ГЛАВА 18. СЮРПРИЗЫ В ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
На следующий день Гарри поделился с Роном и Гермионой всем тем, чем его нагрузил Дамблдор, – правда, по отдельности: Гермиона по-прежнему отказывалась находиться в одной компании с Роном дольше, чем требуется, чтобы бросить на него презрительный взгляд.
Рон полагал, что у Гарри вряд ли будут со Слагхорном какие-либо проблемы.
– Он же тебя обожает, – разглагольствовал он, беспечно размахивая вилкой с куском яичницы. – Он ни в чем не сможет тебе отказать, как думаешь? Только не своему любимому маленькому Знатоку Зелий. Просто задержись сегодня после занятия и спроси его.
Гермиона, однако, видела проблему в более мрачном свете.
– Он, должно быть, очень хочет скрыть, что произошло на самом деле, если Дамблдору не удалось это из него вытянуть, – тихо произнесла она во время перерыва, когда они стоя беседовали в пустом заснеженном дворе. – Хоркруксы… Хоркруксы… никогда о таких не слышала.
– Не слышала?
Гарри был разочарован; он надеялся, что Гермиона сможет дать ему какую-то подсказку на предмет того, что такое Хоркруксы.
– Это, должно быть, очень продвинутая Темная магия, иначе зачем Волдеморту пытаться узнать про них? Думаю, заполучить эту информацию будет очень трудно, Гарри, тебе надо быть очень осторожным, подступаясь к Слагхорну, сперва выработай стратегию…
– Рон думает, что мне надо просто задержаться после урока сегодня…
– О, ну если уж Вон-Вон так считает, то тебе, конечно, следует так и поступить, – мгновенно вспыхнула Гермиона. – В конце концов, когда же суждения Вон-Вона оказывались ошибочными?
– Гермиона, нельзя ли?..
– Нельзя! – яростно отрубила она и унеслась, оставив Гарри стоять по щиколотку в снегу.
Занятия Зельями в эти дни были весьма неприятными, поскольку Гарри, Рон и Гермиона вынуждены были сидеть за одним столом. Сегодня Гермиона сдвинула свой котел поближе к Эрни и игнорировала как Гарри, так и Рона.
– Ты-то что сделал? – прошептал Рон, глядя на надменный профиль Гермионы.
Но прежде чем Гарри смог ответить, Слагхорн, стоя перед классом, призвал всех к молчанию.
– Усаживайтесь, усаживайтесь, пожалуйста! Побыстрее, у нас сегодня очень много работы! Третий закон Голпалотта… кто может рассказать? Ну, конечно, мисс Грейнджер может!
Гермиона со страшной скоростью процитировала:
– В-Третьем-законе-Голпалотта-утверждается-что-противоядие-к-смеси-ядов-есть-более-чем-сумма-противоядий-от-каждого-яда-по-отдельности.
– Абсолютно точно! – просиял Слагхорн. – Десять очков для Гриффиндора! Теперь, если предположить, что Третий закон Голпалотта справедлив…
Гарри был вынужден поверить Слагхорну на слово, что Третий закон Голпалотта справедлив, поскольку дальше он перестал что-либо понимать. Все остальные (кроме Гермионы), похоже, также не смогли уследить за мыслью Слагхорна.
– …это означает, разумеется, что, если нам удалось правильно идентифицировать ингредиенты яда с помощью Ренвелозакла, наша главная цель не сводится к тривиальному добавлению противоядий от каждого из этих ингредиентов по отдельности – вдобавок к этому нам еще требуется найти тот самый добавочный компонент, который сможет почти алхимически трансформировать эти отдельные элементы…
Рон сидел рядом с Гарри с полуоткрытым ртом и с отсутствующим видом рисовал что-то в своем новом «Продвинутом Зельеделии». Рон никак не мог привыкнуть к тому, что он не может рассчитывать на помощь Гермионы, когда ему не удается понять тему.
– …таким образом, – закончил Слагхорн, – я хочу, чтобы каждый из вас подошел к моему столу и взял с него один из этих фиалов. К концу урока вы должны приготовить противоядие к яду в вашем фиале. Желаю удачи – да, и не забудьте надеть защитные перчатки!
Гермиона была уже на полпути к столу Слагхорна, когда все остальные, наконец, осознали, что пора приниматься за работу; к тому моменту, когда Гарри, Эрни и Рон вернулись к своему столу, она уже опорожнила свой фиал в котел и начала разводить под ним огонь.
– Какая жалость, что Принц тебе тут особо не поможет, Гарри, – весело произнесла она, выпрямляясь. – На этот раз тебе надо понять сам принцип. Никаких упрощений и жульничества!
Раздосадованный, Гарри откупорил фиал с ядом, взятый им со стола Слагхорна, вылил его ослепительно-розовое содержимое в свой котел и развел огонь. Что делать дальше, он не имел ни малейшего представления. Он глянул на Рона, с туповатым видом стоящего рядом и повторяющего все, что только что сделал Гарри.
– У Принца точно нет никаких подсказок? – пробормотал Рон в сторону Гарри.
Гарри вытащил свое верное «Продвинутое Зельеделие» и открыл главу «Противоядия». Там он сразу же нашел Третий закон Голпалотта (слово в слово совпадавший с тем, что процитировала Гермиона), но ни одного примечания Принца, которое могло бы объяснить, что это все значит, рядом не было. Видимо, у Принца, так же как и у Гермионы, не было никаких проблем с его пониманием.
– Пусто, – уныло произнес Гарри.
