РАКОВИНА 4. ИНТЕРЛЮДИЯ Б
Свисток. Брут настораживает уши. Уже спрыгивает с постели, когда раздается второй свисток, сразу за первым. Два таких свистка значат «приходи». Хозяйка зовет собак к главной лестнице, только когда пора гулять!
Брут обожает гулять больше всего на свете!
Другие собаки врезаются в Брута плечами, чтобы побыстрее подбежать к Хозяйке. Слишком резкий поворот, когти скребут по полу в поисках сцепления. Чуть замедляется. Иуда колеблется, фыркает, но Анжелика уже впереди. Плохая девочка. Брут слегка рычит на Анжелику, она замедляется, отстает. Брут – главный пес. Анжелика должна это знать. Брут подбегает к Хозяйке первым – как и полагается.
Брут – главный пес, но Хозяйка – альфа. Вожак стаи. Не вожак своей человеческой стаи, но это ничего. Она склоняется и чешет Бруту шею и плечи – глубоко, жестко. Идеально чешет, ее пальцы проникают сквозь толстый мех Брута. Хвост виляет так яростно, что задние лапы проскальзывают по полу. Брут падает и переворачивается на спину, чтобы Хозяйка могла почесать ему живот. Хозяйка делает это. Экстаз.
Хозяйка ранена, ей больно. Брут это знает. Когда она наклоняется, то движется медленнее обычного, при больших движениях – наклоны, вставания – она издает тихие звуки. Она пахнет засохшей кровью, стрессом и потом, обычно она так не пахнет.
– Анжелика, Иуда – место, – говорит Хозяйка. – Вы со мной не идете.
Брут не понимает, но голос Хозяйки звучит виновато. Как в тот раз, когда она поднималась по лестнице и случайно пнула Брута в челюсть, потому что он шел за ней слишком близко. Она чешет обеих собак. Но чешет без радости. Они счастливы, что их чешут, но они не идут гулять. Брут прекращает вилять хвостом. Брут тоже не идет гулять?
Хозяйка берет поводок.
– Брут, хороший мальчик. Гулять?
Хвост снова безумно виляет. Хозяйка велит Бруту сидеть, Брут садится. Он хороший мальчик. Хозяйка засовывает в задний карман полиэтиленовые пакеты, надевает рюкзак. Рюкзак – это необычно. Хозяйка, как правило, не берет рюкзак, когда идет гулять. По делам?
– Мы идем по делам, окей? – говорит Хозяйка. Брут виляет хвостом. Брут был прав! По делам всегда интересно. Брут нетерпеливо делает несколько шагов вперед, но тут вспоминает, что должен быть хорошим мальчиком. Хозяйка не любит, когда Брут тянет за поводок. Она надевает ботинки, берет ключи, которые звенят, берет штучки в смятой обертке, которые она иногда ест, а Брут есть не может, потому что он собака. Штучки в смятой обертке в левый карман. Угощение для собак Хозяйка кладет в правый, но останавливается. Дает угощение Иуде и Анжелике. А Бруту?
– Тебе позже, – говорит Хозяйка. «Позже» – знакомое слово, но непонятное. Брут ощущает острое разочарование, когда угощение отправляется в правый карман Хозяйки. Он слегка подпрыгивает, напоминая Хозяйке, что она забыла его угостить. Хозяйка сердито цокает языком. Теперь Брут чувствует себя виноватым. Хвост вниз, уши вниз.
– Сука, постой, – говорит человек без запаха. Человек без запаха заставляет Брута нервничать, потому что он большой, но не пахнет. Но он – альфа Хозяйки, поэтому Хозяйка останавливается и слушает.
– Собираешься наружу? – спрашивает человек без запаха.
– Работа, – отвечает Хозяйка.
Человек без запаха чего-то ждет, потом снова спрашивает:
– Ты в порядке?
– Просто охеренно.
Брут знает, что Хозяйка так произносит слово «охеренно», когда она злится.
– Честно говоря, верится с трудом. Ты была в паршивом состоянии, когда я нашел тебя у людей Убера и Элита и парней из АПП.
– Сейчас я в порядке, – отвечает Хозяйка. Ее голос звучит сердито. Брут делает шаг вперед, готовый заворчать, добавить свой голос к ее, но Хозяйка совсем чуть-чуть натягивает поводок, и Брут останавливается.
– Когда я тебя нашел, ты была привязана за руки к потолку, и один из них делал из тебя боксерскую грушу.
Хозяйка отводит глаза. Брут знает: это означает, что Хозяйка видит в человеке без запаха свою альфу. Но когда она говорит, ее голос снова звучит сердито.
