ГЛАВА 2. ПРОШЛОЕ, КОТОРОЕ БЫЛО
На следующий день Тайти вышел из дома довольно рано.
Опоздать к двенадцати было недопустимо.
Пусть с ним самим феномен и не происходит (хотя это пока не точно), но, по словам Номера Два, если детьми станут все остальные, будет нечто серьезное.
Номер Два… Насколько можно верить словам этого типа?
Что он врал, было непохоже, но методов определить это у Тайти не было.
По крайней мере, со вчерашних пяти вечера и до сих пор «возврат времени» не происходил.
С утра он со всеми связался, все сказали, что «ничего аномального».
– Может, я все-таки слишком рано?..
На ближайшей к дому Инабы станции он был в одиннадцать.
…Да, дом Инабы.
Мысль, что он идет домой к девушке, которая заявила, что любит его, заставила его странно засмущаться.
Он ответил, что любит Нагасэ. Но, возможно, в некоторых отношениях он ее любил потому, что «Нагасэ ему симпатизирует».
Если сюда добавить фактор, что «Инаба ему тоже симпатизирует», то…
Поскольку он любил Нагасэ, то иногда думал, что стоит поторопить их отношения.
Однако он не хотел пренебрежительно относится к чистым чувствам Инабы.
Кого же из них выбрать… Впрочем, поскольку ему оказали любезность, не потребовав ответа немедленно, он продолжал тянуть резину.
Он понимал, что продолжать в таком духе категорически нельзя, но…
Выйдя через турникет, он обнаружил знакомую прическу из длинных каштановых волос.
– Кирияма.
– О, доброе утро, Тайти.
Юи Кирияма в коротком пушистом пальто кремового цвета помахала ему рукой. В руке был большой магазинный пакет.
– Ты не рано?
– На себя посмотри, – и Кирияма слабо улыбнулась. Вид у нее был усталый.
– …«Возврата времени» не было?
– Не было… кажется. …Я беспокоилась, вдруг что, но все-таки предположение оказалось верным. Хотя я ведь до сих пор своими глазами этот феномен не видела…
– Ну да… Что-нибудь еще странное было? – на всякий случай спросил Тайти. Если с ним произошло нечто особенное, то мало ли, вдруг и с Кириямой тоже.
В худшем случае мог еще какой-нибудь Номер Три объявиться, мало ли.
– Нет… ничего особенного. Уааа.
– Не выспалась?
– Поздновато легла… Сначала нервничала, потом…
Тут Кирияма смолкла и принялась играть со своими длинными волосами.
Тайти подумал, что Кирияма – очень впечатлительный человек. Судя по прошлому, феномены на нее действовали сильно. По возможности ее необходимо беречь.
– …думала о разном из прошлого.
– Из прошлого?..
– Понимаешь, когда вернулась домой, сами собой стали вспоминаться разные вещи из прошлого. А когда такое случается, начинаешь о них думать, так? Об этих… разных вещах.
– Хм… разные вещи. …Думаю, мне трудно будет понять, если ты не скажешь поконкретнее.
– Ну я же поэтому и сказала… разные… стоп! – Кирияма замахала рукой. – Скажи, Тайти, если бы ты сравнил себя нынешнего с собой прошлым, что бы ты сказал?
– Что бы я сказал… Ощущение, что я тогда был еще мелким. Разное, в общем… ай.
– Ага, «разное»! Аут!
– Черт!.. Стоп, это что была за игра?
– Сама не знаю…
Невольно оба криво улыбнулись.
– Да… но ведь и правда разные мысли лезут. Разные, понимаешь, – пробормотала Кирияма, которую похоже, охватила сентиментальность. – Но у меня другой вопрос. Что будем делать, Тайти? Если пойдем к Инабе прямо сейчас, доставим ей неудобство.
– Наверное… Тогда что, где-нибудь здесь время убивать?
Подходящего места им в голову не пришло, поэтому они решили просто погулять.
День был ясный и безветренный, так что холодно было не настолько, чтобы хотелось укрыться в помещении.
– А… здесь.
Какое-то время они просто бродили. Наконец решили направиться к дому Инабы, и тут Кирияма внезапно остановилась.
Квартал, видимо, был в процессе реконструкции. Большой участок земли с несколькими неиспользуемыми зданиями, окруженный оградой.
– Что?
– Когда я еще ходила в додзё, здесь я бегала.
– Когда… занималась каратэ? Кстати, Кирияма, а когда ты бросила каратэ?
– Во втором классе средней школы… после того случая, когда на меня напал мужчина… кажется.
Черт, он наступил на больное место?
– А… прости.
Но Кирияма покачала головой.
– Это было давно, сейчас уже все в порядке.
Кирияма, у которой прежде была андрофобия, все еще «чуточку не выносила мужчин». С каждым днем ее состояние становилось лучше.
– Но с тех пор, как я тут бегала, многое изменилось… Вон там не было пустыря. А, и там магазинчик был, он тоже закрылся…
– Ты здорово все помнишь. Памятное место?
– Не сказать чтоб особенно памятное… А раз так, то почему я его помню? А, это из-за вчерашнего?.. Мне тогда вроде как стало [одиннадцать]… Уаа… опять вспомнила…
– Кирияма! – вдруг раздался поблизости громкий женский голос.
Тайти и Кирияма удивленно обернулись.
Там была девушка с собранными в хвост волосами. На ней был черный блузон и джинсы, свободная одежда. С виду это была ровесница Тайти и Кириямы или, может, чуть старше. Суровый взгляд и угловатые черты лица производили довольно хищное впечатление.
Девушка прожигала их взглядом… точнее, не их, а только Кирияму.
– Эээ… ты кто? – чуть робко спросила Кирияма.
– К-кто?.. Ты хочешь сказать, ты меня забыла?..
Не скрывая гнева в голосе, девушка приблизилась.
– Что? А? … Ой, Тинацу… Михаси?..
– Ну да. …Почему ты меня сразу не узнала?
– Ну, понимаешь… ты стала такая взрослая. Совсем не такая, как я помню по тем временам…
– А… А что за парень с тобой? У вас свидание?
После этого вопроса Кирияма запаниковала (ее паника была настолько очевидна, что хоть в учебник заноси), но в конце концов представила друг другу Тайти и эту девушку. Похоже, Тинацу Михаси была их ровесницей.
