Глава 9. Укрытие
Все казалось каким-то размытым, замедленным. Гарри и Гермиона вскочили на ноги и выхватили волшебные палочки. Многие только начали осознавать, что произошло что-то странное; серебряная кошка уже исчезла, но многие головы еще продолжали поворачиваться в том направлении, где она только что была. Тишина расходилась от места, где приземлился Патронус, словно круги на воде. Затем кто-то закричал.
Гарри и Гермиона бросились в паникующую толпу. Гости носились во всех направлениях; многие Дезаппарировали; защитные чары вокруг Берлоги рухнули.
– Рон! – закричала Гермиона. – Рон, где ты?
Пробиваясь сквозь танцплощадку, Гарри обнаружил появляющиеся в толпе фигуры в плащах и масках; Затем он увидел Люпина и Тонкс, поднявших волшебные палочки; оба они прокричали «Protego!», и этот крик эхом раздался отовсюду…
– Рон! Рон! – не переставая звала Гермиона, чуть не плача, когда ее и Гарри толкали во все стороны перепуганные гости. Вспышка света мелькнула у них над головами, не то чьи-то защитные чары, не то что-то более зловещее, Гарри не разобрал; он крепче вцепился в руку Гермионы, чтобы случайно не разделиться…
И вдруг объявился Рон. Он поймал свободную руку Гермионы, и Гарри ощутил, как она поворачивается на месте; свет и звук словно выключились, и на них обрушилась тьма; все, что он ощущал, – это рука Гермионы; его протаскивало сквозь пространство и время, прочь от Берлоги, прочь от Упивающихся Смертью, прочь, возможно, от самого Волдеморта…
– И где мы? – послышался голос Рона.
Гарри открыл глаза. Какое-то мгновение ему казалось, что они вовсе не покинули свадьбу: они по-прежнему были окружены людьми.
– Тотенхем Корт Роуд[1], – пропыхтела Гермиона. – Идемте, просто идемте, нам надо найти место, где вы переоденетесь.
Гарри последовал ее совету. Они то ли пошли, то ли побежали вдоль широкой темной улицы, забитой поздними прохожими. По бокам рядами выстроились закрытые магазины. Сверху подмигивали звезды. Мимо прогромыхал двухэтажный автобус; веселая компания выпивох уставилась на них: Гарри и Рон все еще были в парадных мантиях.
– Гермиона, нам не во что переодеться, – заметил Рон, когда молодая женщина, глянув на него, громко захихикала.
– Почему я не проверил, при мне ли плащ-невидимка? – простонал Гарри, проклиная про себя собственную тупость. – Весь прошлый год носил его с собой, а…
– Все нормально, я взяла плащ, я взяла одежду для вас обоих, – проговорила Гермиона. – Просто попытайтесь вести себя естественно, пока… А, вот это подойдет.
Она повела их в переулок, затем в надежное укрытие затененной аллеи.
– Когда ты сказала, что ты взяла плащ и одежду… – произнес Гарри, недоуменно нахмурившись: в руках у Гермионы не было ничего, кроме маленькой расшитой бисером сумочки, в которой она в этот момент рылась.
– Да, вот они, – заявила Гермиона, и, к полному потрясению Гарри и Рона, она извлекла пару джинсов, водолазку, несколько малиновых носков и, наконец, серебристый плащ-невидимку.
– Как, черт побери?..
– Чары Недетектриуемого Растяжения, – пояснила Гермиона. – Трудные, но я думаю, у меня получилось правильно; в любом случае, мне удалось засунуть вот сюда все, что нам нужно, – Гермиона слегка потрясла нежную на вид сумочку; звук был как от грузового контейнера, по дну которого перекатывается множество тяжелых предметов. – О черт, это книги, – добавила она, заглянув внутрь, – а я-то их уложила по тематике… Ох, ну ладно… Гарри, ты лучше возьми плащ-невидимку. Рон, быстрее переодевайся…
– Когда ты все это успела? – спросил Гарри, пока Рон стягивал с себя мантию.