– Я облажалась. Мне было скучно, я не знала, чем заняться, вот и решила выгулять Анжелику и, может, встретиться с вами возле денег. Кто-то меня узнал и выследил. Я была дурой и получила по заслугам. Теперь я в порядке, деньги у нас, все хорошо.
Человек без запаха вздыхает. Чуть-чуть сердито он отвечает Хозяйке:
– Не всё… Ладно, проехали. Нет смысла углубляться. Но что если кто-нибудь тебя узнает, когда ты выгуливаешь его?
– Я начну отбиваться раньше и больней. Или ты хочешь сказать, что я вообще больше не могу гулять с собаками?
Внезапно Хозяйка напрягается. Брут видит это по ее ногам, слышит в ее голосе, чувствует в том, как она сжимает поводок.
– Я бы такого не сказал, – отвечает человек без запаха; его голос спокоен, но чуть напряжен. – И даже если бы сказал, ты бы не стала слушать. Просто… будь осторожнее.
– Я могу идти?
– Иди. Погуляйте оба в свое удовольствие.
Напряжение покидает Хозяйку. Один тихий свисток, и Брут понимает, что надо идти за ней. Вниз по лестнице, через дверь, во внешний мир. Столько запахов! Столько звуков! Такой восторг!
Но слишком предаваться восторгу нельзя. Брут хороший мальчик. Он не тянет поводок, как Анжелика до сих пор делает. Хозяйка всегда цокает языком на Анжелику, когда они гуляют.
Столько запахов! Быть на своей территории хорошо, но когда гуляешь, то чувствуешь носом весь мир. Всегда что-то новое, и всегда что-то новое в запахах всего старого. Понюхал мочу – и знаешь почти все о собаке, которая здесь пописала. Сука. Возможно, скоро течка. Живет с детьми. Моча пахнет стрессом, и собака ест слишком много травы, и слишком много спит, и жирная.
Понюхал помет – и знаешь почти все о собаке, которая здесь покакала. Голодная. Ее хозяин, возможно, тоже голодный. Таких здесь много. Не как в старом доме Брута. Там люди и собаки были не голодные. Но Брут помнит, что там он был несчастен. Хозяин всегда не замечал Брута. Оставлял Брута на целый день одного в подвале, пока Брут не остановил плохого человека, который залез в подвальное окно. Сейчас хорошо. С новой хозяйкой Брут счастлив.
Понюхал мочу. Человеческая моча. Не очень интересная. Хозяйка свистком напоминает Бруту, чтобы он не отставал. Пока хватит нюхать.
– Брут, сидеть, место, – командует Хозяйка. Брут садится и остается на месте, Хозяйка стоит рядом. Брут хороший мальчик. Хозяйка его почесывает. К Бруту подходит маленькая самка человека. Меньше, чем Брут. Похлопывает Брута, тычет пальцем. Один раз ткнула в глаз. У Брута уши вниз, голова вниз, хвост между ног. Плохо чешет. Маленький человек смеется. Снова тычет Бруту в бок.
Брут смотрит на Хозяйку. Умоляет. Хозяйка ничего не говорит, поэтому Брут остается на месте, пока в него тычут. Маленький человек хватает Брута за шерсть на боку и тянет, слишком сильно. Как Анжелика, когда была новенькой в стае Хозяйки, кусала Брута, тянула, ранила. Плохие воспоминания. В горле Брута зарождается ворчание.
– Нет, Брут, фу, – командует Хозяйка. Брут опускает голову. Больше не ворчит. В него по-прежнему тычут. Его по-прежнему тянут.
Появляется большая самка человека, ее запах похож на запах маленького человека. Она идет быстро. Большая самка останавливается и смеется над Брутом и маленьким человеком.
– Ну разве они не милашки? – и снова смех.
Хозяйка не смеется.
– Ну, дети всегда дети.
Тут Хозяйка говорит, и ее голос спокоен, но язык тела сердит.
– Следи за своим гребаным отродьем.
Брут знает, что «следи» – это команда для Брута сидеть на месте и лаять, если кто-нибудь приходит… Но Хозяйка говорит с большой самкой и не приказывает Бруту. И слово «гребаный» Брут тоже знает, оно означает, что Хозяйка очень сердита, но она говорит «гребаный» не Бруту, поэтому все в порядке.
Брут думает, что, может быть, теперь можно ворчать, раз Хозяйка сказала «гребаный», и он ворчит. От маленького человека и большой самки пахнет страхом. Хозяйка не говорит нет, значит, ворчать можно.
Большая самка смеется, но смех звучит по-другому, чем раньше, визгливо. Машет рукой. Наклоняется, чтобы поднять маленького человека.