Гермиона тем временем активно размахивала над своим котлом волшебной палочкой. К сожалению, они не могли повторить заклинание, которое она производила – она так поднаторела в невербальных заклинаниях, что ей не требовалось произносить что-либо вслух. Однако они услышали, как Эрни бормочет над своим котлом «Specialis revelio!»; звучало впечатляюще, так что Гарри и Рон поспешно сделали то же самое.
Гарри потребовалось не более пяти минут, чтобы понять, что его репутация лучшего зельедела в классе стремительно летит в тартарары. Слагхорн с надеждой заглянул в его котел при первом обходе класса, готовясь, как обычно, восторженно прокомментировать увиденное, но, когда в нос ему ударил запах тухлых яиц, закашлялся и поспешно отдернул голову. Лицо Гермионы было чопорным как никогда; она ненавидела, что ее превосходят на всех уроках Зелий. Она уже разливала таинственным образом разделившиеся компоненты своего яда в десять хрустальных фиалов. Скорее чтобы не видеть этого раздражающего зрелища, чем для чего-либо еще, Гарри склонился над книгой Принца-Полукровки и перевернул несколько страниц (сделав это более энергично, чем было необходимо).
И там, прямо поперек длинного списка противоядий, небрежным почерком был написан ответ.
Просто засунуть им в глотку безоар.
Несколько мгновений Гарри просто смотрел на эти слова. Не доводилось ли ему когда-то давно слышать про безоар? Не упоминал ли его Снейп на самом первом занятии Зельями? «Камень из желудка козы, защищающий от большинства ядов».
Конечно, это не было решением проблемы Голпалотта, и, если бы их по-прежнему учил Снейп, Гарри не осмелился бы сделать это, но сейчас пришло время принимать отчаянные меры. Он поспешил к хранилищу ингредиентов и начал рыться в нем, сдвигая в сторону рога единорогов и пучки сушеных трав, пока наконец не нашел в самом дальнем углу маленькую картонную коробку с надписью «Безоары».
Он открыл коробку; Слагхорн за его спиной воскликнул: «Осталось две минуты!» Внутри лежала дюжина сморщенных бурых предметов, больше похожих на сушеные фасолины, чем на камни. Гарри взял один из них, вернул коробку на место и поспешно вернулся к своему котлу.
– Время… вышло! – добродушно воскликнул Слагхорн. – Ну что ж, давайте посмотрим, что у вас получилось. Блейз… что ты для меня приготовил?
Слагхорн медленно шел по комнате, проверяя получившиеся противоядия. Закончить работу не успел никто, хотя Гермиона пыталась запихнуть в свою бутыль еще несколько ингредиентов, прежде чем Слагхорн до нее доберется. Рон сдался окончательно и сейчас просто старался не вдыхать тошнотворные испарения от своего котла. Гарри ждал, стоя на месте и стискивая безоар вспотевшей рукой.
До их стола Слагхорн добрался в последнюю очередь. Он понюхал зелье Эрни и, скорчив гримасу, тут же пошел дальше, к Рону. У котла Рона он тоже не задержался – слегка рыгнув, он быстро попятился.
– Теперь ты, Гарри, – наконец сказал он. – Что ты мне можешь показать?
Гарри протянул ладонь с лежащим на ней безоаром.
Слагхорн смотрел на камень секунд десять, не меньше. Какое-то мгновение Гарри думал, закричит Слагхорн на него или нет. Затем Слагхорн откинул голову и расхохотался.
– Ну ты и нахал, парень! – прогудел он, беря у Гарри безоар и поднимая его вверх, чтобы всем было видно. – Ты совсем как твоя мать… Не могу тебя за это винить, конечно… Ну разумеется, безоар может быть противоядием от всех этих ядов!
Гермиона, лицо которой было покрыто потом, а нос испачкан сажей, была явно рассержена до предела. Ее полуготовое противоядие, включающее в себя пятьдесят два ингредиента (в том числе прядь ее собственных волос), неторопливо булькало за спиной Слагхорна, который не отрывал глаз от Гарри.
– И до безоара ты, конечно, сам додумался, правда? – сквозь сжатые зубы спросила она.
– Вот такой дух и должен иметь настоящий зельедел! – радостно произнес Слагхорн, прежде чем Гарри ей ответил. – Ну весь в мать, у нее был такой же талант к зельеварению, и от нее, несомненно, он этот талант и унаследовал… Да, Гарри, да, если у тебя есть при себе безоар, разумеется, это сработает… Хотя, поскольку они не всегда помогают и к тому же чертовски редки, знать про смешивание противоядий все же следует…
Единственным человеком в комнате, кто казался еще более сердитым, чем Гермиона, был Малфой, который, как с удовольствием отметил Гарри, пролил на себя нечто напоминающее кошачью мочу. Однако, прежде чем кто-либо из них успел выразить свой гнев по поводу того, что Гарри стал лучшим, вообще ничего не сделав, прозвенел звонок.
– Пора собираться! – сказал Слагхорн. – И еще десять баллов Гриффиндору, за потрясающее нахальство!
Все еще посмеиваясь, он вразвалку направился к своему столу в передней части подземелья.
Гарри замешкался, потратив необычайно много времени на то, чтобы собрать свои вещи. Ни Рон, ни Гермиона не пожелали ему удачи, выходя из класса; вид у обоих был раздраженный. Наконец Гарри и Слагхорн остались в комнате одни.
– Давай поторопись, Гарри, а то на следующий урок опоздаешь, – дружелюбно произнес Слагхорн, защелкивая золотые застежки на своем портфеле из драконьей кожи.
