МИГРАЦИЯ 17.6
– Мы должны им рассказать, – прошептал Краус.
Он и Джесс находились на кухне незнакомых людей и с помощью их утвари готовили себе еду. Ощущение было странное – они будто вторгались к кому-то. Впрочем, подумал Краус, непохоже, что хозяева в ближайшее время вернутся.
– Мне нужен другой нож, – сказала Джесс. – Этот ужасный.
– Уклоняешься от темы?
– Нет. Мне нужен нож получше, чтобы я могла продолжить резать клубнику. Разговаривать это нам не помешает.
Краус открыл буфет, достал нож и протянул его сидящей на стуле у кухонной стойки Джесс.
– Рано или поздно они все равно догадаются. С тех пор как я стал отслеживать это дело внимательно, я заметил штук пять крупных подсказок. Сейчас они отвлечены, но…
– Этот нож тоже паршивый.
– Тут все ножи паршивые. Те, кто тут жили, вообще за ними не ухаживали. Обходись тем, что есть.
Джесс принялась отрезать «попки» у клубничин.
– Они здорово расстроятся, – произнесла она.
– Это уж точно. Мы застряли в абсолютно другом мире, и здесь все отличается как раз достаточно, чтобы мы могли облажаться и показать всем, что мы чужаки.
Джесс кивнула. Она сгребла с разделочной доски кучу отрезанных клубничных «попок» и потянулась вперед, чтобы отправить их в пустое пластмассовое корытце.
Краус уперся ногой в поперечную перекладину стула, чтобы тот крепче держался и не опрокинулся, и пододвинул корытце ближе.
Джесс сказала:
– Плохо будет, если нас поймают. Жители этого мира? Они напуганы. Тут есть законы против перемещения людей и предметов между мирами. Когда только появилась дыра между вселенными, их первая мысль была, что мы можем на них напасть – целая другая планета с ресурсами. Вода, нефть, дерево, металл, все такое. И Земля Алеф проиграет, потому что у Бет все Плащи. А остальной мир подумал, что эти врата сделают Америку еще более сильной сверхдержавой, чем мы уже есть. Поэтому посыпались санкции, сделки.
Краус кивнул. Он перевернул оладьи на сковородке. Оладьи были хреновые, полуфабрикатные. Тем не менее это лучше, чем ничего.
– Дела плохи, Краус. Даже если мы хотим вернуться домой – с учетом того, что Симург может что-то планировать…
– Это не должно диктовать наш выбор, – перебил Краус. – Мы свихнемся, если будем пытаться предугадывать все. Что мы можем, так это сводить к минимуму урон, по возможности не проявлять активности. И я должен признать, что ты права. Для начала мы должны отказаться от использования содержимого того чемоданчика. Если у нас будет возможность встретиться с президентом или еще кем-нибудь таким, то, возможно, нам следует передать ему эти штуки.
– Да, – согласилась Джесс. Потом приподняла руку. – Шшш.
Наверху скрипели половицы.
Марисса спустилась к ним; ее волосы были обернуты в полотенце.
– Я закончила с душем, если кто из вас желает ополоснуться. У нас есть электричество?
– Дали совсем недавно, – ответил Краус.
– Никак не могли найти себе места, решили чем-нибудь заняться. Набьем животы – подкинем топлива для наших печек, – произнесла Джесс. – Есть хочешь? Можем предложить на ужин оладий.
– Ага, – кивнула Марисса.
Краус проверил оладьи и переложил на тарелку. Одну разорвал пополам и сунул в рот.
– Марс, не хочешь подменить Оливера? Он сейчас присматривает за Ноэлью.
– А до него кто присматривал?
– Я, – ответил Краус. – Я принесу тебе тарелку. Масляный сироп?
– Сахар и лимонный сок, – ответила Марисса и удалилась в гостиную.
– Мы должны рассказать им, – тихо произнес Краус.
Джесс кивнула.
Краус открыл рот, чтобы продолжить говорить, но тут же закрыл, потому что звуки разговора донеслись из гостиной.
Ноэль?
Краус выключил горелку и направился было туда, но его окликнула Джесс.
– Краус?
Он остановился, обернулся – Джесс по-прежнему сидела на стуле.
– Отнесешь меня?
Он нахмурился, обвил одну руку вокруг ее плеч, а другой подхватил под коленки, изо всех сил стараясь не удариться обо что-нибудь раненой кистью. Затем поднял Джесс и прокомментировал:
– А ты легче, чем я ожидал.
– Галантен, как всегда.
– Ребята! – позвала Марисса.
Краус поспешил в гостиную, приостановившись лишь для того, чтобы удостовериться, что не стукнет Джесс головой или ногами о дверной косяк.
У него все заледенело, когда он увидел, что привлекло внимание остальных. Не Ноэль.
Телевизор работал и показывал видео с Симург.
– Дерьмо, – прошептала Джесс.
– Кабельное заработало! – сияя, воскликнула Марисса.
– Может, скоро и телефоны включатся, – сказал Люк. – Сможем связаться с родаками.
Краус прошел мимо Оливера, который лежал на полу, привалившись к горке скрученных одеял, и держал книжку. Затем обошел кофейный столик и усадил Джесс в единственное свободное кресло.
Потом он направился к телевизору, заслонил его собой и стал нажимать кнопку громкости наверху, пока звук не отключился.
– Какого черта, Краус? – спросил Люк.
– Говнюк, – выплюнул Коди. Он сидел в соседней комнате, столовой. – У нас, может, появился наконец шанс выяснить, что происходит.
– Вы выясните, потому что я сейчас расскажу, – ответил Краус.
– Ты, блин, вообще о чем? – спросил Люк. – Это то, что ты не хотел нам рассказывать вчера?
Краус кивнул. Он увидел, что Джесс сменила позу, словно пытаясь устроиться лицом ко всем остальным, поймал ее взгляд и едва заметно качнул головой.
Джесс нахмурилась, но ничего не сказала.
– Ну выкладывай тогда, – огрызнулся Коди.
– Мы очень далеко от дома, – пожав плечами, сказал Краус. – Лучше будет, если вы услышите это от меня, а не узнаете из телека.
Марисса насупила брови.
– Очень далеко от дома? Но…
– Мы по-прежнему в Мэдисоне. Просто… мы не в нашем Мэдисоне.
Он смолк, давая остальным время переварить информацию.
– Да иди ты в жопу, – прорычал Коди.
Оливер оглядывался по сторонам, смотрел на меняющиеся лица друзей. Потом перевел взгляд на Крауса.
– Не понимаю.
– Когда дом упал, это как раз она нас переносила? – уточнил Люк.
– Да. С Земли Алеф на Землю Бет, – подтвердил Краус. Оливер выпучил глаза – наконец-то и до него дошло.
– Погоди, – сказала Марисса. – Но… что?
– Ты тоже знала, Джесс? – спросил Люк.
– Я… да. Да, я догадалась.
– Об этом мы с ней и говорили, когда в первый раз вошли в этот дом, – пояснил Краус. – Я убедил ее молчать. Решил, что в тот конкретный момент знать это не принципиально, и при том вопле в наших головах нам не нужен был дополнительный стресс.
