ПАРАЗИТ 10. ИНТЕРЛЮДИЯ А
– Я тебя отпускаю, – солгал Регент.
Он заставил Теневую Охотницу упасть на четвереньки и закряхтеть. С такой же легкостью, с какой он двигал собственным телом, он вынудил Охотницу зарядить болт в арбалет, крутануться и навести оружие на него. Никакой опасности, что она выстрелит, не было: Регент все контролировал с начала и до конца.
Он ощущал, как она напрягается в попытке шевельнуть пальцем, чтобы нажать на спусковой крючок и всадить ему болт чуть выше ключицы. Должно быть, на это она пустила всю свою силу воли до последней капли.
– Есть одна фишка, – сказал он. – Моя способность? После того как я кого-то разобрал? Потом контролировать его намного легче. Каждый раз, когда ты будешь приближаться ко мне, я могу сделать вот так. Я могу воспользоваться своей способностью и вернуть контроль мигом.
Регент заставил ее поднять арбалет и навести на собственный висок.
– Что будет в следующий раз, когда я возьму тебя под контроль? Продержу тебя целый день. Может, два, если буду в настроении пополуночничать. А теперь самое веселое, – в его голосе не было ни намека на веселье. – Если моя способность подскажет мне, что ты в досягаемости, я смогу это сделать, даже когда в гражданском. Ты даже не будешь знать, когда это с тобой случится. Для Защитников ты теперь обуза, и при этом понятия не имеешь, где и когда я снова возьму тебя под контроль… Если только ты не уйдешь. Свали из города. Смени команду.
Он заставил ее кивнуть – неуклюже, скованно. Он ощутил ускорение ее пульса, легкое учащение дыхания, которым он управлял, которое контролировал. Ее мышцы сжались – непроизвольная реакция чуть-чуть за гранью его контроля. Она осознала, что он делает. Точнее, осознала, что он не делает.
Он ее не отпускает.
– Теперь давай я тебя прогуляю до другого конца города и там отпущу. Не думаю, что ты настолько тупая, что попытаешься нас выследить, но моим товарищам наверняка будет спокойней, если они будут полностью уверены, – Регент закатил глаза.
Впрочем, он тут же развернул Теневую Охотницу и вывел сквозь дверь, включив способность.
Потом взглянул на остальных, пожал плечами и спросил:
– Так нормально?
С помощью призрачного состояния Теневая Охотница могла очень быстро преодолеть очень большое расстояние. Довольно приличное время Регент играл ее способностью быть легкой как перышко и наслаждался этим. Ему нравилось даже просто бежать, отключив способность и работая ногами. Эта девчонка была в хорошей форме. Он чувствовал, что она регулярно тренируется, что бегает постоянно. Бежалось почти без усилий, и ощущения были приятные, несмотря на то что разные места болели и ныли после недавней драки. Месяцы, а может, и годы тренировок настроили тело, как хороший инструмент.
Драться было примерно так же приятно, но даже еще лучше. Ее мышечная память была так заточена под удары, пинки, броски и уклоны, что он почти что мог пустить ее на автопилоте, позволить ее телу все делать самому.
На самом деле, конечно, он не мог. Но это было легко. Регент любил такие вещи. Максимальная отдача за минимальные усилия.
Эта его философия – минимизировать требующиеся от него усилия, сосредотачиваться на том, что ему нравится и интересно, – здесь работала прекрасно. У Брайана, Лизы и Тейлор была своя динамика. Они были друзьями. Сам он считал Брайана другом, но больше в смысле приятеля, с которым можно поиграть в игры, потрепаться о фильмах. Примерно так же было бы с коллегой или соседом по комнате. При этой мысли Регент улыбнулся. По большому счету у них такие отношения и были.
Регент знал, что в большинстве случаев он персонаж второго плана. Он шел на поводу у других, не поднимал волн, не выделялся. Не сближался ни с кем из остальных.
Его это устраивало. Идеально ему подходило, по правде сказать.
Сейчас его это устраивало, потому что, когда они отправлялись к Змею, никто не замечал, что он отвлечен, что он не участвует в беседе. Его контроль становился хуже по мере того, как росло расстояние между ним и его марионеткой, и это означало, что ему приходилось сильнее сосредотачиваться на Теневой Охотнице и на том, чтобы сохранять ее движения плавными. Он сталкивался с такими же проблемами, когда контролировал больше людей, и еще был гадкий побочный эффект, что его собственная координация, речь и плавность движений страдали так же, как у его марионеток. Если бы он сейчас раскрыл рот и заговорил с Брайаном или с Тейлор, то, возможно, запинался бы или глотал слова. Это было почти что больше геморроя, чем оно того стоило.
