине тут же стала сильнее. Однако, как ни странно, эта боль уже не была просто неприятной. Чем сильнее она становилась, тем большее облегчение Харуюки предвкушал, когда она высвободится вся. И, словно поторапливая его, словно искушая его, голос продолжал говорить.

«Вот именно, раздавить таких – вполне естественно. Ты уже обладаешь силой, позволяющей сделать это. Надо всего лишь произнести одно слово, назвать одно имя. Только лишь это – и ты сможешь раздавить их всех, ни одного в живых не оставить. Разрежь их на части, разорви на куски, сожри их полностью. Сожри. Сожри. Со-…»

– Во… Ворон-сан?!

Одновременно с этим возгласом левое плечо Харуюки кто-то сжал, и он резко открыл глаза. На миг все его тело задеревенело, потом он неуклюже развернулся.

Руку на его плечо положила Скай Рейкер, сидящая слева в первом пассажирском ряду. Она пристально глядела на Харуюки, в темно-красных глазах-линзах плескалась тревога. Потом она еле слышным, сухим голосом спросила:

– Ворон-сан… Что ты сейчас делал?..

– Э… Ч-что… Я ничего…

Чувствуя себя виноватым за то, что у него возникли такие неприятные мысли, Харуюки замотал головой. Но он вовсе не пытался врать. Его тело действительно просто сидело в пилотском кресле и сжимало руль. Он ничего не делал – это была правда.

Однако следом и Черноснежка тихо произнесла:

– …Я тоже… видела. На секунду… твое тело осветилось оверреем инкарнации?!.

– ?!.

Харуюки ахнул; его пробрало шоком до самого нутра.

Он совершенно точно не применял систему инкарнации. В этом он готов был поклясться. С его уровнем тренировки он никак не мог включить способность к «перезаписи» бессознательно.

– Это… это нет! Я не пользовался инкарнацией! Я правду говорю!!! – прокричал он, лихорадочно тряся головой. Фуко сдавила плечо Харуюки еще крепче, но потом убрала руку и тихо вздохнула.

– …Да. Это… не мог быть оверрей. У Ворона-сана оверрей серебристый. А… этот свет сейчас был…

Голос Фуко увял; вместо нее продолжила Черноснежка.

– …Да, это была ошибка. Скорее всего, какие-то окружающие световые эффекты отразились от металла Кроу. …Да, прости, что напугала тебя. Но ты тоже виноват, что у тебя аватар такого цвета.

Эти слова она произнесла уже на 70% своим обычным голосом, и атмосфера в летящем на сверхвысокой скорости шаттле разрядилась. Тиюри и Такуму на задних сиденьях одновременно выдохнули с облегчением.

– Блин, не пугай нас так, сестрица! …Ну вообще-то это правда, что аватар Хару иногда так блестит, что прямо слепит.

– Точно, точно. О, знаю: давайте обкурим его серой, чтобы серебряная броня окислилась?

– А-ха-ха, классная идея, Так-кун!

Слушая разговор своих друзей детства, Харуюки невольно улыбнулся. Он ощутил, как из его натянутого как струна тела постепенно уходит напряжение; однако холод, впитавшийся в его сердце, так просто исчезать не желал.

Харуюки уже не один раз за последние несколько месяцев слышал этот голос с металлическим эхом. Он считал, что голос исходит откуда-то из глубины его самого. Из его второй половины, которая и создавала все отрицательные эмоции, накапливавшиеся в нем. С раннего детства проводя много времени в одиночестве, Харуюки выработал странную привычку иногда разговаривать сам с собой.

Но – что если дело не только в этом? Что если это не просто некая ментальная метафора, а настоящий голос, исходящий от кого-то другого, не от Харуюки?

Но в таком случае владелец голоса был не в Ускоренном мире, а в нейролинкере Харуюки. Потому что он нашептывал что-то Харуюки, даже когда тот был не в погружении. Тогда, может, это какой-то вирус или программа-ИИ? Или… чье-то сознание, блуждающее в памяти его линкера? Но такого ведь не бывает, правда?..

Харуюки показалось, что вдалеке кто-то хихикнул. Он усиленно заморгал и выкинул ненужные мысли из головы. Сейчас о таких вещах некогда беспокоиться. «Гонка через «Гермес Корд»» приближалась к кульминации, и эту гонку надо было выиграть любой ценой.

Распахнув глаза, он увидел впереди кольцо синего света. Скорее всего, это был выход из подпространства.

– Ребята, мы возвращаемся на трассу! Держитесь! – крикнул он, сделав глубокий вдох. Сзади раздалось четыре коротких возгласа.

Крепко сжав руль, Харуюки нацелил нос шаттла в центр синего кольца. Выход стремительно приближался, вот он уже заполнил все поле зрения – и, как только машина его коснулась, все потонуло в световом вихре.

 

– …Уаааа!!!

Первой воскликнула Тиюри.

Дальше последовали восхищенные возгласы остальных, включая Харуюки.

Все небо было абсолютно черным. На этом фоне красивой дугой собрались вместе бесчисленные световые точечки. Это был Млечный путь – Галактика. Однако и число звезд, и их яркость были совершенно не такими, как на аренах «Лунная ночь» и «Пустыня». Несмотря на то, что мир был холоден и неподвижен, казалось, что от скопления звезд исходит некая чистая мелодия.

Гигантская стальная колонна орбитального космического лифта «Гермес Корд» пронзала этот звездный мир и тянулась еще дальше ввысь. Яркий солнечный свет лился слева, освещая изогнутую поверхность. Свет падал и на корпус несущегося шаттла, отражаясь от серебряных бортов; машина отбрасывала вправо густую черную тень.

– …Вот, значит, какой он, космос… – прошептала Черноснежка, вытянув правую руку-меч в сторону Млечного пути. Потом тихо продолжила: – Интересно, это цифровой задник, нарисованный сервером «ББ»… или…

– …Скорее всего, настоящие кадры с общественных камер. Расположение звезд слишком точное… – так же тихо ответила Фуко.

Конечно, даже если это настоящая картинка, она прошла через камеры, сеть и нейролинкер, так что, скорее всего, отличается от той, что видят невооруженным глазом астронавты и туристы. Но все равно Харуюки (как наверняка и четверо его товарищей) продолжал смотреть на Галактику, с трудом сдерживая эмоции.

Хотел бы я, если только это возможно, восхищаться этим безмолвным, холодным, но все-таки живым миром до бесконечности. Так желал Харуюки; увы, эти торжественные секунды быстро закончились.

Сзади раздался рев множества двигателей. Конечно, будь это настоящий космос, никаких звуков слышно не было бы, но, похоже, в Ускоренном мире предпочтение отдавалось маленьким удобствам. Отчаянно завертев головой, Харуюки увидел несколько машин, вынырнувших из подпространства.

