ПРОЛОГ
1
– Хочешь расскажу? – внезапно спросила Мей Мисаки, поглаживая тонкими пальцами скрывающую левый глаз повязку. – Хочешь расскажу, Сакакибара-кун? Историю, которая случилась этим летом и о которой ты ничего не знаешь.
– Хмм? – машинально протянул я и склонил голову набок.
– Историю, которая случилась этим летом и о которой ты ничего не знаешь, о другом «Сакаки». …Рассказать?
Район Мисаки, кукольный магазин «Пустые синие глаза в сумраке Ёми». В неизменном полумраке Мей улыбнулась несколько неловко. Мне показалось, что голос ее прозвучал чуть нерешительно.
– Если ты пообещаешь не пересказывать никому, я расскажу.
– О другом Сакаки, говоришь…
– Его зовут не Сакакибара. Тэруя Сакаки.
«Тэруя» пишется как «прозрачная сущность», «Сакаки» – как «священное дерево». …Тэруя Сакаки. Это имя я слышал впервые.
– Перед августовским выездом класса я примерно на неделю уехала из Йомиямы, помнишь?
– А… ну да. Всей семьей поехали на дачу на море, да?
– Вот тогда я с ним и познакомилась.
– С Тэруей Сакаки?
– Точнее, с его призраком.
– А? – Я снова машинально склонил голову набок. – С призраком… Эээ, в смысле…
– Сакаки-сан скончался прошлой весной. Умер. Значит, летом я познакомилась с его призраком.
– Эээ, вот как.
– С «феноменом» Йомиямы это никак не связано. Ничего похожего на воскресшего «мертвеца» из класса 3-3.
Мей медленно закрыла правый глаз, потом снова открыла и произнесла:
– Да, это был призрак.
Она обладала способностью видеть «цвет смерти» скрытым под повязкой «глазом куклы». Так что это для нее было…
Меня посетило странное ощущение, и я отвел глаза, вдыхая холодный, застоявшийся воздух кукольной выставки в подвале «Пустых синих глаз…».
Ночью во время того школьного выезда «феномен» прекратился, кончились летние каникулы, начался второй триместр… Уже наступила осень, шла последняя декада сентября. Дело было во второй половине дня в четвертую субботу, выходной. Я отправился в больницу Юмигаоки, чтобы получить прогноз насчет операции на легком, которую мне сделали после выезда, потом отправился домой.
Внезапно я решил зайти сюда, в место, где уже довольно давно не бывал.
К сожалению, магазин на первом этаже был закрыт. Я подумал, не позвонить ли по домофону на верхний этаж, где живет семья Мисаки, но поколебался и решил все-таки идти своей дорогой. В этот самый момент зазвонил мобильник в моем нагрудном кармане.
Мей Мисаки.
– Сакакибара-кун? Ты сейчас перед моим домом, верно?
– Как ты узнала? – удивился я. Мей коротко ответила:
– Случайно. Выглянула из окна.
– С третьего этажа? Просто так?
Я поспешно задрал голову. В одном из окон третьего этажа я увидел промелькнувшую черную тень.
– Ты с мобильника?
– Да. Твой номер у меня записан.
После выезда Мей мне сказала, что выбросила свой мобильник в реку. Но Кирика-сан тут же заставила ее купить новый. Это она мне тоже рассказала.
– Почему сегодня магазин закрыт?
– Бабушка Аманэ, как ни странно, заболела.
– Хмм.
– Может, зайдешь?
– Ага… а можно?
– Ты сюда давно не заходил. Кирика… мама сегодня тоже вышла. Сейчас я спущусь и открою дверь. Подожди немного.
2
Два месяца прошло, подумал я.
Если мне не изменяет память, в прошлый раз я сюда приходил 27 июля. В тот день была годовщина смерти мамы – она умерла почти пятнадцать лет назад, вскоре после моего рождения, – потом Тэсигавара пригласил меня в кафешку «Иноя», а потом я пришел сюда.
Кажется, именно тогда я слышал разговор о том, что Мей с семьей поедет на дачу.
«Отец вернулся».
Кажется, при этих словах лицо Мей помрачнело.
«И собирается всей семьей провести время на даче. Я от этого не в особом восторге, но так бывает каждый раз, и я не могу отказаться»
«И где эта дача?»
«На море. Отсюда часа три на машине».
«Не в Йомияме?»
«Ну да. Или ты видел в Йомияме море?»