– Эээ… это Тайти Яэгаси-кун. Мы с ним в одном кружке, а сейчас идем в гости к нашей подруге. Он не мой парень, да, честно, абсолютно, стопроцентно, абсолютно нет.
– …Не слишком ли активно ты протестуешь?
Неужели Кирияме настолько неприятно, что кто-то может решить, что они с Тайти встречаются? Нет, скорее всего, это просто застенчивость.
– А это Тинацу Михаси-сан. В детстве мы с ней часто встречались на состязаниях по каратэ. Эээ… моя подруга…
– Не думаю, что мы подруги.
Срубленная этим решительным заявлением, Кирияма лишь пискнула и съежилась.
Михаси явно относилась к Кирияме очень недружелюбно.
– Но, но мы правда так давно не виделись, Михаси-сан. С тех пор как ты переехала, нам не выпадала возможность встретиться. Это, кажется, во втором классе средней было…
– Я другое хочу спросить, Кирияма.
Кирияма только взяла себя в руки и обратилась к Михаси по-дружески, как та ее холодно перебила.
– Неужели ты… правда бросила каратэ?
Ее голос прозвучал тихо и печально. Кирияма никак не ответила, лишь застыла.
Михаси сверлила ее жестким, но в то же время каким-то умоляющим взглядом.
– Правда?
И под напором Михаси Кирияма наконец ответила:
– Да… бросила.
Глаза Михаси широко распахнулись.
– …Это же вранье, вранье же, да?.. Вундеркинд Кирияма бросила – наверняка же только слухи, да?..
Некогда обладавшая отточенными рефлексами и потрясающим чувством боя, признанная гением женского контактного каратэ Кирияма.
– …Прости. …Я в самом деле бросила…
– Но тогда… что с тем «обещанием»?! – внезапно повышенным тоном воскликнула Михаси.
– Обе… щанием?..
Вопросительная интонация Кириямы, похоже, потрясла Михаси еще сильнее.
Все ее тело накрыла печальная, мрачная тень.
– …Почему? Может… травма? – придушенным голосом спросила Михаси.
– Нет… травмы не было.
– …Тогда почему?
– У меня… не было другого выхода…
– Что… что еще за «не было другого выхода»?
– Ээ… ну…
На подходящую все ближе Михаси Кирияма смотрела в полном смущении.
Тайти подумал, что, хоть и не знает, как эти две девушки связаны между собой, все равно ему следует вмешаться. Да и запаса по времени у них уже не было.
– Прошу прощения, но, может, отложите это до другого раза? Кирияма, время уже…
– Ты здесь вообще при чем?
Тяжелый взгляд пригвоздил Тайти к месту.
– Конечно, к вашим делам я отношения не имею, но у нас тоже дела.
Тайти попытался взять Кирияму за руку, но та тихо айкнула и отдернула руку.
Плохо. Кирияма ведь такого терпеть не может больше всего. Он был слишком нетерпелив.
– Извини, Кирияма…
– Нет… все в порядке, это ты меня извини.
– Да что у вас происходит?
Михаси смотрела на Тайти с Кириямой подозрительно.
– К-короче, мы сейчас спешим. Поэтому просим прощения, но…
Тайти не повторил ту же ошибку и схватился за пакет, который держала Кирияма. Потянул за него, чтобы Кирияма тоже не задерживалась.
– Эй, подождите-ка!
– Это… мы сейчас правда… Извини, – произнесла Кирияма, отводя глаза от Михаси, и пошла прочь, будто сбегая.
– Я с этим не смирюсь! – выкрикнула Михаси, продолжая сверлить ей спину враждебным взглядом.
□■□■□
– Эта девушка… Все-таки какие у вас с ней отношения? – спросил Тайти, пока они поспешно шагали к дому Инабы.
– …Мы раньше ходили в одну школу каратэ… Ну, в разные додзё, но на соревнованиях часто встречались… – понурив голову, начала выдавливать объяснение Кирияма.
– Понятно, ты поэтому сказала про подругу?
– Да. Хотя правильнее было бы сказать не «подруги, а «соперницы».
– Это потрясающе, иметь такую соперницу… Вот в каком мире ты жила, Кирияма.
– Это было давно.
В эту короткую фразу, чувствовалось, она поместила много мыслей.
– Но после того, как Михаси-сан далеко уехала, мы с ней ни разу не встретились… потому что наша школа в чемпионате средних школ не участвовала… а главное – потому что я бросила каратэ…
– По… нятно… Но как эта Михаси-сан снова тут оказалась?
– Не знаю. Может, вернулась…
Несмотря на встречу с давней знакомой, Кирияма особо радостной не выглядела. С другой стороны, и Михаси, ее соперница, с начала и конца разговора вела себя очень колюче.
«Не породила ли встреча с Михаси какие-то проблемы в душе у Кириямы?» – слегка обеспокоился Тайти.
Все-таки сейчас происходит «возврат времени»… по-видимому. Маленькие проблемы могут перерасти в большие.
– Утречка! – раздался веселый голос.
С перпендикулярной улицы к ним подошла Нагасэ в светло-сиреневом пуховике и джинсах. На голове у нее была вязаная шапка с ушами.
– …Хм, а почему вы идете не со стороны станции? И идете вдвоем… Не… не может быть, Тайти… неужели после Инабан ты и Юи попытался покорить?!
Нагасэ явно наговорила много лишнего.
– Что… после Инабы?.. В смысле?
Над головой Кириямы всплыл вопросительный знак.
– Не, ничего такого, Кирияма! Абсолютно ничего! И, Нагасэ, у нас тут тоже ничего такого! Мы просто пришли слишком рано, вот и слоняемся, только и всего!
То, что Инаба призналась Тайти и у них с Нагасэ получился любовный треугольник, было секретом для всех (Тайти просил не выносить это на публику, хотя женскую часть это явно не волновало. Боже, дай мне сил, думал Тайти).
– Ну на знаааю… Учитывая, что Тайти заставил влюбиться в себя Инабан, он обладает неизмеримым потенциалом…
– Что? Заставил влюбиться Инабу? В каком смысле?
– Говорю же, ничего такого, Кирияма! И Нагасэ! Ты это что, нарочно?!
– Потому что ты так смешно дергаешься! Ни-хи-хи-хи! – весело рассмеялась Нагасэ.
Трое зашагали бок о бок.
Тайти искоса поглядывал на лицо идущей рядом Нагасэ.
Насчет этой темы, похоже, у Нагасэ и Инабы было какое-то соглашение; однако что думала сама Нагасэ?