– Я же сказала тебе еще в Берлоге, все самое важное я паковала много дней, понимаешь, на случай если нам понадобится быстро убраться. Твой рюкзак я упаковала сегодня утром, Гарри, после того как ты переоделся, и засунула его сюда… Просто у меня было предчувствие…
– Ты потрясающая, просто супер, – произнес Рон, протягивая ей свою свернутую мантию.
– Спасибо, – ответила Гермиона, выдавив слабую улыбку, и запихнула мантию в сумочку. – Гарри, пожалуйста, надевай плащ!
Гарри накинул плащ-невидимку себе на плечи и натянул на голову, полностью пропав из виду. Только сейчас до него стало доходить, что же произошло.
– Остальные – там, на свадьбе…
– Об этом нам сейчас не стоит волноваться, – прошептала Гермиона. – Им нужен ты, Гарри, и если мы вернемся, то все окажутся в еще большей опасности.
– Она права, – добавил Рон, явно догадавшийся (хоть он и не видел Гарриного лица), что Гарри собирается заспорить. – Там была бόльшая часть Ордена, они позаботятся об остальных.
Гарри кивнул, затем, вспомнив, что они его не видят, произнес «ага». Но затем он подумал о Джинни, и страх запузырился в его желудке, словно кислота.
– Пошли, я думаю, нам нужно двигаться, – предложила Гермиона.
Они вернулись обратно в переулок и затем на главную улицу. Несколько мужчин через дорогу распевали песни и покачивались, стоя на тротуаре.
– Чисто ради интереса, почему Тотенхем Корт Роуд? – спросил Рон.
– Без понятия, просто первое, что пришло в голову, но я уверена, что мы в большей безопасности в муглевом мире, здесь они нас не ожидают.
– Верно, – согласился Рон, оглядываясь, – но не кажется ли тебе, что мы чересчур… открыты?
– Ну а куда еще? – сказала Гермиона, съежившись, когда мужчины на той стороне дороги начали восхищенно присвистывать при виде нее. – Не думаю, что мы можем заказать комнату в «Дырявом котле», а? И площадь Гриммолд выпадает, если Снейп может туда попасть… Я думаю, мы можем попробовать дом моих родителей, хотя, с другой стороны, есть шанс, что там они проверят… Ох, хорошо бы они заткнулись!
– Все в порядке, родная? – крикнул наиболее пьяный из компании с противоположного тротуара. – Хочешь выпить? Отшей рыжего и пошли с нами, пропустим по пинте!
– Давайте где-нибудь присядем, – поспешно сказала Гермиона, увидев, что Рон открывает рот с явным намерением что-то крикнуть в ответ. – Смотри, вот здесь можно, пошли!
Это было маленькое и неприбранное ночное кафе. Тонкий слой жира лежал на покрытых пластиком столах, но, по крайней мере, оно было пустым. Гарри проскользнул за стол у стены первым, Рон уселся рядом с ним напротив Гермионы; та оказалась спиной к входу, чем была очень недовольна: она все время оборачивалась через плечо, словно у нее был тик. Гарри не нравилось сидеть на месте; когда они шли, создавалась иллюзия какой-то цели. Под плащом он ощутил, как последние частицы Многосущного зелья покидают его и как его руки возвращают себе нормальную длину и форму. Он извлек из кармана очки и надел их.
Через одну-две минуты Рон произнес:
– А вы знаете, мы ведь недалеко от «Дырявого котла», он всего лишь на Чаринг Кросс…
– Рон, нам нельзя! – тотчас перебила Гермиона.
– Да не оставаться там, просто узнать, что происходит!
– Мы уже знаем, что происходит! Волдеморт взял под контроль Министерство, что еще нам требуется знать?
– Ладно, ладно, я просто предложил!