Джесс уставилась на него. Краус кинул на нее взгляд, потом снова переключился на остальных. «Мне лучше удается роль плохого парня, чем тебе».
– Ты не имел права, – заявил Коди.
– Возможно.
– То есть ты держал нас в неведении? – спросил Люк. – Решил, что так для нас лучше, решил за нас?
– В общем и целом, да. Думаю, если вы вспомните, как тогда было, то поймете, почему я это сделал. Нам необходимо было позаботиться о самих себе, позаботиться о Ноэли, и мы не смогли бы сделать это, если бы все время думали о том, что нам никак не вернуться домой. Я заставил Джесс молчать, скрыл пару улик. Можете меня ненавидеть, если иначе никак, но в этом был смысл.
– Но мы… Ты поэтому сказал, что нам лучше оставаться здесь, а не выходить наружу?
Краус пожал плечами.
– Отчасти. И плюс то, что я тогда говорил: мы не можем быть уверены, что герои отыскали и одолели всех монстров, которых Симург побросала в город. Может, они вообще никогда всех не найдут. Но, в общем, да, нет смысла уходить, когда нет дома, куда можно было бы пойти.
– Но как… – начал Оливер.
Докончить фразу ему не удалось. Коди вскочил на ноги, опрокинув стул. Он налетел на Крауса, схватил его за воротник рубашки. Как только ухватил надежно, он пихнул Крауса вбок, толкнул его, швырнул через колени Джесс прямо на кофейный столик, стоящий между ней и Люком.
Люк попытался встать со стула, но Коди толкнул его обратно. Люк упал, а Коди наклонился, снова ухватил Крауса одной рукой за рубашку, а другой отвесил ему пощечину.
– Ах ты сволочь! Врал нам? В такой момент?! Чтоб ты сдох! Чтоб ты сдох!
Краус пытался заслоняться руками, но без особого успеха. Тогда он поджал колени к груди, между собой и Коди, а потом распружинил ноги, отшвырнув Коди прочь.
Коди упал, едва не врезавшись в кофейный столик возле дивана. Это дало Краусу хорошую возможность подбежать и ударить в ответ, но он этого не сделал. Он встал, бережно прикасаясь к скуле, подбородку и носу, куда Коди успел как следует приложиться.
– Сволочь! – проорал Коди с другого края комнаты.
– Я… ну, видимо, я это заслужил, – сказал Краус.
– Краус… – начала Джесс.
– Хм? – он повернулся к ней и притронулся кончиками пальцев к носу, проверяя, есть ли кровь. Совсем чуть-чуть. – Все нормально.
– Нормально? – прорычал Коди. – Мы, нахер, застряли в мире, где водятся Всегубители вроде этой свихнутой птицы-инопланетянки! А в придачу еще и ты играешься с нами!
– Он не игрался с нами, – заметил Люк. Перенес раненую ногу с подставки на пол и вздрогнул от боли. – Не совсем.
– Спасибо за поддержку, – сказал ему Краус.
– Не благодари меня, – сердито ответил Люк. – Я не на твоей стороне. Я просто говорю, что ты не издевался над нами ради собственной выгоды, ты издевался над нами, потому что считал, что это для нашего блага.
– Значит, вот так, да? – спросил Коди. – Мы не только пешки в какой-то свихнутой шахматной партии, которую играет Симург. Мы тут застряли?
– Да, – обронила Джесс единственное слово.
– Наверняка есть какие-то пути домой, – произнес Люк.
– Скорее всего, – ответил Краус. – Но отыскать их будет нелегко.
– Что же нам делать? – спросил Оливер. – Если мы пойдем в полицию…
– То они поймут, что мы, скорее всего, пешки в игре Симург, – закончил его фразу Краус. – Нас арестуют. И не будем забывать, они убили того супергероя, потому что он, возможно, попал в ее сети. С учетом всех совпадений, которые упомянула Джесс, и самого того, что Симург перетащила нас из нашего мира в этот, чертовски вероятно, что в эту сеть угодили именно мы. Здешние шишки уж точно этого не упустят из виду.
– Думаешь, они нас убьют? – спросил Оливер.
– В это трудно поверить, но мне было трудно поверить, что они убьют того Плаща, а они убили. Да. Я думаю, что они нас убьют.
Когда прошла минута, а никто не заговорил, Краус увеличил громкость телевизора.
«…окончательные решения. Пока что реализуются планы по возведению перманентного ограждения вокруг пораженной области: бетонных стен вдоль Саут-Мидвейл-бульвара на западе, Кэпитол-сквер на востоке и Хэйвуд-драйв на юге. В больнице Святой Марии уже работает центр по карантинным процедурам, который обслуживает жителей города, не эвакуировавшихся до возведения временных ограждений.
Жителям, выселенным из домов, будет выплачена компенсация из средств международных фондов. Власти сообщают, что серьезного урона удалось избежать, и ситуация была быстро взята под контроль первыми Плащами, оказавшимися на месте происшествия. Лидер чикагского Протектората Мирддин сказал, цитируем: «Это победа хороших парней. Сайон прибыл и начал оказывать на нее давление спустя считаные минуты после ее появления, а Эйдолон нанес решающие удары, прогнав ее. Мы учимся сражаться с этими типами все лучше, и это сказывается», конец цитаты.
Однако, по данным источников в ОПП, все не настолько радужно. Симург добралась до хранилища с оборудованием ныне покойного суперзлодея по имени Профессор Путаница. Вскоре после этого, по утверждениям источника, Симург активировала крупномасштабную реплику этих устройств, переместив в центр города большое количество инородных объектов. Среди этих объектов, по многочисленным свидетельствам, было огромное количество монстров с суперспособностями и опасных материалов. Вопрос был задан директору чикагского ОПП, однако он отказался от комментариев. Он заверил лишь, что нарушений карантина не было и что нет никаких признаков опасности для всех находящихся вблизи от карантинной зоны.
Канал MWBB будет до конца дня сообщать новую информацию об атаке Всегубителя. А сейчас мы должны рассказать о…»
Краус выключил телевизор.
– Святой Марии?
– Не в нашем мире, – ответила Джесс. – И мы будем серьезно рисковать, если отправи-…
– У нас нет выбора, – перебил ее Краус, глядя на Ноэль. – Мы найдем карту, и нам понадобится машина, раз уж половина нас не может ходить. Ноэль надо доставить в больницу, и как можно быстрее.
***
Найти машину оказалось труднее всего. В гараже дома, который они заняли, машин не оказалось. Краус видел машину на подъездной дороге к соседнему дому, однако найти ключи в очевидных местах он не смог.
«Здорово было бы уметь угонять машины».
В итоге они направились на поиски двумя командами. К Краусу присоединилась Марисса, а вторую пару составили Оливер и Коди. Уже стемнело, улицы были пусты, снег по-прежнему плыл густыми облаками. Мало где горели огни, но это оказалось и к лучшему, потому что с огнями, как правило, были предприятия.