Впереди мчался багрово-красный шаттл, пилотируемый Блад Лепард. Чуть сзади был шаттл темно-серого цвета – команда Эш Роллера. Еще чуть позади – машина желтого легиона.

После короткой паузы из подпространства вывалились два шаттла средних легионов. Похоже, участников осталось шесть, включая команду Харуюки. Судя по всему, кроме Фрост Хорна, выбыли еще две команды, ну а ржавого не было изначально.

Вдруг пространство сотряслось от грохота, перекрывшего рев двигателей шаттлов. Над головами в пространство ввинтились три гигантских трибуны. Более шестисот бёрст-линкеров вскидывали руки и топали ногами. Купаясь в радостных воплях, шесть шаттлов продолжали мчаться вдоль поверхности башни.

– Отлично! Соперников осталось всего пять! – голос Черноснежки вдруг изменился, приобрел командные нотки. – Хотя они сильны, победа будет за нами! Давайте оставим их глотать пыль!

Харуюки и остальные выбросили вверх кулаки с решительным «дааа!» Проверив индикатор расстояния, Харуюки обнаружил, что до цели осталось меньше тысячи километров. Подсчет показывал, что, если они так и продолжат лететь на скорости 500 км/ч, им понадобится еще два часа; однако территориальные сражения по выходным длились вдвое дольше. Если ты полностью поглощен каким-то занятием, такой временной промежуток пролетает мгновенно.

Так, теперь нельзя допустить ни единой ошибки! Я не дам команде Пард-сан снова подобраться на расстояние стрельбы!

Харуюки с удвоенной силой сжал руль и пристально вгляделся в нечто напоминающее зону препятствий далеко впереди.

Однако –

В следующий миг.

Рядом с правым бортом их шаттла произошло нечто совершенно неожиданное.

Густая тень шаттла, созданная солнечными лучами. Из самой ее середины донесся тихий водянистый звук, а потом оттуда выплыло нечто странное.

Это была громадная тонкая пластина. Прямоугольная пластина, в длину и ширину такая же, как шаттл, летела параллельно машине №1 в двух метрах от нее. Несмотря на то, что она тоже неслась на скорости 500 км/ч, от нее не исходило ни единого звука, ни малейшей вибрации. И она была матово-черная, всасывающая весь свет.

Внешность и текстура пластины взбудоражили память Харуюки. Ему даже не пришлось очень уж стараться, чтобы вспомнить.

Два месяца назад, вскоре после начала учебного года – таинственный бёрст-линкер вмешался в дуэль, происходившую в Безграничном нейтральном поле во дворе средней школы Умесато. Несомненно, сейчас это был тот самый аватар – обладающий способностью превращать свое тело в сверхтонкую пластину и в таком виде незаметно передвигаться в тенях. Но что он здесь делает?

Потрясение Харуюки вместе с роящимися в голове вопросами выплеснулись из горла в виде имени.

– «Блэк Вайс»!!!

И, будто отвечая на этот возглас –

Гигантская пластина беззвучно расщепилась пополам. Две пластины разошлись, а потом быстро исчезли, словно растворившись в вакууме космического пространства.

То, что появилось на их месте, обрушилось на Харуюки еще большим шоком.

Это был шаттл. Точно такой же формы, как тот, на котором летела команда «Нега Небьюлас», только другого цвета. На его поверхности был словно небрежно рассыпан красноватый порошок. Ржавчина, одним словом. Вне всяких сомнений, это был ржавый шаттл №10, стоявший без экипажа на правом краю стартового ряда. Хоть он и выглядел совершенно неспособным двигаться, однако четыре его линейных диска ярко сияли, и он летел на максимальной скорости.

Стало быть, шаттл №10 вовсе не был разрушен коррозией. Он всего лишь приобрел цвет аватара, который зарегистрировался в качестве его пилота.

Харуюки сместил взгляд на кокпит шаттла №10, абсолютно убежденный в том, что он там увидит.

На месте пилота сидел, молча сжимая руль –

Дуэльный аватар того же ржавого цвета, что и его машина, с тонким телом, словно бы состоящим из металлических пластин, скрепленных заклепками. Харуюки и с ним не впервые встречался. Два месяца назад он сражался с этим аватаром – на подпольной арене «Акихабара BG» в локальной сети игрового центра в Акибе.

Тише, чем раньше, Харуюки произнес второе имя.

– …«Раст Джигсо»…

Однако и после того, как Харуюки назвал имя, аватар цвета ржавчины сохранил молчание и даже не повернулся к нему. Он сидел, слившись с сиденьем, будто став одним целым со своим шаттлом.

Взглянув на четыре кресла сзади, Харуюки обнаружил там всего одного пассажира. Нет, правильнее сказать – «один набор пластин». Лишь тонкая тень сидела на заднем ряду. Эта ни на что не похожая внешность – черные пластины в форме человека – могла принадлежать только лишь Блэк Вайсу.

Эти два бёрст-линкера принадлежали к организации, называющей себя «Обществом исследования ускорения». И размер этой организации, и ее состав оставались практически полной загадкой. Единственное, что Харуюки про них знал, – что все они обладали нелегальным устройством под названием BIC (Brain Implant Chip) и пользовались им, чтобы разными способами обходить ограничения «Brain Burst».

Вот почему Харуюки ощутил такое потрясение, встретив этих двоих в гонке через «Гермес Корд», праздничном мероприятии. Он обалдело смотрел на шаттл, остолбенев от шока. Внезапно ливень голосов хлынул сверху.

– Э… эй, эй, откуда взялся этот шаттл?!

– Разве номер десять не сошел?!

– Если этот выиграет, что с нашими ставками?!

Зрители, видимо, тоже были ошеломлены столь неожиданным развитием событий. Голоса, доносящиеся с трибун, были полны замешательства, а не восторга, как раньше.

И тут Харуюки услышал тихий, словно проскользнувший в общий гомон, разговор двоих в шаттле №10.

– …На этом моя работа завершена?

Этот спокойный голос, как у учителя, принадлежал Блэк Вайсу. В ответ раздался мальчишеский, но словно нарочно приглушенный голос:

– Ага, достаточно. Можешь идти.

– Тогда я позволю себе откланяться, Джигсо-кун… До свидания, Черный король. И остальные члены «Нега Небьюлас».

– …Ах ты мерзавец, – прошептала Черноснежка; но она успела лишь чуть двинуть правой рукой, а человекоподобная тень, сидевшая в заднем пассажирском кресле, уже спрыгнула с шаттла. В мгновение ока эта тень унеслась назад, будто всосавшись в угольно-черное небо – и исчезла.