Они снова погрузились в нервное молчание. Жующая жвачку официантка подошла к ним, шаркая ногами, и Гермиона заказала два каппучино: поскольку Гарри был невидим, брать кофе для него выглядело бы странно. Пара широкоплечих работяг вошла в кафе и втиснулась за соседний столик. Гермиона сбросила голос до шепота.
– Я бы предложила найти тихое место, чтобы Дезаппарировать и направиться за город. Когда мы будем там, сможем послать сообщение Ордену.
– А ты что, умеешь делать эту штуку с говорящим Патронусом? – спросил Рон.
– Я практиковалась, думаю, что смогу.
– Хорошо… если только это не добавит им проблем… хотя, возможно, их уже арестовали. Боже, это отвратно, – добавил Рон, глотнув сероватого пенистого кофе. Официантка услышала; она кинула на Рона уничтожающий взгляд, после чего ушаркала принимать заказ у новых посетителей. Более крупный из двух работяг – Гарри посмотрел на него и увидел, что он очень большой и со светлыми волосами, – отмахнулся. Она с оскорбленным видом уставилась на них.
– Ну пошли тогда, я не хочу пить эту дрянь, – сказал Рон. – Гермиона, у тебя есть муглевые деньги, чтобы расплатиться?
– Да, я сняла все сбережения на покупку дома, прежде чем пошла в Берлогу. Держу пари, вся мелочь там на дне, – вздохнула Гермиона, берясь за сумочку.
Двое работяг сделали одинаковые движения, и Гарри бессознательно повторил то же самое: все трое извлекли волшебные палочки. Рон, слишком поздно сообразивший, что происходит, инстинктивно бросился вперед через стол, смахнув Гермиону на скамейку. Заклинания Упивающихся Смертью раскололи несколько плиток на стене напротив того места, где только что была голова Рона; в этот момент Гарри, по-прежнему невидимый, крикнул: «Stupefy!»
Огромный белобрысый Упивающийся Смертью получил красным лучом точно в лицо; потеряв сознание, он грохнулся набок. Его спутник, не понимая, кто произвел это заклинание, снова выстрелил в Рона: блестящие черные веревки вырвались из кончика его палочки и опутали Рона с ног до головы – официантка завопила и помчалась к двери – Гарри послал еще одно оглушающее заклятье в Упивающегося Смертью с искривленным лицом, связавшего Рона, но промахнулся – заклинание отразилось от окна и попало в официантку, тотчас свалившуюся у самой двери.
– Expulso! – взревел Упивающийся Смертью, и стол, за которым стоял Гарри, разлетелся на части; взрывом Гарри впечатало в стену, и он ощутил, как палочка выскользнула у него из руки, а плащ свалился на пол.
– Petrificus Totalus! – крикнула укрывшаяся Гермиона, и Упивающийся Смертью упал вперед, как статуя, и со страшным грохотом приземлился на груду обломков фарфора и дерева, политых кофе. Гермиона выбралась из-под скамьи, дрожа с ног до головы и вытряхивая из волос осколки стеклянной пепельницы.
– D-Diffindo! – проговорила она, указывая палочкой на Рона; тот заорал от боли, поскольку она рассекла его джинсы на колене, оставив глубокий порез. – О, прости пожалуйста, Рон, у меня рука дрожит! Diffindo!
Разорванные веревки отлетели в сторону. Рон поднялся на ноги, потряхивая руками, чтобы разогнать кровь. Гарри подобрал свою волшебную палочку и пробрался через кучу обломков к скамье, на которой распростерся огромный белобрысый Упивающийся Смертью.
– Я должен был его узнать, он был там, когда умер Дамблдор, – произнес он. Он перевернул ногой темноволосого Упивающегося Смертью; тот быстро переводил глаза между Гарри, Роном и Гермионой.
– Это Долохов, – заметил Рон. – Я узнал его по старым плакатам о розыске. А тот бугай, думаю, Торфинн Роул.
– Плевать, как их зовут! – немного истерично заявила Гермиона. – Как они нас нашли? И что нам теперь делать?