Они нашли автопрокат, но внутрь попасть не смогли из-за металлических ставней на окне. «Ключи, наверное, в сейфе или типа того», – подумал Краус.
Сперва они бежали легкой трусцой, быстро перемещаясь от дома к дому. Но после череды неудач, когда им так и не удавалось найти машину, которой можно было бы воспользоваться, они перешли на быстрый шаг. Это позволяло беречь силы, хотя медлительность передвижения бесила Крауса. Каждая секунда, потраченная на поиски, – это лишняя секунда ожидания для Ноэли. До той трансляции их единственным вариантом было устроиться в доме и ждать, пока Ноэль не выйдет из почти бессознательного состояния. Но сейчас…
В поисках подходящей машины они прочесали квартал с ресторанами и патио. Всякий раз, проходя мимо машины, Краус заглядывал внутрь в надежде найти ключ в замке зажигания – вдруг владелец его забыл? Но увы.
«Бесполезно».
Он проверил очередную машину, очистив окно от снега, затем поспешил за Мариссой. Она проверяла машины на другой стороне улицы.
– Не везет, – произнесла она.
– Можешь рассказать, что ты видела? – спросил Краус.
– Что?
– Когда Симург показывала тебе всякое. Что ты видела?
– Какая разница?
– Я пытаюсь разобраться, какой у нее был игровой план. Коди сказал, что она напоминала ему обо мне. Вытаскивала все плохие воспоминания, когда я доставал Коди, когда он считал, что я задираю перед ним нос или еще что-нибудь. Любопытно, у тебя то же самое или нет?
Марисса покачала головой.
– Если я скажу нет, этого хватит?
– Естественно, заставлять я тебя не буду. Но… я пытаюсь думать обо всем этом так, как думает она. Предугадывать ее ходы. Если ты поделишься, то здорово мне поможешь.
Марисса скорчила гримаску. Краус, хоть и не мог видеть все ее лицо из-за белого шарфа, в котором оно утопало, заметил это: кожа на переносице наморщилась.
– Окей. Не страшно, не переживай на этот счет, – сказал он и поспешил проверять еще машины на другой стороне улицы.
Марисса крикнула ему в спину:
– Я была на сцене!
Краус остановился и развернулся.
– Я была на сцене. Это было прямо перед тем, как я прекратила заниматься всеми этими танцевально-музыкальными делами. Тогда у меня был лирический танец. Но я бунтовала…
Она замялась.
– Не въезжаю.
– Мы с матерью ругались, орали друг на друга во все горло, и каждый раз из-за какой-то ерунды. Из-за цвета моей танцевальной формы, из-за того, что я ела на ужин, из-за того, сколько домашки я делала или не делала. Поэтому я перестала тренироваться. Начала зависать с друзьями – я мечтала об этом много лет. Думала, что я так отплачу матери, что я выйду на сцену, займу четвертое место, и она разозлится, как-то так.
– Но?
– Меня заклинило. Такого со мной никогда раньше не бывало. В голове полная пустота, я, эмм, я не могла заставить себя двигаться, не могла засунуть себе в голову ни одной связной мысли. С меня лил пот, я так тяжело дышала, что мне почти показалось, что я уже закончила выступление, хотя на самом деле я его даже не начала.
– Ужасно.
– Это… это хуже. Это было не столько ужасно, сколько… опустошающе? Не знаю, хорошо ли я объяснила, но это было вроде, как будто мне удалось набрать чуть-чуть собственной силы, вырваться из рук матери, скинуть весь ее прессинг, стать отдельным человеком. И вот я стою на сцене и чувствую, как капелька пота стекает по ноге с внутренней стороны, и на какие-то три секунды мне…
Она смолкла.
Краус не хотел ее прерывать, а Марисса говорила без остановки, поэтому он пока что продолжил заглядывать в окна машин. Сейчас он заглянул в очередную.
– Тебе показалось, что ты описалась.
– …Не знаю, почему я сказала это вслух. Если ты, блин, хоть раз это еще скажешь, я…
– Не скажу.
Прошло добрых десять секунд, прежде чем Марисса продолжила:
– Должно быть, я тогда стала красной как рак. Я впервые в жизни почувствовала себя сильной, независимой. А потом случилось такое. И она была среди зрителей, в первом ряду. Моя мать. Она улыбалась, потому что думала, что это ее победа. Ну ты понимаешь – дочь-бунтарка обнаруживает, что мамочка в итоге была во всем права. Думаю, так она это видела.
Краус кивнул.
– Та ее улыбка? Именно ее мне Симург и показала. Только она осталась. Я не могла ее вытряхнуть из головы. Почти как если бы это Симург улыбалась, а не мать.
Краус соскреб лед, намерзший на окне машины со стороны пассажирского сиденья, и заглянул внутрь.
– И что было потом?
– Здесь или там, тогда?
– Тогда.
– У меня было что-то вроде срыва. Оценки полетели к черту, я бросила всё, всю музыку, все танцы, все внешкольные занятия. Засела у себя в комнате. Стала ходить к психотерапевту, но на всех сеансах со мной была мать, и как мне могло стать лучше, когда человек, виноватый в моих проблемах на девяносто процентов, сидит в той же комнате? Я бросила ходить на эту психотерапию, пока не нашла врача, который бы занимался этим со мной и только со мной. Там я и познакомилась с Ноэлью. Крис поддерживал меня в целом, но именно Ноэль помогла мне найти свой путь.
Ее лицо вдруг погрустнело, и Краус понял почему.
– Кстати, мне очень жаль насчет Криса.
– Он был правда хороший парень.
– Да. Жаль, что я не узнал его лучше. Он всегда был больше твоим другом, чем нашим общим другом. Но он был хороший.
– И без Криса и Ноэли в группе не осталось никого, с кем я могла бы реально поговорить, – сказала Марисса. – Так что сейчас мне все равно, в каком-то смысле.
– Угу, – кивнул Краус. – Вообще-то, знаешь, ты можешь поговорить со мной, если понадобится.
Марисса фыркнула.
Разговор прервался, какое-то время они только проверяли машины. Краус знал, что ему нужно искать ключи на другой стороне улицы, но это было без толку. В конце улицы возвышался фешенебельного вида отель с гаражом, и Краус надеялся, что там персонал предлагал услуги по парковке машин.
Оливер пропитался сомнениями в себе и самоуничижением – всем тем, что делало его интровертным, пассивным, даже нытиком. Однажды он даже заплакал. Марисса вернулась в воспоминаниях на сцену, вернулась к взаимоотношениям с матерью.
Какой цели это все служит?
Единственное, что приходило Краусу в голову (и следовало расспросить Люка, чтобы получить третью точку опоры), это что Симург пыталась их отвлечь. Коди тем временем она настраивала против него, Крауса, а внимание самого Крауса было приковано к Ноэли.
«Это не производит впечатления маневров, которые она бы предпринимала, если бы планировала на годы вперед. Это что-то более близкое».
– О чем ты думаешь?
– Думаю, что мне надо поговорить с Люком, узнать, что видел он.