К этому времени Харуюки догадался, каким образом шаттл №10 так неожиданно возник из тени шаттла №1.

Блэк Вайс, обладающий множеством странных способностей, мог, по-видимому, сжимать в черную пластину и прятать в тени не только себя самого, но и другие аватары и предметы.

В полшестого вечера среды, когда на верхнем этаже Скай Три открылся портал, первыми прошли в «Гермес Корд» не только Харуюки и Пард-сан. На самом деле там были и Блэк Вайс с Раст Джигсо. Но они наверняка прятались в тени башни; а как только Харуюки и Пард-сан разлогинились, они оттуда вышли и зарегистрировались. Вот почему их не заметил ни Харуюки, ни Пард-сан, ни Эш Роллер, ни остальные, пришедшие позже.

Маскирующая способность Вайса была использована не только при регистрации.

Перед началом гонки стартовая площадка утонула в тени громадных зрительских трибун. Скрывшись в этой тени, Вайс и Джигсо пролезли в шаттл, после чего укрыли и машину тоже. И с самого старта, оставаясь невидимыми, перебрались в тень шаттла №1. Так они и летели совсем рядом с Харуюки и остальными, затаив дыхание. В общем, способность Вайса позволяла ему «свободно передвигаться или оставаться неподвижным в любой тени».

Пока Харуюки мысленно рассуждал, Раст Джигсо, единственный теперь аватар в шаттле №10, вновь погрузился в молчание и крепко сжал руль.

Харуюки, хотя и не ухватил в полной мере ситуацию и испытывал по этому поводу нехорошие ощущения, обратился к аватару цвета ржавчины:

– …Раст Джигсо, почему ты вышел именно сейчас? Ты ведь мог бы, если бы захотел, прятаться в нашей тени до самого финиша, а потом в последний момент выйти и победить.

Джигсо не только не ответил – даже не дернулся. Но Харуюки, чувствуя, что что-то не сходится, продолжил нажимать:

– Раз ты этого не сделал, а выбрался из тени сейчас, значит… ты хочешь нормально гоняться с нами, так? Но я тоже именно этого хочу. Я буду честно состязаться с тобой всю оставшуюся тысячу километров –

– …Тихо.

Это единственное слово оборвало реплику Харуюки. Голос Раст Джигсо, который Харуюки услышал впервые, звучал холодно и сухо, но тем не менее в нем чувствовалось что-то кипящее.

– Э?..

– Не болтай. Не говори мне всякие глупые слова – «гонка», «состязаться».

Безразлично произнеся эти слова, Раст Джигсо впервые за все время повернул голову и посмотрел на Харуюки и остальных красными глазами, холодно горящими под маской, склепанной из тонких железных листов. Харуюки помнил внешность Раст Джигсо только по тому разу, когда Блад Лепард жестоко расправилась с ним в «Акиба BG», но тогдашнее впечатление начисто вылетело у него из головы от этого ледяного взгляда ржавого аватара.

Джигсо прищурился и произнес, будто приказывая:

– Вам должно быть стыдно. Вам всем должно быть стыдно за себя, что вы упрямо отворачиваетесь от истинной цели «Брэйн Бёрста».

– …Хооо? В таком случае позволь спросить. Какова же эта истинная цель?

Черноснежка, до сих пор молчавшая, заговорила угрожающим тоном. Даже услышав этот вопрос, Раст Джигсо не выказал ни малейших признаков замешательства. Он развернул голову обратно вперед и выплюнул:

– Ты должна понимать. «Брэйн Бёрст» – всего лишь грязный лайфхак.

– Лайф… хак?!.

Этот голос, полный сдерживаемой ярости, принадлежал Такуму. Крупный синий аватар попытался было перегнуться наружу, но сидящий рядом желто-зеленый аватар дернул его обратно.

– Слушай, ты! Это только твое личное мнение! Даже если для тебя это просто штучка, которая облегчает жизнь, для нас все по-другому! Для нас «Брэйн Бёрст» – лучшая из PvP-игр[1]!

– Вот именно, – подхватила Скай Рейкер. – И потом, ты сам себе противоречишь. Если это всего лишь инструмент, почему ты участвуешь в гонке? Почему ты показался на полпути? Если ты хочешь сражаться и состязаться, это доказывает, что и для тебя «Брэйн Бёрст» не инструмент, а игра.

Услышав эти резкие слова –

Раст Джигсо сильнее съежился в пилотском кресле.

Харуюки показалось, что в Джигсо сейчас идет какая-то внутренняя борьба. И тут же несколько догадок о том, что бы это могло быть, сами собой возникли у него в голове.

Неужели Джигсо сам хотел бы отвергнуть собственные слова? Может, он сам хотел бы сражаться как бёрст-линкер – ощущая вкус восторга и возбуждения от дуэлей, чувствуя связь с другими игроками через дуэль? Иными словами, он хотел бы покинуть ту организацию… «Общество исследования ускорения», связывающее его?..

Припомнив грабителя цвета сумерек, который принадлежал когда-то к той же организации и, когда у него был шанс сделать такой выбор, не сделал его (а может – не смог сделать), Харуюки на автомате спросил:

– Т… ты… на самом деле… хочешь перейти на эту сторону?..

Молчание.

После чуть затянувшейся паузы Раст Джигсо медленно поднял голову, которую до того пригнул к самому рулю, и снова взглянул на Харуюки.

В этот самый миг Харуюки понял, что со своей догадкой попал пальцем в небо.

Чувством, одолевавшим Джигсо, была ярость. Хаотичная, кипящая ярость, не имеющая ничего общего ни с остротой, ни с чистотой. Ненависть, направленная не на какую-то конкретную цель, а сразу на всё, во всех направлениях. Подобно, так сказать, гигантской ржавой пиле, беспорядочно размахиваемой во все стороны.

– Пожалейте, – проскрипел Раст Джигсо. И тут же, убрав правую руку с руля, крепко прижал ладонь ко лбу. Выглядело так, будто он сражается с невыносимой болью; но его слова постепенно начали пропитываться каким-то безумным фанатизмом, и голос повышался, пока не превратился в крик.

– Пожалейте о своей наивности, что не атаковали меня сразу, как только увидели. И почувствуйте цену, которую заплатите за это. Кричите от ужаса! Ваши глупые игры сегодня закончатся! И придет время желаний и драк, разрушений и смертей! Нет… оно уже пришло!!!

И сразу после этих слов Харуюки увидел.

От всего тела Раст Джигсо стали исходить лучи тускло-красного света.

