КОРОЛЕВА 18. ИНТЕРЛЮДИЯ Г
Доктор Джереми Фостер проснулся от далекого выстрела. Он сел на кровати.
Еще один выстрел.
Он потянулся к прикроватному столику и нащупал пульт дистанционного управления. Нажал на кнопку, и в спальне зажегся свет. Он открыл ящик стола, извлек уоки-токи и нажал на кнопку.
– Доклад.
Молчание.
– Капитан Адамс, доклад.
Ответил не капитан Адамс. Женский голос. «Оставайтесь на месте, доктор. Мы будем у вас совсем скоро».
Джереми выскочил из кровати вмиг. С пультом в руке он выключил свет и открыл дверь спальни.
В сумраке коридора таились две фигуры. Одна большая и широкая, вторая стройная. Та, что меньше, увидела Джереми и бросилась к нему.
Он захлопнул дверь спальни и тем же движением запер. Раздался грохот – это фигура с той стороны налетела на дверь. Будь эта дверь обычной, из опилок и дешевого картона, она могла бы и не выдержать, но Джереми ценил качество – даже в том, чего человек обычно не видит. Его двери были из цельного дерева.
Когда доктор пересекал спальню, дверная ручка затряслась. Он потянулся к нижней стороне одной из полок книжного стеллажа, вытащил шпильку, затем отвел стеллаж от стены.
Пульт дистанционного управления уместился в нише на стальной двери, расположенной за стеллажом. Джереми удостоверился, что пульт лежит правильно, и нажал на кнопку. Раздался щелчок, и дверь приоткрылась. Джереми пришлось толкнуть дверь обеими руками, чтобы она скользнула вбок.
Дверная ручка снова затряслась, потом раздался еще один, более мощный удар. До двери спальни добрался здоровяк.
Пройдя за стальную дверь и очутившись в безопасности, Джереми притянул стеллаж плотно к стене, ощутил, как он со щелчком встал на место, и захлопнул дверь своего убежища.
Включились мониторы, показывающие его особняк в черно-зеленом цвете. В любой момент времени территорию патрулировали семь человек, еще один следил за камерами видеонаблюдения. Сейчас Джереми насчитал семерых павших, включая того, который был в кабинете охраны. Они либо лежали на земле, либо привалились к ближайшей поверхности. Один слабо шевелился.
Джереми поднял телефонную трубку. Гудка не было.
Тогда мобильник. Джереми открыл ящик стола и достал трубку. Нет связи. Только статика. Они как-то ухитрились заблокировать мобильную связь.
Нет такого понятия, как «полная безопасность». Сколько ни вкладывайся в сейфы, в вооруженную охрану, в убежища, в высокие каменные стены, это лишь разогревает вечное состязание с людьми, пытающимися обойти эти меры. Лишь повышает ставки.
Джереми беспомощно наблюдал, как вторгшиеся ходят по его дому. Он уже мысленно подсчитывал возможные убытки. Предметы искусства стоимостью в десятки тысяч, ценности, не хранящиеся в сейфах…
Картина с изображением Магнета на лестничной площадке между вторым и третьим этажами, обращенная в холл первого этажа. Джереми вздрогнул от осознания. Эту картину он добыл всего два месяца назад. Ценник в два миллиона долларов мог бы заставить его призадуматься, но картина была застрахована. Он купил всю мебель для холла, подобрав ее так, чтобы она дополняла это произведение искусства, а теперь ему придется найти другую картину взамен этой и купить новую мебель, чтобы они сочетались.
Вот только эти люди ходили мимо картины, словно ее вообще там не было.
Какая-то частица Джереми оскорбилась тем, что они даже не останавливались полюбоваться. Обыватели.
Нет. Существовала очень высокая вероятность, что они пришли сюда за ним.
Один за другим они вошли в его спальню. Это была своего рода слепая зона. Джереми хотел сохранить приватность, поэтому включить камеру видеонаблюдения в углу этой комнаты можно было лишь открыв дверь на балкон, разбив стекло или введя специальный код.
Джереми подошел к компьютеру и ввел код. Simonfoster19931996.
Экран пробудился к жизни, однако на нем появилась вовсе не спальня Джереми. Поле с четырьмя стенами, по форме примерно похожее на спальню. Шестеро чужаков терпеливо ждали посреди этого поля, пока стены превращались во вьющиеся побеги, побеги в лианы, а лианы сплетались вместе в нечто древообразное.
Окно быстро исчезло. Трава по колено, покрывающая «поле», заколыхалась под ветром.
Книжный стеллаж разрушался медленнее. Книги превратились в листья, полки в лианы. Джереми смотрел на эту картину с нарастающим ужасом, потом кинул взгляд на дверь.
Экран погас.
– Нет, нет, нет, нет… – твердил Джереми.
В двери возникла трещина. От пола до потолка.
Джереми схватил со стойки пистолет, удостоверился, что он заряжен.
Дверь пересекла еще одна трещина – горизонтальная, почти в шести футах над полом.
Джереми снял пистолет с предохранителя.
После третьей трещины дверь упала внутрь убежища, с грохотом ударившись об пол. Джереми выстрелил в открывшийся проем, и из-за акустики комнаты с металлическими стенами звук выстрела прозвучал намного громче, чем он должен был быть.
В проеме никого не было.
Джереми огляделся. Эта комната не была приспособлена для перестрелки. Особенно для перестрелки с участием паралюдей. Он пригнулся, не отводя ствол от проема.
Они не издавали ни звука. Пол убежища постепенно выстилался отметинами, которые перекрывались друг с другом и вдвигались друг в друга. Там, где линии истончались, их кончики загибались вверх; нити медленно росли, ветвились, давая еще более тонкие побеги, распушались на концах, будто соцветия луговых трав. Джереми видел, как прямоугольные края дверного проема изгибаются, порастают побегами. У некоторых побегов на концах виднелись каплевидные припухлости.
– Элле, – позвал он. – Лабиринт?
Все припухлости одновременно развернулись в крохотные металлические цветы, обрамляющие дверной проем.