Месяц назад, когда закончилось «высвобождение желаний», Нагасэ вела себя как обычно, безо всяких изменений. Более того, они словно вернулись к тому времени, когда еще не признались друг другу в любви.
Какое-то время после того, как они признались, им было трудно рассчитывать правильную дистанцию между собой. Но сейчас Нагасэ держалась просто по-дружески, как будто ничего и не произошло.
Это изменение в поведении Нагасэ послужило одной из причин, почему Тайти колебался.
– М? В чем дело, Тайти? У меня что-то на лице?
– Не, ничего.
Какие мысли кроются за этой чистой, без малейших примесей улыбкой?
– Мо-жет-быть, ты очарован моей красотой? А? А?
– Н-не придвигайся!
…Вот действительно, какие там прячутся мысли?
– Скажу честно. Хоть я и сказала, что можно расходиться по домам, на самом деле я жутко нервничала. Сейчас уже с нервами справилась. Но что нам делать, если мои оценки окажутся неверными?.. – и Химэко Инаба, в доме которой собрались все пятеро, глубоко вздохнула.
– Хоть ты и волновалась, все равно смогла принять решение, и это круто, Инаба-ттян! – сказал расслаблено сидящий Ёсифуми Аоки.
Тайти подумал, что Аоки не менее крут, если способен так расслабиться, несмотря на то что сейчас может произойти что-то очень серьезное.
Комната Инабы, просто обставленная и нацеленная на функциональность, выглядела почти так же, как при прошлом визите… но мелкие изменения были. Вроде бы стало больше ярких цветов.
Можно ли было раньше представить, что Инаба способна пользоваться подушкой с рисунком в виде большого красного сердца?
– Двенадцать уже скоро… Я как-то до сих пор не особо ощущаю реальность, что очередной феномен уже начался… – произнесла сидящая на кровати Нагасэ.
– Возможно, ты будешь потрясена… Лично я была бы рада никогда больше этого не видеть, но вряд ли это получится, – ответила ей Инаба. – Если бы я что-то могла сделать, то сделала бы… но, похоже, остается только ждать.
– Неужели это правда опять началось? Мне по-прежнему наполовину кажется, что это невозможно…
– Впервые мы точно знаем, когда это начнется… Аай… кажется, чуток живот прихватило…
Аоки и Нагасэ переговаривались, когда Кирияма вдруг подала голос:
– Ой! Кстати, Инаба… а ничего, что мы сегодня у тебя дома?
– Да, до пяти никто сюда не придет, так что никто и не удивится, когда кто-то вдруг превратится в ребенка. Можешь не волноваться. …Ну, это если феномен реально закончится в пять… – ответила Инаба, кинув взгляд на часы на своем мобильнике. – Двенадцать уже скоро… черт, телефон. Кого это угораздило в такое время?
В легкой панике Инаба приняла звонок.
– Чего тебе, глупый брат, быстрее выкладывай.
Похоже, звонил старший брат Инабы. Однако отношение Инабы к нему явно было не таким, как полагалось младшей сестре.
– Ага… да… чтооо?! Ты… Я должна выметаться, потому что ты приведешь домой девицу?! Знаешь что, идиотина?! У меня тут тоже планы, и…
Инаба резко прервала разговор.
– Гх!..
Прижав одну руку к груди, другой она кое-как сбросила звонок.
– А? Что такое, Инабан?! – вскочив, испуганно спросила Нагасэ. Аоки рядом с ней тоже застонал:
– Э… уооо… Что за…
– А-Аоки?! – чуть ли не взвизгнула Кирияма.
В этот самый момент…
Тела Инабы и Аоки съежились.
Нет, «съежились» – пожалуй, неподходящее слово.
Словно бог по собственной прихоти каким-то не постижимым человеку способом подменил их: на месте прежних Инабы и Аоки внезапно оказалась Инаба дошкольного на вид возраста и Аоки – на вид старшеклассник начальной школы.
– О НЕЕЕЕТ!?
– Ч-ч-что за ФИГНЯАААА?!
Нагасэ и Кирияма увидели это впервые – ничего удивительного, что у них вырвался крик.
Сперва Нагасэ и Кирияма создавали сумятицу возгласами «уаа!», «кяа!», «чегооо!», «гяваа!», но вскоре сами от этого устали и успокоились.
Когда у них спросили, сколько им лет, Аоки ответил «десять!», Инаба тихим голосом проговорила «четыйе».
Пока суд да дело, решено было этих двоих переодеть, чтобы не оставлять в слишком большой для них одежде.
По указанию Инабы они заранее принесли с собой одежду детских размеров.
Инаба, естественно, подумала обо всем.
Кстати, когда Тайти попросил сестренку одолжить ему одежду, он услышал от нее: «Дурак! Извращенец! Зачем она тебе! Я любила братика, который такими делами не увлекался! Ненавижу!» Он оставил всякую надежду выжить.
Нагасэ озадаченно склонила голову набок, глядя на Инабу [4 года].
– Хмм, на Аоки кроссовки нашлись, и свитер только чуть подвернуть… но вот Инабан…
Аоки [10 лет] рядом с Тайти бездумно вскинул руки и воскликнул: «Йей!»
Естественно, одежды на четырехлетнего ребенка не нашлось. Ее много раз подвернули, и в результате Инаба [4 года] стала невероятно пухлой. На одевавшую ее Нагасэ она смотрела очень озадаченно.
– Как бы сказать… – сдавленно, точно изо всех сил пытаясь сдержать себя, произнесла Кирияма, которая вместе с Нагасэ выбирала одежду.
Она справлялась с ситуацией, как будто это было нечто естественное, но что она об этом думает? Принять происходящее душой она никак не мог-…
– Мини-Инаба тааакааааая миленькая!
…Беспокойство оказалось совершенно излишним.
– Юи, ты тоже так думаешь? И я тоже! Эти круглые глазки, эти пухлые щечки! Милотааааа!
Кирияма и Нагасэ высвободили накопившееся напряжение, принявшись тискать Инабу [4 года].
– Ааай, лапочкааа! Мы знаем, что в будущем она вырастет в клевую красавицу, плюс детская милота сейчас – вместе просто высший клааасс!
– И это та самая Инабан! Я просто не могу! УААА!
Тискаемая возбужденными Кириямой и Нагасэ, Инаба [4 года] – судя по всему, спокойная и послушная девочка – явно нервничала и бегала глазами, словно ища спасения.