Почти что. Он сам удивился тому, как сильно скучал по этому контролю. Он был как под кайфом – абсолютно другой набор эмоций и физических ощущений. Реальная жизнь, в которой он был просто Алеком, только Алеком? По сравнению с этим она была бледной. Она была скучной.
Иногда он думал: не сломалось ли что-то внутри него от общения с отцом?
Он помнил, как в детстве (ему было лет восемь) поссорился с двумя сестрами из-за того, что он хотел смотреть музыкальный канал, а они – какой-то дерьмовый кукольный мультик. Их было больше, и он понимал, что проиграет спор. Поэтому он закатил истерику, стал орать.
Атмосфера в доме изменилась мгновенно. Сестры тут же прекратили спорить и принялись его успокаивать, переключили канал на музыкальный, попытались всучить Алеку пульт. Пришла одна из «девочек» отца и попыталась его утихомирить. Когда у нее не вышло, она закрыла ему рот рукой.
Но было поздно. Из главной спальни вышел старый добрый батяня. Никос Василь. Сердцеед. Высокий, в одних боксерах, долговязый и мускулистый, с длинными волосами, от пота прилипшими к голове. Отцу понадобилось две или три секунды, чтобы оценить ситуацию, после чего он применил свою способность к Алеку, его сестрам и «девочке» с рукой поверх рта Алека. Каждого из них он ударил чистым ужасом. Такого рода страх человек испытывает, если у него клаустрофобия, а он просыпается в гробу в шести футах под землей.
Затем отец удалился обратно в спальню и захлопнул за собой дверь.
Вроде бы тогда было лето, подумал Алек. В то время у него было не особо много способов следить за временем, поскольку в школу он не ходил, и дни просто шли своим чередом. Однако он помнил, что было жарко. Между тем летом и Рождеством Алек не произнес ни единого слова.
Это был всего один из десятка случаев, приходящих на ум. Так что – да, возможно, отец сломал что-то в процессе. Может, это было эмоциональным эквивалентом того, как если чересчур часто и чересчур подолгу смотреть на солнце, станешь полуслепым.
А может, дело было в его собственной способности. Он мог быть двумя, тремя или четырьмя людьми одновременно, чувствовать то, что чувствовали они. К тому времени, как он вступил в подростковый возраст, он уже успел ощутить все мыслимые наркотики в чьих-то других телах, переспал с самим собой в качестве различных парней и девушек. Как с этим можно было сравнить жизнь обычного Алека?
Вот Теневая Охотница не была эмоционально тусклой. Ее эмоции были богатыми, нестесненными. Они были страстными – гнев, осуждение. Даже негативные чувства Регент мог по-своему смаковать. Он на самом деле их не испытывал – это больше походило на роль очень сильно вовлеченного зрителя. Ее страх возбуждал так же, как возбуждает фантастический фильм ужасов, но с уровнем детализации и погружения на высший балл.
Он прыгнул прямо вверх и вошел в призрачное состояние. Когда Теневая Охотница поднялась на максимальную высоту, он заставил ее сжать в руках полы плаща и с их помощью направить спуск так, чтобы приземлиться на крышу заправки. Он остановился, размял руки. Теневая Охотница дышала тяжело, но не так тяжело, как дышал бы сам Алек после пробежки вдвое короче. Он чувствовал, как от жесткой нагрузки в кровь накачиваются эндорфины, – чувствовал тем более остро, что мог сравнивать ее тело со своим собственным. Она была спортсменкой.
Регент провел ее руками по торсу, ощупал груди, мускулы пресса. Снова потянулся, сжал пальцы в кулаки, почувствовал напряжение мышц рук. Ощутил, как Теневую Охотницу передернуло от отвращения.
– Почти забыл, что ты тоже тут, – прошептал Регент еле слышно, только чтобы она сама уловила. Не то чтобы это имело значение. Она осознавала движения своих губ и языка ровно так же, как он. Он мог произносить слова вообще без голоса, и она, скорей всего, их бы понимала. Он ухмыльнулся от ее лица, так же как и от своего.
– Значит, так. Держу пари, ты в непонятках, что происходит, – произнес он. – Забавная штука в этом моем контроле над тобой, что я чувствую твои эмоции, реакции твоего тела. Как офигенно хороший детектор лжи. Там, в доме, я и до половины не договорил, когда понял, что ты слишком зла и сердита, чтобы сдаться и уйти. Ты ведь ни за что не покинешь город, если я тебя отпущу, правда?