– У нее один из плохих дней, доктор, – ответила женщина через уоки-токи. – Поэтому она не очень разговорчива. Если вы хотите что-то сказать, скажите мне. Меня зовут Разрывашка.
***
Разрывашка прислонилась спиной к «стене». Не то чтобы это была реальная «стена». Способность Лабиринт медленно въедалась в металл, постепенно искривляя его в шишковатые текстуры и ветви. Клевер стояла рядом в обтягивающем костюме из черной кожи с зеленым клеверным листом на груди; рыжие волосы спадали на плечи, дробовик был нацелен в пол. Грегор и Огнемет располагались по другую сторону от двери, занимая аналогичную позицию.
Тритоньер сидел с Лабиринт на кровати, обвив хвостом поясницу девушки и не давая ей бродить. Кровать была едва узнаваема, ее почти полностью поглотили стебли деревянистой травы по пояс высотой.
Холодный летний ветер ворвался в проем, бывший некогда окном, и разметал по всей комнате пух одуванчика и листья.
– Не знаю, что она вам сказала, – заявил им доктор. – Я всегда обращался с ней профессионально, насколько это было в моих силах.
– Мы здесь не для того, чтобы мстить за нее, доктор, – ответила Разрывашка. – Нам нужна информация.
– Я сейчас не работаю на Психушку. Уже больше года.
– Я знаю, – кивнула Разрывашка.
– Протоколы изменились. Я не смогу провести вас мимо охраны, или что-то подобное.
– Психушка меня не особо интересует, – заверила ее Разрывашка. – Мы здесь не за этим.
– Тогда зачем?
– Затем, что мы пытаемся найти людей, которые могут дать нам ответы, а вы выделялись. Тратили слишком много денег.
– Я хороший врач, только и всего!
– Этого недостаточно. Мы сравнили вас и ваших коллег времен работы в психушке, и вы уже тогда тратили слишком много. Достаточно много, чтобы я подумала, что вас кто-то спонсирует.
– Ваши источники врут!
– Не думаю. Мне кажется, что кто-то платил вам, чтобы вы приглядывали за определенными индивидуумами в психушке. Это был «Котел»?
Разрывашка закрыла глаза и вслушалась. Но не услышала ни ахов-охов, ни движения, которое бы выдало собеседника.
– Не понимаю, о чем вы!
– Другая возможность – что вы работали на иностранное правительство. Шпион. Точнее сказать, вы шпионили на несколько иностранных агентств.
– Посмотрите на моих соседей! У нас примерно одна и та же работа, и мы живем на одном уровне!
– Ваши соседи либо в долгах, либо живут на доход от удачных инвестиций. А вы нет. У вас всё наоборот. Никаких инвестиций, но при этом в банке достаточно денег, чтобы вы могли позволить себе уволиться.
– Нет, – произнес доктор.
– Разница между вами и другими людьми из моего списка в том, что вы вели себя глупо. Слишком сорили деньгами. Если бы это не заметила я, то заметил бы один из тех, кто вам платит.
– Мне никто не платил! Ваши источники врут! У меня тоже долги! Сотни тысяч!
– Давайте обойдемся без вранья и чуши, доктор Фостер. Я предлагаю вам сделку. Мы с вами оба знаем, что вы не сможете жить дальше так, как живете сейчас, если ваши наниматели поймут, что вас раскрыли. В зависимости от того, кто они, они могут даже оскорбиться. Они либо разорвут отношения с вами, либо разорвут вас.
Дом вокруг них тем временем продолжал растворяться, разлетаться одуванчиковым пухом на ветру. Стена с окном уже перестала существовать, крыша была на полпути к тому же состоянию.
– Я не… вы ошибаетесь. Эти люди, о которых вы говорите, их нет. Я их не знаю.
– Окей, – кивнула Разрывашка. – Сейчас мне надо уточнить у человека, который платит мне за это задание, хочет ли он пытать или убить вас за нужную нам информацию…
Она сделала паузу, покосилась на Грегора. Тот покачал головой.
– …Он не хочет. Хорошая новость, правда?
– Господи. Я же просто… я врач! Я работаю с политиками, иногда с известными паралюдьми. Ко мне… ко мне ходят друзья президента! Но я всего лишь врач! Я не шпион!
– Ну, тогда вам не о чем беспокоиться, если мы сейчас уйдем и распустим слушок, что думали, что вы как-то замешаны, – сказала Разрывашка. – Раз это совершенно беспочвенный слух, то ничего не произойдет. Может, ваша репутация немного пострадает, но такой способный человек, как вы, все быстро отыграет, не так ли?
– Пожалуйста…
– Но если вы лжете, если вы действительно замешаны, то люди, которые платили вам за то, чтобы вы держали ушки на макушке, а рот на замке, сильно расстроятся. Не думаю, что вам удастся скрыться от них, прогулявшись на самолете до какой-нибудь далекой страны.
Она дала своим словам повисеть в воздухе.
– Я… если я вам расскажу, то окажусь в таком же скверном положении. Гипотетически.
– Гипотетически, – сказала Разрывашка, – мне кажется, вам придется сделать выбор, что лучше: довериться нам и нашим осмотрительным подходам, рискуя возможностью того, что мы предадим огласке некоторые детали, или столкнуться с неизбежными последствиями, если мы начнем говорить.
Снова повисла пауза. Разрывашка терпеливо ждала.
– Я должен был просто выяснить, как много Штатам известно о том, что происходит. Как вы выразились, держать ушки на макушке. Дважды втыкал специальную флэшку в один из главных компьютеров. Это было для Соединенного Королевства. Я регулярно слал отчеты еще одной группировке. По-моему, это была CU. Для них я ничего конкретного не делал. Просто описывал новых пациентов, недавно нанятых и уволенных сотрудников, изменения в правилах.
- CU. Китай. Хорошо быть правой.
– Вы на флэшки что-нибудь скачивали, или…
– Не знаю. Не думаю. Я должен был их просто воткнуть, потом ждать. Потом вынул и уничтожил.
– Весьма вероятно, что с них устанавливался бэкдор, дающий вашему нанимателю удаленный доступ, – сказала Разрывашка.
– Почему это вообще имеет значение?
– Это наше дело, не ваше. Они когда-либо проявляли интерес к кому-то конкретному?