– Чтобы убедиться, что он окей?
– Это тоже, а еще – чтобы подкрепить мою теорию. Насчет твоего случая, тех последствий испуга на сцене, о которых ты говорила: что там было дальше? Ничего особенного? Стало лучше? – спросил Краус.
– Ну да, – пожала плечами Марисса. – Хорошо было стать свободной, самой распоряжаться своим временем, без матери, без, эмм…
– Без ее навязчивости?
– Без навязчивости. Да. Но это отстойно, потому что мне еще год до того момента, когда я смогу уехать от нее. Может, и больше, в зависимости от того, сколько времени уйдет, чтобы скопить на месяц аренды квартиры и залог. А пока что мне приходится мириться с беседами за ужином, где в каждой второй фразе спрятан шип, или тычок, чтоб я чего-то достигла, или отмашка от того, что мне реально интересно.
«Она говорит так, будто это все еще тема для обсуждений. Мы так далеко от всего этого – от своих семей, от необходимости волноваться за арендную плату».
Краус понимал, что если она продолжит думать в таком стиле, то ей придется больнее от возвращения к реальности.
– По крайней мере, сейчас ты можешь обо всем этом не париться, – произнес он как можно небрежнее, одновременно проверяя очередную машину.
Ответа он не услышал. Обернувшись, он увидел, что Марисса стоит на месте, нахмурив брови.
– Извини. У меня получилось чересчур резко? – спросил он.
– Нет. Эмм. Не знаю. Это странно, что я скучаю по матери?
– Ты разбираешься в своих чувствах лучше, чем я.
– Я годами мечтала сбежать от нее или накопить достаточно денег, чтобы переехать за полстраны и оборвать все связи с ней. А сейчас, когда такая ситуация свалилась мне на голову и я вдруг осознала, что, возможно, очень долго ее не увижу, а может, и никогда, да еще и Крис…
– Думаю, в таких обстоятельствах любому станет одиноко, – сказал Краус.
Марисса кивнула.
– Как тебе удается держаться?
– Просто хочу помочь Ноэли.
– А как твоя рука?
– Болит адски. Но глупо жаловаться, когда у нас есть более крупные проблемы и когда другим приходится еще хуже. А из-за того, что приходится слишком долго заниматься вот этим, я весь как на иголках. Заглядывание в окна ничего нам не дает, и уже темнеет. Давай проверим гостиницу.
– Окей.
Они пересекли улицу и обнаружили, что парадный вход гостиницы не заперт. Горела лишь половина ламп (освещение, настроенное на день, а не на вечер), и внутри было безлюдно.
– Действительно все эвакуировались, да? – спросила Марисса.
Краус вспрыгнул на стол регистратора, перекинул ноги на другую сторону и соскочил.
– Видимо, с Симург можно иметь дело двумя способами. Озаботиться профилактикой куда легче, чем расчищать потом последствия.
Он открыл ящичек и нашел множество визиток, сложенных аккуратными рядами и стянутых резинками. Следующий ящичек оказался заперт.
– Марс!
Марисса вернулась из служебного коридора, начинающегося рядом со столом регистратора.
– Что?
– Не могу его открыть одной рукой. Попробуй ты?
Марисса попробовала, но безуспешно. Потом ее осенило: она поспешила обратно в коридор и вернулась, неся пояс с инструментами. Меньше трех минут ушло, чтобы открыть ящичек.
Половина его была почти пуста – всего две кредитки, что-то ювелирное и лист с описанием, как действовать при пропажах/находках вещей. Вторая половина была разделена дощечками на секции, часть которых была занята ключами и бумажками, часть – пластиковыми карточками с номерами, выписанными стилизованными золотыми символами.
– Гол, – сказал Краус.
С десятком ключей в руках они прошли в гараж, остановившись у стенда с разнообразными буклетами, чтобы найти карту местности. Марисса забралась в первую же найденную машину. Проверяя остальные ключи, Краус заставил бибикнуть еще одну машину поблизости. «Нас семеро, и Ноэль должна лежать. Этого хватит».
Они открыли металлические панельные двери гаража и поспешили обратно в машины. Первой выехала Марисса, потом Краус.
Предполагалось, что теперь они будут ездить кругами по окрестностям, чтобы найти вторую группу. А если не получится, то сигналить. Было достаточно тихо, чтобы можно было услышать гудок без особого труда. Однако Краус предпочел бы без этого обойтись. Не было никакой гарантии, что психов вокруг больше не осталось. В сумерках и за пеленой падающего снега двух людей заметить трудно, но машины с горящими фарами?
Оливера и Коди было не видать.
Краус дважды бибикнул и подождал. Марисса тем временем проехала вперед и сделала то же самое. Еще минуту они плелись по тому району, куда направились Оливер и Коди. Эти двое так и не показались. Либо они в беде, либо…
Краус рванул вперед, объехав Мариссу.
Это предчувствие – его собственное, или его имплантировала ему в голову Симург?
Колеса проскальзывали на заснеженном дорожном полотне. Далеко ему ехать не придется. Если он ошибся, это обойдется им лишь в небольшую потерю времени. Но если он прав…
…то рядом с домом будет стоять машина. И она стояла; Коди оставил ее прямо посередине улицы, недалеко от забора. Краус остановил свою машину и выбрался наружу.
Солдаты по ту сторону забора никуда не делись. Почти все сейчас находились в своих машинах. Оставшиеся снаружи курили. То, что происходило неподалеку от них, похоже, их не волновало.
Краус ворвался в дом. Кинул взгляд на Ноэль. Вроде бы хуже ей не стало, и рядом с ней был Оливер. Джесс глянула на него встревоженно, но Краус не стал тратить время на обмен словами. Он помчался в кухню.
Люк стоял, оторвав от пола и согнув в колене одну ногу, держась за дверной косяк, чтобы не потерять равновесие.
– Коди… – начал Люк.
– Я знаю, – ответил Краус.
Послышался звук шагов, спускающихся по лестнице. В кухню ворвался Коди.
– Где они?!
– И ты еще меня называешь засранцем, – сказал Краус.
– Иди в жопу. Ты их спрятал.
– Тепло, но мимо денег. Мы и правда оставили чемоданчик у всех на виду, а банки вынули.
– Куда вы их дели?!
– Мы не спрятали их. Мы с Джесс их уничтожили, прежде чем начать готовить ужин.
– Херня.
– Мы ведь не собирались их использовать, – пожал плечами Краус. – Это плохая идея.
– Ты, сволочь! Принимаешь решения за нас всех!
Краус снова пожал плечами.
– Смирись.
Коди повернулся к двери, где стоял Люк.
– Люк. Ты собираешься стоять в стороне и позволить ему…
– У тебя нет оснований возбухать, – перебил его Люк. – Не то чтобы Краус вел себя намного лучше – уничтожил эти флаконы, прежде чем у нас была возможность обсудить это дело еще, в придачу к тому, что он уже отколол, но до сих пор худшее, что он делал, это лгал через умолчание. Ты же солгал мне в лицо. Сказал, что ищешь что-нибудь, чтобы помочь перенести Ноэль.