Регент ощутил, что Теневая Охотница изо всех сил пытается раскрыть рот и ответить. Он мог бы позволить ей это, дав ограниченный контроль над собственными движениями, но не стал.
– Правда. Поэтому я взял это дело в свои руки, я лично обеспечу, чтобы все прошло гладко. У моих сокомандников и так достаточно дерьма, над которым приходится ломать голову, а мне типа как нравится разминать свою способность. Так что я сам тут разберусь. Мы с тобой отправимся другой дорогой.
Он принялся копаться в ее карманах и на поясе и извлекать содержимое. То, что не мог использовать, он кидал с крыши. Бумажник, запасные обоймы к арбалету, маленький нож, запасные тетивы, бинты, ключи, удостоверение личности Защитника – все это полетело на землю рядом с переполненным мусорным баком и в сам бак возле заправки. В поясе было несколько пластиковых наручников, но Регенту было лень утруждаться доставать и выкидывать их все. Наконец на правом бедре он нашел два мобильника. Успех.
Один из телефонов был на вид древнющим. Экран был так исцарапан, что на нем практически невозможно было что-либо разглядеть, у разъема внизу отломалась пластиковая заглушка. Второй был смартом с тачскрином. Регент не опознал ни производителя, ни модель, и, когда он включил аппарат и прикоснулся к экрану, интерфейс тоже оказался незнакомым. Спецмодель производства Защитников? Пофиг. Не имеет значения.
Смартфон был запаролен. Это было больше по Лизиной части, но и у Регента имелся в запасе один приемчик. Занеся пальцы Теневой Охотницы над клавиатурой, он позволил им набрать самую естественную комбинацию цифр, впечатанную в связь тела и разума благодаря постоянным повторениям в течение многих недель и месяцев. Мышечная память.
Потребовалось две попытки. Первая, по ощущениям, была чуть неудачной в самом конце. Вторая оказалась идеальной и была вознаграждена вибрацией телефона и появлением меню.
– Контакты, – пробормотал он, нажимая на кнопку. – Сплав, Хроноблокер, Виста, Флешетта, Малыш Победа… скучно. Здесь работать не с чем.
Директор Пиггот? Нет. Может, какие-то перспективы тут и есть, но вероятно, она была уже в курсе этой истории с похищением тела. Полностью информирована.
Регент прокрутил список вниз. Под пришпиленными наверху контактами был короткий список имен, отсортированный по времени последних вызовов. На самом верху была «Эмма Барнс».
Он проверил второй, старый телефон. Без пароля. Быстрый прогляд показал, что это гражданский телефон Теневой Охотницы.
– Носишь его с собой в патруль? Это тупость или самоуверенность? А если бы ты его потеряла? – он покачал головой, потом драматично ахнул. – А если бы он попал не в те руки? – ее голос подходил для аханья куда лучше, чем его собственный. Услышав его, Регент не удержался от смешка.
Эта Эмма была в обоих телефонах. Теперь у Регента было серьезное подозрение, что он знает, кто это. Он бегло проглядел полученные сообщения и узнал имя Теневой Охотницы, но его он знал и раньше. Тейлор как-то обронила.
Пульс Теневой Охотницы подскочил, и Регент ощутил растущее чувство… чего именно? Ярости? Она была взбешена вторжением в личную жизнь.
Он попытался для разнообразия хихикнуть – во-первых, чтобы проверить, удастся ли, а во-вторых, чтобы проверить, разозлит ли ее это. Ответ «да» по обоим пунктам.
На смартфоне никакого обмена СМСками не было, поэтому Регент принялся копаться в архиве старых текстов на убогом древнем мобильнике. Множество отправленных Эмме. Несколько – к некой «Мэдисон». Остальные – сравнительно мало – к некой «маме», некому «Терри» и некому «Алану».
Когда ему надоело листать СМСки в порядке их отправления, он стал искать сохраненные сообщения – те, которые София сочла достаточно важными или стоящими того, чтобы сохранить их от удаления. То, что он нашел, было весьма красноречиво. Ему пришлось еще порыться в поисках продолжений разговоров для каждого сохраненного Софией сообщения, чтобы как можно лучше прочувствовать положение дел. Это было трудно, ведь каждая серия текстов была реакцией на то или иное событие, в котором он сам не участвовал.
Некоторые были бессодержательными, другие он просто не понимал. Затем он нашел одну серию, которая заставила его остановиться и подтвердила подозрения насчет того, кто такая Эмма.
Эмма: что делаешь с ее ркзком?