Двое парней лишь смотрели на происходящее с почтительного расстояния.
– …Женщины страшные… – искренне пробормотал Аоки [10 лет].
Девушки, не наносите моральную травму десятилетнему ребенку!
– Хааа… мне хватит.
– Я мимимишностью зарядилась по полной…
Вволю наобнимавшись и натрепавшись за щечки, Нагасэ и Кирияма наконец-то выпустили Инабу [4 года].
Боясь, видимо, эту парочку, Инаба [4 года] тут же спряталась за спину Тайти.
– Химэко-тяаан, можно и не бояться так, а? – успокаивающе произнесла Нагасэ, но Инаба [4 года] вцепилась в рукав Тайти и не желала отпускать.
– Ну… вам бы еще посдержаннее быть, а?
– М… да, извини. …Малость сожалею.
– Да, я тоже прошу прощения. Прости меня, Химэко-тян, – извинилась следом и Кирияма (обращаться к маленькой девочке по фамилии ей было неудобно, поэтому она решила обращаться по имени).
Аоки [10 лет] углубился в мангу, которую нашел на книжной полке, и вообще вел себя послушно.
– Однако мы и правда «становимся детьми». Круто… – глядя в потолок, пробормотала Нагасэ, но тут же снова уставилась перед собой. – А кстати… у вас нет ощущения, будто мы забыли что-то важное?
– Что-то важное?..
Может, что-то произошло?
– Эмм… кажется, когда Инабан говорила по телефону…
– А! – вскрикнула Кирияма, похоже, осознав что-то. – Вроде бы… брат Инабы сказал «выметайся, потому что я приведу домой девицу»…
– Точно! – Нагасэ щелкнула пальцами.
– Итак, брат Инабы, скорее всего, вернется. И если он увидит вот это вот… – пробормотал Тайти и обернулся к Инабе [4 года]. Девочка моргала, будто спрашивая «что такое?».
Речь будет идти уже не о том, что это «неприятно».
– Паршиво! Если бы хоть Инабан не стала ребенком, она бы, может, что-нибудь придумала, а эта же никак! – с интонациями уроженки Токио воскликнула Нагасэ. Слегка запаниковавшая Кирияма спросила:
– Иори, у тебя дома кто-нибудь есть? Тайти, а у тебя?
– Нет, мамы сейчас нет, но до пяти она вернется.
– Я тоже не поручусь, что до пяти у меня никого не будет. …Но если мы будем сидеть у меня в комнате, то, может, как-нибудь…
– …И как ты объяснишь компанию двух девушек, десятилетнего мальчика и четырехлетней девочки? – спросила Кирияма, пристально глядя на Тайти.
– Мама, думаю, разрешит… а вот с сестрой будут проблемы.
– …Хорошая у тебя мама.
Взгляд Кириямы наполнился сочувствием.
– В кабинет кружка… Если мы приведем детей в школу, это будет очень заметно… Нет, по возможности лучше никому на глаза не попадаться… Может… в караоке? – предложила Нагасэ.
– О, классная идея! Давайте так и сделаем!
– Но, если мы туда войдем с двумя детьми, а выйдут все старшеклассниками, это может показаться подозрительным… о!
В этот момент Тайти осознал, что необходимо учесть кое-что еще.
Инаба [4 года] и Аоки [10 лет] в пять часов (вероятно) станут прежними собой.
– Может, в любовный отель?
– А? Любовный отель? – в ответ на предложение Нагасэ переспросил Аоки [10 лет], который вроде как был поглощен чтением манги.
– Ты только на это реагируешь? Эротоман мелкий, – и Кирияма стукнула по полу.
– Такой компанией нас туда ни в жизнь не пустят… – пробормотал Тайти, и тут в его памяти всплыла картина, которую он видел сегодня перед полуднем. – Слушай, Кирияма. А что насчет того места сегодняшнего?
– То место сегодняшнее… а, ну да. Там… есть где войти? Если есть, было бы неплохо. Только найти бы чем от холода защититься…
– Что? Что? Тайти, Юи, кончайте секретничать, я сгораю от любопытства.
– Если пойдем туда, ты сама поймешь. Предлагаю пока что пойти. Ао-… то есть Ёсифуми-кун, ты тоже собирайся.
– Ууу, подождите хоть, пока дочитаю…
– Времени у нас на это нет! – и Кирияма стукнула по полу дважды.
Как-то… хоть Аоки и стал [десятилетним], отношения внутри этой пары как будто ничуть не изменились.
– Ух ты, классно. Приятное место, – сказала Нагасэ, оглядевшись.
Это была зона реконструкции, на которую Тайти и Кирияма наткнулись сегодня, когда гуляли. В одно из тамошних заброшенных строений, четырехэтажное, Тайти и компания как раз и вторглись.
«Заброшенное здание», да – однако еще совсем недавно, похоже, оно использовалось: внутри было сравнительно чисто. Железобетонные конструкции и от холода более-менее защищали, во всяком случае, было терпимо.
Если бы на заборе не было надписи «Предназначено под снос», можно было бы подумать, что это просто пустующее здание.
– Тут можно устроить «тайную базу»! Если б я был помладше, был бы просто в восторге!
Услышав эти слова Аоки [10 лет], Тайти с Нагасэ переглянулись и прыснули.
– Чего смеетесь?
– Ну, просто ты тоже еще ребенок, – с улыбкой ответила Нагасэ.
– Пфе, да ты сама еще ребенок.
– Чегоо? Я уже достаточно взрослая.
– А ты делала «чмок»? «Чмок»!
– Ч-ч-чмок? «Чмок»! «Чмок»! «Чмок»!
Нагасэ покосилась на Тайти. Ее щеки покраснели.
Тайти тоже почувствовал, что его щеки пылают.
– Это, это, конечно, я делала типа «чмок»… Ну, строго говоря, тело было другое… нет, это, несомненно, был «чмок». Не на все сто процентов, но процентов на семьдесят «чмок», пожалуй, можно сказать.
– Семьдесят? По-моему, ты врешь.
– Не вру!
– Тогда какой он был на вкус?
– Он, он, он, он еще говорит о вкусе! Как тебя вообще родители воспитывают!
Похоже, Нагасэ и Аоки [10 лет] отлично поладили.
Видимо, в основном это из-за того, что Нагасэ способна смотреть на мир глазами ребенка (впрочем, это не означает, что у нее уровень ученика начальной школы… наверное).