– Иногда проявляли, к более сильным. Но это никогда ни к чему не приводило. Я давал им больше деталей, они платили, и на этом все. Пациенты оставались в психушке.
– Если вам надо было с ними связаться, как вы это делали?
– По е-мейлу. Иногда по телефону. Они меняли кураторов. Это было уже давно.
– Когда они связывались с вами в последний раз?
– Два года назад? Примерно.
– Для чего?
– Висконсин. Атака Симург. Был призыв к гражданам идти в волонтеры. Мой контакт из ОК оставил мне сообщение. Попросил меня добровольно вызваться как опытного врача и посмотреть, кто оттуда просачивается.
– У этого контакта был куратор?
– Кристоф.
Ее сердце подпрыгнуло.
– Произнесите по буквам.
– К-Р-И-С-Т-О-Ф.
По лицу Разрывашки расплылась редкая для нее улыбка. Спустя недели поисков наконец-то они нашли связь между двумя зацепками. Имя Кристоф было им знакомо. Разрывашка покосилась на остальных, и Тритоньер с улыбкой легонько вскинул кулак.
– Сколько он вам заплатил?
– Нисколько. Я отказался.
«Каждая зацепка указывает на масштабную картину, как они действуют и где их приоритеты». В ситуации, когда каждый кусочек информации драгоценен, а каждый путь к этим кусочкам важен, можно многое понять по тому, где главные игроки не ищут зацепки. Это предполагает, что они уже знают, у них уже есть агенты.
Если они отпустили его так легко, значит, возможно, у них были и другие. Но все это подразумевало, что их интересовало произошедшее в Мэдисоне.
Значит, и у команды Разрывашки есть повод интересоваться.
– Продолжаем разговор, – сказала Разрывашка. – Давайте побеседуем о другой вашей деятельности.
***
– Ненавижу жару, – сказала Разрывашка. – Никогда не думала, что буду скучать по Броктон-Бею, но там хоть погода была обычно нормальная. Чертово солнце еще даже не взошло, а я уже плавлюсь.
– Возможно, тебе было бы легче это переносить, если бы ты надела что-нибудь более… летнее, – прокомментировал Тритоньер, глядя на ее рубашку с коротким рукавом и черные слаксы, заправленные в ковбойские сапоги. Разрывашка одарила его испепеляющим взглядом, и он в ответ ухмыльнулся.
Его придется одернуть, иначе он станет невыносим на весь день.
– Мне что, достать кнут? Забыл про дисциплину?
Тритоньер громко простонал.
– Опять ты про это.
– На стену. Вперед.
Тритоньер прыгнул через весь гостиничный номер и прилип к стене, поместив одну руку над головой, чтобы держаться более или менее прямо, и обвив хвостом нижнюю часть ноги.
– Что за гемор. Ты же знаешь, мне придется потом, прежде чем мы уйдем, отскребать стены, чтобы избавиться от отпечатков ног.
– Терпи, – ответила Разрывашка. – Возможно, без этих тренировок когда-нибудь ты окажешься слишком медленным, чтобы увернуться от пули.
Из ванной вышли Огнемет и Элле; Огнемет держала в руках полотенце и вытирала Элле волосы.
– Как у нас дела? – спросила Разрывашка.
Элле не ответила. Легонько жуя губу, она обвела взглядом комнату, и этот взгляд прошел сквозь Разрывашку.
– Думаю, у нас где-то тройка, – ответила Огнемет. – Она почистила зубы, когда я вложила щетку ей в руку. Элле, давай ты сядешь на диван, и я расчешу тебе волосы?
– Я этим займусь, – сказала Разрывашка. – Дай мне расческу, а сама заканчивай приготовления.
– Есть, мэм, – кивнула Огнемет. Она глянула на Тритоньера, и Разрывашке показалось, что она закатила глаза. Огнемет повела Элле за руку в сторону дивана и отпустила, когда они оказались достаточно близко к Разрывашке. Уже Разрывашка подвела девушку к дивану, потом сама села на спинку, поставив ноги по обе стороны от Элле.
Она поймала расческу, которую бросила через всю комнату Огнемет, и принялась расчесывать белокурые волосы Элле.
– Ох, какие запутанные. Ты опять спала в дупле дерева?
Элле чуть кивнула.
– Я постараюсь помягче. Если буду дергать слишком сильно, дай знать.
Элле кивнула вновь.
Пахнуло горячим песком, солью и влагой.
– Не надо создавать воду, окей, Элле? – сказала Разрывашка. – Не потому, что мы внесли за номер депозит, – это вопрос принципа. Мы профессионалы. Мы не оставляем после себя беспорядок.
К тому времени, когда Разрывашка провела расческой еще пять раз, запахи океана ослабли.
– Спасибо, – произнесла Разрывашка.
Способность «Лабиринт», как правило, сама за собой прибирает. Когда они покинули особняк доктора Фостера, большая его часть превратилась в листья, траву и цветы с лепестками цвета электрик. Позже эффект должен был угаснуть, а здание – восстановиться.
Что способность Элле не прибирает, так это последствия, вызванные изменениями. Если каменная колонна падает на машину, то колонна исчезает, а вот машина остается раздавленной. Огонь, потушенный водой, остается потушенным, даже когда влага уходит.
В номер вошли Грегор и Клевер, держась за руки. Оба были в боевой экипировке с некоторыми модификациями, чтобы лучше справляться с жарой. Клевер была в черных лосинах и зеленой футболке без рукавов, на груди которой красовался черный клеверный лист. Дробовик она держала в свободной руке, маска свисала из правого переднего кармана.
Грегор был в сетчатой футболке на голую кожу и плотных холщовых штанах. Маска в форме раковины улитки с отверстиями лишь для глаз уже была на лице. Сквозь плоть его габаритного пуза виднелись смутные силуэты внутренних органов.
– Прошу прощения, что мы еще не готовы. Долго раскачиваемся, – повинилась Разрывашка.
– Бывает, – ответил Грегор со своим всегдашним акцентом. – И я знаю, что почти всегда это из-за Огнемет, Тритоньера либо Элле. Я не имею в виду, что виню Элле. Но ты ни за кого из них извиняться не должна. Только за себя.