– Я готов к последствиям, – заявил Коди. – Я приму удар на себя. Выпью эту хрень, или вколю ее, или что там еще. И если Симург подстроила все так, чтобы я из-за этого гавкнулся, я не против. Я все равно смогу применить любую способность, какую получу, чтоб вытащить нас отсюда. Может, даже вернуть нас домой.
– Вернуть нас домой? – повторил Краус. – Можно подумать, это так легко.
– Все упирается в деньги, – ответил Коди. – Подумайте об этом. Заработаем несколько лимонов, заплатим кому-нибудь из этих, «сумасшедших ученых», и он доставит нас домой. Может, я сдохну или еще что-нибудь через несколько месяцев или лет. Но здесь я не останусь! И я не смирюсь с этой гребаной динамикой!
Краус заметил, что Марисса прошла через прихожую и встала за спиной у Коди.
– Какая еще динамика? – спросил Люк.
– Такая, где он оказывается наверху! Где всех устраивает то дерьмо, которое он вытворяет, и все гладят его по головке, когда это дерьмо срабатывает всем на пользу!
– Симург раскурочила тебе мозг, – сказал Краус.
– Нет! Меня это уже очень давно достает!
– Послушай! – повысил голос Краус. Коди смотрел на него испепеляющим взглядом, но молчал. Краус продолжил: – Она раскурочила тебе мозг, довела то, что там варилось, до кипения. Она этого желала. Она хотела отвлечь Люка, Ноэль[1] и Оливера, вот почему она заставила их вспоминать то, что они делали. Она хотела, чтобы ты меня ненавидел, и я думаю, что она хотела, чтобы я зашел чуточку слишком далеко.
– Краус, – произнес Люк с оттенком угрозы.
Голос Крауса звучал спокойно, буднично.
– И я это сделаю. Признаю, я тот еще сукин сын, но Ноэли я, похоже, все равно нравлюсь. Вы все понятия не имеете, как много это для меня значит и какие барьеры нам пришлось преодолеть, чтобы достичь в наших отношениях хотя бы этого. Так что – да, я перейду черту, если меня на это толкнуть, прямо здесь и сейчас, потому что я обязан защитить Ноэль.
Коди скрестил руки.
Краус продолжил:
– Вероятно, Симург этого и хотела, даже, может, поэтому и сделала меня таким безбашенным и жестоким, каким я стал, когда мы наткнулись на тех суперзлодеев. Хотела, чтобы я разок переступил черту. Она настропалила меня сделать это, и точно так же она настропалила тебя, раскалив твою обиду до предела. Если ты нападешь на меня, скорее всего, я тебя убью.
– Ты просто отмазки лепишь, – прорычал Коди.
– Я с тобой закончил, – сообщил Краус. – Ты не можешь избавиться от старого дерьма, не видишь ничего сверх того, что было между нами, чтобы понять, какой ты сейчас близорукий. В нашем нынешнем положении? У нас есть приоритеты. Номер один – это Ноэль, но остальные на втором месте с небольшим отставанием. Поэтому сейчас я собираюсь помочь Ноэли, отнести ее в машину, которую я подогнал, после чего мы доставим ее и Люка в больницу.
Коди лишь ненавидяще смотрел на него.
– И еще, Коди. Если с ней случится что-то плохое из-за того, что ты терял время, я заставлю тебя за это ответить.
Краус повернулся к нему спиной и направился в гостиную.
– Тебе помочь? – нагнав его, спросила Марисса.
– Помоги Джесс. Я смогу отнести Ноэль, и я хочу выбраться отсюда как можно скорее.
– Окей.
– Люк? – обратился к нему Краус. – Не хочешь опереться на мое плечо?
– Мне поможет Оливер.
Краус кивнул.
Один за другим они направились к машинам, которые привели Краус и Марисса. Немало времени потребовалось, чтобы устроить в машине Ноэль, закутанную в одеяла. Даже от небольшого холода она хныкала и стонала, дергаясь слабее младенца. Глаз она ни разу не открыла и, после того как ее закутали в одеяла, была не в силах даже поднять руки.
Все это время Коди стоял в дверях и смотрел.
Лишь после того, как Краус и Марисса отъехали, Коди направился к своей машине и последовал за ними.
***
– Нужна помощь! – прокричал Краус, как только распахнул ногой дверь больницы. На руках он держал Ноэль.
Там было всего человек двадцать. Никого из персонала. Пластиковые щиты загораживали доступ к половине коридоров. Стойка регистратуры тоже была загорожена. На ней стояла камера, направленная вперед.
Краус постарался не показаться перед камерой. Он застучал по пластиковому щиту, висящему перед окошком регистратуры.
– Эй! Тут девушка умирает!
«Пожалуйста, подождите», – ответил голос. То ли из интеркома, то ли еще что-то в этом роде.
– Она и так уже слишком долго ждала!
«Сохраняйте спокойствие и терпение. Персонал данного учреждения составляют исключительно добровольцы, выразившие готовность пройти через карантинные процедуры. По этой причине данное учреждение испытывает дефицит работников».
Это автоответчик? Нет. Не было такого ощущения.
– Сядь, Краус, – сказала Марисса.
Краус усадил Ноэль на стул и сам сел рядом.
– Блин, прямо дрожь пробирает. Думаю, та хрень в кабинке – искусственный интеллект.
– Серьезно? – спросил Люк.
– Серьезно, – ответил Краус, нетерпеливо притоптывая ногой. С того момента, как Ноэль получила травму, прошло уже часов восемь как минимум, но минуты, утекающие здесь, где помощь так близка, были особой пыткой. Краус тщательно игнорировал Коди, стоящего с противоположной стороны приемной.
Кроме них, здесь еще были две маленьких семьи с детьми, несколько пожилых людей, которые, вполне возможно, пришли из какого-нибудь дома престарелых, и пять мужчин в защитной форме, какую могли бы носить, например, пожарные, однако у этих поперек плеч была вышита надпись «Служба спасения».
– Нас будут спрашивать, откуда мы, – шепотом обратился Краус к остальным. – Будем держаться как можно ближе к правде, но не называть имен и мест. Лучше казаться тупыми, чем назвать какое-нибудь место, которого не существует. Джесс, есть мысли?
– Здесь не было одиннадцатого сентября. Зато были Всегубители. Один доллар в этой Америке – монета, а не купюра, а мелочь вообще не ходит. Эмм. На Луне есть постройка, незаконченная и заброшенная. Не знаю. Всякое отличается.
– Что-то из этого вообще может всплыть? – спросил Люк.
– Без понятия. Но лучше подстраховаться, – ответил Краус.
Из коридора выбежали двое в форме санитаров. Один, мужчина, направился к Краусу и его друзьям. Краус встал.
– Ситуация? – спросил санитар.
– Две средних травмы, одна тяжелая, – ответил Краус.
– Тяжелая у нее?
– Угу. На нее упала тяжесть. Живот чернеет.
– Мы ей займемся, – пообещал санитар. Потом свистнул. – Эсме! Носилки!