– Сэр, – Гарри, вспомнив сцену с Волдемортом, не удержался от соблазна говорить так же, как он, – я хотел вас кое о чем спросить.
– Ну давай, мой дорогой, спрашивай…
– Сэр, я подумал, не знаете ли вы, что такое… что такое Хоркруксы?
Слагхорн застыл на месте. Круглое лицо его словно втянулось. Облизав губы, он хрипло переспросил:
– Что ты сказал?
– Я спросил, не знаете ли вы, что такое Хоркруксы, сэр. Понимаете…
– Это тебя Дамблдор подучил, – шепотом произнес Слагхорн.
Его голос изменился разительно. Он более не звучал добродушно – напротив, потрясенно и напуганно. Слагхорн нащупал в нагрудном кармане носовой платок и вытер разом вспотевший лоб.
– Дамблдор показал тебе это… это воспоминание, – сказал он. – Так? Показал?
– Да, – Гарри решил, что в данной ситуации лгать неразумно.
– Да, конечно, – тихо произнес Слагхорн, по-прежнему вытирая платком свое побелевшее лицо. – Конечно… ну что ж, если ты видел это воспоминание, Гарри, ты должен знать, что я не знаю ничего – ничего, – с нажимом повторил он, – о Хоркруксах.
Он схватил свой портфель, засунул носовой платок обратно в карман и прошествовал к входной двери.
– Сэр, – в отчаянии сказал Гарри, – я просто подумал, что кроме этого воспоминания может быть еще что-нибудь…
– Подумал, да? Так вот, ты неверно подумал, нет больше ничего, понял? НИЧЕГО!
Он выкрикнул последнее слово и, прежде чем Гарри смог произнести еще хоть что-нибудь, захлопнул за собой дверь подземелья.
Ни Рон, ни Гермиона не выказали своего сочувствия, когда Гарри рассказал им об этом провале. Гермиона все еще кипела из-за того, что Гарри удалось опередить всех, не сделав правильно задания. Рон обиделся, что Гарри не передал безоар и ему.
– Если бы мы оба это сделали, это бы выглядело просто тупо! – сердито сказал ему Гарри. – Послушай, мне же надо было попытаться смягчить его немного, чтобы потом спросить про Волдеморта, так? Ох, да когда ж ты перестанешь трястись! – раздраженно добавил он, увидев, как Рон вздрогнул при упоминании имени.
Разъяренный своей неудачей и поведением Рона и Гермионы, Гарри следующие несколько дней размышлял над тем, что ему дальше делать со Слагхорном. Наконец он решил, что пока что позволит Слагхорну думать, что о Хоркруксах он забыл; убаюкать его бдительность перед следующим заходом выглядело наиболее правильным.
Когда Гарри перестал допрашивать Слагхорна, тот вернулся к своему обычному нежному обращению с ним и, похоже, выкинул это дело из головы. Гарри ждал приглашения на очередную маленькую вечеринку, намереваясь принять его в этот раз, даже если бы ему пришлось перенести для этого квиддичную тренировку. К сожалению, однако, приглашения не поступало. Гарри осведомился у Гермионы и Джинни: оказалось, что они также не получали никаких приглашений и, насколько им было известно, никто не получал. Гарри не мог не задуматься: не означало ли это, что Слагхорн был не столь забывчивым, каким казался, и что он был полон решимости не предоставлять Гарри лишней возможности расспросить его?
В то же время Гермиону впервые в жизни подвела библиотека. Она была этим так шокирована, что даже забыла дуться на Гарри за его фокус с безоаром.
– Я не нашла ни одного упоминания того, для чего применяются Хоркруксы! – сказала она ему. – Ни единого! Я перерыла всю закрытую секцию, но даже в самых ужасных книгах, где говорится, как готовить самые мерзкие зелья, – ничего! Все, что мне удалось найти, – вот это, во введении к книге «Magick Moste Evile» – смотри – «про Хоркрукс, самое дьявольское из всех магических изобретений, мы не будем ни говорить, ни даже упоминать»… Я хочу сказать, зачем тогда вообще писать об этом? – раздраженно произнесла она, захлопывая древний том; тот издал жуткий вопль. – О, да заткнись ты, – добавила она, засовывая книгу обратно в сумку.
В первых числах февраля снег вокруг школы растаял, сменившись тоскливой слякотью. Над замком нависли красновато-серые облака, и из-за постоянно моросящего дождика лужайки стали скользкими и грязными. В результате этого первый урок Аппарирования у шестикурсников, назначенный на утро субботы, чтобы не пересекаться с остальными уроками, прошел не снаружи замка, а в Большом Зале.
Когда Гарри и Гермиона пришли в Зал (Рон шел с Лавандой), они обнаружили, что столы исчезли. Дождь хлестал в высокие окна Зала, зачарованный потолок мрачно клубился наверху. Все студенты собрались в группу перед профессорами МакГонагалл, Снейпом, Флитвиком и Спраут – главами факультетов – и низкорослым волшебником, в котором Гарри угадал инструктора из Министерства. Он был странно бесцветным, с прозрачными ресницами, тонкими волосами и каким-то бесплотным внешним видом, словно его могло унести любым дуновением ветра. Гарри подивился, не стал ли он таким бесплотным от постоянных исчезновений и появлений, или, быть может, столь хрупкое телосложение наилучшим образом подходит для тех, кто хочет исчезать?
– Доброе утро, – поздоровался волшебник из Министерства, когда все студенты собрались и главы факультетов призвали их к тишине. – Меня зовут Уилки Туайкросс, и я буду вашим инструктором Аппарирования в течение следующих двенадцати недель. Я надеюсь, что за это время я подготовлю вас к вашим экзаменам по Аппарированию…
– Малфой, не болтай и не отвлекайся! – рявкнула профессор МакГонагалл.