Как и в случае в «возвратом времени» Нагасэ и Кириямы, Аоки [10 лет] и Инаба [4 года] не находили странным свое появление здесь.
Что происходит в головах у людей, ставших детьми, было непонятно, но, похоже, они просто принимали происходящее.
– …Интересно, можем ли мы выходить наружу? Ведь если «возврат времени» произойдет, когда мы на людях… это будет катастрофа, правда? – сказала подошедшая к Тайти сзади Кирияма. Он ответил:
– Ну да… Хотя сюда мы пришли исходя из того, что «до пяти все так и останется».
– Но сейчас у меня ощущение, что, возможно, это так и есть.
Превращения происходят не случайным образом с 12 до 5, а кто-то превращается в 12 и остается в этом состоянии до 5.
Полной уверенности в этом быть не могло, но вероятность выглядела высокой.
До сих пор все шло малость чересчур регулярно для полной случайности.
– Ну, то, что мы сумели сюда проникнуть, – это приятный сюрприз. Тут грязновато, но вполне терпимо.
Кирияма провела пальцем по тонкому слою пыли на полу.
– У других состояние не хуже, но здесь на первом этаже окна открыты, тут нам повезло. Где-то еще пришлось бы разбивать и вламываться, а так нельзя…
Вообще-то в момент, когда они сюда вторглись, они уже совершили преступление, но сейчас была чрезвычайная ситуация, и Тайти хотел бы считать, что их действия простительны.
– Кха-кха! – закашлялась Инаба [4 года], цепляясь за одежду Тайти.
– Ты как, нормально? – спросил Тайти, и Инаба [4 года] кивнула.
– Давай в какой-нибудь комнате приберемся. Тут слишком пыльно, это вредно для Химэко-тян.
Согласившись с Кириямой, компания нашла на втором этаже офисное (по-видимому) помещение с восемью добротными письменными столами и как следует его вычистила.
– Я купила печеньки и попить, и еще купила вот что.
Это вернулась ушедшая за покупками Нагасэ (все уже наполовину уверились, что после того, как они сюда пришли, ничего не случится).
– Что за здоровенная штуковина? – спросил Тайти
Нагасэ с веселым видом извлекла ящичек.
– Переносная лампа! Теперь даже когда стемнеет, нестрашно!
– Такую громадную можно было и не покупать…
– В хозяйственном была распродажа, и на нее была хорошая скидка. А когда закончим ей пользоваться, я ее себе заберу. У-хи-хи.
Зачем кому-то вообще может понадобиться вот такое? Нагасэ – занятная личность, как всегда.
Нагасэ развернулась.
– Химэко-тян, а ты что хочешь?
– Это. Апейсин.
– Вот, держи.
Инаба [4 года] взяла у Нагасэ пластиковую бутылочку. Нагасэ и Кирияма были с ней ласковы, и девочка мало-помалу перестала их дичиться.
– Даже когда Инабан плохо слова выговаривает, она милааашкааа!
– Прекрати. Опять ее напугала, видишь?
Инаба [4 года] быстро спряталась за спину Тайти.
– Ууу. Когда смотришь, как Инабан липнет к Тайти… на душе становится как-то грустно.
Слегка дуясь, Нагасэ взяла свою бутылочку с соком.
– Ёсифуми-кун, тебе тоже спасибо за усердие.
Кирияма протянула Аоки [10 лет] сок и погладила мальчика по голове.
– Спасибо, – чуть застенчиво поблагодарил Аоки [10 лет].
– …У тебя все хорошо? – мягко спросил Тайти у Кириямы.
Слово «андрофобия» он не произнес, но смысл, похоже, донести сумел.
– Ну, он же еще ребенок, – и Кирияма спокойно улыбнулась.
– Хе-хе-хе, повезло, сеструха Наны мной довольна, – невинно улыбаясь, произнес Аоки.
– М? Наны?.. – Кирияма недоуменно выгнула брови.
– Ну да, ты ведь старшая сестра Наны, правда? Ну, мне так показалось, – с удивлением ответил Аоки [10 лет].
Тайти почувствовал, что происходит что-то странное.
– Погоди-ка, Ао-… Ёсифуми-кун. Мое полное имя ты можешь назвать?
Кстати говоря, сегодня они это еще не выясняли.
– Тайти Яэгаси-сан, да?
– Хорошо, а вот эта девушка кто?
– Чего?
Тайти указал на Нагасэ, которая, сидя на стуле, как раз принялась распаковывать и пробовать печенье.
– Иори Нагасэ-сан.
– Так… а это кто?
– Говорю же, старшая сестра Наны Нисино, нет? Подожди, или еще какая-то родственница? Она страшно похожа.
Аоки [10 лет] принимал Юи Кирияму за какую-то родственницу человека по имени Нана Нисино.
– Эмм… Но я… Юи Кирияма… – с озадаченной улыбкой ответила Кирияма.
– …Юи Кирияма? И совсем не родственница Наны?
– Я такого человека… не знаю.
– Правда? А так похожа… Эээ, значит, Юи Кирияма-сан. Ясно.
– Что? Что случилось? – подойдя, спросила Нагасэ.
– Сам толком не пойму, но десятилетний Аоки спутал Кирияму с другим человеком.
– С другим человеком? Спутал?
– …Давайте спросим у Аоки, когда он вернется, может, он что-нибудь знает. Этого ребенка, думаю, расспрашивать бесполезно.
Поскольку Кирияма быстро свернула эту тему, Тайти тоже не стал настаивать.
Снаружи уже стемнело.
Электричества в доме не было, зато была купленная Нагасэ лампа. По крайней мере, тот уголок комнаты, где собрались Тайти и компания, был худо-бедно, но освещен.
– И-на-ба.
– Ии – наа – баа.
Инаба [4 года] водила ручкой вслед за проговором Тайти.
– Хи-мэ-ко.
– Хии – мээ – коо.
– О, отлично, Химэко-тян. Ты уже научилась писать свое имя хираганой.
Тайти погладил Инабу [4 года] по голове, и девочка довольно сощурилась.
В заброшенном здании играть ребенку было нечем, и Инабе [4 года] стало скучно. Тогда Тайти решил поучить ее хирагане.
Инаба [4 года] учиться любила и усваивала все очень быстро.
Острый ум был заметен даже в этой частице Инабы (хотя ничего особенного тут не было).