Второй санитар умчался за носилками.
– Нас всего шестеро вызвалось добровольцами, – пояснил первый санитар. – Много правил, много неудобств в том, что касается карантина. Мы были снаружи, но, раз зашли сюда, с нами будут обращаться так же, как с вами. Не могу винить тех, кто не хочет идти на такие жертвы, но с такой маленькой численностью приходится тяжело. Кто еще ранен?
– Проткнута рука, – Краус поднял руку. Потом указал на Люка. – И распорота нога. Если вы назначаете приоритеты, то мой последний.
– Раны не критичные?
– Нет, – ответил Краус. Повернулся к Люку. – Нет, верно?
– Я пока в порядке, – ответил Люк.
Явился второй санитар с носилками. Двое осмотрели Ноэль, потом положили на носилки. И унесли по коридору.
Краус плюхнулся обратно на стул. От него теперь ничего не зависело. Наконец-то он мог позволить себе чуточку расслабиться, наконец…
«Сэр?»
Голос из интеркома рядом с камерой.
Краус нерешительно встал, затем подошел поближе, все еще избегая камеры.
«Пожалуйста, возьмите эти бумаги и раздайте своим спутникам».
Краус взял стопку бумаг. Они были сшиты по шесть листов.
«Довожу до Вашего сведения, что индивиды в пределах карантинной зоны должны соответствовать требованиям, изложенным в данных бумагах, прежде чем им будет разрешено выйти наружу и реинтегрироваться в общество. В рамках мер DDID индивиды, обходящие изложенные процедуры и ограничения или нарушающие условия после высвобождения, будут привлечены к уголовной ответственности».
– Что?
«Требуется ли Вам дальнейшее объяснение мер DDID?»
– Каких еще мер?
«Для освобождения из зоны карантина от индивидуумов требуется дважды в неделю в течение десяти месяцев проходить проверки с участием сменяемых агентов по соблюдению карантина. Восемь из этих десяти месяцев также включают в себя еженедельные встречи с психологом и психиатрические обследования».
– Десять месяцев?
«Десять месяцев, правильно. Далее, каждому, кто выходит из зоны карантина, необходимо принять татуировку, обозначающую его или ее статус DDID. Каждый такой индивидуум будет помещен в список и будет в течение неопределенного промежутка времени дважды в неделю проходить проверки с участием агентов по соблюдению карантина. Участие в любой официальной или неофициальной деятельности, в которой задействовано более десяти индивидуумов, требует разрешения со стороны агента по соблюдению карантина, выданного как минимум за сорок восемь часов. Индивидуум, возглавляющий упомянутую деятельность, должен быть извещен о Вашем статусе DDID немедленно по прибытии. Все прочие участники должны быть оповещены о Вашем статусе DDID при первой возможности. Каждый, кто продает или сдает Вам в аренду собственность, должен быть оповещен о Вашем статусе DDID при первой возможности. Финансовые организации должны…»
– Стоп.
«Остальные подробности Вы можете найти в предоставленных бумагах. Эта стойка может отвечать на все дальнейшие вопросы. Оператор, осуществляющий надзор за зоной карантина, может отвечать на все дальнейшие вопросы. Как указано в бумагах, для связи с оператором…»
– Стоп. Заткнись, – сказал Краус.
Механический голос смолк.
Краус развернулся, чтобы удалиться.
«Сэр? Необходимо обсудить еще один вопрос».
Краус повернулся обратно.
– Что за вопрос?
«Касательно ухода за молодой женщиной. Оплатите ли Вы счет?»
– У меня нет денег.
«Понятно. Если Вы сообщите название своего финансового учреждения…»
«Мое финансовое учреждение… – подумал Краус, – …в целом мире отсюда».
С запозданием до него дошло, что он человек без личности. Его водительское удостоверение, информация о банковских счетах, свидетельство о рождении… Все это не значило здесь ничего.
– Но почему? – перебил он доносящийся голос. – Неужели вы сами не можете оплатить?
«Конечно, можем. Стоимость будет взыскана с Вас в дальнейшем. Но в случае, если Вы заплатите сейчас, процедуры будут ускорены. В противном случае возможны дополнительные задержки».
– Это же нелепо, – запротестовал Краус. Он подумал о кредитке, которую достал из ящичка. Если он воспользуется ею… Нет. Слишком опасно. Но вокруг полно брошенных магазинов. – Я смогу заплатить наличными, если у меня будет возможность их забрать.
«Эти меры были введены, чтобы гарантировать, что мы будем иметь возможность отследить любого, кто следует карантинным процедурам, а также любого, кто пытается эти процедуры обойти. Нам потребуется кредитная карта или номер банковского счета».
– А если их нет? – спросил Краус. – При нападении я лишился всех вещей.
«Опять-таки, мы можем связаться с Вашим финансовым учреждением от Вашего имени и начать процесс возвращения Ваших счетов под Ваш контроль. Если Вы не заплатите, Вы не сможете пройти карантинные процедуры».
– А моя девушка?
«Пациентка также не сможет».
– Если я скажу, что у меня нет денег и я не могу за нее заплатить?
«Мы затребуем финансовую информацию у пациентки при первой возможности».
Краус был почти уверен, что у Ноэли не было при себе кошелька. Ну да, ее сумочка осталась в квартире Люка, а квартира была в руинах.
– Если и она не сможет заплатить?
«Мы предпримем попытку связаться с ее финансовым учреждением».
– Если вам это не удастся? – он поискал подходящее оправдание. – Она была не в себе, прежде чем потеряла сознание. Возможно, головой ударилась. Если я не смогу дать вам эту информацию, и она тоже не сможет, тогда что?
«В таком случае заплатит департамент. Но карантинные мероприятия не будут продолжены, пока Вы не предоставите свою идентификацию и финансовую информацию, позволяющую ее подтвердить».
Краус вернулся на свой стул и обхватил голову руками.
«Черт тебя подери, Симург, – подумал он. – И тебя, и эту чужую Землю».
– Краус? – обратилась к нему Марисса. – Это было насчет Ноэли?
«Она вынуждает нас действовать».
– Карантинные меры, – ответил он и сунул Мариссе бумаги, полусмятые в руке.
Марисса взяла их мягким движением – полная противоположность резкому движению Крауса, словно боясь спровоцировать его на что-то еще.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Люк.
Краус ответил, понизив голос:
– Я имею в виду, что нам не выбраться из карантинной зоны без удостоверений личности и банковской информации, а у нас нет ни того, ни другого; и даже тогда с нами будут обращаться как с преступниками до конца наших дней.
– Наверняка это можно как-то обойти.
– Нет. Не думаю. Они отслеживают подобные штуки. Ловят тех, кто пытается проскочить мимо системы. Так что либо нам придется проторчать тут десять месяцев, прежде чем нас выпустят, и за это время у нас будет достаточно много бесед с психиатрами и карантинными чиновниками, чтобы мы наверняка где-нибудь накосячили, и к тому же у нас должны быть безупречные удостоверения, чтобы нас просто допустили до этих проверок…
– Что невозможно, – произнес Коди. Он подошел и тоже слушал.