София: щас в классе искства. думаю залить туда краску когда уч выйдет. потом отнести в находки. там ее проект по иск так что она будет его искать и найдет и
София: будет вся такая ура нашла а потом заглянет внутрь и поймет что ему капец
Эмма: lol
София: что ты сказала что она разревелась? это было супер. полный улет.
Эмма: (СОХРАНЕННОЕ СООБЩЕНИЕ) насчет прплкать ночь напролет неделю подряд? она говорила что так было когда мамочка умерла
София: ну ты злая
Эмма: да да
София: можно я тоже так ей скажу? кст сохраню это для потомства
Эмма: такого эффекта уже не будет. главное был сюрприз. медленное осзнние что я имела в виду.
София: учи меня о наставник
Эмма: lol
Эмма: так же клево не выйдет но я думала про тот день. кажется вспомнила какую музыку мы слушали когда ей позвонили про мать.
Эмма: надо выждать чуток потом псмтрим зарыдает ли она о5 если мы включим ее в крдоре или перед уроком.
София: и нас не могут наказать что мы просто слушаем музыку
Эмма: ага
София: не могу поверить что ты была ее подругой.
Эмма: она была стремной но не стремной и унылой одновременно.
Регент закрыл телефон, небрежно подкинул в воздух и поймал, когда тот падал. Повторил это еще несколько раз, думая.
– Хм, – сказал он.
Тянулись долгие секунды. Он знал, что должен ощущать жалость к трехнутой, но ощущал лишь раздражение. Его больше печалило то, что он не ощущал жалость, чем то, что он сейчас прочел.
Наверно, за это стоит поблагодарить папашу.
– Ты нехороший человек, – сказал Регент Софии с ноткой иронии в голосе. Он почувствовал, что она пытается ответить.
Он медленно улыбнулся.
– Давай-ка посмотрим…
Он принялся копаться в меню телефона, пока не нашел опцию отправки е-мейлов. Убедился, что к письмам можно прикреплять файлы.
На смартфоне в другой руке он нашел браузер и поискал местные старшие школы.
– Хммм. В какую школу ты ходишь? В Аркадию? Нет. В Иммакулату? Нет. В Клэрендон? Мимо. В Уинслоу?
Он ощутил еле заметную реакцию. Возможно, легкий сбой дыхания. И Теневая Охотница не могла сделать ничего, чтобы это остановить: эти реакции были ее лишь потому, что они были непроизвольными.
– Шикарно.
Он пошарил по сети в поисках веб-сайта старшей школы Уинслоу и немелодично присвистнул (чтобы пораздражать Теневую Охотницу), когда обнаружил е-мейлы учителей. Он принялся методично вбивать их в поле адресатов.
Закончив с этим, он стал прикреплять к письму тексты. Процесс был бы невообразимо скучным, если бы не постепенно нарастающая тревога, которую он ощущал в своем благодатном хозяине[1].
В теле самого письма он написал вот что:
нашел телефон. содержимое тревожит. думаю вам стоит знать что творят ваши ученики.
Его большой палец завис над кнопкой отправки письма.
– Не, – решил он. И тут же ощутил волну облегчения от хозяина.
Это облегчение быстро угасло, когда Регент снова обратил взгляд на смартфон и стал искать полицию Броктон-Бея.
Когда он добавил в конец списка адресов этот е-мейл, то дописал к письму еще одну фразу:
связываюсь с полицией чтоб меры точно были приняты.
После чего отослал письмо.
Он ощутил взрыв ярости в теле Теневой Охотницы. От этого взрыва у нее даже руки задрожали. Регент рассмеялся, и ярость Охотницы смешалась с его весельем, создав нечто безумное на слух.
Если подумать – может, и не только на слух. В определенном смысле у Теневой Охотницы были множественные личности.
Он шагнул с крыши и ждал до последней секунды, прежде чем применил способность. Тело Охотницы взорвалось облаком теней. Когда она вновь собралась воедино, он ощутил сильный дискомфорт. Не совсем боль. В считанные секунды Теневая Охотница сгустилась в свою материальную форму. Боль, которую ощущали хозяева, всегда была для Регента какой-то отдаленной. Она и вполовину так его не беспокоила, как должна была бы. Он сам не был уверен, с чем это связано – с тем, что он ее инстинктивно предотвращал, или с чем-то еще.
Снова начав насвистывать, он вспрыгнул на перила моста и зашагал по ним. На ходу он набрал Эмму и тут же ощутил умеренную реакцию хозяина: раздражение с ноткой тревоги.
Эмма взяла трубку после четвертого гудка.
– Какого хера, Соф-… какого хера?! Сейчас три часа ночи!
– Я страшно извиняюсь, – Регент попытался произнести это убедительно, но вышло саркастично.