С громким стуком открылась дверь.
– Победила, я первая!
В комнату ворвалась бегавшая по дому Нагасэ, за ней Аоки [10 лет].
– Черт, ты хоть и старшая, а так читеришь…
– И вовсе я не читерю. А ты умей проигрывать.
Похоже, у них было какое-то состязание.
– Кхх… В-вот почему ты все никак не можешь сделать «чмок»!
– Чт-!.. Сказала же уже, я делала «чмок»! На, на семьдесят процентов! Нет, это был настоящий, полноценный «чмок»! Я решила! Это был мой идеальный первый поцелуй!
– Тогда, тогда каков «чмок» на вкус?
– Ээ… как… как тунец?
…Нагасэ что, забыла, что ее партнер по «чмоку» сидит тут же, рядом?
– …Что сьючиось? – с невинным личиком спросила Инаба [4 года] – видимо, у Тайти было странное выражение лица.
– Наверное, «это» для девушек очень важно…
– Чмок?
– Эй, постой, Химэко-тян. Про это тебе еще ра-…
На полуфразе Тайти кое-что осознал.
Он сам уже целовался с будущей версией этого ребенка (хотя в силу особых обстоятельств не был уверен, насколько здесь применимо слово «будущая»).
Естественно, при взгляде на четырехлетку сердце не начинало колотиться сильнее, но… ощущение было странноватое.
– Есьи я сдеаю чмок, то стану взьёсьей?
– Это не так работает… Это делают после того, как становятся взрослыми, – так, наверное?
– А я когда смогу деять чмок?
– Не раньше осени первого года в старшей… стоп! Это вообще тут ни при чем! Химэко-тян, я запрещаю тебе говорить «чмок», тебе еще слишком рано!
– Поцеуй?
– От того, что ты говоришь по-другому, ничего не меняется.
– Фьянсуський поцеуй?
– Еще ужаснее?! И вообще, откуда ты это выражение узнала?!
– Эмм, из какого-то фийма.
– Чт-… Уже в четыре года ты получаешь такого рода образование?.. Впечатляюще.
– …Мне жаль прерывать ваше развлечение, но скоро уже пять, – раздался голос Кириямы.
– А… точно. …Все-таки до сих пор никаких изменений, а в пять они вернутся… да?
Убедиться в этом они смогут уже скоро.
На шепот Тайти ответила Нагасэ:
– Ну да. Кстати, Тайти. Когда происходит возвращение, как именно оно происходит? Сразу и мгновенно?
– Да. Даже заметить не успеваешь, раз – и оба вернулись… Такое ощущение.
– Хмм. Интересно, если внимательно смотреть, можно поймать момент?
В этот самый миг Кирияма вдруг вскочила, громыхнув стулом.
Лицо у нее было, как у полководца, перед самым началом военной операции обнаружившего в ее плане фатальный стратегический изъян.
– …Что с одеждой?
– Что?
Голос Кириямы прозвучал тихо, поэтому Тайти переспросил.
– Говорю, когда они вернутся, что будет с одеждой?
– Останется как есть… ай.
Вчера и на Нагасэ, и на Кирияме оставалась прежняя, не по размеру большая одежда, но на этот раз детей переодели в детские размеры. Естественно, для изначальных тел эта одежда будет слишком мала, и, когда Инаба с Аоки вернутся, она треснет по швам, а в худшем случае разорвется полностью… возможно (точно утверждать было нельзя, поскольку никто не знал, как именно изменяются тела).
– Паршиво! Если Инабан, когда вернется, обнаружит, что она голая… она будет просто в ярости!
– Авава, ее надо быстро переодеть! Иори, давай. Аоки… у него материя эластичная, с ним, наверно, будет все в порядке?
– Ээ, чего это вы так спешите? – с удивлением спросил Аоки [10 лет], но запаниковавшие Нагасэ с Кириямой уже бросились к Инабе [4 года].
Однако, увидев, как они приближаются с тревогой на лицах, Инаба [4 года], видимо, вспомнила их суровое обращение с ней сегодня днем (хотя они-то всего лишь пытались выказать свою любовь) и, естественно – спряталась за спину Тайти.
– Тайти! Пусти! Быстрее!
– П-понимаю я. Не прячься, Химэко-тян.
– Неее…
Инаба [4 года] вцепилась в одежду Тайти и не желала выпускать.
– Ну и что с ней делать…
– Некогда спрашивать, что с ней делать, Тайти! Как-нибудь… аа… время…
Кирияма, не договорив, потеряла дар речи.
В этот самый момент Тайти почувствовал, что человек справа-сзади от него стал крупнее.
– Нуаа?! Давит… одежда!
Прямо перед глазами Тайти свою одежду оправлял вернувшийся Аоки.
Застывшие Нагасэ и Кирияма тоже вновь пришли в движение.
– Ааааааа, Инабаааан! Подождиии! Не двигайсяааа!
– Тайтиии! Не оглядывайся, ни в коем случае, ни за что! Низачтонизачтонизачтонизачто, понял?!
– Да понял, понял!
Тайти застыл, словно превратившись в каменную статую, и худшей трагедии удалось избежать. (В процессе кто-то стукнул его по затылку. Затылок – опасная точка; Тайти хотелось бы, чтобы к нему проявили больше уважения.)
– Понятно. Хорошо, что вы нашли это место, – сказала Инаба.
Когда в комнату вернулось спокойствие, члены КрИКа начали обсуждать произошедшее.
– И уже второй раз «кто-то превращается в двенадцать и остается в таком состоянии до пяти». Раз так, можно считать, что это общее правило.
По словам Инабы, вариант «на самом деле это происходит случайным образом на протяжении всего промежутка времени, просто дважды подряд случайно длилось все пять часов» принять было трудно.
– …Ну серьезно, то, что и правда от всех этих пяти часов не остается воспоминаний, – это слишком уж. За это время что угодно может произойти…
– Но ты можешь довериться нам, кто остается рядом, – сказал Тайти, и Инаба со словами «ну… да» кивнула.
– Та надпись на доске – подсказка, которую нам оставил Халикакаб… получается? – пробормотала Нагасэ.
– Если так, то, что там было написано всего четыре имени, должно иметь какое-то глубокое значение… – и взгляд Инабы переместился на Тайти.
Сердце Тайти сжалось.
– Может, это значит, что только Тайти свободен от «возврата времени»?
То, что Аоки попал в яблочко, потрясло Тайти еще больше.