Все оглянулись. Лицо Малфоя приобрело тускло-розовый оттенок; с разозленным видом он отошел от Крэбба, с которым только что, по-видимому, шепотом о чем-то спорил. Гарри кинул быстрый взгляд на Снейпа; тот тоже казался раздосадованным, хотя Гарри сильно подозревал, что это было вызвано не столько невоспитанностью Малфоя, сколько тем, что МакГонагалл сделала замечание студенту с его факультета.
– …и к этому времени, думаю, многие из вас будут готовы сдать экзамен, – продолжал Туайкросс, словно его никто не прерывал.
– Как вам, вероятно, известно, обычно в пределах Хогвартса Аппарировать или Дезаппарировать невозможно. Директор прекратил действие этого заклинания в пределах Большого Зала на один час, чтобы дать вам возможность практиковаться. Должен еще раз подчеркнуть, что вы не сможете Аппарировать за пределы этого Зала, так что не стоит даже пытаться. А сейчас я прошу, чтобы каждый из вас встал так, чтобы перед ним было пять футов свободного пространства.
Началась толкотня и давка: студенты сталкивались, расходились и требовали друг от друга убираться с дороги. Главы факультетов ходили между студентами, выстраивая их в ряды и прекращая споры.
– Гарри, ты куда? – спросила Гермиона.
Но Гарри не ответил; он быстро направился сквозь толпу, мимо профессора Флитвика, что-то пискляво говорившего в безуспешных попытках построить нескольких студентов Рэйвенкло (каждый из них хотел стоять в первом ряду), мимо профессора Спраут, заставлявшей хаффлпаффов выстроиться в линию; наконец, обогнув Эрни Макмиллана, он смог разместиться в задних рядах прямо позади Малфоя, который, пользуясь общим движением, продолжил спор с Крэббом, стоявшим с возмущенным видом в пяти футах от него.
– Не знаю я, сколько еще, понятно? – рявкнул на него Малфой, не замечая Гарри, стоящего прямо за его спиной. – Это требует больше времени, чем я думал.
Крэбб открыл рот, но Малфой, похоже, предугадал, что он собирается сказать.
– Слушай, Крэбб, чем я занимаюсь – это не твое дело, вы с Гойлом должны просто делать, что вам сказано, и стоять на стреме!
– А я обычно рассказываю своим друзьям, что я собираюсь делать, если хочу, чтобы они стояли на стреме, – произнес Гарри достаточно громко, чтобы Малфой его услышал.
Малфой крутанулся на месте, кинув руку к своей волшебной палочке, но именно в этот момент четыре главы факультетов хором крикнули: «Тихо!» – и все разом замолчали. Малфой медленно повернулся лицом вперед.
– Благодарю вас, – сказал Туайкросс. – А теперь…
Он взмахнул волшебной палочкой. Перед каждым студентом на полу мгновенно появились старинного вида деревянные обручи.
– Самое важное, что надо помнить при Аппарировании – это три «Н»[1]! Назначение, Нацеленность, Настойчивость!
Первый шаг: твердо зафиксируйте в мыслях место назначения. В данном случае это точка внутри вашего обруча. Сейчас, пожалуйста, сосредоточьтесь на этом месте назначения.
Студенты начали исподтишка посматривать по сторонам, чтобы убедиться, что все остальные глядят на обручи, после чего поспешно сделали, как им было сказано. Гарри таращился на круглый кусок пыльного пола, видимый сквозь его обруч, и изо всех сил попытался не думать ни о чем другом. Оказалось, что это невозможно: он не мог прекратить гадать, что же такое делал Малфой, что ему понадобились дозорные.
– Второй шаг, – сказал Туайкросс, – это ваша нацеленность на то, чтобы занять место, о котором вы думаете! Пусть ваше стремление попасть туда истекает из вашего разума и наполняет каждую частицу вашего тела!
Гарри украдкой глянул вокруг. Недалеко слева от него Эрни Макмиллан ел глазами свой обруч настолько усердно, что даже покраснел; выглядел он так, словно вот-вот отложит яйцо размером с квоффл. Гарри подавил смешок и поспешно уставился на свой собственный обруч.
– Третий шаг, – продолжил Туайкросс, – только по моей команде… развернитесь на месте, ощущая свое движение в ничто, двигаясь настойчиво! Теперь, по моей команде… раз…
Гарри снова оглянулся; многие были явно встревожены столь неожиданно близкой перспективой первого Аппарирования.
– …два…
Гарри снова попытался сосредоточиться на обруче; он уже успел забыть, что означали эти три «Н».
– …ТРИ!
Гарри крутанулся на месте, потерял равновесие и чуть не упал. Впрочем, не он один. Весь Зал наполнился шатающимися людьми; Невилл лежал на спине; Эрни Макмиллан, с другой стороны, изящным прыжком нырнул в свой обруч и несколько мгновений был страшно возбужден – пока не заметил хохочущего над ним Дина Томаса.
– Ничего, ничего, – сухо произнес Туайкросс, похоже, и не ожидавший лучшего результата. – Пожалуйста, поправьте ваши обручи и вернитесь в исходную позицию…
Вторая попытка оказалась не удачнее первой. Столь же плачевной была и третья. Вплоть до четвертой не происходило вообще ничего интересного. Потом раздался страшный крик боли. Все в ужасе обернулись и увидели Сюзан Боунс из Хаффлпаффа, стоявшую, шатаясь, в своем обруче, в то время как ее левая нога стояла на стартовой позиции в пяти футах от нее.