– Скажу честно, братан, – вмешался Тритоньер, – я удивлен, что ты вообще способен двигаться. Ты ж всю ночь глаз не сомкнул, понимаешь, о чем я?
Грегор плюнул в Тритоньера вязкой слизью. Тот, хихикая, перепрыгнул на потолок. Слизь, пузырясь, растворилась в воздухе.
– Я взяла на себя роль лидера, – сказала Разрывашка. – Так что надирать людям задницы и пинать их, чтоб двигались, когда подворачивается работа, – моя задача.
– А я клиент, – возразил Грегор. Он расположился в кресле, а Клевер устроилась у него на коленях. Чуть помедлив, словно ему с запозданием пришла в голову эта мысль, он обнял девушку обеими руками. – Я мог бы попросить, чтобы ты и команда относились к этой работе полегче. Наша цель никуда не денется, хоть мы до рассвета уйдем, хоть после заката.
Разрывашка покачала головой.
– Я предпочла бы отнестись к этой работе так же, как к любой другой. Как минимум потому, что, если держать всех в узде, они не будут работать спустя рукава на следующем задании.
– Хорошо, – кивнул Грегор. – В таком случае я хотел бы выйти не позже чем через тридцать минут.
– Мы управимся за десять, – заверила Разрывашка. – Так, упаковываемся. Огнемет, помоги Элле одеться. Элле, сделай нам выход с балкона, чтобы нам не пришлось идти по гостинице в костюмах.
Она встала со спинки дивана и едва не врезалась в статую, возникшую из стены над ней и по бокам. Женщина, выгнувшая спину и простершая руки по обе стороны от Разрывашки.
Она повела Элле в спальню, в то время как Огнемет заканчивала облачаться в огнеупорное одеяние. Костюм самой Разрывашки был в отдельном чемодане.
Она была убежденной сторонницей того, что все надо делать правильно. Имидж занимает второе место после эффективности, а правильное выполнение работы лучше сказывается на имидже, чем идеальный костюм. Ее собственный костюм совмещал в себе несколько функций. Самой дорогой его частью был пуленепробиваемый бронежилет, легкий, безыскусный на вид. Разрывашка завязала волосы в простой пучок на затылке, потом аккуратно извлекла из бокового кармана чемодана «конский хвост». Раскрыв его обертку, она пальцами медленно и осторожно привела фальшивые волосы в подобие порядка. Это ершистое дополнение к волосам маскировало тонкий гибкий стержень, из которого в разные стороны торчали окрашенные шипы. Противники в бою часто хватали ее за волосы в попытках достать. В таких случаях, если только они не обладали неуязвимостью, поджидающие в засаде шипы вонзались им в руки, а искусственный «хвост» высвобождался, давая хозяйке шанс убежать.
К рукам выше локтей и к бедрам были пристегнуты пояса на подвязках с различными инструментами и оружиями. Ножи, отмычки, заранее заряженные шприцы, инструменты для скалолазания, кусочки мела, зеркальце, лупа, железная проволока и многое другое – все это постоянно было под рукой. Разрывашка пробежалась пальцем по поясам, чтобы удостовериться, что каждый кармашек заполнен.
Проверила полуавтоматический пистолет, отправила его в кобуру на левом бедре. Сигнальная ракетница отправилась в кобуру на правом. Следом она надела просторные рукава, скрывающие пояса и их содержимое, затем – платье с боковым карманом, позволяющим ей в критической ситуации быстро добраться до пистолета. Рукава пристегивались пряжками, а значит, каждый, кто потянет за ткань, оторвет ее, а не ухватит саму Разрывашку.
Забавно было, как ее костюм контрастировал с костюмом Лабиринт. Мантию было достаточно легко надевать поверх другой одежды. Она была зеленого цвета с изображением «лабиринта». Никаких мер безопасности, только минимальная экипировка.
Разрывашка надела маску, больше всего похожую на маску сварщика с простой щелью для обзора, и отвела остальных двух девушек обратно в главную комнату их номера.
Тритоньер переоделся, но ему многого не требовалось. На нем были перчатки и носки без пальцев, а также баскетбольные шорты; через плечо была перекинута сумка. Он первым вышел из номера, исчезнув в окне, потом сунул голову обратно и показал большой палец.
Элле превратила окно в полноценный выход с лестницей, спускающейся к дороге за гостиницей. Разрывашка приостановилась, чтобы взглянуть на возвышающуюся над домами каменную стену в нескольких кварталах от них. Триста футов высоты, сплошь гладкий камень. Паралюдское творение, наверняка. Барьер окружал область, которую атаковала Симург, и ничего не выпускал наружу.
Все постройки в пределах трехсот футов от стены были снесены. Пересекая открытое пространство, Разрывашка невольно почувствовала, как ее отряд заметен. Было темно, фонари не горели, но все равно вытряхнуть из головы паранойю не получалось.
– Мобильники не пашут, – прокомментировала Клевер.
Разрывашка угрюмо кивнула. Конечно, никакой информации внутрь этой зоны или наружу передаваться не может. Не допускаются сообщения любого рода. Даже вода не поступает в зону карантина и обратно, что уж говорить о коммуникациях и товарах. Все, кто по-прежнему находятся внутри, должны заботиться о себе с помощью тех ресурсов, которых им там удается раздобыть.
Разрывашка проверяла и перепроверяла принятые властями меры, чтобы удостовериться, что на предмет вторжения посторонних эту зону не проверяют. Людей на стене не было, а все средства наблюдения следили за тем, чтобы никто не пытался перебраться через стену.
Пробраться сквозь стену? Любого, кто будет бурить, засекут летающие каждый день патрульные дроны, а тот, кто попробует какой-то более быстрый метод, наделает слишком много шума.
Кроме того, они наверняка не ждут, что кто-либо попытается проникнуть внутрь.
Разрывашка прикоснулась к стене. Ощутила, как ее способность при контакте сконцентрировалась вокруг кончика пальца. Достаточно ей пожелать, и способность затанцует вокруг точки контакта, оставив ямку в треть дюйма шириной. Если Разрывашка нажмет всерьез, эта ямка углубится в объект на несколько футов.