– Да, на сегодняшний день только это приходит в голову. Ладно, наверняка с этим позже разберемся. …Еще что-нибудь было?
Мысленно выдохнув с облегчением от того, что Инаба тут же сменила тему, Тайти ответил:
– Да, вот что, Аоки, когда стал ребенком, спутал Кирияму с кем-то другим.
– Что?
– Ээ, ну-ка, что там было?! Мне тоже расскажи, плиз!
Тут, не глядя на подавшего голос Аоки, заговорила Кирияма.
Спокойным тоном она спросила:
– Хочу спросить всего одно. …Ты знаешь такую Нану Нисино?
И Аоки тут же застыл в странной позе.
– Юи, почему именно ты… Откуда ты узнала это имя?.. Вы где-то встречались?..
– Ты [десятилетний] назвал меня старшей сестрой Наны Нисино.
У Аоки перехватило дыхание.
Он ничего не ответил.
– Нана Нисино… кто это? – продолжала спрашивать Кирияма, но у Аоки слова застряли в горле и не шли.
Но в конце концов, словно смирившись с неизбежным, Аоки криво улыбнулся и начал рассказывать.
– Это моя ровесница, которая жила поблизости… В третьем не то четвертом классе начальной школы мы с ней подружились. Она была из богатой семьи и ходила в частную школу, так что учились мы не вместе. …Вот, а в первом классе средней мы начали встречаться.
Ничего особо плохого в его словах не было. Однако Тайти почему-то подумал, что продолжение слышать он не хочет. У него возникло ощущение, что должно произойти что-то ужасное.
– И? – обронила Кирияма посреди общего молчания, предлагая Аоки продолжать.
– В конце первого класса ее родителям из-за каких-то обстоятельств пришлось переехать… и тогда мы решили расстаться. С тех пор общаемся только на уровне новогодних открыток… Вот и все.
– Может быть… эта Нана Нисино… похожа на меня? – спросила Кирияма.
Она спросила, не похожа ли на нее бывшая девушка Аоки.
Она спросила, не похожа ли на нее бывшая девушка человека, заявляющего, что он в нее влюблен.
– …Похожа, – ответил Аоки.
Он ответил, что его бывшая девушка похожа на Кирияму.
Он ответил, что его бывшая девушка похожа на ту, которой он заявлял, что в нее влюблен.
– Ты ее уже приличное время не видел, но… если она сейчас тоже в первом классе старшей, то она еще больше похожа на меня? – спросила Кирияма, положив руку на грудь.
– …Может… быть, – ответил Аоки.
Внезапно в Тайти впился холод этой комнаты. Из темноты, куда не доставал свет лампы, словно задул ледяной ветер.
– То есть, типа как…
– …Иными словами, если все сложить вместе, – перебила Инаба Кирияму, – то имеем вот что. Во-первых, факт: Нисино, подруга детства Аоки, похожа на Юи. Аоки в силу противоестественного феномена стал ребенком. При этом он осознавал личности окружающих его людей, однако, поскольку Юи случайно оказалась похожа на Нисино, а у [десятилетнего] Аоки пробудились воспоминания тех лет, он ошибочно принял Юи за старшую сестру Нисино. Только и всего. Тут в целом происходят малопонятные вещи, ну так сейчас произошло вот это.
Инаба все это выложила на одном дыхании, даже рта никому не дав раскрыть.
– Ну… видимо, так. Когда мы превращаемся в детей, сам человек меняется, так что много чего непонятного происходит.
После этих слов Нагасэ разговор увял.
Решено было разойтись по домам, а завтра прийти сразу сюда.
Если справедливо предположение, что «вот так все и происходит», то возвращаться домой было уже безопасно.
Тайти, единственный из всех обладающий другой информацией, был в этом более уверен.
Постепенно все расходились каждый в свою сторону, и в конце концов Тайти остался вдвоем с Аоки.
Они сидели бок о бок в покачивающемся вагоне поезда. Вечно треплющийся о всякой ерунде Аоки на этот раз был очень тихим.
Просто сидел и смотрел в окно.
Колеблясь, спросить или не спросить, Тайти в конце концов решил, что будет сожалеть больше, если не спросит. Он уже усвоил, что бывают времена, когда так делать необходимо.
– Аоки, ты тогда… был не похож сам на себя.
Возможно, Аоки не хотел бы касаться этой темы, но Тайти все равно поинтересовался.
– …М? Сам на себя?..
Аоки среагировал рассеянно и не сразу.
– Ну… тебя редко можно видеть таким смущенным.
– …А, ты про то, что моя бывшая похожа на Юи. …Ну да, так и есть. Как будто я…
Аоки что-то собирался сказать, но в итоге так и не сказал.
– Кто-кто, а ты, Аоки, в той ситуации наверняка бы воскликнул «все равно я люблю Юи!».
На эти слова Тайти Аоки ответил не сразу.
– …После этого феномена в голову лезут детские воспоминания и чувства, – тихо пробормотал он. – И из-за этого… я сам не очень понимаю, но… Да, прежний я так бы и сказал… но сейчас все как-то запутанно…
– «Прежний я»?.. Что ты имеешь в виду?..
– Потому что я вспомнил, что любил Нану. И никак не могу от этого отказаться.
То, что вспомнил нынешний он после того, как побывал прошлым собой.
– …Что Юи похожа на Нану, это я подумал еще тогда, когда впервые ее увидел… да. Но я не собирался думать ничего такого особенного… Похожая, ну и похожая, на этом все и закончиться было должно…
Поезд замедлился, потом остановился.
Люди вышли, другие люди вошли.
Поезд снова тронулся, начал набирать ход.
– Я люблю Юи. Но раньше я, сто пудов… любил Нану. Всегда любил. Сейчас, думаю, я люблю Юи сильней. Так… когда же я стал не любить Нану?
Аоки обхватил голову руками. И продолжил свой монолог:
– Совершенно не помню, чтоб я стал ее не любить… Мы расстались только потому, что она переехала… Когда я забыл про свою любовь к Нане? Она уже исчезла? Или еще осталась?
Аоки повернулся к Тайти с видом агнца, молящего о помощи.
– Скажи, Тайти… Что это значит – любить кого-то?
Возможно, Тайти и сам был недостоин отвечать на этот вопрос.
С КрИКом вновь произойдет нечто аномальное.
Поэтому наверняка что-то изменится.