– Ты мне еще черт знает когда обещала, что позвонишь и расскажешь, что было.
– Извини, – Регент сомневался, что сумеет искренне извиниться, и потому взамен понизил голос Охотницы до шепота.
– Что происходит?
– Мне нужно было с кем-нибудь поговорить, – ответил он.
– …Ты ранена? Что случилось?
– Ничего. Была драчка в штаб-квартире, явилась Дракон, но я не об этом хотела поговорить.
Регент затаил дыхание и стал ждать.
– Я начинаю реально беспокоиться. Ты говоришь так, как будто это что-то серьезное, и ты меня разбудила в десять минут четвертого, так что хорошо бы это было что-то серьезное. Давай выкладывай.
– Мне одиноко.
Эмма повысила голос в явном раздражении.
– Серьезно? Вот это твоя проблема?!
– Я скучаю по тебе.
Из самых недавних СМСок, которые он прочел, Регент знал, что Эмма сейчас в другом городе.
– Это не в твоем стиле. Наширялась, что ли, или отравилась чем-то, или что?
– Я правда скучаю по тебе, – выдохнул в трубку Регент.
– Что?
– Я влюблена в тебя с самого начала.
– София, кончай. Если это какой-то прикол…
– Почему, ты думаешь, я еще тогда подтолкнула тебя прикалываться над тем депрессивным куском дерьма, который был твоей подругой? Я ревновала к ней.
– Это уже дебилизм. Не звони, блин, мне больше, пока не решишь повзрослеть, – прорычала Эмма.
– Пожалуйста, – Регенту удалась умоляющая интонация, однако Эмма уже вешала трубку. Он услышал гудки и выругался: – Черт.
Дойдя до конца моста, он спрыгнул с перил и прокомментировал:
– Не думаю, что она купилась.
София попыталась ответить, и впервые за все время ей почти удалось. Расстояние между Регентом и Теневой Охотницей было слишком велико. И дальше будет только хуже. Он чувствовал это и вторым своим телом.
– Давай-ка посмотрим, – он ухмыльнулся и поднял смартфон. Держащая его рука Софии вздрогнула. – Ооо, карты.
Приложение с картами по-прежнему показывало последний маршрут, который запросила Теневая Охотница, с детальными указаниями пути от какой-то точки на южном краю Доков до какого-то места в деловом районе.
– Стоунмаст-авеню, тридцать три.
Вновь слабая реакция от нее показала Регенту, что он нашел что-то важное.
– А ты дернулась. Давай нанесем туда визит.
Он запросил у телефона маршрут от их нынешнего местонахождения до Стоунмаст-авеню и снова побежал.
Сейчас движения Теневой Охотницы были более неловкими. Рефлексы медленнее, баланс хуже. Включать ее способность стало напряжно – медленнее, тяжелее. А главное – это требовало большего внимания. Он заставил свое основное тело надеть наушники и включить какую-то музыку. Это был повод игнорировать остальных и нацелить внимание на что-то другое. Они еще не достигли своего места назначения.
Теневая Охотница добралась до Стоунмаст-авеню раньше, чем Регент, Ябеда, Рой, Чертовка и Мрак приехали к Змею. Забавно было то, что при этих маршрутах, сложись все чуть иначе по времени, команда теоретически могла пересечься с Теневой Охотницей. Зато контроль Регента улучшался по мере того, как расстояние сокращалось.
35, 34, 33. Жилой квартал. Дома здесь были не в лучшем состоянии, у многих во дворах валялись пожитки и мусор. На газоне перед домом 33 по Стоунмаст-авеню виднелись детские игрушки. Живые изгороди между этим домом и соседними разрослись, дерево перед фасадом выглядело мертвым. Могло бы показаться, что дом заброшен, но кто-то утрудил себя, выметя из него принесенные наводнением обломки и свалив их в переднем углу двора возле подъездной дорожки.
Регент ввел Теневую Охотницу через парадную дверь, ощущая в своем хозяине нарастающий гнев и тревогу.
Эти гнев и тревога достигли максимума, когда из гостиной в прихожую шагнул парень лет девятнадцати или двадцати и увидел вошедшую. Он остановился и уставился на нее.
– Мам! – крикнул он.
Из кухни вышла усталая на вид женщина средних лет, держа на руках четырехлетнюю девочку. Там, где Регент рос, было много детей. Ему нравилось думать, что он хорошо умеет оценивать возраст на глаз.
Женщина пристально посмотрела на Теневую Охотницу, потом повернулась.
– Терри, отнеси сестренку наверх.