При множестве точек контакта способность работала еще лучше. Разрывашка прикоснулась вторым пальцем, и способность воспарила между двумя точками, побежала ручейком по поверхности.
Разрывашка позволила ей устремиться наружу, и появилась щель.
Она прикоснулась к стене большим пальцем ноги, и сила хлынула в это место от обоих кончиков пальцев рук, чертя треугольник. Пододвинувшись к стене почти вплотную, едва не прижавшись к ней, Разрывашка приставила к поверхности большой палец другой ноги. Четыре точки контакта, шесть линий.
А потом она нажала – как буквально, так и в смысле применения своей способности. Сила хлынула в объект, линии стали расширяться. Разрывашка быстро попятилась, когда посыпались обломки.
Когда пыль более или менее рассеялась, Разрывашка увидела перед собой тоннель, вход в который выглядел примерно как дверной проем. Ее способность уничтожила достаточно материала, чтобы обломков на земле было мало.
– Лабиринт, – обратилась к ней Разрывашка. – Обработай его, а? Сделай приятный коридорчик? Повыше и пошире этого, будь добра.
Лабиринт кивнула. Всего двадцать или тридцать секунд понадобилось, чтобы эффект стал заметным. К тому времени, когда группа углубилась в тоннель до середины, в нем уже были альковы со статуями и горящие факелы на стенах.
В тоннеле заклаустрофобило. Разрывашка справлялась нормально, но видела, как Клевер льнет к Грегору. Это замедляло его продвижение по узкому тоннелю.
«Как хрупка наша цивилизация», – подумала Разрывашка, выйдя на другой стороне стены. Тритоньер тут же взобрался на ближайшее здание, чтобы осмотреться.
Кое-что из того, что было вокруг, явно сделала сама Симург, но у Разрывашки захватило дух от того, насколько все пришло в упадок. Окна были разбиты, повсюду расползлись растения, чуть дальше по улице одно здание рухнуло. Камень растрескался, стекло раскололось, металл проржавел. Дома, брошенные прямо на улице машины – все это выглядело так, будто нога человека не ступала сюда уже лет десять, хотя на самом деле все произошло года полтора назад.
Многого и не потребовалось. Путь внутрь нашли животные, начались и распространились пожары, постройки выветрила непогода. Там, где в стенах помещений появлялись проломы, ветер, солнце, дождь и температура принимались за внутреннюю отделку, и все ускорялось.
Эти повреждения, в свою очередь, открывали двери для разных других процессов. В материалы и поверхности въедалась плесень. Растения ввинчивали корни в трещины, расширяя их. В зимние месяцы примерно то же самое делал лед.
И все же – так много, так быстро…
Невольно Разрывашка подумала о тех словах Змея – что через два года миру придет конец. Как бы это ни произошло, если это произойдет, сколько природе понадобится времени после гибели человечества, чтобы уничтожить всякий его след?
– Красиво, – произнесла Лабиринт, выйдя из тоннеля. Она заозиралась, вытянув шею.
Разрывашка и Огнемет посмотрели на нее с удивлением. Обычно Лабиринт не разговаривала в плохие дни.
– Думаешь? – спросила у нее Разрывашка.
Лабиринт не ответила.
– Тебе, наверное, другая архитектура по душе, а?
Опять нет ответа. Разрывашка потрепала Лабиринт по голове поверх капюшона, словно собаку.
Последними из тоннеля выбрались Грегор и Клевер.
– Все нормально? – спросила Разрывашка.
– Слегка нервничала, – ответила Клевер. – Зная, какая высокая эта стена, какая тяжесть над нашими головами… У меня и в лучшие-то времена бывает легкая клаустрофобия, а это похуже, чем в лучшие времена.
– У нас есть немного времени, прежде чем нам придется идти здесь снова, – сказала Разрывашка. – Может, Лабиринт сумеет сделать его пошире, доработать еще, чтобы тебе в следующий раз было уютнее.
Клевер кивнула.
– Надеюсь. Спасибо.
– Ищем любые признаки жизни, – начала объяснять Разрывашка. – Избегайте конфронтации, если вас никто не прикрывает. Патрулируем «вертушкой». В патруль идут четверо, каждый в своем направлении. Проходим три квартала от центра, сворачиваем по часовой стрелке, еще два квартала, потом зигзагом возвращаемся в центр. Один человек всегда ждет с Лабиринт в центре, так что у нас есть укрепление, куда можно отступить. Оставаться с ней будем по очереди, чтобы никому не пришлось ходить слишком долго.
Все ее подчиненные кивнули.
– Если будут проблемы или что-нибудь обнаружите, пустите ракету. У всех ракетницы с собой?
У всех.
– В первом раунде присматривают Грегор и Клевер – естественно, обратно идти не требуется. Выдвигаемся.
Всего секунда ушла на то, чтобы Тритоньер, Огнемет и Разрывашка определились, кто в какую сторону пойдет. Грегор и Клевер остались на месте.
«Лучше дать Клевер возможность успокоиться», – подумала Разрывашка. Она шагала, стуча каблуками.
Доктора Фостера просили присматривать за теми, кого выпускали из карантина. Каждый из них получал на руку татуировку в виде птицы – пометку, что на этого человека воздействовала Симург.
Эта политика проводилась недолго, она затронула лишь два визита Симург в Америку на протяжении четырех лет. Вскоре после второго случая от нее отказались. Идея, что люди будут вести себя с повышенной осторожностью рядом с обладателями татуировки белой птицы, порождала лишь предубеждения. Люди с татуировкой не могли найти работу, их избивали, сама их жизнь была под угрозой.
Протесты привели к тому, что было трудно распространять информацию об истинном предназначении татуировок, и проблемы еще усилились, когда некоторые стали делать их себе в знак протеста. Год назад проводили какой-то опрос, и тогда, кажется, шесть человек из десяти не смогли ответить, в чем смысл этих татуировок.
Но, скорее всего, доктора попросили наблюдать за ситуацией отнюдь не из-за татуировок.