И это что-то, после того как изменится, уже не станет прежним.
Какой бы неверный путь они ни избрали.
Сделанных ошибок не исправить.
Никогда.
+ + +
Юи Кирияма крадучись вошла в спальню родителей, к которой в последнее время подходила редко.
Шкаф со стеклянными дверцами, стоящий у стены.
В нем – сверкающая история прошлых дней.
Трофеи.
Наградные значки.
Медали.
Грамоты.
Все это Юи получила в те времена, когда занималась каратэ.
Открыв дверцу, Юи достала простенькую золотую медаль и погладила пальцем.
Эту медаль она завоевала в самом первом своем турнире – очень маленьком.
Стать сильной телом и духом. Таково было желание ее родителей, и она начала заниматься каратэ.
Сначала, по-видимому, планировалось не очень утруждать Юи занятиями, но, когда оказалось, что она способная, отец передумал, и она стала заниматься всерьез.
Сама Юи тоже получала от каратэ удовольствие.
Нельзя сказать, что каратэ стало для нее всем. Но что оно заняло важное место в жизни Юи Кириямы, – это факт. Так она думала, оглядываясь на воспоминания одиннадцатилетней себя.
Но в тот день… Когда на нее напал мужчина, ее охватил страх перед всеми мужчинами этого мира, и она бросила каратэ.
К тому мужчине никакой ненависти у нее не осталось.
Только обреченность и беспомощность.
В этом мире полно несчастий (к примеру, аварии, тяжелые болезни), и кто-то на какие-то из них натыкается.
Так вышло, что эта чаша не миновала и Юи.
Возможно, это лучше, чем травма или болезнь.
Поделать ничего было нельзя.
И потом, параллельно с несчастьями в этом мире существуют и удачи.
Ее окружали потрясающие друзья, и она могла пусть медленно, но все же идти вперед.
Разве этого недостаточно?
Разве не так устроен мир?
Если плохая волна тянет вниз, то ведь и хорошая волна может вынести наверх.
Бывают ситуации, когда человек беспомощен, как бы он ни старался; с тех пор, как Халикакаб начал устраивать феномены, Юи это поняла.
Все, что было в ее силах, она делала как можно лу-…
– Сестрица, – внезапно раздался голос.
Вздрогнув от неожиданности, Юи поспешно убрала медаль на полку и обернулась.
Возле раздвижной двери комнаты стояла Андзу, ее младшая (на два года) сестра.
– Ч-что?
– Сестрица… что с тобой? Разглядываешь вещи каратэшных времен. Ты же их ненавидела с тех пор, как забросила…
– Н-не, ничего. Просто вспомнила кое-что, вот и…
Андзу особо углубляться не стала, просто кивнула.
– А, кстати, сестрица. Я сегодня встретила Михаси-сан. Помнишь ее? Ну, вы с ней на больших турнирах встречались, главная твоя соперница.
Тинацу Михаси.
Юи не думала, что услышит это имя второй раз за сегодняшний день.
– Может, ты с ней и не дружила, а мы отлично беседовали. Так вот, Михаси-сан впервые за долгое время вернулась в наш город. Кажется, на зимние каникулы.
Почему она вдруг вернулась именно тогда, когда Юи оказалась вовлечена в очередной странный феномен?
На Юи вновь надвигается плохая волна?
Да. Наверняка так и есть. …Настает время сжать зубы и терпеть.
– Хмм…
Возможность рассказать, что они уже тоже встречались, была упущена.
– Я знаю, что сплетничать плохо, но, по-видимому, родители Михаси-сан развелись, и там много всякого произошло…
Голос Андзу пронзил уши Юи.
Вряд ли Андзу это сказала злонамеренно.
Она всего лишь пересказывала сегодняшние события.
Но Юи подумала вот что:
Она и Михаси вовсе не были дружны; так зачем ей выслушивать жизненные обстоятельства человека, с которым они связаны только через спорт, который она уже забросила?
Зачем подсоединять воспоминания, оставшиеся в давнем прошлом, к сегодняшним?
Те прошлые дела нынешнюю Юи Кирияму нисколько не касались.
Сейчас ничего уже не восстановишь, не изменишь.
Для нее сегодняшней это уже неважно.
А раз неважно, то и знать это незачем.
…И точно так же, раз это неважно, то и прошлое парня, который твердит, что любит ее, тоже знать незачем.
Ёсифуми Аоки, когда с ним произошел «возврат времени», спутал ее с давней знакомой.
Аоки сказал, что эта знакомая на нее невероятно похожа.
Аоки сказал, что любил эту знакомую и что они встречались.
Раньше он говорил, что полюбил ее инстинктивно.
Инстинктивно.
Не расчетливо – инстинктивно.
Любовь с первого взгляда – так это называется?
Но любовь с первого взгляда к девушке, похожей на ту, кого он любил раньше, – это выглядит, как…
…как будто он влюбился в нее именно потому, что она похожа на ту девушку?
А то, что он расстался с той девушкой лишь потому, что она уехала и у него не было выбора, – это выглядит, как…
…как будто она – не более чем замена той девушки?
Так это или нет на самом деле, она не знала.
Возможно, у нее просто разыгралось воображение.
Но чувство было какое-то неприятное.
Впрочем, ей недоставало храбрости потребовать у Аоки объяснений.
Она хуже всех. Ей хотелось смеяться над собой.
«Ненавижу, нет, прекрати» – все это она ему говорила; а теперь при мысли, что он «думает о той», ее охватывала тревога, и хотелось винить его.
– …Эй? …Сестрица, ты слушаешь?
– А, э, извини. Слушаю, да.
– Так я говорю… Сестрица, ты не хочешь вернуться в каратэ? Здорово было бы, если хочешь. Ты же так и не рассказала, почему бросила… А мне нравилось, когда ты занималась каратэ, ты была такая клевая…
Почему именно сейчас сестренка подняла тему каратэ?
Прежняя она.
Прошлое, которое не изменить.
Настоящее, которое не исправить.
Грудь пронзила тупая боль.
Почему больно?
Она не понимала.
Но нынешняя она не могла смотреть в глаза прошлой ей.
Она хотела забыть.
И что там было у Аоки, тоже не хотела знать.
Не надо.
Больно.
Не надо, чтобы больно.
– …Что с тобой, сестрица? Почему ты плачешь? …Я что-то странное сказала? Не плачь, прости меня, сестрица…
Она и сама не понимала, почему плачет.