– Но…
– Живо! – рявкнула женщина.
Терри подошел забрать ребенка, который все сильней тревожился из-за разгорающихся эмоций и странного человека в дверях. Регент потянулся к Терри и схватил его за руку.
– Расслабься, братан.
Это было лишь предположение Регента. Но судя по тому, как парень уставился на Теневую Охотницу, предположение верное.
– София?!
– Ага, – ухмыльнулся под маской Регент. – Кто ж еще, тупица?
Женщина встала между Теневой Охотницей и Терри, на лице ее была написана ярость.
– София! В кухню. Живо!
Регент развязной походкой ввел Теневую Охотницу в кухню. Из прихожей донесся шквал перешептываний между Терри и матерью Теневой Охотницы. В этот шквал затесалось изумленно-оскорбленное «Ты знала?!».
Регент уселся на кухонный стол и поднял туда же ноги. На поверхности стола образовалась грязная лужица.
Прошла чуть ли не минута, прежде чем в кухню ворвалась мать. Она сдернула ноги Теневой Охотницы со стола.
– Объясни! – потребовала она.
– Что? – и Регент пожал одним плечом.
– У нас была договоренность. Ты можешь заниматься этими своими делами, но брат и сестра знать не должны!
– Слишком геморно, – ответил Регент. Он снял маску Теневой Охотницы и принялся со скучающим видом постукивать ее краем по столу.
– В моем доме правила устанавливаю я! Если это помогает тебе избежать тюрьмы и держит тебя в узде, ладно. Но я не позволю тебе прославлять насилие…
Мать осеклась на полуфразе, когда Регент открыл рот Софии в очень настоящем зевке. Забавно, что его второе тело тоже зевнуло – такая вот ответная реакция на зевание кого-то другого. Мать вырвала маску из руки Софии. Маска со стуком упала на пол.
– Слушай, когда я с тобой разговариваю!
– Лаадно, – Регент достал арбалет и принялся крутить в руках.
Мать уставилась на оружие. Когда она вновь заговорила, ее голос звучал приглушенно.
– Это непохоже на усыпляющий болт, который мне показал ваш директор.
Регент шевельнул бровью.
– Ой.
– Что ты делаешь, София? Или ты хочешь отправиться за решетку?
– Мне скучно, – ответил Регент.
– Ты не имеешь права жаловаться на скуку! Я работаю на двух работах ради вас троих! Я остаюсь сверхурочно, посещаю все школьные мероприятия, хожу к директору всякий раз, когда тебя отчитывают из-за твоих проблем с гневом! Ты даже не заботишься о сестре, не помогаешь по дому! Что ты думаешь…
– А от твоих нотаций мне еще скучней, – оборвал ее Регент.
Мать отвесила Софии такую пощечину, что у нее голова мотнулась вбок. Щеку жгло.
– Не смей, – угрожающим тоном произнесла мать.
По приказу Регента Теневая Охотница встала и навела арбалет на мать. Глаза женщины округлились, и она стала пятиться, а Теневая Охотница – подходить ближе. Они остановились, когда мать уперлась спиной в стену возле кухонной двери, а болт арбалета Теневой Охотницы оказался приставлен к ее горлу.
– Думаю, я больше не буду слушать твое нытье, – прошептал Регент.
– Что ты творишь? Что с тобой такое?
– Ты же сама сказала, – пожал плечами Регент. – Проблемы с гневом. Гарантирую, ты даже представления не имеешь, через что мне приходится проходить.
Когда сомневаешься, говори туманно.
– Если ты имеешь в виду Стивена…
Стивен. Регент ощутил реакцию Теневой Охотницы, когда прозвучало это имя.
– Я не имею в виду Стивена, – он произнес имя с нажимом. Отбросил арбалет в сторону, отступил на шаг и потянулся. Мать не сдвинулась с места, так и осталась у стены. – Я к себе в комнату. Не лезь ко мне.
Он нагнулся и поднял маску, однако надевать не стал. Вышел в коридор и увидел в углу пылесос. Шнур тянулся от него в соседнюю комнату. Кабинет? Регент вытащил провод из розетки и из пылесоса и, сворачивая его кольцами, стал подниматься по лестнице.
Теневую Охотницу переполнял целый коктейль эмоций. Страх, гнев, тревога, беспокойство, паника и чистая ярость. Регент притушил самые острые физические реакции – дрожь и тяжелое дыхание – и довел Теневую Охотницу до верха лестницы, сохраняя видимое спокойствие. Наверху в коридоре был Терри; он таращился на сестру, явно не веря своим глазам.