Нет. Человек, предложивший доктору эту работу, Кристоф, явно не работал на Соединенное Королевство. Согласно данным, которые отряд Разрывашки добыл на задании неделю назад, Кристоф предположительно работал на «Котел».
Это означало, что «Котел» желал, чтобы кто-то малоценный здесь шпионил.
Разрывашка обнаружила накарябанное на стене сообщение: «двадцатое мая, обнаружил трех колючих младенцев. двух убил, один выжил»
Прямо под этой строкой было еще одно сообщение, написанное розовым мелом, потекшим там, где поперек него пробежали струйки влаги: «спасибо».
Разрывашка пошла дальше. Там, где двери были явно открыты или не заперты, а барьеры сбиты, она заглядывала внутрь. Но – никаких признаков того, что где-то поблизости живут люди.
Патрульный маршрут привел ее обратно к Лабиринт, Грегору и Клевер, а также к беседке со статуей наверху, которую Лабиринт за это время воздвигла. Тритоньер вернулся раньше и теперь смотрел по сторонам с ближайшего подходящего насеста.
– Неудачно? – спросила Клевер.
– Есть признаки жизни, причем недавние, но ни одного человека.
Грегор поставил на землю свой рюкзак и протянул Разрывашке бутылку с водой.
Тритоньер спустился по стене здания почти с такой же быстротой, как если бы упал, и подошел к Разрывашке, на несколько секунд опередив Огнемет.
– Есть что-нибудь? – спросила Разрывашка.
– Зловещее граффити, больше ничего особого.
– Про этих самых… шипастых младенцев, да?
– Нет, – покачала головой Огнемет. – Я не смогла прочесть полностью. Очень искаженный английский. Но там было что-то о Пожирателе.
– Ладно, идемте. Продвинемся на шесть кварталов, потом новый патруль, – сказала Разрывашка. Она подумала о Пожирателе и о том, что, похоже, приоритет номер один у местных жителей – предупреждать друг друга о локальных угрозах. – И, пока не выберемся отсюда, всем идти с оружием наготове и с ракетницами в руках.
Они двинулись в соседний район, вглубь города. Разрывашка была довольна, что ей не пришлось приказывать держать построение. Ее команда была достаточно натренирована, чтобы это получалось само собой. Тритоньер вел разведку впереди, Грегор прикрывал сзади. Клевер с дробовиком наготове держала правый фланг, Огнемет левый. Разрывашка и Лабиринт шли в центре.
Когда они прошли достаточное расстояние, Разрывашка приказала остановиться. Все посмотрели на нее, и она жестами приказала им выдвигаться, а сама осталась с Лабиринт.
– Прости, что так вот таскаем тебя с собой, – сказала она. – Пить хочешь?
Лабиринт покачала головой.
– Я знаю, новые места мешают тебе мыслить более ясно, – продолжила Разрывашка. – И не только сегодня. Мы мотаемся от города к городу, выполняем работу за работой, чтобы попытаться откопать больше информации. Я хотела сказать тебе спасибо.
Лабиринт лишь озиралась по сторонам, разглядывая здания.
– Может, ты хочешь остаться здесь? – спросила Разрывашка.
Лабиринт опять покачала головой.
– Что ж, я рада.
В небе взорвалась сигнальная ракета. Разрывашка крутанула головой. Тритоньер.
Она рванулась в ту сторону, куда он пошел. Лабиринт она тащила за собой, крепко держа за руку.
Увидев Тритоньера, она остановилась и перевела дух.
Гражданские. Пятеро. У всех импровизированное оружие. Самодельный лук со стрелой, копья. Ничто из этого не могло всерьез угрожать Тритоньеру.
– Это мои друзья, – произнес Тритоньер. Он стоял с поднятыми руками и хвостом. – Скоро придут еще. Мы никому не собираемся причинять зло.
– Зачем вы здесь? Вы свихнулись, что пришли сюда. Вы же знаете, что творит Симург.
– Знаем, – кивнула Разрывашка. – Но у нас есть подруга, обладающая некоторым провидческим талантом. Достаточным, чтобы на нас не действовали никакие планы Симург.
У людей распахнулись глаза.
– Мы ищем ответы, – продолжила Разрывашка. – Информацию либо про, либо от монстров, которые явились сюда через портал, созданный Симург. Дайте нам что-нибудь, с чем можно работать, а мы покажем вам, как уйти отсюда.
– Если мы захотим, – ответил один из мужчин.
«А почему вы можете не захотеть?» – подивилась Разрывашка. Однако предпочла проявить дипломатичность и не поделилась этим вопросом.
– Если вы захотите. Уверена, мы можем заключить и иную сделку.
– Почему вы хотите говорить с монстрами? – спросила женщина с луком. Ее лицо было выкрашено в цвета городского камуфляжа.
Разрывашка указала в сторону Тритоньера, одновременно отметив, что прибыли Грегор и Клевер. Она повернула голову, как раз когда из-за угла вышла Огнемет. Указав на товарищей по команде, она ответила:
– Все они мои друзья и мои наемные работники. Мы хотим узнать, почему с ними случилось вот это. Когда мы получим ответы, то решим, как действовать дальше. Как минимум это просто ценная информация.
– Вы на их стороне? – спросил мужчина с копьем.
– Да, – кивнула Разрывашка. – Но я могу быть и на вашей.
Женщина с луком шагнула в сторону от своих товарищей. Ее оружие было направлено куда-то в их сторону.
– Вы знаете способ выбраться отсюда? – спросила она.
– Да.
– И вы нас просто выпустите? Без подставы?
– Без подставы.
– Я… Откуда мне знать, что я могу вам доверять?
– Ты одна из нас, – ответил Грегор.
Женщина застыла.
– Мэдди? – повернулся к ней мужчина.
– Как вы узнали? – спросила Мэдди.
– Я знаю это ощущение потерянности. Полное одиночество, когда не знаешь, кому доверять, – ответил Грегор.
– Почему я должна вам верить?
– Потому что мы были там же, где и ты. Эти двое не помнят, у них отобрали память, – сказала Клевер. – Но у меня не отобрали. Я помню, каково было там. И я понимаю, почему тебе страшно.