Главы факультетов подбежали к ней; раздалось громкое БАМ, и все заслонили клубы фиолетового дыма. Когда дым рассеялся, все вновь увидели всхлипывающую Сюзан, воссоединившуюся с ногой, но страшно напуганную.
– Щепление[2], или отделение различных частей тела, – бесстрастно сообщил Туайкросс, – случается, когда разум недостаточно нацелен. Вы должны быть постоянно сконцентрированы на своем назначении и двигаться без спешки, но с настойчивостью… вот так.
Туайкросс шагнул вперед, грациозно крутанулся на месте, разведя руки в стороны, и исчез в завихрении своей мантии, после чего объявился в другом конце Зала.
– Помните о трех «Н», – сказал он, – и попробуйте еще раз… Раз – два – три…
Прошел час, но Щепление Сюзан так и осталось самым интересным из всего, что произошло за это время. Туайкросс не выглядел обескураженным. Застегивая свой плащ на шее, он произнес всего лишь:
– До следующей субботы, и не забывайте: Назначение. Нацеленность. Настойчивость.
С этими словами он взмахнул волшебной палочкой, Испарив обручи, и вышел из Зала в сопровождении профессора МакГонагалл. Студенты тут же начали обмениваться впечатлениями, двигаясь к холлу.
– У тебя что-нибудь получилось? – спросил Рон, поспешно пробираясь навстречу Гарри. – Мне показалось, во время последней попытки я что-то почувствовал – какое-то покалывание в ступнях.
– Думаю, тебе просто кроссовки малы, Вон-Вон, – послышался голос за их спинами, и мимо них с ухмылкой прошла Гермиона.
– Я ничего не почувствовал, – Гарри проигнорировал это вмешательство. – Но сейчас меня это не беспокоит…
– В каком смысле «не беспокоит»? Ты что, уже не хочешь научиться Аппарировать? – недоверчиво спросил Рон.
– Ну, я на самом деле не заморачиваюсь такими мелочами, я предпочитаю летать, – ответил Гарри, кидая взгляд через плечо в поисках Малфоя, и как только они вошли в холл, прибавил шагу. – Слушай, давай побыстрее, мне надо кое-что сделать…
Рон в недоумении поспешил вслед за Гарри обратно в гриффиндорскую башню. Их немного задержал Пивз, заперший дверь на четвертом этаже и отказывающийся пропустить кого-либо, пока они не подожгут собственные штаны; но Гарри и Рон просто-напросто вернулись чуть назад и воспользовались одним из своих верных потайных проходов. Пять минут спустя они уже пробирались через дыру за портретом.
– Так ты собираешься мне сказать, что мы будем делать? – спросил слегка запыхавшийся Рон.
– Давай наверх, – коротко ответил Гарри, пересекая общую комнату и направляясь к лестнице, ведущей в спальни мальчиков.
Их спальня, как Гарри и надеялся, была пуста. Он откинул крышку своего сундука и начал в нем рыться под нетерпеливым взглядом Рона.
– Гарри…
– Малфой использует Крэбба и Гойла на стреме. Он только что спорил с Крэббом. Я хочу знать… ага.
Наконец-то Гарри нашел что искал – сложенный кусок чистого на первый взгляд пергамента. Он разгладил пергамент и коснулся кончиком волшебной палочки.
– Торжественно клянусь, что не затеваю ничего хорошего… и Малфой тоже не затевает, однозначно.
На поверхности пергамента тотчас появилась Карта Мародера. Там был детальный план каждого этажа замка, а также движущиеся по нему крохотные черные точки с подписями под ними, изображающие всех, кто был в замке.
– Помоги мне найти Малфоя, – настойчиво потребовал Гарри.
Он положил карту на свою кровать, и Рон склонился над ней в поисках.
– Есть! – воскликнул Рон где-то через минуту. – Он в общей комнате Слизерина, смотри… тут рядом и Паркинсон, и Забини, и Крэбб, и Гойл…
Гарри разочарованно глянул на карту, но тут же вновь собрался с мыслями.
– Что ж, с этого момента я буду за ним присматривать, – твердо произнес он. – И когда я увижу, что он где-то прячется, а Крэбб и Гойл стоят на стреме поблизости, я надену свой старый добрый плащ-невидимку и пойду выяснять, что он…
Он прервался – в спальню вошел Невилл, распространяя сильный запах паленой ткани, и начал рыться в своем сундуке в поисках новой пары штанов.
В следующие две недели, однако, Гаррино стремление вывести Малфоя на чистую воду не принесло никаких результатов. Хотя он сверялся с картой так часто, как только возможно, иногда даже посещая для этого туалет между уроками, он ни разу не обнаружил Малфоя в каком-либо подозрительном месте. Правда, он чаще обычного замечал, что Крэбб и Гойл вдвоем слоняются по замку и иногда стоят неподвижно в пустых коридорах, но каждый раз Малфоя не только не было где-то поблизости – его вообще не удавалось обнаружить на карте. Это было самым загадочным. Гарри некоторое время вертел в голове вариант, что Малфой действительно покидал территорию школы, но не смог придумать, как он мог бы такое проделать, учитывая меры безопасности, принятые в замке. Единственное, до чего он додумался, – он просто не замечал Малфоя среди сотен крохотных черных точек на карте. Что же касается того факта, что Малфой, Крэбб и Гойл, бывшие неразлучной троицей, ходили теперь по отдельности, то такое иногда случается, когда люди взрослеют, – Рон и Гермиона были живым примером, печально размышлял Гарри.