Они принялись клубиться вокруг него, изгибаясь и извиваясь, как клубок змей. Мощная вибрация сотрясла шаттлы и громаду космического лифта. Стальная «трасса», два шаттла и даже беспросветно черный космос вокруг – все это ярко засияло.

Это не был какой-то спецприем. Поскольку в гонке полоса хит-пойнтов зафиксирована, шкала спецатаки не может заполняться. Значит, это была сила воображения, рожденная в сердце Джигсо…

– Плохо, это оверрей! – выкрикнула Черноснежка. – Кроу, отводи машину! Будет атака инкарнацией!!!

К этому времени Харуюки уже вывернул руль влево. В последний миг еле заметным движением руля стабилизировал шаттл, не дав ему закрутиться, и повел машину прочь от №10.

И он услышал голос, который будто преследовал их шаттл, пытающийся сбежать на противоположную сторону башни.

– Смотрите, имбецилы! Вот истинная форма «Брэйн Бёрста»!!!

В окне заднего вида Харуюки увидел, как Раст Джигсо встал в кокпите, вскинул руки – и заорал.

 

– «Ржавый мир»!!!

 

Все вокруг сотряслось.

…Это оверрей?!

Втопив акселератор до упора, Харуюки содрогнулся. Лавина красного света, испускаемая шаттлом №10, достигла размера небольшой звезды, и в мгновение ока ее край оказался уже на хвосте у шаттла №1.

– Де… держитесь!

С этим выкриком Харуюки чуть довернул обратно руль. Светящееся энергетическое облако охватило всю башню стометровой толщины. Пытаться уйти вдоль башни по диагонали было бесполезно. Теперь шаттл снова летел прямо вперед, и свет мчался в считанных сантиметрах от его хвоста.

Цепко удерживая на месте руль, Харуюки оглянулся. Увиденное заставило его ахнуть.

Поверхность лифта, всего несколько секунд назад красивая и серо-стальная – гнила со страшной скоростью!

Харуюки словно смотрел на быстрой перемотке на железную плиту, оставленную у кромки воды на берегу океана. Там, куда попадал свет, появлялись пятна ржавчины. Они стремительно росли, сливались друг с другом – и вот они уже покрыли всю поверхность лифта. Вскоре то тут, то там стали появляться трещины, кроваво-красная ржавчина посыпалась внутрь, оставляя облачка пыли. Образовывались кратеры, как от попадания метеоритов.

– Это… это просто ерунда какая-то… – просипел Харуюки, мотая головой. – Даже если это инкарнация… Когти Пард-сан даже поцарапать не могли этот лифт… И в-вообще, какая же у нее дальность!

Насколько Харуюки знал, все инкарнационные техники сводятся к явлениям, так или иначе воздействующим на автора приема. Даже дальнобойные атаки работают по принципу усиления атакующей мощи самого аватара через инкарнацию.

Но воображение Раст Джигсо, который явно был в ярости, уничтожало все, что было вокруг, в том числе на громадном расстоянии, без каких-либо ограничений. Такое просто теоретически должно быть невозможно. Источник энергии инкарнационных техник – душевные раны, а значит, воображение, принадлежащее только самому этому Линкеру.

На вопрос Харуюки тихим голосом ответила Черноснежка, тоже оглянувшаяся посмотреть, что происходит.

– …Это «эрозия пространства»…

Скай Рейкер тут же пояснила незнакомый термин:

– Обратная сторона инкарнации, основанной на надежде… Предельная форма инкарнации, основанной на ненависти. Слишком сильная ненависть ко всему миру вызывает «перезапись» самой арены… Но даже для королей, чтобы сформировать такое мощное воображение, требуется просто абсурдно долгая концентрация…

Черноснежка прищурилась и кивнула.

– Этот тип, скорее всего, прятался в нашей тени все это время как раз для того, чтобы этим заниматься, но… все равно это слишком аномально. Может, он насильственно подстегнул свою ментальную сосредоточенность с помощью BIC?..

– Не может быть, это же… колоссальная нагрузка на мозг…

Пока девушки переговаривались, ржавый шторм, вызванный Джигсо, продолжал свою разрушительную деятельность.

Некоторые из шаттлов других команд, летящих сзади, стали жертвами коррозии. Похоже, Блад Лепард и Эш Роллер со своим виртуозным пилотажем сумели избежать серьезных поломок, вовремя затормозив, но несмотря на это, их машины проржавели более чем наполовину и сильно замедлились. Так что, даже если им удастся избежать полного разрушения, возможно, они будут вынуждены покинуть гонку.

Но командам желтого легиона и двух средних легионов пришлось намного хуже. Они влетели прямиком в зону поражения, и по космосу разнеслось множество отчаянных воплей.

Три шаттла стремительно покрылись сплошным слоем ржавчины. Но этим дело не ограничилось. Аватары членов экипажей тоже в мгновение ока проржавели, и от них начали отваливаться куски брони и снаряжения.

В конце концов разрушение достигло собственно тел аватаров; они один за другим повываливались из шаттлов и улетели в бездну, распадаясь на части.

– Ни фига себе, у них же хит-пойнты были зафиксированы! – простонал Такуму. Тиюри добавила расстроенным голосом:

– Это… это ужасно! Всю гонку испортили!!!

И, будто услышав их слова, Раст Джигсо, продолжающий гнаться за шаттлом №1, расхохотался.

– Хе-хе-хе… ха-ха, ха-ха-ха-ха-ха-ха!!! Отчаивайтесь!!! Плачьте!!! И раскаивайтесь!!! Это расплата за заблуждения!!! Этот мир, в конечном счете, такой же, как реальный!!! Ничему не уйти от распадааааа!!!

И тут же, будто сами эти слова обладали силой инкарнации, буря красного света рванулась вверх.

Поток энергии поймал одну из зрительских трибун и поглотил ее.

Не может быть! – но прямо перед выпученными глазами Харуюки даже трибуна, которая должна была представлять собой объект, абсолютно защищенный системой, начала покрываться ржавчиной, издавая неприятный скрежет. Множество трещин побежало по ее гладкому прежде дну, и одна за другой принялись отваливаться всякие планки.

Несколько секунд спустя вся гигантская структура, парящая над поверхностью башни, рассыпалась.

Сотни зрителей, скопившихся в одном месте, лавиной посыпались в пространство. Они все вопили; одни стремительно ржавели, другие падали на поверхность лифта и разлогинивались из Ускоренного мира, превращаясь во вспышки света.

– Что за… идиотизм… – ахнула Черноснежка; она сидела запрокинув голову, будто ее оттолкнуло назад это зрелище. – Так ведь… зрители обязательно заметят. Что то, что происходит, выходит далеко за рамки нормальной игровой системы…

Услышав эти слова, Харуюки осознал всю серьезность ситуации.