Каким-то образом ее паника привела в порядок Гаррины мысли.
– Запри дверь, – сказал он ей, – а ты, Рон, выключи свет.
Гарри посмотрел на парализованного Долохова, интенсивно размышляя. Замок за его спиной щелкнул, одновременно Рон воспользовался Делюминатором, и кафе погрузилось во тьму. Гарри слышал, как гуляки, подкалывавшие ранее Гермиону, где-то вдалеке кричат на другую девушку.
– И что мы с ними сделаем? – в темноте прошептал Рон, обращаясь к Гарри; затем, еще тише: – Убьем их? Они бы нас убили. Только что сделали хорошую попытку.
Гермиону тряхануло, и она сделала шаг назад. Гарри покачал головой.
– Нам нужно всего лишь стереть им память, – сказал он. – Это лучше, это собьет их со следа. Если бы мы их убили, стало бы очевидно, что мы были здесь.
– Ты у нас главный, – произнес Рон с явным облегчением. – Но я никогда не накладывал Чары Памяти.
– И я тоже, – кивнула Гермиона, – но теорию я знаю.
Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, затем указала палочкой на лоб Долохова и проговорила: «Obliviate».
Глаза Долохова тотчас расфокусировались и затуманились.
– Блестяще! – воскликнул Гарри, хлопнув ее по спине. – Займись вторым и официанткой, а мы с Роном пока приберемся.
– Приберемся? – переспросил Рон, встревоженно озирая полуразрушенное кафе. – Зачем?
– А тебе не кажется, что они могут заинтересоваться, что здесь произошло, если они очнутся и обнаружат, что это место выглядит как после бомбежки?
– Ага, ну ладно…
Рон не без труда сумел извлечь свою волшебную палочку из кармана.
– Неудивительно, что я не мог ее вытащить, Гермиона, ты захватила мои старые джинсы, они мне малы.
– О, мне так жаль, – прошипела Гермиона, и когда она отволакивала официантку подальше от окна, Гарри расслышал, как она вполголоса посоветовала, куда Рону следует засунуть свою волшебную палочку.
Когда кафе было возвращено к своему исходному состоянию, они отволокли Упивающихся Смертью за их столик и усадили их лицом друг к другу.
– Но как они нас нашли? – спросила Гермиона, переводя взор с одного неподвижного тела на другое. – Откуда они узнали, что мы здесь? – она повернулась к Гарри. – Ты… ты уверен, что на тебе больше нет Метки, а, Гарри?
– На нем не может быть, – ответил Рон. – Метка сходит в семнадцать, это закон волшебного мира, ее невозможно повесить на взрослого.
– Это то, что ты знаешь, – возразила Гермиона. – Что если Упивающиеся Смертью нашли способ повесить ее на человека, которому уже есть семнадцать?
– Но Гарри за последние сутки ни разу не был поблизости от Упивающегося Смертью. Кто, по-твоему, мог снова повесить на него Метку?
Гермиона промолчала. Гарри ощущал себя грязным, прокаженным. Неужели именно так их нашли Упивающиеся Смертью?
– Если я не могу применять магию, и вы не можете ее применять рядом со мной, не выдавая наше местонахождение… – начал он.
– Разделяться мы не будем! – твердо отрезала Гермиона.
– Нам нужно безопасное укрытие, – произнес Рон. – Где у нас будет время, чтобы все как следует обдумать.
– Площадь Гриммолд, – предложил Гарри.
Рон и Гермиона уставились на него, открыв рты.
– Не глупи, Гарри, туда может заявиться Снейп!
– Папа Рона сказал, что они расставили сглазы против него, – и даже если они не сработали, – нажал он, когда Гермиона попыталась возразить, – что с того? Клянусь, мне ничего так не хотелось бы, как повстречать Снейпа!
– Но…
– Гермиона, а куда еще? Это наш лучший шанс. Снейп – это всего один Упивающийся Смертью. Если на мне по-прежнему Метка, на нас они будут валиться толпами всюду, куда бы мы ни пошли.