Я прождал несколько дольше, чем «немного», когда появилась Мей и пригласила меня в безлюдный холл «Пустых синих глаз в сумраке Ёми».
Появившаяся под звон дверного колокольчика Мей Мисаки была в длинном черном платье с синими швами. Ее левый глаз, как обычно, был закрыт повязкой.
– Прошу.
Обронив это единственное слово, она направилась к лестнице в подвал.
Идя за ней, я заметил, что под мышкой она держит альбом. Формата ин-октаво, в тускло-зеленом переплете.
В подвале была кукольная выставка – огромное количество кукол и их частей. Это с моего прошлого визита двухмесячной давности осталось без изменений. Однако в углу стояли стол и кресла, которых в прошлый раз не было. Маленький круглый стол черного цвета и два кресла, обитых красной тканью…
– Прошу, – повторила Мей и указала мне на кресло. – Или ты предпочитаешь пойти куда-то еще?
– Не, здесь нормально, – я сел в кресло, положил руку на грудь и сделал глубокий вдох. – Я, наверное, уже привык.
– Ты возвращаешься из больницы, да?
– Ты знаешь?
– Ты сам мне недавно сказал.
– А, точно.
К счастью, прогноз был благоприятный. После того как в больнице решились на операцию, риск рецидива сильно снизился – такие приятные слова я услышал от своего врача.
Мей села в кресло с другой стороны столика и положила на него альбом. Тускло-зеленый переплет. Увидев в углу маленькую надпись «1997», я пробормотал:
– А, понятно.
– Что понятно?
– Переплет другого цвета, чем у альбома, с которым ты обычно ходишь. Тот темно-коричневый. И здесь еще надпись «1997».
– Ты на удивление наблюдателен.
– Это прошлогодний альбом? Тогда зачем ты его…
Зачем ты его специально взяла, когда спускалась.
– Решила показать его. Тебе, Сакакибара-кун, – ответила Мей и чуть улыбнулась. Я поинтересовался:
– Там какой-то особенный рисунок?
– Ничего такого уж грандиозного, – Мей легонько вздохнула, потом выпрямилась, подняла глаза. – Но кое-какой смысл есть.
Кое-какой смысл?.. Какой же?
– Эээ, ну тогда… – сказал я, но не нашел, чем продолжить, и не смог встретить прямой взгляд Мей своим. И вот тогда она внезапно сказала:
– Хочешь расскажу? – поглаживая тонкими пальцами скрывающую левый глаз повязку. – Хочешь расскажу, Сакакибара-кун? Историю, которая случилась этим летом и о которой ты ничего не знаешь.
3
Тэруя Сакаки. Другой «Сакаки».
Впервые Мей встретилась с ним летом 1996 года. Ей тогда было тринадцать. Тогда было начало ее первых летних каникул в средней школе, и, как обычно, она с семьей поехала на дачу.
– Это была семья знакомого моего отца – они жили недалеко от нашей дачи в Хинами. Знакомого звали Хирацка-сан, мы и они часто ходили друг к другу, иногда устраивали общие пикники…
Интересно, когда пикник устраивает семья Мисаки, кто готовит? – внезапно мелькнул у меня в голове совершенно неважный вопрос.
Кирика-сан готовит плохо, таланты Мей по этой части тоже почти нулевые. Тогда отец? Вопрос в самом деле бессмысленный, однако Мей, словно заглянув мне в душу, сказала:
– Тот человек… глава семьи Мисаки, он много времени проводит за границей, поэтому, наверное, и любит такие вещи. Но еду обычно заказывают, типа того…
Понятно. Звучит разумно.
– А в позапрошлогодние летние каникулы вместе с той семьей пришел Сакаки-сан. Он младший брат жены Хирацки-сана.
Мей протянула руку к лежащему на столе альбому, открыла его и достала лежавшую между страниц фотографию.
– Это с того времени, – сказала она и тихо протянула фото мне. Я кивнул и опустил глаза на фотографию. Цветное фото формата 2L[1].
Снято на дачной террасе или в другом подобном месте?
Хотя фото было сделано два года назад, Кирика-сан назад выглядела точно так же, как сейчас, Мей тоже не изменилась (хотя здесь у нее не было повязки)… Кроме них на фото было еще пять человек.
– А повязка? У тебя ее нет.
– Мама велела ее снять, потому что мы принимали гостей.
Мей лишилась глаза в раннем детстве, и Кирика-сан, кукольных дел мастер, создала специально для дочери искусственный глаз с синей радужкой, «глаз куклы». Возможно, Кирике-сан было грустно от того, что он постоянно скрыт под повязкой.