Краус кивнул.
– …И к тому же с нами будут обращаться как с преступниками до конца наших дней, либо, второй вариант, мы пытаемся сбежать, после чего опять-таки с нами будут обращаться как с преступниками до конца наших дней, но уже заслуженно.
Еще одна семья вошла через главный вход и нашла себе стулья. Двоим на вид за двадцать, еще двое, похожие скорее на бабушку с дедушкой, чем на родителей. Они сели слишком близко – Краус не мог продолжать, не рискуя быть услышанным.
Он смолк, а остальные принялись читать бумаги, описывающие карантинные протоколы.
Прошло еще два часа, прежде чем санитар вернулся с новостями о Ноэли.
Краус, даже не дослушав, метнулся к дверям.
***
– Отлично сыграно, – произнес Краус, когда машина с визгом остановилась рядом с домом, который они позаимствовали. – Отлично, нахер, сыграно, Симург.
Он вышел из машины.
«Неизлечимые повреждения. Придется удалить большую часть кишечника».
Краус не зашел в «их» дом. Он направился к соседнему – тому, в который они вломились, когда искали ключи.
«Нарушение кровообращения, инфекция, возможные признаки некроза. Даже при наилучшем развитии событий ей потребуется калоприемник. При наихудшем… существует сколько угодно путей, как именно все может закончиться плохо для пациентки».
Закончится плохо. То есть она умрет.
Войдя через заднюю дверь, Краус запер ее за собой и направился в гостиную. Банки находились под диваном, как и бумаги от них. Краус пролистал бумаги.
Флакон А: F-1-6-1-1, «бог», 85% смеси.
Добавка: C-0-0-7-2, «баланс», 15% смеси.
Для употребления клиентом 1.
Флакон B: R-0-9-3-6, «вылазка», 70% смеси.
Добавка: C-0-0-7-2, «баланс», 30% смеси.
Для употребления клиентом 2.
Флакон C: C-2-0-6-2, «принц», 55% смеси.
Добавка: O-0-1-2-1, «эгида», 30% смеси
Добавка: C-0-0-7-2, «баланс», 15% смеси.
Для употребления клиентом 3.
Флакон D: M-0-0-4-2, «крупица», 75% смеси.
Добавка: C-0-0-7-2, «баланс», 25% смеси.
Для употребления клиентом 4.
Флакон E: X-0-7-9-6, «деление», 80% смеси.
Добавка: C-0-0-7-2, «баланс», 20% смеси.
Для употребления клиентом 5.
Флакон F: E-0-7-1-2, «робин», 60% смеси.
Добавка: C-0-0-7-2, «баланс», 40% смеси.
Для употребления клиентом 6.
– Даже не можешь сказать, что они делают, а? – вслух спросил Краус. – Потому что хочешь дать нам максимум возможностей облажаться, я прав?
Он услышал машину на дороге, хруст густого снежного покрова под шинами. Хлопнула дверца. Краус перелистнул назад несколько страниц, чтобы еще раз прочесть указания. Надо просто выпить это, ничего сложного.
Но который из флаконов? Он уставился на список и пробормотал: «Вылазка».
Он издал тихий смешок. Вылазка – это ведь короткая прогулка?
– Что ж, выбор не лучше и не хуже других, – произнес он. Слышно было, как остальные вбегают в дом.
Он отвинтил крышку от банки и извлек флакон.
– Тост! Если мне кранты независимо от того, какой путь я выберу, то я хотя бы пойду вперед смело! Иди в жопу, Симург!
Марисса и Оливер вбежали в гостиную как раз в тот момент, когда Краус залпом выпил содержимое флакона. Они подбежали к нему, чтобы попытаться остановить, но успели лишь поймать его, когда он падал.
Боль.
Это было как холодное электричество, расходящееся по телу со скоростью дюйм в секунду.
Он видел фрагментарные образы, тусклые, размытые. Кристаллическое построение, быстро движущееся и растущее при этом. Два кристалла, оба в каком-то смысле живые. Они передвигались, создавая новых себя и позволяя кристаллам позади себя умирать. Краус чувствовал, что проходят годы, но они настойчиво движутся вместе.
В ту же секунду, когда они сошлись вместе, весь мир превратился в кристалл.
Миг спустя он разбился на осколки.
Новый образ. Создания, складывающиеся и раскладывающиеся сквозь пространство, существующие в множестве миров одновременно, слишком многочисленные, чтобы можно было сосчитать, распространяющиеся из останков одного какого-то мира.
Третья сцена. Падение на пустынную планету, наблюдение за спуском с помощью бесчисленных глаз, которые не вполне глаза. И фрагмент осознания… что этот мир обладает в целом такой же формой, что и Земля. Материки в тех же местах, хоть и не совсем в тех же формах. Нет воды… но все же Земля.
– Краус, – прошептала Марисса.
– Всё в порядке, – улыбнулся он. С трудом поднялся на ноги и тут же едва не потерял равновесие. Ему пришлось опереться рукой о плечо Мариссы, чтобы не упасть. – Всё в порядке.
– Почему?
– Потому что я смелый и глупый, и еще потому, что она единственная, кто когда-либо мне верил, – ответил он. Попытался идти и упал. Марисса его подхватила.
– Ты не можешь, – сказала она.
– Еще как могу. Я вполне уверен, что оно сработало. Не уверен, как именно. Но сработало.
Он ощутил давление позади себя. И такое же давление справа. Он обернулся посмотреть, что происходит, но увидел лишь плоский телевизор и тяжелую колонку, стоящую на краю книжного шкафа. Между ними был натянут как будто шнур, как будто струна, она завибрировала, а потом вдруг телевизор оказался на книжном шкафу, а колонка на телевизионной тумбе. Телевизор с грохотом упал, и остатки экрана запрыгали по полу. Марисса вскрикнула.
– Видишь? – улыбнулся Краус.
– Краус…
Он осознавал давление, осознавал касание. Он попытался подтолкнуть это, чтобы двинуть, как двинул бы руку, и у него получилось. Он не ощущал точную форму, но чувствовал вес того, на что он давил. Он надавил другой сущностью на кофейный столик, но ощущения той же струны не возникло.
Он заметил, что может растягивать и сжимать струны, словно разжимая и сжимая кисть руки. Попробовал одну растянуть. Нет, получилось хуже. Растянул ту, что обмотана вокруг кофейного столика, схватил – что, воздух?
Струна.
Стол из прихожей с грохотом упал на пол и опрокинулся рядом с Краусом и Мариссой. Кофейный столик оказался в прихожей. Марисса опять тревожно вскрикнула:
– Краус! Прекрати!
– Всё в порядке, – повторил он. Потому что я ей помогу. На хер Симург. На хер судьбу.
Он смолк, когда увидел в коридоре Коди.
– Они и это проглотят, – сказал Коди. – Наши друзья, твои друзья на самом деле, они спустят тебе это с рук, правда? Мне угрожают, со мной обращаются как с говном, а ты? У тебя все прокатывает.