Февраль сменился мартом, но на погоду это повлияло слабо – теперь она была не только сырой, но и ветреной. К всеобщему возмущению, на доске объявлений общей комнаты появился плакат, сообщающий об отмене ближайшего визита в Хогсмид. Рон был в ярости.
– Он должен был быть в мой день рождения! – воскликнул он. – Я так его ждал!
– Однако, это не очень-то неожиданно, а? – сказал Гарри. – После того случая с Кэти.
Она по-прежнему не вернулась из больницы св. Мунго. Более того, в «Дейли Профет» сообщили еще о ряде исчезновений, в том числе нескольких родственников студентов Хогвартса.
– Теперь единственное, чего мне остается ждать – это дурацкое Аппарирование! – буркнул Рон. – Хорошенький день рождения…
Три урока спустя Аппарирование оставалось столь же трудным, как раньше, хотя еще несколько человек подверглись Щеплению. Студентов все сильнее охватывало разочарование и раздражение Уилки Туайкроссом и его тремя «Н», что привело к появлению множества кличек, самыми вежливыми из которых были Носорог и Навозник.
– С днем рождения, Рон, – сказал Гарри утром первого марта, когда они были разбужены шумным отбытием Шимуса и Дина на завтрак. – Держи подарок.
Он кинул сверток с подарком на Ронову кровать, где уже лежала небольшая кучка других свертков, доставленных этой ночью, как предположил Гарри, домовыми эльфами.
– Пасибо, – сонно поблагодарил Рон и начал разрывать упаковочную бумагу. Гарри же выбрался из постели, открыл свой сундук и принялся рыться в нем в поисках Карты Мародера (он прятал ее после каждого использования). Ему пришлось вывалить на пол половину содержимого сундука, прежде чем он, наконец, нашел ее под скрученными носками, в которых он по-прежнему хранил пузырек с зельем удачи, Феликс Фелицис.
– Хорошо, – пробормотал Гарри, возвращаясь вместе с картой в кровать, коснулся ее палочкой и прошептал: – Торжественно клянусь, что не затеваю ничего хорошего, – так, чтобы Невилл, как раз в этот момент свесивший ноги со своей кровати, ничего не услышал.
– Классно, Гарри! – с восторгом воскликнул Рон, размахивая новой парой вратарских перчаток, которую ему подарил Гарри.
– Всегда пожалуйста, – рассеянно ответил Гарри, рассматривающий спальню Слизерина в поисках Малфоя. – Так… похоже, в постели его нет…
Рон не ответил; он был слишком увлечен разворачиванием своих подарков; периодически до Гарри доносились его радостные возгласы.
– Отличный набор в этом году, – заявил он, держа в руках тяжелые золотые часы со странными символами по краям и маленькими движущимися звездами вместо стрелок. – Смотри, что мне мама с папой подарили! Черт, пожалуй, в следующем году надо будет еще разок совершеннолетним стать…
– Круто, – пробормотал Гарри, кинув взгляд на часы, прежде чем еще более внимательно уставиться на карту. Где Малфой? Похоже, его не было за столом Слизерина в Большом Зале за завтраком… его не было нигде поблизости от Снейпа, сидящего в своем кабинете… в туалетах и в госпитальном крыле тоже…
– Хочешь штучку? – невнятно спросил Рон, протягивая коробку Шоколадных Котлов.
– Нет, спасибо, – Гарри поднял глаза. – Малфой опять исчез!
– Не может быть, – Рон слез с кровати, запихивая в рот второй Котел, и начал одеваться. – Давай быстрее, поторапливайся, а то тебе придется Аппарировать на пустой желудок… Может, тогда легче будет…
Рон оценивающе посмотрел на коробочку с Шоколадными Котлами, пожал плечами и взялся за третий.
Гарри коснулся карты волшебной палочкой, прошептал «Шалость удалась» (хотя она не удалась) и, изо всех сил размышляя, начал одеваться. Периодические исчезновения Малфоя должны были иметь какое-то объяснение, просто он никак не мог его найти. Лучшим способом прояснить ситуацию была бы слежка, но даже с учетом плаща-невидимки это было неосуществимо: у самого Гарри были уроки, квиддичные тренировки, домашние задания и Аппарирование; он не мог целый день ходить за Малфоем по школе так, чтобы его отсутствие не было замечено.
– Пошли? – спросил он Рона.
Гарри был уже на полпути к двери спальни, когда осознал, что Рон не двинулся с места; он прислонился к стойке своей кровати и смотрел куда-то в залитое дождем окно со странно отсутствующим видом.
– Рон? Завтракать!
– Я не голоден.
Гарри уставился на него.
– Но ты же сам только что сказал?..
– Ну ладно, я пойду с тобой, – вздохнул Рон. – Но я не хочу есть.
Гарри окинул его подозрительным взглядом.
– Это из-за того, что ты сожрал полкоробки Шоколадных Котлов, так?
– Да это тут ни при чем, – опять вздохнул Рон. – Ты… ты не понимаешь.
– Это точно, – Гарри был озадачен, но тем не менее снова повернулся, чтобы открыть дверь.
– Гарри! – неожиданно позвал Рон.
– Чего?
– Гарри, я так больше не могу!
– Ты больше не можешь что? – переспросил Гарри, начиная беспокоиться всерьез. Рон был бледен и выглядел так, словно его тошнило.
– Я не могу не думать о ней! – хрипло произнес Рон.