– Так вот, крайний справа – это Сакаки-сан. Тогда, два года назад, ему было двадцать четыре.
– А твой отец где?
– Он фотографировал, поэтому на этом фото его нет.
Там были пожилые мужчина и женщина – я предположил, что супруги Хирацка, – и между ними чинно сидела маленькая девочка. Чуть поодаль от супругов, рядом с Тэруей Сакаки на правом краю снимка был щуплый паренек. В целом, как и положено при фотографировании, люди улыбались в камеру. Не улыбались только Мей и Сакаки.
– Мальчика рядом с Сакаки-саном зовут Со-кун. Он сын жены Хирацки-сана… Цкихо-сан. Тогда он учился в четвертом классе начальной школы.
…То есть он на три года младше меня и Мей?
Тихий на вид мальчик с бледной кожей, хотя и не такой бледной, как у Мей. Он более-менее улыбался, но улыбка эта выглядела немного грустной. Хотя, может, мне только показалось.
– А девочка кто?
– Мирей-тян. Тогда ей было, кажется, три года. Младшая сестра Со-куна, но, как бы это сказать, отцы у них разные…
– То есть…
– У Цкихо-сан с Хирацкой-саном второй брак. Мирей-тян – их общая дочь, а Со-кун – сын от первого брака, с Данной-саном. Он скончался после рождения Со-куна.
Мда. Все это немного запутано, но не настолько, чтобы вообще нельзя было понять.
– Так или иначе… – Мей, опираясь локтями о край стола и положив подбородок на руки, вгляделась в фотографию у меня в руках. – Это была моя первая встреча с Сакаки-саном. Когда его спрашивали о чем-то, он отвечал, но сам ни с кем не заговаривал… Молчаливый и тяжелый человек. Такое было первое впечатление.
– Немного похож на Тибики-сана.
– Есть такое.
– Тибики-сэнсэй в молодости не так выглядел. На старых фотографиях Тибики-сан совсем другой. Так что, ну, это как будто нынешнему Тибики-сану разом стало двадцать с хвостиком. Если очки ему надеть, будет еще больше похож.
– …Наверное.
– Этот Сакаки жил отдельно от семьи Хирацка?
– Да, – ответила Мей и забрала у меня фотографию. – Сакаки-сан жил один в Приозерном особняке.
Положив фото на край стола, Мей немного поколебалась, потом снова взяла альбом. Раскрыв его примерно на середине, она обронила «вот» и протянула альбом мне. Там было нарисовано…
Некое здание.
Карандашный рисунок, но очень хороший для ученицы средней школы.
Насколько можно было судить по рисунку, это было большое роскошное здание на фоне леса. Это, значит, и есть Приозерный особняк, упомянутый Мей?
Двухэтажное здание в европейском стиле. Стены, кажется, обшиты досками? Окна простые, вертикальные, раскрывающиеся вверх-вниз. Крыша не двускатная, а с двумя стыкующимися между собой уклонами с каждой стороны. У самой земли выстроились в ряд несколько маленьких окошек…
– На следующей странице тоже этот же дом, – сказала Мей, и я глянул туда.
Там здание было изображено с другого ракурса.
Окна второго этажа были устроены по-другому. Два симметрично расположенных окна в виде нижних частей эллипса, обрезанного по диагонали. …Выглядит, как будто это «глаза дома».
– Похоже на дом из Амитивилля, – высказал я свою ассоциацию. Мей недоуменно склонила голову набок. – Ты что, не смотрела «Ужас Амитивилля»? Там похожий особняк.
Более того, там это дом с привидениями.
– Понятия не имею, – тут же ответила Мей, все еще держа голову склоненной набок.
4
– Эмм, это прошлогоднее лето?
В правом нижнем углу рисунка была надпись «1997/8».
– Прошлым летом мы тоже поехали на дачу, я бродила по тем местам и наткнулась на этот дом… и решила его немножко порисовать, – спокойно закрыв альбом, ответила Мей. – И оказалось, что это дом Сакаки-сана.
– Значит, ты и прошлым летом встречалась с Сакаки-саном?
– Несколько раз.
– Когда рисовала?
– Тогда тоже, но… впервые в прошлом году я его встретила на морском берегу.
– На морском? Но ты сказала, что это «Приозерный особняк».