– Ты была там? – переспросила Мэдди, глядя на Клевер во все глаза.
Клевер кивнула.
– Раз – я собиралась в кроватку у себя в церковной школе. Два – и я уже в камере. Койка, металлическая раковина, металлический туалет. Три бетонных стены, бетонные же пол и потолок, окно из толстого плексигласа с выдвижным ящичком. Возможно, тебе знакомы камеры такого рода.
Меня накачали наркотиками и стали ждать, пока у меня не начали проявляться признаки, что со мной что-то происходит. Они не сразу это поняли, потому что моя способность тонкая. Когда они в целом сообразили, что я могу, то дали мне монетку. Я должна была бросать ее, когда приходил доктор. Если выпадала решка, мне давали еду, чистую одежду, душ. Если не выпадала, не давали ничего. Я поняла, что от меня ожидают это контролировать. Решать исход броска. Когда у меня стало хорошо получаться, они дали вторую монетку, и они обе должны были выпадать решками.
– Сколько ты там пробыла? – спросила Мэдди.
– Не знаю. Но к тому времени, когда я увидела шанс удрать, мне приходилось бросать двенадцать кубиков, и каждый должен был падать шестеркой. А если не получалось, если неправильно выпадало достаточно много, они придумывали, как меня наказать.
Грегор положил руки на плечи Клевер.
– Они заставляли меня применять свою способность. Я… думаю, я была одной из тех, с чьей помощью они наказывали других, которые проваливали испытания, – сказала Мэдди.
– Господи, – произнес один из мужчин. – И эта психованная была с нами целую неделю?
Мэдди повернулась и злобно посмотрела на него.
– Если это для тебя что-то значит, – сказала Клевер, – я прощаю тебя. Ты не решала кого-либо наказывать. Мы делали то, что они нас заставляли делать.
Мэдди дернулась, как от удара.
– Иди с нами, – предложила ей Разрывашка. – Ты не обязана оставаться с нами, но мы хотим выслушать, что ты можешь рассказать.
– Я хищник, – ответила Мэдди. – Не по собственному желанию. Вы сами не захотите, чтобы я была рядом с вами.
– Была же ты рядом с ними какое-то время, – возразила Разрывашка. – Уж несколько-то часов с нами сможешь пробыть.
Мэдди бегло осмотрелась по сторонам, потом кивнула.
– Когда… когда они тебя испытывали, они дали тебе имя? – спросила она.
– Сперва дали номер, – ответила Клевер. – Мне было запрещено пользоваться настоящим именем, или меня наказывали. Через год испытаний они позволили мне выбрать кодовое имя. Я выбрала «Клевер».
– Я не стала выбирать, – сказала Мэдди. – Так что они сами мне дали. Матрешка. Я… я не заслуживаю своего старого имени. Поэтому зовите меня этим.
– Многослойная кукла, – произнесла Разрывашка. Матрешка кивнула. – Пойдемте. Выберемся из карантинной зоны, раздобудем для тебя приличной еды и поговорим. Если понадобится, вернемся сюда и посмотрим, удастся ли найти еще кого-нибудь. Если ты при этом захочешь вести нас, может, направить к другим, я тебе заплачу. Помогу встать на ноги во внешнем мире.
Матрешка чуть улыбнулась.
***
Понадобилось некоторое время, чтобы убедиться, что в гостинице все нормально. Никто не заметил, что они уходили, офицеров поддержания правопорядка поблизости не было.
Они вошли в номер так же, как вышли, по самодельной лестнице, ведущей на балкон, и тут же обустроились. Матрешка принялась набивать рот едой, которую Разрывашка купила вскоре после возвращения. Одновременно она пожирала глазами телеэкран. Она видела телевизор впервые в жизни. В результате она с набитым ртом возбужденно описывала свой мир.
Разрывашка заглянула в ванную и застыла, как только ее взгляд упал на белый квадратик.
Записка?
Разрывашка открыла дверь, чтобы убедиться, что записка ни к чему не прицеплена, потом втянула ее в комнату мыском ботинка. Закрыв дверь, она тем же мыском развернула записку, чтобы проверить, нет ли внутри какого-нибудь порошка.
Только текст. «Ресепшен. Сообщение из Броктон-Бея. Срочно».
Из Броктон-Бея? Разрывашка нахмурилась. Наверняка от Змея. Только он располагает ресурсами, чтобы отследить ее группу.
Ей крайне не хотелось покидать Мэдисон, как раз когда они начали более или менее успешно добывать новую информацию о деятельности «Котла», но… Змей платил хорошо.
Достаточно хорошо, чтобы заслужить хотя бы телефонный звонок.
Переодевшись в гражданское, Разрывашка направилась в холл; для поддержки ее сопровождала Клевер.
Как ни странно, у ресепшена кто-то ждал. Молодая темноволосая женщина в костюме и фетровой шляпе, с чемоданом на колесиках.
Приехала в гостиницу в четыре часа ночи?
Женщина улыбнулась Разрывашке, поприветствовала ее, приподняв шляпу, и направилась к лифту. Разрывашка смотрела ей вслед с легким подозрением. Она не расслабилась и тогда, когда двери лифта закрылись. Следила за номерами этажей, которые сменялись по мере подъема лифта, пока не остановились на цифре 4. На два этажа выше номера, где была ее команда.
– Что такое? – спросила Клевер.
– Интуиция.
– Насчет этой женщины?
– Просто… ощущение, что что-то не так. Будь добра, сходи наверх? Проверь, как там остальные. Может, скажи им, чтобы были начеку и собрали все необходимое. Не исключено, что у меня паранойя, но думаю, что нам стоит сменить гостиницу. Есть приличные шансы, что нас видели, так что это в любом случае стоит сделать.
Клевер кивнула и направилась к лестнице.
– У вас для меня сообщение? – спросила Разрывашка женщину на ресепшене. – Номер двести два.
– Да. Телефонный номер.
Разрывашка кивнула. Взяла бумажку с цифрами, вышла на улицу и набрала номер на своем мобильнике.
Человек на другой стороне взял трубку после первого же гудка.
– Да? – произнесла Разрывашка в телефон.
– Это Ябеда, – ответил голос.