Старшие бёрст-линкеры, включая «семерых королей чистых цветов», постоянно прилагали невероятные усилия, стараясь скрыть существование системы инкарнации. Даже когда возникала необходимость обучить других пользоваться ей, первое, что они заставляли пообещать своих учеников, – «применять инкарнацию только против атак инкарнацией».

Все это из-за того, что система инкарнации имела другую, темную сторону.

Те, кто в погоне за силой тянутся рукой в дыру в собственном сердце, при этом и сами влекутся к этой дыре. Раз поступив так, они пьянеют от отрицательных эмоций, воплощением которых служат их дуэльные аватары. Худшим примером был «Доспех бедствия», Кром Дизастер, вызвавший в свое время громадный переполох в Ускоренном мире. С тех пор короли удерживают информацию о системе инкарнации, чтобы тот кошмар не повторился вновь; даже Желтый король Йеллоу Рэдио, невероятно хитрый и изворотливый тип, предпочел тогда в присутствии своих подчиненных отступить, не применяя инкарнацию.

А сейчас, в кульминационной стадии гонки через громадный «Гермес Корд», Раст Джигсо высвобождал инкарнационные силы на глазах у более чем полутысячи бёрст-линкеров.

Зрители просто не могли этого не осознать. Осознать всю иррациональность того, что трибуны, защищенные системой от разрушения, и их собственные хит-пойнты, предположительно зафиксированные, летят в тартарары. Осознать существование иной силы, превосходящей возможности системы.

– Почему… так? – еле слышно прошептала Скай Рейкер, качая головой. Харуюки были до боли понятны ее чувства.

Она верила в светлую сторону системы инкарнации – возможно, сильнее, чем кто-либо еще из бёрст-линкеров. Она верила, что не страх или ненависть, а надежда – величайшая сила Ускоренного мира. Для Рейкер ситуация, когда сила, воплощающая в себе предельную ненависть, ранит столько бёрст-линкеров, была совершенно невыносима.

– Учитель… – произнес Харуюки, обернувшись; но в этот момент он кое-что заметил уголком глаза и поспешно крутанулся обратно.

Там, куда направлялся шаттл, едва удерживаясь вне радиуса действия масштабного спецприема Джигсо «Ржавый мир», из поверхности лифта торчало множество каких-то объектов. Скорее всего, это были препятствия для придания гонке дополнительной остроты. В нормальной ситуации Харуюки с удовольствием принял бы этот вызов своему мастерству, но сейчас его охватил ужас. Проскочить по прямой на полной скорости между антеннами и баками, понатыканными рядом друг с другом, было абсолютно нереально, а если он хоть на чуть-чуть замедлится, инкарнационная атака Джигсо дотянется до шаттла.

Харуюки заскрипел зубами; и тут его ушей достиг грохот рушащейся второй трибуны и вопли зрителей.

– Блин… блин!!! – вырвалось у него. Выступившие на глазах слезы затуманили поле зрения, окружили все радужными ореолами.

Эта гонка была такая классная. Я вместе со своими лучшими друзьями сражался со своими лучшими врагами. А главное – я был так, ТАК близок к тому, чтобы доставить Рейкер-сан к «краю неба», куда она так сильно стремилась!!!

– Как будто я… смирюсь с поражением!!!

Стряхнув слезы, Харуюки сосредоточенно всмотрелся перед собой.

Он просто не может допустить, чтобы эта гонка была сорвана ненавистью под маской инкарнации. Он будет драться до конца. Он будет сопротивляться.

Чтобы продвигаться вперед, избегая инкарнационной атаки, необходимо преодолеть зону препятствий, ни разу не сбавив скорости. Хотя шаттл №10, на котором был один Джигсо, весил намного меньше, чем №1, скорости были примерно равны, потому что Джигсо пилотировал, лишь нажимая ногой на акселератор и сосредотачиваясь на продолжении своего мегаприема. Если это расстояние удастся сохранить, команда Харуюки доберется до финиша первой, не попав в ураган ржавчины.

Будто слившись с машиной, Харуюки сосредоточил все внимание на руле, который сжимал обеими руками, педали акселератора, на которую давил правой ногой, и пилотском кресле, в которое вжимался поясницей.

Через несколько секунд шаттл пулей влетел в самую середину скопления хаотично понатыканных в поверхность башни антенн.

– Кку… о…

Издавая нечленораздельные звуки сквозь стиснутые зубы, Харуюки уклонялся от стальных антенн, пролетавших по обе стороны шаттла. Поскольку снизить давление на акселератор он не мог, все будет кончено, стоит ему хоть раз нарушить позу. Харуюки едва-едва поворачивал руль в последний миг, когда линейные диски готовы были перестать удерживать шаттл возле металлической поверхности.

Четверо сзади явно поняли решимость Харуюки. Не произнося ни слова, они всякий раз, когда машина, поворачивая, кренилась в одну сторону, отклонялись в противоположную. Благодаря этой отчаянной командной игре шаттлу удавалось на считанные сантиметры опережать инкарнационную бурю.

Даже когда шаттл №10 ворвался в зону препятствий, он вовсе не снизил скорости. Антенны и баки, преграждавшие его путь, просто превращались в комочки ржавчины и разлетались. Несмотря на то, что «Ржавый мир» включился уже больше пяти минут назад, ярость инкарнации совершенно не собиралась утихать.

Чтобы постоянно поддерживать такую масштабную «перезапись» в течение столь долгого времени, требовалось устрашающе мощное воображение. Содрогаясь при мысли, какая же глубина ненависти здесь содержалась, Харуюки попутно успевал чуть-чуть сомневаться.

Он ведь не впервые сражался с Раст Джигсо. Два месяца назад на арене в «Акихабара BG» команда из Харуюки и Блад Лепард дралась с Джигсо и победила.

Однако тогда Джигсо даже не пытался применять инкарнационную технику. Судя по его сегодняшним словам и поведению, он и в тот раз совершенно не постеснялся бы ей воспользоваться, если бы мог. Харуюки мог придумать лишь две возможных причины, почему этого не произошло. Либо инкарнационные приемы Джигсо ограничивались «эрозией пространства», которая сопровождается риском для здоровья мозга при длительном применении, либо применять инкарнацию ему запретили старшие.

Если последнее – это означает, что за эти два месяца в политике таинственного «Общества исследования ускорения» произошли радикальные изменения. Ведь нынешние действия Раст Джигсо, плюющегося словами вдобавок, наверняка были одобрены его организацией. Об этом свидетельствовало то, что помогал ему Блэк Вайс, вице-председатель «Общества». Какую же цель преследовала эта организация, совершая столь крупномасштабную диверсию?..