– Ну да. Там есть озеро… Ну, оно не такое уж большое, скорее это пруд, – сказала Мей, прищурив правый глаз. – В общем, там море, а если от берега немного пройти через лес, то будет пруд. Он называется «Озеро Минадзуки»… А, то есть все-таки это озеро.
Хоть она и объяснила, но я, незнакомый с той местностью, не смог себе это представить.
– Сакаки-сан на морском берегу фотографировал. Похоже, это было его хобби. Тогда он был вдвоем с Со-куном, а я гуляла одна… Вот так мы и встретились впервые в том году. Нашу позапрошлогоднюю встречу он тоже вспомнил.
– Хм. Значит, вы с ним тогда беседовали?
– Немного.
«О чем?» – хотел спросить я, но передумал.
Забрасывать Мей вопросами мне показалось… неудобно как-то, что ли? И у меня было ощущение, что так меня скоро отошьют со словами «Ненавижу такой допрос».
Мей тем временем продолжила:
– В тот раз Сакаки-сан вдруг сказал: «О, теперь у тебя повязка».
«Кажется, Мей-сан, да? В прошлом году мы познакомились на даче у Мисаки-сана».
Когда Тэруя Сакаки, держа свою однообъективную зеркалку, подошел к Мей, она заметила, что он чуть подволакивает левую ногу.
«У вас травма?» – спросила Мей.
«А, это… – ответил он, потом легонько кивнул. – Когда-то давно я попал в аварию».
От полученной тогда травмы он так и не восстановился и до сих пор подволакивал левую ногу. Эта авария случилась, когда он учился в средней школе. В автобус, в котором ехал его класс, врезался грузовик…
– Хмм…
Рассказ Мей пробудил воспоминания, заставившие мое сердце содрогнуться.
– Авария со школьным автобусом, когда он ходил в среднюю школу?
Тэруе Сакаки в позапрошлом году было двадцать четыре – так совсем недавно сказала Мей. Сейчас, два года спустя, ему должно было быть двадцать шесть. Значит, в среднюю школу он ходил десять лет назад и больше…
– …Не может быть, – пробормотал я и резко втянул воздух. – Этот Сакаки раньше жил в Йомияме? Его средней школой был Северный Ёми, в третьем классе было три параллели, не может быть, неужели…
– «Трагедия 87 года», – тихо кивнула Мей. – Я тоже так подумала, когда в этом году мы начали применять «контрмеры» и Тибики-сан рассказывал в подробностях о прошлых «катастрофах». Тогда я вспомнила слова Сакаки-сана.
Одиннадцать лет назад, весной 1987, «катастрофа» произошла с классом 3-3, ехавшим на школьную экскурсию. Автобусы, в каждом из которых было по одному классу, выехали из города в аэропорт, и на полпути случилась авария. В автобус третьей параллели врезался ехавший по встречке грузовик, водитель которого заснул за рулем… Вот такая история.
В аварии погибли семеро – шесть учеников и классный руководитель. Может, это и была та самая авария, в которой Тэруя Сакаки повредил левую ногу?
– Вот почему этим летом, – спокойным тоном продолжила Мей, – когда я поехала на дачу, решила уточнить все у Сакаки-сана. Подумала – может, услышу что-нибудь, что нам хоть чуть-чуть поможет.
«Да блин же!» – с этой мыслью я впился глазами в лицо Мей.
Ничего никому не рассказала, все хранила в себе…
Хоть бы мне словечко кинула… Впрочем, должен признать, Мей Мисаки вела себя в своем стиле.
Как всегда в подобных случаях, безразличная к чувствам в моем сердце, Мей продолжила:
– В общем, с этой мыслью я туда поехала, но Сакаки-сан уже умер. Весной, в начале мая. …Вот, – Мей коротко вздохнула, рукой вскинула вверх короткую челку. – И в итоге я встретилась только с его призраком. …Ну так что, Сакакибара-кун? Хочешь дальше услышать эту историю? Или не хочешь ее слушать, полагаясь на воспоминания?
– Ээ…
Я чуть нахмурился и прижал большой палец к левому виску. Бзз, бззз… – раздалось тихое гудение где-то в уголке сознания…
– Конечно, хочу услышать, – ответил я. Губы Мей изогнулись в улыбку, и она кивнула.
– Итак, Сакаки-сан умер этой весной. Однако его тело так и не нашли… Он искал его, когда стал призраком.
[1] 2L – формат бумаги 5х7 дюймов (примерно 13х18 см). Здесь и далее – прим. Ushwood.