Гарри уставился на него. Такого он не ожидал и не был уверен, что ему это нравится. Они, конечно, друзья, но если Рон начнет называть Лаванду «Лав-Лав», ему придется поговорить с Роном на эту тему очень серьезно.
– А почему это мешает тебе завтракать? – спросил Гарри, пытаясь привнести в беседу хоть какую-то крупицу здравого смысла.
– Она даже не знает о моем существовании, – сказал Рон, сделав безнадежный жест.
– Она определенно знает о твоем существовании, – в полном замешательстве возразил Гарри. – Она же с тобой все время целуется, разве не так?
Рон мигнул.
– Это ты о ком?
– А ты о ком? – вернул вопрос Гарри, все сильнее ощущая, что разговор становится совершенно безумным.
– О Ромильде Вейн, – мягко выговорил Рон, и лицо его при этом словно осветилось солнечным лучом.
Почти минуту они смотрели друг на друга, прежде чем Гарри наконец сказал:
– Это шутка такая, да? Ты просто шутишь.
– Мне кажется… Гарри, мне кажется, я ее люблю, – сдавленным голосом произнес Рон.
– Ну ладно, – Гарри подошел к Рону, чтобы получше разглядеть его остекленевшие глаза и мертвенно-бледное лицо. – Ладно… Скажи это еще раз и не улыбнись.
– Я ее люблю, – одними губами повторил Рон. – Ты видел ее волосы, все такие черные, и блестящие, и шелковистые… А ее глаза? Большие темные глаза? А ее…
– Это, конечно, очень смешно и все такое, – перебил его Гарри, – но шутку пора кончать, хорошо? Закругляйся.
Он повернулся к выходу; однако он успел сделать в направлении двери лишь два шага, когда на его правое ухо обрушился сильнейший удар. Пошатнувшись, Гарри обернулся назад. Рон с искаженным от ярости лицом уже замахнулся кулаком, собираясь ударить еще раз.
Гарри среагировал чисто инстинктивно; его палочка была в руке, а слово заклинания мелькнуло в голове, прежде чем он это осознал: Levicorpus!
Рон взвыл; ступни его взлетели вверх, и он беспомощно повис вниз головой; мантия свободно болталась под ним.
– За что? – вскрикнул Гарри.
– Ты оскорбил ее, Гарри! Ты сказал, что это просто шутка! – крикнул в ответ Рон, постепенно багровевший от прилива крови к голове.
– Ты свихнулся! Какая муха тебя?.. – тут он заметил открытую коробочку на кровати Рона, и внезапное озарение ударило его с силой бегущего в панике тролля.
– Где ты взял эти Шоколадные Котлы?
– Это подарок на день рождения! – крикнул Рон, медленно вращаясь в воздухе в попытках освободиться. – Я же тебе предлагал один!
– Ты ведь их подобрал с пола, так?
– Они упали с моей постели, понятно? Пусти меня!
– Они вовсе не упали с твоей постели, ты что, не понимаешь, ты, идиот?! Это мои, я их выкинул из сундука, когда искал карту! Это Шоколадные Котлы, которые мне дала Ромильда перед Рождеством, и они все напичканы любовным зельем!
Но из всего этого Рон, похоже, уловил только одно слово.
– Ромильда? – переспросил он. – Ты сказал «Ромильда»? Гарри – ты ее знаешь? Познакомь меня?
Гарри смотрел на висящего Рона, лицо которого теперь светилось надеждой, и с огромным трудом удерживался от смеха. Часть его – та, что была ближе к пульсирующему от боли правому уху – находила весьма заманчивой идею отпустить Рона и смотреть, как он бежит, весь вне себя, пока действие зелья не выветрится… но с другой стороны, все же они друзья, Рон просто не соображал, что делает, когда напал, и Гарри решил, что заслужил бы еще один удар, если бы сейчас позволил Рону пойти к Ромильде Вейн и признаться ей в вечной любви.
– Да, конечно, познакомлю, – ответил Гарри, лихорадочно соображая. – Сейчас я тебя опущу, ладно?
Он отправил Рона на пол довольно жестко (его ухо болело очень сильно), но тот, улыбнувшись, с легкостью вскочил на ноги.
– Она должна быть в кабинете Слагхорна, – уверенно заявил Гарри, направляясь к двери.
– А почему там? – обеспокоенно спросил Рон, стараясь не отставать от Гарри.
– О, она с ним дополнительно занимается Зельями, – на ходу придумывал Гарри.
– Может, мне попросить, чтобы и я вместе с ней занимался? – жадно спросил Рон.
– Отличная идея, – похвалил Гарри.
Рядом с портретом их поджидала Лаванда – этого затруднения Гарри не предусмотрел.
– Ты поздно сегодня, Вон-Вон! – немного обиженно сказала она. – У меня для тебя подарок…
– Отстань, – нетерпеливо перебил Рон. – Гарри должен познакомить меня с Ромильдой Вейн.
И, не сказав ей больше ни слова, он пролез через дыру за портретом. Гарри попытался придать своему лицу извиняющееся выражение, но, возможно, со стороны казалось, что его ситуация просто забавляет, – во всяком случае, когда портрет Толстой Леди захлопнулся за ними, вид у Лаванды был чрезвычайно оскорбленный.
Гарри немного беспокоило то, что Слагхорн именно сейчас может завтракать, но дверь его кабинета открылась после первого же стука; Слагхорн в зеленом бархатном халате и такого же цвета шапочке смотрел на них несколько затуманенными глазами.