Харуюки мог хотя бы уголком сознания думать о подобных материях благодаря тому, что сумел более-менее запомнить закономерность в расположении препятствий. Антенны торчали в соответствии с некоторым правилом, хотя и довольно сложным. Теперь оставалось лишь раз за разом уклоняться то влево, то вправо, не совершая ни единой ошибки. Харуюки этим уже множество раз занимался в гоночных играх, в которые когда-то играл…

Однако в следующий миг – Харуюки осознал, что закономерность сама по себе являлась серьезнейшим из препятствий.

Как только он привык к расположению антенн и чуть-чуть расслабился, эта самая закономерность сменилась на новую, абсолютно другую.

– Гхх…

Тихо простонав, Харуюки отчаянно работал рулем. Шаттл неустойчиво кренился то влево, то вправо, его борта касались препятствий, от которых не удавалось увернуться полностью, и всякий раз в пространство вылетал сноп искр.

А еще через несколько секунд, будто смеясь над отчаянными стараниями Харуюки, впереди возникла плотная группа антенн. Пролететь между ними было абсолютно невозможно. Надо было обогнуть всю группу, резко повернув или вправо, или влево. Но на такой скорости этот поворот приведет к тому, что шаттл сделает бочку.

К тому моменту, когда Харуюки это понял, его правая нога сама сошла с акселератора и нажала на педаль тормоза. Магнитная сила дисков изменила направление, и шаттл, опрокидываясь вперед, вошел в правый поворот.

Этим незначительным торможением – воспользовался гонящийся за ними шторм.

– Хару!..

Одновременно с возгласом Такуму хвост шаттла озарился тускло-красным сиянием.

Странная вибрация передалась Харуюки через руль. Даже не глядя в окно заднего вида, Харуюки понял, что красивое серебряное тело шаттла стремительно ржавеет, и от него отваливаются куски. Харуюки задавил в себе панику и попытался вновь разогнаться, едва закончив поворот. …Однако того надежного ускорения, как несколько секунд назад, уже не было.

Не только корпус – ржавели даже задние линейные диски. Шаттл №1 отчаянно рвался вперед за счет магнитной силы передних дисков, но мощность упала вдвое.

– Гхх!..

– Кяаа?!

Сразу после вскриков Такуму и Тиюри сидящие перед ними Черноснежка с Фуко, а затем и Харуюки в пилотском кресле попали в челюсти ржавой бури.

– …Ха-ха-ха-ха! Ржавейте! Разлагайтесь! И разваливайтесь!!! – донесся издалека визгливый смех Джигсо. Однако Харуюки было не до того, чтобы отвлечься и послушать.

Жжет! Все его тело охватила острая боль, как будто его поливали кипятком. Кинув взгляд вниз, Харуюки увидел, что красивая сверкающая серебряная броня Сильвер Кроу затуманилась, и в ней то тут, то там возникают дырочки. Одновременно полоса хит-пойнтов в левом верхнем углу поля зрения начала быстро укорачиваться, будто издеваясь над надписью «LOCKED».

Терпя боль, Харуюки оглянулся.

И его лицо невольно исказилось. Четверо пассажиров тоже скорчились от боли. Металлический Сильвер Кроу изначально слаб против коррозии; но подумать только – Черноснежка и остальные аватары, нормальных цветов, тоже так сильно страдают от ржавчины. Сила воображения Джигсо уже не сводилась к «ржавлению металла». Как он и выкрикнул только что, это было «разложение», близкое по сути к «гниению».

– Аа… аааа!.. – тоненько закричала Тиюри, не в силах больше терпеть. Такуму попытался накрыть ее своим телом, чтобы как-то защитить, но красный свет въедался в каждую щелочку и беспощадно тускнил свежий зеленый цвет Лайм Белл.

– Белл!.. – выкрикнула Скай Рейкер и на миг опустила глаза, будто не решаясь сделать что-то.

Но в следующее мгновение она подняла голову и вскинула тонкую правую руку вверх.

– …Рейкер.

Что бы ни собиралась сказать Черноснежка – она не сказала, остановленная левой рукой Рейкер. А потом поднятую ладонь Фуко охватило яркое небесно-синее свечение.

Оверрей. Сияние железной воли, родившееся в самой глубине сердца.

– «Вуаль ветра»!!!

Сразу после выкрикнутого названия приема – подул ветер.

Чуть голубоватый вихрь, образовавшийся вокруг Скай Рейкер, заключил в себя весь шаттл. И тут же боль от коррозии, терзавшая все тело Харуюки, угасла, точно это был всего лишь сон. Искорки плясали там, где красный свет сталкивался с голубым ветром, – там, где сражались две формы инкарнации.

Сомнений не было. Скай Рейкер применила инкарнационную технику. Не атакующую, а скорее оборонительную. Более того, она защищала не только саму Рейкер, но и вообще все в радиусе трех метров от нее.

Если положительная инкарнация, нацеленная на отдельные аватары, – это «надежда».

Если отрицательная инкарнация, затрагивающая все окружающее, – это «ненависть».

То как назвать эту положительную инкарнацию, защищающую всех пятерых?

Эта мысль и сцепленная с ней глубокая эмоция на миг вспыхнули в голове у Харуюки. Шаттл №10, пилотируемый Джигсо, стремительно пролетел метрах в двадцати от №1, который двигался медленно, окутанный голубой вуалью. Аватар цвета ржавчины, стоящий в кокпите, в очередной раз вскинул руки к небу и злорадно расхохотался.

– Ха-ха-ха… ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!!

Проламываясь сквозь антенны и оставляя позади себя глубокие вмятины в поверхности башни, шаттл быстро удалялся. Лишь его пилот, полностью уничтоживший гонку через «Гермес Корд», стремился к финишной черте, ожидающей далеко вверху…

– Чччерт… блин!.. – вырвалось у Харуюки.

Это было непростительно. Обогнать шаттл №10 на полуразрушенном №1 было уже нереально, но, во всяком случае, Харуюки никак не мог смириться с тем, что Джигсо станет победителем. Это будет означать поражение всех команд, участвующих в гонке… нет, вообще всех, включая зрителей на трибунах.

Но все равно же – Харуюки просто ничего не мог поделать…

…Нет.

Мог. Даже если гонку уже не выиграть, существовал один способ остановить Джигсо.

Их шаттл уже покинул зону действия «Ржавого мира». Рейкер остановила голубой ветер и рухнула на свое сиденье, будто лишилась сил. Черноснежка встревоженно приподняла ее за плечи. Убедившись в этом, Харуюки вернул взгляд вперед. Хотя скорость шаттла уменьшилась вдвое, передние линейные диски продолжали исправно работать.