– Брут, сторожи, – приказывает Хозяйка. Брут кидает быстрый взгляд на Хозяйку: Хозяйка показывает на маленького человека, поэтому Брут становится между маленьким человеком и большой самкой и ворчит на большую самку. Большая самка пятится. Теперь страхом пахнет сильно. Стрессом и потом тоже пахнет, а еще от маленького человека и большой самки доносятся звуки тревоги и страха.
Большая самка делает шаг в сторону, и Брут сдвигается, чтобы оставаться между ней и маленьким человеком. Она снова наклоняется, Брут ворчит, а потом щелкает зубами, целясь в ее пальцы. Брут хороший мальчик.
Большая самка говорит Хозяйке:
– Пожалуйста. Она просто вела себя, как все дети ведут. Она думает, что все собаки миленькие.
Ее голос покорный, в нем слышится тревога и страх.
– Брут, возьми.
Брут смотрит, куда показывает Хозяйка: она показывает на маленького человека. Брут слушается: берет руку маленького человека и держит в пасти. Брут хороший мальчик. Маленький человек кричит и пытается вырваться, но Брут с каждым рывком сжимает зубы чуть-чуть сильнее, и маленький человек быстро понимает, что его рука останется у Брута в пасти.
Тогда Хозяйка говорит большой самке:
– Знаешь, с ним очень плохо обращались. До того, как он стал моим. Это длилось до тех пор, пока он не покусал кого-то так сильно, что была нужна ампутация. Я спасла Брута, прежде чем его убили. А ты сейчас позволила своему ребенку подойти к нему и начать в него тыкать. Ты хоть понимаешь, что могло случиться? Ты понимаешь, что он мог убить или покалечить твою гребаную мелкую засранку?
Брут знает только свое имя и слово «убить». Другие слова для него ничего не значат. «Убить» – это приказ напасть и не останавливаться, пока жертва не перестанет шевелиться. Хозяйка приказывает Бруту, Иуде и Анжелике «убить» только с белками, енотами и один раз с лошадью. Большая самка теперь на коленях, и Брут чувствует только запах страха. Это хорошо, что она ниже Хозяйки и показывает покорность. Большая женщина говорит, но Брут не понимает, что именно, потому что она говорит и говорит без перерыва.
– Брут, фу. К ноге, – говорит Хозяйка, и Брут выпускает руку и подходит к Хозяйке. Маленький человек все еще кричит.
Хозяйка говорит большой самке то же самое, что и раньше:
– Следи за своим гребаным отродьем.
Снова гуляют. Хозяйка почесывает Брута. Говорит, что Брут хороший мальчик, и Брут счастлив. Виляет хвостом.
Брут и Хозяйка гуляют долго, наконец приходят в место, где пахнет кровью, и собачьим страхом, и собачьей яростью, и мочой, и пометом. Хозяйка стучит в дверь. Человек, который открывает, пахнет кровью.
Хозяйка и человек говорят какое-то время. Брут ждет, потому что Брут – хороший мальчик. Не следит за тем, о чем они говорят, из-за запахов. Плохие запахи. Из-за двери доносится собачий визг и лай. Потом Хозяйка говорит «Место», и человек начинает трогать Брута. Трогает, как ветеринар, не как Хозяйка, когда чешет. Ощупывает каждый кусочек Брута, запускает пальцы глубоко под мех, мнет, проверяет. Сует руки в интимные места. Говорит что-то, что звучит как отрицание, качает головой. Хозяйка говорит еще немного. Человек встает, пожимает ей руку.
Хозяйка отводит Брута в место, где пахнет кровью, и собачьим страхом, и собачьей яростью. Шумно. В темноте сидит много людей. Пахнут возбуждением и потом. Почти весь свет в середине комнаты, где сильнее всего пахнет кровью.
Человек из двери говорит Хозяйке:
– Веди его прямо в ворота.
Хозяйка заводит Брута внутрь чего-то похожего на конуру, где пахнет яростью и страхом.
Человек что-то говорит громким голосом, и люди в комнате кричат и шумят еще сильнее. Человек называет имя Брута. Он говорит слово «убить», Брут его знает. Но запах крови такой сильный, что Брут не может обращать внимание ни на что другое. Очень много крови очень многих собак. Очень много запахов.
Потом конура открывается, и Бруту некуда деваться, кроме как в центр комнаты. К Хозяйке он не может, потому что мешают ящики, и еще есть другой пес, он крупнее, чем Брут, и пахнет яростью, и собственной кровью, и кровью другой собаки, и смертью.