Регент нашел комнату Софии, вошел и захлопнул дверь. Комната была маленькая, старомодная, с деревянными панелями на стенах. Мебель ограничивалась двуспальной кроватью, туалетным столиком с зеркалом (столик был завален свечками и косметикой), книжным стеллажом и гибридом компьютерного стола с комодом, на котором стояли компьютер и принтер. На стене были фотографии Теневой Охотницы с рыжеволосой девушкой. На многих фотках они смеялись. Эмма?
– Эмма? – спросил Регент. Легкое изменение пульса и дыхания сказали ему, что он не ошибся.
Он нашел фотографию Теневой Охотницы, Софии, с семьей. Мать выглядела моложе и не такой усталой, и она была беременна. Теневой Охотнице было на вид лет двенадцать, а ее брату – шестнадцать или семнадцать; он щеголял шикарным афро и менее шикарным намеком на усы. Они все сгрудились вместе, но улыбалась только мать.
Взгляд Регента упал на мужчину, вырезанного из фотографии: была видна лишь его рука на плече матери и кусок торса и нога с краю фотки.
– Стивен? – спросил Регент. В Теневой Охотнице вскипела чистейшая ненависть – одновременно к Регенту и к мужчине, которого нельзя было разглядеть. – Стивен. Так что же он с тобой сделал? Поверь мне, я видел все. Бил тебя? Лапал?
Никакой реакции ни на то, ни на другое. Вербальные издевательства? Эмоциональные? Что-нибудь еще? Регенту было не настолько интересно, чтобы продолжать расспросы.
Он схватил зажигалку, лежавшую рядом с ароматическими свечками, и начал сдирать со стены фотки. На каждой фотке, где было лицо Эммы, он прожигал его насквозь.
– Что ж, – сухим тоном произнес Регент. Ему пришлось кашлянуть, чтобы ярость Теневой Охотницы не превратила его голос в рык. – Ты явно стала выше всего этого дерьма: обращаешься с одноклассницами так, как обращаешься, лезешь в драки, не помогаешь старой милой мамочке.
Вновь ему пришлось приложить усилие, чтобы сохранить контроль, когда София взорвалась эмоциями. Не помогало и то, что его вторая половина пыталась слушать, что говорил Змей. Лучше сейчас ее не испытывать.
– Мне кажется, между нами больше общего, чем ты думаешь, – произнес он. – Мы оба – надменные жопы, правда? Разница в том, что я это признаю, не пытаюсь себя приукрашивать, не говорю себе, что я просто стерва и что это хорошо, – он выжег лицо Эммы еще на одной фотке. – Теперь давай соединим все это дерьмо вместе. Я все это делал с определенной целью, поверь мне.
Он вытащил из принтера лист бумаги, нашел ручку в одном из ящиков стола. Когда дошло до письма, он был достаточно осмотрителен, чтобы положиться на мышечную память.
Я думала, что смогу справиться.
Я слишком злая. Слишком одинокая. Я ненавижу себя за то, что я делаю. За то, что причиняю людям боль.
Я причиняю зло собственной матери. Я причиняю зло одноклассникам как София. Я причиняю зло людям как Теневая Охотница, и я ненавижу себя за то, что мне это нравится.
Я думала, что смогу справиться. У меня была Эмма. Она поддерживала меня.
Но она меня отшила. Я любила ее, правда любила, но когда я ей призналась, она меня отшила. Вела себя так, будто это шутка.
Я поступлю правильно. Больше я никому не смогу причинить боль.
Теперь по ее телу растекался ужас, точно ледяная вода. Когда Регент засмеялся над этим, смех вышел трясущимся. Он разбросал обожженные фотографии, где не хватало лица Эммы, вокруг листа бумаги, потом достал из арбалетной обоймы болт и положил поперек нижнего края листа. Выглядело настолько сверхдраматично, что должно было сработать.
Он встал на стул и стал привязывать шнур к креплению люстры. Потом крепко схватился за него и на несколько секунд повис, чтобы убедиться, что шнур выдержит вес Софии. Люстра сама по себе была хлипкой, но ее крепление было надежно привинчено к деревянным брусьям потолка.
На туалетном столике он нашел увлажняющие крема и куски мыла. Ими он натер конец шнура, сделав его скользким. Затем начал завязывать на этом конце простейший узел висельника. Когда у него не получилось, он с помощью смартфона нашел видео, как завязывать правильно, и убрал громкость в ноль.
– Вопрос на миллион, – задумчиво произнес он, начав завязывать узел по шагам, указанным в видео. – Расскажет ли твой босс твоей мамочке, что произошло? Ну, что я тебя контролировал? Если она будет держать рот на замке, картинка нарисуется чертовски некрасивая, как считаешь?