Начисто выкинув из головы свои недавние мысли и чувства по поводу инкарнационной техники Рейкер, Харуюки стиснул зубы.

Даже если шаттл продолжит лететь вперед, Джигсо он уже не догонит. Но догнать его все-таки возможно. Да – если это будет не шаттл, а сам Харуюки.

– …Хару, что нам делать?.. Если мы полетим за ним, держась на безопасном расстоянии, мы, наверное, сможем взять второе место, но… – пробормотал с заднего сиденья Такуму. Черноснежка подавленно ответила:

– Мм… чем брать такой приз, лучше здесь машину…

Это разговор едва-едва достигал сознания Харуюки. Он лишь молча глядел на ржавый шторм, удаляющийся с каждой секундой, а потом вдруг встал.

– …Кроу?.. – позвала Черноснежка, будто почувствовав что-то. Харуюки, не оборачиваясь, коротко ответил:

– …Семпай, позаботься об остальных.

– Что… что ты хочешь сделать?!

Вместо ответа Харуюки, продолжая стоять, нажал на акселератор.

Умирающая машина пронзительно вскрикнула. Ржавые линейные диски окутались электрическими искрами, будто агонизируя.

Убедившись, что цифры на спидометре вновь побежали вверх, Харуюки резко наклонился вперед.

Вытянул перед собой руки. И с силой развел в стороны. Синхронно с этим движением тонкие металлические пластины, сложенные за спиной, раскрылись.

Сильвер Кроу только что получил урон от инкарнационной атаки, игнорирующей защиту системы; его хит-пойнты съехали почти на 30%. Зато шкала спецатаки в результате зарядилась более чем наполовину. Иными словами – теперь он мог летать.

– Нет… нет, не надо, Кроу! – закричала Черноснежка, угадавшая намерения Харуюки. – Нельзя бороться с инкарнацией, порожденной ненавистью, своей ненавистью! Здесь уже сражаться бесполезно!

– Но… я… я! – скрипучим голосом выдавил Харуюки сквозь зубы. – Я его ни за что не прощу!!!

Что бы мне ни пришлось сделать, я остановлю Джигсо. Нет – я раздавлю его.

Сразу после того, как Харуюки мысленно добавил эти слова, правый линейный диск наконец взорвался, испустив ослепительные искры.

А за миг до этого Харуюки подсел и выстрелился в небо со всей силы.

Легкая вибрация прошла по распростертым крыльям. Харуюки пристально вгляделся вперед, словно пожирая глазами увиденное, и обнаружил в самом центре поля зрения шаттл №10.

– Пошеоооол!!!

И он врубил крылья на полную мощность. Оставив позади шаттл №1, который, крутанувшись на месте, остановился, Харуюки полетел вперед один.

Максимальная скорость Сильвер Кроу, единственного на весь Ускоренный мир летающего аватара, достигала 300 км/ч. Шаттл №10 летел сейчас на скорости более 400 км/ч, так что Харуюки не догнал бы его, если бы стартовал с места, но он ведь спрыгнул, почти катапультировался со своего шаттла, который сам летел с такой же скоростью, так что шанс достичь цели оставался.

Преобразовав в силу полета всю свою волю и шкалу спецатаки, Харуюки молнией несся вперед.

Тут же он очутился в зоне действия «Ржавого мира», и броня начала тускнеть. Ее поверхность запузырилась, точно кипя, и начала растворяться, превращаться в частички света.

Горячая боль вновь пробежала по нервам, но ярость была сильнее. Пронзая собой бушующий ржавый ураган, Харуюки приближался к шаттлу. Десять металлических пластин по обе стороны спины стали одна за другой отваливаться у основания, но ему было наплевать.

Инерция и тягловая сила постепенно таяли, и скорость снижалась. 600 км/ч. 500 км/ч. Если он не нагонит врага до того, как его скорость упадет до 400 (с такой скоростью летел вражеский шаттл), второго шанса уже не будет.

Ближе к шаттлу цвета ржавчины… еще ближе… но скорость падала на глазах…

– Уу… ооо!..

Он изо всех сил вытянул левую руку вперед; пальцы коснулись хвоста шаттла, соскользнули, снова коснулись – и крепко ухватились.

– Ооооо!!!

Харуюки собрал остатки сил и запрыгнул на задний ряд сидений шаттла. Джигсо быстро оглянулся. На его лице-раме было написано легкое удивление.

Похоже, на таком близком расстоянии эффектов коррозии практически не было, как в глазу тайфуна. Но все тело Сильвер Кроу успело здорово проржаветь, пока он пробивался через инкарнационный шторм. От его хит-пойнтов оставалось уже процентов тридцать. Роняя кусочки брони, Харуюки отвел правую руку, соединил пальцы и направил туда остатки своей концентрации.

Напряг воображение. Сгенерировал оверрей, сосредоточил его на кончиках пальцев и придал ему форму клинка.

– …«Лазерный меч»!!!

И Харуюки направил в грудь Джигсо единственный инкарнационный прием, который освоил полностью.

С громким металлическим звуком серебряный свет вырвался из вытянутой правой руки, коснулся ржавой брони, чуть погрузился –

Но в этот момент правая рука Сильвер Кроу переломилась в локте. Серебряный свет бессильно растворился в пространстве, и атака Харуюки закончилась, стерев лишь точку в полосе хит-пойнтов Джигсо.

Прежде чем Харуюки, силы которого истощились, рухнул на сиденье шаттла…

Тонкая полоска, протянувшаяся от внешней стороны правой руки Раст Джигсо, воткнулась в левую подмышку Кроу и удержала его от падения.

– …Хе, хе-хе-хе.

Захихикав, ржавый аватар полностью развернулся лицом к Харуюки. Он убрал ногу с акселератора, и шаттл постепенно замедлял ход. Но, даже если Харуюки удастся остановить его здесь на время, это будет бессмысленно, если выжившие шаттлы – №1 и те два, которые вели Блад Лепард и Эш Роллер, – повреждены слишком сильно.

Одновременно с полной остановкой машины №10 инкарнационная буря наконец-то улеглась, и Вселенная обрела изначальные цвета и тишину.

Купаясь в холодном сиянии звезд и ярком свете солнца, Раст Джигсо приподнял Харуюки на тонкой двухметровой полоске, торчащей из его правой руки, и прошептал:

– Признай. Это ваш предел – всех, кто слепо верит, что этот мир – игра.

Внезапно тонкая черная полоска начала вибрировать. Ее верхняя кромка была покрыта мельчайшими треугольными лезвиями.

Пила. Несомненно – это было главное оружие Джигсо, которое доставило Харуюки и Блад Лепард столько неприятностей во время сражения в Акихабаре.