– Гарри, – пробормотал он. – Ты слишком рано… Я обычно по субботам поздно встаю…
– Профессор, я очень извиняюсь, что побеспокоил вас, – произнес Гарри как можно тише, в то время как Рон, приподнявшись на цыпочки, пытался заглянуть в комнату через голову Слагхорна, – но мой друг Рон по ошибке проглотил любовное зелье. Вы не могли бы сделать для него противоядие? Я бы отвел его к мадам Помфри, но нам не положено иметь что-либо из «Улетных Уловок Уизли», и к тому же, вы понимаете… Всякие дурацкие вопросы…
– Я думал, ты и сам смог бы сварганить для него лекарство, ты ведь уже такой опытный зельевар? – спросил Слагхорн.
– Э… – Гарри был несколько отвлечен тем, что Рон пихал его локтем под ребра, пытаясь проложить себе дорогу в комнату, – ну… мы никогда раньше не делали противоядий к любовным зельям, сэр, и пока я сделал бы нормально, Рон успел бы натворить что-нибудь серьезное…
К счастью, именно в этот момент Рон простонал:
– Гарри, я не вижу ее – он что, ее прячет?
– Зелье было свежее? – спросил Слагхорн, начав рассматривать Рона с профессиональным интересом. – Они, знаешь ли, могут усиливаться при длительном хранении.
– Это многое объясняет, – пропыхтел Гарри, с огромным трудом удерживая Рона от попыток снести Слагхорна. – У него сегодня день рождения, профессор, – умоляюще добавил он.
– О, ну хорошо, входите, входите, – смягчился Слагхорн. – Все необходимое у меня в сумке, это несложное противоядие…
Рон ворвался в жаркий, загроможденный кабинет Слагхорна, споткнулся об украшенную кистями скамеечку для ног, удержался от падения, ухватив Гарри за шею, и пробормотал:
– Она этого не видела, надеюсь?
– Ее пока здесь нет, – сообщил ему Гарри, наблюдая, как Слагхорн открывает свой набор ингредиентов и добавляет по щепотке то одного, то другого в маленький хрустальный пузырек.
– Это хорошо, – пылко сказал Рон. – Как я выгляжу?
– Очень впечатляюще, – мягко ответил Слагхорн, протягивая Рону стакан с бесцветной жидкостью. – А сейчас выпей вот это, это тоник для нервов, ну ты понимаешь, чтобы не волноваться сильно, когда она придет.
– Здόрово, – жадно произнес Рон и с громким хлюпаньем выпил противоядие.
Гарри и Слагхорн наблюдали за ним. Какое-то мгновение Рон, широко улыбаясь, смотрел на них. Затем его улыбка постепенно увяла и в конце концов исчезла, сменившись выражением ужаса.
– Вернулся в норму, ага? – улыбнулся Гарри. Слагхорн хихикнул. – Большое спасибо, профессор.
– Не стоит благодарности, мо’мальчик, не стоит, – сказал Слагхорн, в то время как Рон, совершенно опустошенный, рухнул в ближайшее кресло. – Что-нибудь укрепляющее, вот чего ему не хватает, – Слагхорн уже суетился над столиком, уставленным напитками. – У меня тут есть Масляный эль, есть вино, вот моя последняя бутылка меда, настоянного на дубе… Хмм… Вообще-то я хотел подарить ее Дамблдору на Рождество… ну да ладно… – Слагхорн пожал плечами, – он не будет тосковать по тому, о чем даже не знает! Почему бы нам сейчас ее не открыть и не отметить день рождения мистера Уизли? Нет ничего лучше, чтобы прогнать боль безответной любви…
Он снова хихикнул, и Гарри сделал то же самое. Впервые после своей катастрофической первой попытки извлечь истинное воспоминание он оказался со Слагхорном почти наедине. Возможно, если только ему удастся поддержать хорошее настроение Слагхорна… Возможно, если они выпьют достаточно много меда…
– Вот, держите, – Слагхорн протянул Гарри и Рону по бокалу меда, после чего поднял свой собственный. – Ну что ж, с днем рождения, Ральф…
– …Рон… – шепотом подсказал Гарри.
Но Рон, судя по всему, не вслушивавшийся в тост, уже отправил мед к себе в рот одним большим глотком.
Прошло не больше секунды, не больше одного удара сердца, когда Гарри почувствовал: произошло что-то ужасное; Слагхорн, похоже, ничего не почувствовал.
– …и желаю тебе еще долгих…
– Рон!
Рон уронил бокал; он привстал со своего кресла, после чего рухнул на пол, бессознательно дрыгая всеми конечностями. Изо рта его пошла пена, глаза выкатились из орбит.
– Профессор! – завопил Гарри. – Сделайте же что-нибудь!
Но Слагхорн, похоже, был в столбняке от шока. Рон дергался и ловил воздух ртом; его кожа приобретала голубой оттенок.
– Что… но… – бессвязно мямлил Слагхорн.
Гарри перепрыгнул через низкий столик и кинулся к открытому слагхорнову набору для зелий. Он начал выкидывать наружу пузырьки и мешочки под жуткие клокочущие звуки дыхания Рона, наполнившие комнату. И тут он нашел то, что искал – похожий на фасолину сморщенный камешек, который Слагхорн забрал у него на уроке Зелий.
Бегом вернувшись к Рону, Гарри силой открыл его рот и запихнул туда безоар. Рона страшно передернуло, он с шумом вздохнул и обмяк.
[1] В оригинале – три “D”: соответственно Destination, Determination, Deliberation (Назначение, Решимость, Обдумывание/осторожность/неторопливость)
[2] Splinching. Слово образовано от глагола to splint – расщепляться.