– В целом да, – кивнул Краус. – Но, если тебе от этого станет легче, ты это делаешь ради себя, а я это делаю ради нее. Ради Ноэли. Потому что я ее люблю, а она меня выносит, и я, скорее всего, никогда больше не встречу такого человека. Ни в нашем мире, ни в этом.
– Ты не способен любить, – выплюнул Коди.
– В этом вопросе мы с тобой расходимся, – Краус толкнул сущность к Коди, обволок ею себя. «Нет, не совсем. Я мельче. Надо вдохнуть побольше воздуха…»
Они мгновенно поменялись местами. Коди зашатался.
Краус тоже едва не упал. Ухватился за лестничные перила, чтобы сохранить равновесие, и стиснул зубы в ожидании боли.
Боли не было. Он сжал в кулак раненую руку, ту, которую проткнуло.
Рана залечилась.
– Всё в порядке, – произнес он, сознавая, что повторяет снова и снова одно и то же. – Видимо, мне нужна одна такая для нее.
Краус схватил с кофейного столика самую тяжелую книгу, потянулся к банке…
Он почувствовал ее, но не мог зацепиться. Повернулся, посмотрел.
Вот.
Книга и банка поменялись местами в то же мгновение, когда он установил зрительный контакт. Краус едва не выронил банку.
Он улыбнулся.
– Не так уж трудно. Без проблем.
Он крутанулся на месте, едва не потеряв равновесие при этом.
– Ладно, увидимся в больнице.
– Краус! – выкрикнула Марисса. Она шагнула вперед, потянулась к нему. Он влил свою способность в нее и в Оливера и поменял их – в результате Оливер оказался в нескольких футах от него.
Оливер в страхе попятился. Краус на это и рассчитывал.
– Лицемер! – крикнул Коди.
– Знаю, что это поганство, – признал Краус. – И мои отмазки, мои причины сделать это, может, они все не оправдывают мои поступки. Но я не против, чтобы вы меня ненавидели, если так я смогу помочь Ноэли.
Он вышел из дома через заднюю дверь и огляделся.
Гараж этого дома был все еще открыт – они сами его открыли, когда проверяли. Внутри стояла машина. Краус ухмыльнулся.
Ему пришлось дождаться, пока и машина Мариссы, и та, что была в гараже, обе оказались в его видимости, и тогда он смог за них ухватиться. Он толкнулся в обе машины, без особого труда зацепился…
Они поменялись местами. Машина Мариссы с хрустом устроилась в гараже.
Краус залез в свою машину, вывел ее на подъездную дорогу и остановил прямо перед гаражом. Коди как раз выбегал через заднюю дверь. Краус отдал ему честь.
Потом обменял себя и свою машину с той, которая стояла на улице.
У них не было ключей от той машины, которая сейчас блокировала подъездную дорогу. Это даст ему время.
Краус переключил передачу и поехал.
***
– Привет, Но, – сказал он, сев рядом с койкой Ноэли.
Она открыла глаза и чуть улыбнулась.
Он улыбнулся в ответ.
– Наконец-то ты очнулась.
– Морфий помог. До того даже глаза открывать было слишком больно.
– Мне жаль.
– Эй, Краус… У нас все очень херово, да?
– Да, – признал он и слегка улыбнулся. – Значит, ты уловила что-то из тех наших разговоров, да?
Ноэль медленно кивнула. Потом закрыла глаза так вяло, что Краусу показалось, будто она засыпает, но это она просто медленно моргнула.
– Да, у нас все чертовски херово, – сказал он.
Она снова чуть кивнула.
– Мне будут делать еще одну операцию. Одну уже сделали, короткую, а теперь переливают кровь, видишь?
– Вижу, – ответил Краус, окидывая взглядом пакеты с кровью.
– …Я типа как жалею, что мы делали так мало всякого, что делают парни и девушки, – сказала Ноэль. – Прости.
– Тебе не за что извиняться. Ты делала то, что должна была.
– Я могу умереть, – произнесла она. Голос ее звучал слабо, тихо. – Они собираются вырезать слишком много, и они не могут больше ждать, но мое состояние плохое, и я могу умереть на операционном столе.
– Ты не умрешь.
– И даже если я выживу, то стану уродиной. Прелестная здоровенная пластмассовая затычка в животе, и к ней прикреплен мешок с дерьмом. И это очень иронично, ты даже не знаешь… – тут ее голос увял.
– Я более или менее догадался, – ответил Краус.
Ноэль кивнула.
– Большие шрамы, мешок с дерьмом. Потому-то я и жалею, что мы раньше не сделали больше. Потом будет противно смотреть.
– На шрамы мне наплевать. Но в любом случае это не имеет значения. Ты не умрешь, и у тебя не будет шрамов. И калоприемника тоже.
Ноэль повернулась к нему.
Он спросил:
– Ты улавливала то, о чем мы говорили? Там, в доме?
– Только немного. Эмм. Не могу отличить, что реально, а что – горячечный бред.
– Подозреваю, что горячечный бред выглядел чуточку более осмысленным, если это тебе поможет, – сказал Краус.
Потом поставил на низкий столик возле койки баночку.
– Что это? – глаза Ноэли распахнулись. – Значит, это был не бред. Краус, нет.
– Да. Ты это примешь, и оно тебе поможет. Ты выживешь, и тебе не потребуется операция. Потом я вытащу тебя отсюда, и мы отправимся домой. Как-нибудь.
– Я не… нет, Краус. Люди говорили… Они боялись. Это… это не какая-то мелочь.
– Да, не мелочь. Это нечто большое. Громадное.
– Там было только шесть, – сказала Ноэль. – А нас семеро.
– Ты заслуживаешь особого обращения после всего, через что прошла. И я хочу гарантировать, что тебе станет лучше.
– Нет. Это… это будет нечестно по отношению к остальным.
– На хер остальных. Уж Коди-то точно может отправиться в жопу, – ответил Краус.
– Нет, Краус. Я… слишком много всего, слишком много предупреждений, и то, что вы там говорили про яд…
Краус услышал шаги в коридоре.
– Ну ладно, а если ты выпьешь половину? – предложил он. – Только половину. Это будет честно к остальным.
Он извлек флакон, потом обнаружил возле раковины бумажный стаканчик. Отлил в стаканчик половину содержимого флакона.
– Видишь? – он протянул ей стеклянный флакон.
– Краус…
«Кто-нибудь может войти в любой момент».
– Все получится, – сказал он.
– А если нет? Или если сбудутся те ужасы, о которых вы тогда говорили? Это… как вы это назвали? Причина и следствие?
– Если это случится, – ответил Краус, – вини меня.
– Я не…
– Пожалуйста, – произнес он лишь чуть-чуть громче шепота. Он даже не сознавал, что произносит это вслух, пока слово не сорвалось с губ.
Ноэль слабо кивнула, и Краус помог ей выпить.
«Я приму на себя вину. Меня устроит быть плохим парнем. Лишь бы только ты жила».
[1] Скорее всего, опечатка – здесь должна быть Марисса.