– И почувствуй. Вот цена твоей глупости.

Вибрация пилы вдруг резко усилилась. Одновременно ее окутал бледный оверрей. Он не только усиливал режущую способность пилы с помощью инкарнации, но и отменял правило этой арены – фиксацию хит-пойнтов.

Из левой подмышки Харуюки вырвался пронзительный металлический визг, по нервам прошла обжигающая боль.

– Уу… ааааа!

Крича, Харуюки попытался отскочить. Но тело его не слушалось. Благодаря весу Сильвер Кроу пила быстро въедалась в его левую руку у самого основания.

Несколько секунд спустя под россыпь искр рука отвалилась целиком. Полоса хит-пойнтов окрасилась красным и упала до 10%.

Лишившись обеих рук, Харуюки свалился на сиденье шаттла, как сломанная кукла. И в него вновь полетели слова пополам с издевательским смехом.

– Хе-хе… Посожалей, что ты, раз уж все равно металлик, не заполучил какой-нибудь устойчивый к коррозии цвет – золото, платину, хотя бы нержавеющую сталь.

Джигсо выпустил вторую пилу, на этот раз из левой руки. Перекрестил две пилы, зацепил их за шею Харуюки и поднял его.

Голова распятого Харуюки бессильно задралась, взгляд упал на последнюю уцелевшую зрительскую трибуну.

Среди сотен зрителей по-прежнему царили смятение и непонимание. Но помимо этого чувствовалось еще и разочарование в адрес Сильвер Кроу, который, несмотря на храбрую погоню, так и не нанес ни одного удара и теперь бессильно подвешен на пилах. В ушах Харуюки раздавалось бесчисленное «Ну и зачем он туда полез?» и «Вот и все, чего он добился, а мы-то надеялись…».

Вы можете и не говорить все это; сильнее всех разочарован я сам.

Так мысленно шептал Харуюки, ожидая, когда пилы разорвут ему горло.

Я был наивен. Я ничего не знал. Я даже не думал, что инкарнация, рожденная ненавистью, может обладать такой страшной силой…

И тут кто-то произнес в его голове.

«Это же естественно. Ты что, серьезно верил, что «надежда» может превзойти «злобу» по атакующей мощи?»

Закрыв глаза, Харуюки ответил:

Я просто не знал ни о чем таком. Я ведь не могу пользоваться подобной силой.

И снова непонятный кто-то ему возразил:

«Это ложь. И ты это знаешь. Эта сила давно уже спит в тебе. Сила даже более чистая, чем «ненависть». Злость, которая не расплескалась во внешний мир, а накапливается внутри тебя, становится все острее.

Это «гнев». Сила «гнева» существует в тебе уже очень долго, все это время она ждет, когда ты ее высвободишь».

Дерг.

Внезапно в середине спины вспыхнула ледяная боль. Дерг, дерг. Она пульсировала, как сердце, и холодной жидкостью, ртутью растекалась по всему телу.

«Ну же.

Ну же!!!

Назови мое имя сейчас же!!! Высвободи меня!!! И я превращу твой гнев в силу!!!»

– Уу… аа!..

Холод, пронзающий все тело, вдруг сменился жаром, и Харуюки, будто охваченный огнем, резко раскрыл глаза.

И увидел. Ауру, окутавшую его тело, – оверрей. Однако цвет ее был не серебряным. Он был серым, почти черным – этот цвет Харуюки точно уже видел когда-то.

Происходило что-то ужасное. На миг Харуюки охватил страх, но он тут же испарился, едва Харуюки взглянул на подвесившего его Раст Джигсо.

Похоже, слова того незнакомца дошли до Харуюки в долю секунды, прошедшую между тем, как Джигсо поднял Харуюки, и тем, как заработал пилами. В шее возникло неприятное ощущение, тонкие лезвия начали вгрызаться в броню. Однако Харуюки начисто забыл страх того, что вот сейчас ему отрежут голову, и, не сводя глаз с Джигсо, прошептал:

– Не… прощу. Тебя одного… никогда не прощу.

– Хе, хе-хе. Смирись. Ты ничего уже не сможешь сделать.

– Не прощу… не прощу…

Вокруг его холодного как лед сердца обжигающим огнем бушевала ярость; Харуюки повторял одни и те же слова, как в горячечном бреду.

Раст Джигсо уже не был для него просто Раст Джигсо. Это был символ бессмысленной злобы, которая давила Харуюки на протяжении большей части четырнадцати лет его жизни.

Если бы здесь оказался хоть кто-то из его товарищей, с которыми Харуюки был связан сердцем.

Возможно, Харуюки сумел бы сейчас остановиться. Как два месяца назад во время дуэли в Безграничном нейтральном поле.

Но Черноснежка, Фуко, Такуму и Тиюри сейчас получили тяжелые раны от инкарнационной атаки Джигсо и застряли далеко позади в обездвиженном шаттле №1. Это лишь сильнее распалило гнев Харуюки, и он не мог больше сдерживаться.

– Вас… вас, гадов…

Голосом, в котором проявилось металлическое эхо, Харуюки наконец проревел:

– Абсолютно никогда… не прощуууууу!!!

Внезапно.

Его гнев превысил некий порог.

Харуюки почувствовал, как что-то прорвалось сквозь броню на спине и, извиваясь, вытянулось в длину. Оно махнуло вперед вместо потерянных рук и переломило обе пилы, удерживающие Харуюки за шею.

– Мму… – тихо проворчал Джигсо; Харуюки тем временем подпрыгнул, разрывая дистанцию. Опустился он за пределами остановившегося шаттла и пробил поверхность башни штуковиной, торчащей из его спины. Раздался невероятный грохот, посыпались ослепительно яркие искры.

Штука эта выглядела как очень зловещий «хвост», сплетенный из множества темно-серебряных червеобразных тросов; а на конце его был острый как меч вырост.

Колыхая темно-серебряным хвостом, как змеей, Харуюки сделал глубокий вдох, прогнулся и взревел:

– Уу… оо… оооОООООООО!

Темная аура хлынула из всего его тела, арена жестоко содрогнулась. Среди зрителей наверху поднялся переполох. Но их голоса уже не достигали ушей Харуюки. Вместо них резкий приказ ударил точно в центр его мозга.

«Ну же! Назови – мое – имя!!!»

Выпрямившись во весь рост и удерживаясь на месте за счет кончика хвоста, воткнутого в вертикальную стену башни, Харуюки взял имя, вспыхнувшее у него в мозгу…

…и произнес его.

– Кром… Дизастеееер!!!

 

Предыдущая          Следующая

---

[1] PvP – сокращение от Player vs Player – игры, где игроки сражаются друг с другом (а не с ИИ).