– Твою мать, – простонала Разрывашка. – Как, блин, ты нас нашла?
– Долгая история.
– Чего тебе надо? Мы сейчас работу не берем.
– Не собираюсь вас нанимать. По правде говоря, добавлять в нашу нынешнюю ситуацию еще и вас было бы охеренно плохой идеей. Вы ведь практически все… В общем, скажу так: это принесет больше вреда, чем пользы.
– Ябеда, ты тратишь мое время.
– У меня была долгая ночь. Дай мне капельку снисхождения. Я хочу одолжить Лабиринт. Сколько вас остальных придет с ней, меня не волнует. Небоевая ситуация, нужна ее способность.
Разрывашка помолчала, затем спросила:
– Зачем она вам?
– Затем, что у меня тут группа людей, которым почти нечего терять и совсем не на что надеяться, и мне нужно, чтобы они были на нашей стороне. Думаю, Лабиринт способна дать им то, чего они хотят.
– Лабиринт сильна, но я не могу представить себе ситуацию, где она способна дать кому бы то ни было то, чего они хотят. Ее способность временная. Те штуки, которые можно вытворять с ее способностью… Есть более простые способы. Ты можешь обратиться к другим.
– Мне кажется, – Ябеде удалось вложить в голос оттенок снисходительности, – что я понимаю ее способность лучше, чем ты.
Разрывашка подумала, а не повесить ли трубку.
Вздохнула и снова поднесла телефон к уху.
– Ты бы не стала меня завлекать, если бы не думала, что у тебя это может выгореть. Давай к делу. Что ты можешь предложить?
– Три миллиона четыреста тысяч.
Разрывашка заморгала. Ее удивление суммой разбавляло лишь раздражение тем, что Ябеде удалось наложить лапы на такие деньги.
– Удвой это.
– Не вопрос, – ответила Ябеда.
«Слишком быстро. Я бы предположила, что она лжет, но она ответила так быстро не поэтому. Она ожидала, что я буду торговаться. Вероятнее всего, определилась с первой суммой, держа это в голове».
Разрывашка от досады заскрипела зубами.
– Плата вперед.
– Конечно, – согласилась Ябеда, судя по голосу, невероятно довольная собой. – И готово.
«Опять слишком быстро. Она и это устроила заранее, черт бы ее побрал».
– У тебя есть информация о моем счете?
– У Змея была. Не бери в голову.
Разрывашка раздраженно повесила трубку. Она подумала, может, взять деньги и отказаться от работы, но, увы, она – и Ябеда тоже – знала, что ее репутация наемника слишком ценна.
«Лучше бы я отказалась».
Она зашагала к своему номеру. Надо было проверить, что со счетом, а потом перевести деньги на другой счет, о котором Ябеда не знала.
Кинула взгляд на дисплей над лифтом – он с тех пор не двигался. Быстрее подняться на второй этаж по лестнице, чем ждать лифт.
Ее сердце замерло, когда она услышала вопль. Разрывашка взлетела по лестнице, ворвалась сквозь дверь в коридор второго этажа и понеслась к номерам.
Распахнула дверь своего номера – на ней была кровь.
Как вообще воспринять подобное? Как это описать словами?
Ее команда была уничтожена.
Грегор лежал на спине в кухне. Его грудь вздымалась, большая часть торса покрывала пузырящаяся слизь. Та часть его лица, которую Разрывашка видела, была искажена от боли и покрыта сплошным томатно-красным ожогом.
Одна рука, одна нога и хвост Тритоньера были сломаны во многих местах. Обломки кофейного столика, телевизор с плоским экраном и дверца шкафчика-подставки под телевизор валялись вокруг него – он явно на все это рухнул.
Матрешка развернулась в мешанину лент, но ножи с пояса, который Разрывашка сняла, прежде чем идти в холл, пригвоздили ее к стене в шести местах.
Кричала Лабиринт – непрерывно, почти ритмично, почти без эмоций. По отсутствию эмоций Разрывашка могла бы предположить, что Лабиринт в шоке, но на самом деле это была просто отключка, вызванная ее способностью. Небольшое милосердие – всего два тонких пореза были у нее на лице, а кисть руки была пришпилена к подлокотнику дивана еще одним маленьким ножом.
Клевер была занята, делая трахеотомию Огнемет. Шляпа, наполненная слизью, лежала у девушки на лице, и та вяло дергалась. Лицо самой Клевер было в крови от носа до подбородка, и ее попытки сделать трахеотомию выглядели довольно неуклюжими, потому что пальцы одной руки были выгнуты под неестественными углами.
– Женщина в костюме, – произнесла Разрывашка, падая на колени возле Огнемет. Она заметила слизь. «Это Грегора». А Грегор был обожжен дыханием Огнемет? – Она ворует способности?
Клевер уступила Разрывашке место, поправив прозрачную пластиковую трубку, торчащую из горла Огнемет. Ей пришлось выплюнуть кровь изо рта, прежде чем она смогла ответить:
– Нет. Не знаю. Она явилась сюда и вынесла нас за двадцать секунд. Мы к ней даже не прикоснулись.
Огнемет закашлялась, потом стала дышать более нормально. Дважды похлопала Разрывашку по запястью, спокойными движениями. Выражала признательность?
– Суперскорость? Суперсила? – спросила Разрывашка.
– Нет. Не думаю, – Клевер сплюнула кровь на пол. Она попыталась встать, но неудачно; прижала руку к ноге. – Я ничего такого не видела.
– Способность Мыслителя. Предвидение? Нет, против твоей способности это бы не сработало. Ччерт! – Разрывашка вскочила на ноги и поспешила к Лабиринт. – Послушай, Элле, успокойся. Все нормально, все закончилось. Не кричи.
Лабиринт закрыла рот и стала хныкать. Порезы на ее лице были тонкими. Они заживут, оставив совсем маленькие рубцы или вовсе без рубцов. Рука…
Разрывашка застыла. Под кистью руки виднелась бумажка.
Она помогла Лабиринт приподнять кисть, пришпиленную к дивану, не двигая нож.
На окровавленной бумажке снизу было написано:
«Последнее предупреждение.
К»