По щеке сбежала слеза. Регент слегка усмехнулся и сморгнул слезы из глаз.
– Но если она таки расскажет, если она все объяснит твоей мамочке, то говно полетит на вентилятор. Это выглядит охеренно плохо для нее, а если инфа просочится, то даст просто отвратный пиар. Страшные, опасные паралюди. Не только ваши жизни под угрозой, но вас могут контролировать. Ооо, как страшно. Никто никогда больше не сможет доверять коллегам или соседям. Поэтому такие штуки они предпочитают замалчивать.
Да, плохо выглядит и для меня, но ты же видела недавний бой. Не то чтобы вы, ребята, были такой уж большой угрозой. Я говорил уже, я надменный тип в этом смысле.
Он потянулся, чтобы включить шнур в розетку на стене, но тот оказался слишком коротким. Регент вздохнул и выключил все из удлинителя, куда был подсоединен компьютер; теперь ему было куда вставить шнур. Следом он взял будильник Софии, встал на стул и включил будильник в петлю. Откинул капюшон Теневой Охотницы и положил в него будильник. Тот мигал: 12:00, 12:00, 12:00.
– Последнее слово? – он накинул петлю ей на шею. Петля была скользкой от мыла и прочей херни, которую он на нее вывалил.
Регент дал Софии достаточно свободы, чтобы говорить, но сохранил контроль над руками и ногами, чтобы она не могла сбежать, и удержал диафрагму, не давая Софии набрать достаточно воздуха, чтобы заорать и позвать на помощь.
– Почему? – выдохнула она.
– Ты затрахала моего товарища по команде, – Регент пожал ее плечом.
– Мрака? Я…
Регент не позволил ей закончить.
– Сам не знаю, правда ли меня это настолько колышет или нет, но это дело из тех, которые я делаю, потому что вроде как должен. Не знаю. Кроме того, ты опасная, и пользы от тебя уже нет, так что… Если ты не назовешь мне убедительную причину.
– Пожалуйста.
– Недостаточно убедительно.
Он поднял ногу и резко пнул спинку стула.
Стул качнулся, но не опрокинулся.
Он легонько усмехнулся, чувствуя смятение и облегчение своего хозяина. Это будоражило кровь, как ничто другое.
– Думаю, я донес свои аргументы.
Теневая Охотница попыталась ответить, но Регент ей не позволил. Она была озадачена и так же сильно напугана, как прежде.
– Хочется думать, что сейчас у тебя гораздо меньше оснований и дальше болтаться в этом городе, чем было час назад. Даже если мамочка узнает, что ты была под контролем твоего покорного слуги, ей будет не очень-то уютно находиться рядом с тобой в будущем, учитывая смутную возможность повторения шоу на бис. С Эммой тоже будет неловко. И твои перспективы по части карьеры героини выглядят неважно. К сведению: я вовсе не врал насчет того, что могу взять человека под полный контроль легче и быстрее, если раньше уже контролировал.
Он достал пластиковые наручники и надел на запястья Софии, потом поработал ее пальцами, чтобы потянуть за кончики и защелкнуть браслеты за спиной.
– Я чувствую твои эмоции. Я знаю, что убедил тебя. Ты покинешь город, и если ты не хочешь, чтоб я нанес тебе визит, то, когда будешь на взводе, держи рот на замке насчет сегодня. Им необязательно знать, что все это сделал я. Это ведь создаст уйму проблем, правда?
Регент дал ей ограниченный контроль, и она кивнула – микроскопически, словно боялась шевельнуться.
– Если я снова возьму тебя под контроль? Я свои удары сдерживать не буду. И пинки тоже, – он тюкнул ее ногой по спинке стула. Сердце Теневой Охотницы подпрыгнуло. – Мои эмоции ты чувствовать не можешь, так что тебе придется просто поверить: я на это способен. Ты знаешь, что я сын Сердцееда. Ты знаешь, что я уже убивал.
Вновь она чуть кивнула. Попыталась что-то сказать, но Регент ей не дал. В этом не было нужды – он все понимал по ее чувствам. Гнева уже не было и в помине. Оставался лишь страх.
Он выглянул в окно. Там мигали какие-то огни. Машина ОПП? Или, может, полицейская.
С губ Теневой Охотницы сорвался смешок.
– Ну, оставляю тебя выкручиваться самостоятельно. А когда выкрутишься? Вали на хер из моего города.
Он выдохнул и передал контроль над телом его законной обладательнице.
[1] В биологии хозяином называют организм, в котором живет паразит.