Больше Гермиона не спорила, хотя, судя по ее виду, была не прочь. Когда она отперла дверь кафе, Рон щелкнул Делюминатором, чтобы включить свет. Затем по счету «три» (считал Гарри) они освободили трех своих жертв от заклинаний, и, пока официантка и Упивающиеся Смертью могли только сонно шевелиться, Гарри, Рон и Гермиона крутанулись на месте и вновь провалились в давящую тьму.
Несколько секунд спустя Гаррины легкие поблагодарили его за предоставленную им возможность вновь вобрать воздух, и Гарри открыл глаза: они втроем стояли в центре знакомой маленькой замусоренной площади. Со всех сторон на них смотрели высокие облупившиеся дома. Дом двенадцать все трое также видели, ибо о его существовании их проинформировал Дамблдор, его Хранитель Тайны, и они бросились к дому, удостоверяясь через каждые несколько ярдов, что за ними никто не наблюдает и не идет. Они взбежали по каменным ступеням, и Гарри один раз коснулся своей волшебной палочкой входной двери. Послышалась серия металлических щелчков и дребезг цепи, после чего входная дверь со скрипом распахнулась, и они быстро прошли за порог.
Едва Гарри закрыл дверь, старомодные газовые лампы пробудились от сна, отбросив неровный свет на стены прихожей. Она выглядела в точности так, какой Гарри ее помнил: жутковатая, затянутая по углам паутиной, абрисы голов домовых эльфов на стене, отбрасывающие на лестницу причудливые тени. Длинные темные портьеры закрывали портрет сириусовой матери. Единственным предметом не на своем месте была стойка для зонтиков из тролльей ноги, лежащая на боку, словно только что ее вновь опрокинула Тонкс.
– Кажется, здесь кто-то был, – прошептала Гермиона, указывая на стойку.
– Это могло случиться, когда Орден отсюда уходил, – пробормотал в ответ Рон.
– Ну и где все эти сглазы, которые они установили против Снейпа? – спросил Гарри.
– Может, они включаются, только если он сам появится? – предположил Рон.
Они по-прежнему оставались друг рядом с другом на придверном коврике, прижимаясь спинами к входной двери, опасаясь пройти дальше в дом.
– Ну не можем же мы стоять тут вечно, – произнес Гарри и шагнул вперед.
– Северус Снейп?
Шепот Психоглазого Хмури раздался откуда-то из темноты, заставив всех троих отскочить назад от страха.
– Мы не Снейп! – успел прокаркать Гарри, прежде чем что-то просвистело над ним, словно струя холодного воздуха, и его язык завернулся назад, лишив его возможности говорить. Однако прежде чем Гарри смог разобраться, что произошло у него во рту, его язык развернулся обратно.
Спутники его, судя по всему, тоже испытали это неприятное ощущение. Рон издавал такие звуки, словно его рвало; Гермиона с трудом выговорила:
– Это, н-наверное, б-было К-кляповое проклятие, которое Психоглазый поставил от Снейпа!
Гарри осторожно сделал еще несколько шагов вперед. В тенях в конце коридора что-то сдвинулось с места, и, прежде чем кто-либо из них смог произнести хоть слово, прямо из ковра выросла фигура, высокая, страшная, цвета пыли; Гермиона закричала, а вслед за ней и миссис Блэк, портьеры которой распахнулись настежь. Серая фигура скользила им навстречу, все быстрее и быстрее, ее волосы и борода по пояс длиной развевались у нее за спиной, лицо ввалившееся, лишенное плоти, с пустыми глазницами. Кошмарная и одновременно знакомая, ужасающе изменившаяся фигура подняла худую руку, нацелившись на Гарри.
– Нет! – прокричал Гарри, и, хотя он поднял волшебную палочку, ни одного заклинания в его голову не приходило. – Нет! Это не мы! Мы не убивали тебя!..