И тут Брут чувствует это. Хозяйка делает Брута сильнее, и это больно, но это хорошая боль. Хорошая боль, как когда Брут, задеревенев, потягивается, и его суставы хрустят и щелкают, и из-за этого Бруту лучше. Только это потягивание не прекращается, и в Бруте продолжает хрустеть и щелкать, и Бруту становится все лучше, и Брут становится все крупнее. Хозяйке обычно нужно больше времени, чтобы сделать Брута таким сильным, но Брут в этой комнате наедине с псом, который пахнет кровью и смертью, и Хозяйка наверняка знает, что Бруту надо стать сильнее.
Вскоре Брут уже больше, чем Хозяйка, он размером с машину, и Брут сильный. Плохой пес, который пахнет кровью и смертью, пятится.
Тогда Хозяйка дважды свистит – это приказ Бруту идти к ней. Брут растерян, потому что нет дороги. Хозяйка снова свистит и зовет Брута по имени, и Брут прыгает на ящики, которые ему мешают. Ящики ломаются, и теперь Брут может прийти к Хозяйке, как хороший мальчик.
– Брут, сторожи! – говорит Хозяйка, и Брут идет туда, куда Хозяйка показывает, – это дверь, к которой идут все люди, от которых пахнет страхом. Чтобы добраться до двери и сторожить ее, Брут распихивает людей своими лапами, а одного человека он хватает за руку и трясет из стороны в сторону, как Брут трясет свои любимые игрушки, и человек пронзительно вопит.
Потом Брут сторожит дверь, и люди бегут в другие стороны. Они напоминают Бруту белок и то, как бегают белки. Но люди не такие быстрые и не такие умные, как белки, и они не жульничают, забираясь на деревья.
– Брут! Атакуй! – кричит Хозяйка, и Брут подчиняется, потому что он хороший мальчик. Брут прыгает в толпу людей, которые бегают, как белки, и зубами, лапами и весом тела заставляет их перестать бегать. Брут знает, что плохо трясти людей так, как он трясет игрушки и белок. Нельзя трясти. Нельзя жевать. Кусать только руки и ноги. Не кусать головы. Лапами бить можно, когтями нельзя, и это трудно, поэтому Брут в основном кусает и бьет людей головой и телом, чтобы сбивать их с ног и чтобы они больше не бегали. Иногда бьет хвостом, который новый и смешной. Когда Брут маленький, у него почти нет хвоста.
Много людей. Каждый раз, когда Брут думает, что все люди уже не движутся, кто-то снова бежит. Уходит много времени. Брут высунул язык, тяжело дышит. Хвост виляет, и ящики ломаются, и Хозяйка цокает языком, как будто Брут сделал что-то плохое. Хвост больше не виляет.
Люди лежат на полу и хнычут. Запах крови и страха. Уже никто не бегает, как белка.
Хозяйка кричит: «Не сметь еще так делать!» – но эти слова для людей, не для Брута. Брут знает слова «не сметь» и «еще». «Не сметь» значит «плохо», это для тех вещей, которые Брут не должен делать. «Еще» Хозяйка говорит, когда дает угощение, или кидает мяч, или кладет еду в миски. Брут не понимает, потому что одно слово плохое, а второе хорошее. Но Хозяйка – альфа, и она все знает, поэтому все в порядке.
Хозяйка берет у хнычущего человека звякающие ключи и берет ящик, в котором сидит рассерженная собака, пахнущая кровью. Хозяйка выносит ящик наружу и ставит в машину, и велит Бруту сторожить машины. Некоторые люди выходят из здания, но Брут никого не подпускает к машинам. Брут хороший мальчик. Хозяйка заходит внутрь и выносит еще ящики с рассерженными собаками, и все эти ящики она ставит в машину. Потом еще. Потом Хозяйка берет рюкзак, достает оттуда веревки, связывает ящики вместе и привязывает их к машине.
Потом Хозяйка идет внутрь и долго не выходит. Людей больше нет, поэтому Бруту уже не надо сторожить. Брут идет внутрь, к Хозяйке.
Хозяйка стоит на коленях перед ящиками, собаки внутри них пахнут кровью и пометом. Но они не сердятся, не движутся. Брут тычется в Хозяйку носом и ложится рядом с ней, и Хозяйка обвивает руками шею Брута. Хозяйка обнимает Брута очень крепко и очень долго. Брут знает, что это очень долго, потому что Брут уже не большой, он уже меньше Хозяйки.
Издалека приближаются машины, которые воют, и Брут тихо гавкает, как научила Хозяйка. Хозяйка встает и сажает Брута в машину, потом садится сама с другой стороны, и машина едет.
Хозяйка раскрывает и ест штучки в смятой обертке из кармана. Хозяйка дает Бруту угощение, потом опускает стекло, чтобы Брут мог подставить голову ветру, и Брут виляет хвостом, потому что знает, что он был хорошим мальчиком.