При слове «убивали» фигура взорвалась, превратившись в огромный клуб пыли; кашляя, вытирая слезящиеся глаза, Гарри огляделся. Гермиона скорчилась на полу у двери, закрыв голову руками; Рона всего трясло, но он неуклюже похлопывал Гермиону по плечу, приговаривая: «Все в п-порядке… Оно у-ушло».
Пыль клубилась вокруг Гарри, мерцая в свете газовых ламп подобно синему туману. Миссис Блэк продолжала вопить.
– Грязнокровки, мерзость, бесчестники, пятно позора в доме моих отцов…
– ЗАТКНИСЬ! – проревел Гарри, направив на нее волшебную палочку, и портьеры с грохотом и потоком красных искр захлопнулись обратно, мгновенно ее утихомирив.
– Это… это был… – хныкнула Гермиона, когда Рон помогал ей подняться на ноги.
– Ага, – кивнул Гарри. – Но это был не настоящий он, да? Просто пугало для Снейпа.
Сработало ли оно, подивился про себя Гарри, или же Снейп уже смел прочь эту жуткую фигуру столь же легко, как он убил настоящего Дамблдора? По-прежнему на нервах, Гарри вел своих спутников по коридору, почти ожидая появления какого-нибудь нового кошмара, но ничего не двигалось, если не считать мыши, скребущейся за плинтусом.
– Прежде чем мы пойдем дальше, я думаю, нам лучше проверить, – прошептала Гермиона и, подняв палочку, проговорила: – Homenum revelio.
Ничего не произошло.
– Ну ничего, у тебя только что был сильный шок, – утешительно произнес Рон. – А что оно должно было делать?
– Что должно было, то и сделало! – довольно резко ответила Гермиона. – Это было заклинание, которое открывает присутствие человека, и здесь, кроме нас, никого нет.
– Ага, и кроме старины Дасти[2], – добавил Рон, глянув на то место на ковре, из которого выросла труповидная фигура.
– Пойдемте наверх, – предложила Гермиона, испуганно посмотрев на то же самое место, и первой пошла по ступеням, направляясь в гостиную на втором этаже.
Гермиона взмахом палочки зажгла старые газовые лампы, затем, слегка дрожа от сквозняка, примостилась на диване, обвив себя руками. Рон пересек комнату, подошел к окну и на дюйм отодвинул тяжелую бархатную портьеру.
– Не вижу там никого, – доложил он. – А по идее, если бы на Гарри все еще была Метка, они б за нами сюда пришли. Я знаю, в дом они попасть не могут, но – что с тобой, Гарри?
Гарри испустил крик боли: его шрам вновь раскалился, и что-то вспыхнуло в его мозгу, словно яркий свет в воде. Он увидел большую тень и ощутил, как ярость, которая не была его собственной, толкнулась сквозь его тело, жестоко и коротко, как электрический разряд.
– Что ты видел? – спросил Рон, придвигаясь к Гарри. – Ты видел его у меня дома?
– Нет, я просто почувствовал злость – он очень зол…
– Но это может быть и в Берлоге, – громко сказал Рон. – Что еще? Ты ничего не видишь? Может, он кого-то проклинал?
– Нет, я просто ощутил гнев – не могу сказать…
Гарри был сконфужен, и Гермиона совершенно не облегчила его ощущения, произнеся испуганным голосом:
– Опять твой шрам? Но в чем дело? Я думала, эта связь закрылась!
– Она и закрылась, на время, – пробормотал Гарри; его шрам по-прежнему болел, затрудняя попытки сосредоточиться. – Я… я думаю, она снова открывается, когда он теряет самообладание, так оно было ра-…
– Но тогда ты должен закрывать свой разум! – визгливо произнесла Гермиона. – Гарри, Дамблдор не хотел, чтобы ты пользовался этой связью, он хотел, чтобы ты ее разорвал, именно для этого ты должен был применять Окклуменцию! Если ты этого не сделаешь, Волдеморт сможет внушить тебе фальшивые мысли, помнишь…
– Да, я помню, спасибо, – сквозь зубы процедил Гарри; ему не требовалась Гермиона, чтобы объяснить, что Волдеморт однажды использовал эту связь между ними, чтобы заманить его в ловушку, и что это привело к гибели Сириуса. Он жалел, что рассказал Рону и Гермионе о том, что видел и чувствовал; это делало Волдеморта более пугающим, словно он заглядывал в окно комнаты; а боль в шраме все не утихала, и Гарри боролся с ней, это было похоже на борьбу с приступом рвоты.
Гарри отвернулся от Рона и Гермионы, делая вид, что изучает генеалогическое древо Блэков на стене. Внезапно Гермиона вскрикнула; Гарри вновь выхватил свою палочку и крутанулся на месте. Он увидел, как серебряный Патронус влетел сквозь окно гостиной и приземлился на полу прямо перед ними, где материализовался в ласку, заговорившую голосом отца Рона.
– Семья в безопасности, не отвечайте, за нами следят.
Патронус растворился в воздухе. Рон испустил нечто среднее между всхлипом и стоном и плюхнулся на диван; Гермиона присоединилась к нему, стискивая его руку.
– Они в порядке, они в порядке, – прошептала она, и Рон, почти смеясь, обнял ее.
– Гарри, – сказал он через Гермионино плечо, – я…
– Нет проблем, – ответил Гарри, по-прежнему чувствующий себя больным от огня в голове. – Это же твоя семья, конечно, ты волновался. Я бы так же себя чувствовал, – он подумал о Джинни. – И чувствую.
Боль в шраме достигла максимума; его жгло так же сильно, как в саду Берлоги. Сквозь боль он едва расслышал голос Гермионы:
– Я не хочу оставаться здесь одна. Давайте возьмем спальники, которые я захватила, и устроимся сегодня в этой комнате?
Гарри услышал, как Рон согласился. Он не мог более бороться с болью; он был вынужден уступить.
– Я в туалет, – пробормотал Гарри и вышел из комнаты так быстро, как только мог, не переходя на бег.
Он едва успел: защелкнув за собой дверь дрожащими руками, он обхватил свою пульсирующую голову и рухнул на пол; затем он ощутил, как ярость, которая была не его, мощным импульсом овладела его душой; он увидел длинную комнату, освещенную лишь огнем камина, увидел большого белобрысого Упивающегося Смертью на полу, кричащего и извивающегося, и меньших размеров фигуру, стоящую над ним с направленной в сторону волшебной палочкой. Гарри заговорил высоким, холодным, безжалостным голосом.
– Еще, Роул, или закончим это и скормим тебя Нагини? Лорд Волдеморт не уверен, что он простит тебя на этот раз… Ты позвал меня за этим? Чтобы сообщить мне, что Гарри Поттер снова ускользнул? Драко, дай Роулу еще раз испытать мое неудовольствие… Давай же, или сам его испытаешь!
В огонь полетело полено; пламя поднялось выше, на мгновение озарив полное ужаса остренькое бледное лицо. Словно всплывая из глубины на поверхность озера, Гарри тяжело задышал и открыл глаза.
Он лежал, раскинув руки, на черном холодном мраморном полу, его нос находился в нескольких дюймах от одного из серебряных змеиных хвостов, поддерживающих большую ванну. Он сел. Исхудавшее, закаменевшее лицо Малфоя словно отпечаталось с внутренней стороны его глаз. Гарри чувствовал глубокое отвращение от увиденного, от того, как теперь Волдеморт использовал Драко.
Раздался резкий стук в дверь, и затем громкий голос Гермионы, от которого Гарри подпрыгнул на месте.
– Гарри, тебе дать твою зубную щетку? Я ее взяла.
– Ага, здорово, спасибо, – ответил он, изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал как обычно, и встал на ноги, чтобы дать Гермионе войти.
[1] Tottenham Court Road – улица в Лондоне.
[2] Dusty – пыльный.