НАБРОСОК 2
Каково это, стать взрослым?
…М?
Вы в детстве хотели поскорее стать взрослым?
Ну… может быть.
А со скольких лет человек считается взрослым?
Совершеннолетие наступает в двадцать. Когда-то давно был такой «обряд инициации», эта церемония проводилась с мальчиками, когда они были младше. В двенадцать лет, кажется.
В разные времена человек начинает считаться взрослым по-разному?
И в разные времена, и в разных странах, и в разных обществах, да.
Хм…
По моим ощущениям, когда поступил в старшую школу, ты уже взрослый, наверное? В средней еще ребенок. Тогда все еще период обязательного образования, и нельзя жениться.
А когда учишься в старшей школе, жениться уже можно?
Девушкам с шестнадцати лет, юношам с восемнадцати. Так заведено.
Хмм…
1
Считается, что призраки во что-то «вселяются».
Объект, куда они вселяются, – это какое-то место или какой-то человек, иногда какой-то предмет. Скажем, когда призрак вселяется в здание, оно становится «домом с привидениями». Когда вселяется в человека, в худшем случае человек становится одержимым и умирает. Как в «Ёцуя кайдан»[1]. «Проклятый самоцвет», приносящий беды своему владельцу, – пример случая, когда призрак вселяется в предмет.
Произведений на тему призраков много, но все они порождены воображением живых. Что такое настоящий призрак, никто не знает, потому что узнать это невозможно. Сейчас я стал настоящим призраком, да, но это не означает, что я могу правильно рассуждать обо всем, что с ними связано. С уверенностью я могу говорить лишь о том, что связано конкретно с моим случаем…
…Тем не менее.
Почему я оказался в таком состоянии?
Эта мысль меня все время гложет.
По-моему, со всеми другими людьми после смерти такое не происходит. Что становится с человеком после смерти? Он отправляется в рай или в ад, в так называемый «мир иной»? Или же после смерти его ожидает лишь «пустота»? …Вот такой фундаментальный вопрос.
Трудно представить себе, что такая половинчатая, неестественная, нестабильная «сущность», как я сейчас, и есть обычная посмертная «сущность». Если бы мир был настолько забит призраками, это бы заметили… Даже мне, ставшему призраком, так видится.
Половинчатая, неестественная, нестабильная… в таком виде она очень специфическая для посмертной «сущности», не так ли?
С учетом этого…
Почему я оказался в таком состоянии?
Что бы то ни было, этот вопрос продолжал меня грызть. Иначе и быть не могло.
Нет ли какой-то разумной причины, основания? От таких мыслей невозможно удержаться.
Если я = призрак Тэруи Сакаки во что-то вселился…
Конечно же, это какое-то «место». Приозерный особняк, где я жил и где остался, когда жизни лишился. Но…
Если задаться вопросом, являюсь ли я только в этом особняке, ответ будет, похоже, «нет». Потому что…
Это было вечером 27 мая.
Тогда я впервые явился за пределами Приозерного особняка.
2
…В просторной комнате, обращенной к веранде.
Изначально это была комната в японском стиле, но ее радикально переделали в гостиную+столовую в стиле европейском. На полу лежал высококачественный ковер, на нем стоял черный обеденный стол и стулья. На столе были расставлены тарелки и миски с едой. …Ужин.
В комнате находилось трое «живых».
Цкихо Хирацка, то есть моя старшая сестра.
Двое ее детей, то есть старший брат Со и младшая сестра Мирей.
Трое, сидящие за столом, отражались в стеклянной двери, ведущей на веранду. Внезапно я осознал, что смотрю на нее.
Какое-то время я пребывал в растерянности, а потом осознал: ага! Каким-то образом я вдруг явился в каком-то другом месте, не в Приозерном особняке.
А «здесь» – иными словами, в доме семьи Хирацка, где жила Цкихо и остальные.
Он находился тоже в Хинами, но в старом городе, довольно далеко от дачно-курортного района, где располагался Приозерный особняк; тем не менее при жизни я сюда довольно часто заходил. Эту гостиную-столовую я тоже помнил.
И вот здесь, в доме семьи Хирацка, я = призрак Тэруи Сакаки почему-то ни с того ни с сего возник этим вечером.
В стеклянной двери, играющей роль зекала, отражались три фигуры, мать и дети. Кроме них, никого не было видно. …Несмотря на то, что…
Я ведь был здесь. Несомненно.
В одиночестве, возле обеденного стола. И оглядывал комнату.
Я видел лица этих троих, видел их движения.
Слышал их голоса и их беседу. …Но…
Они, все как один, меня не замечали. Для них, «живых», «мертвый» = призрак невидим в принципе.
На стене висели часы.
Они показывали полвосьмого вечера. …Снаружи уже темно.
Часы показывали и дату.
27 мая, среда.
27 мая… аа, ну да. В этот день, кажется…
Внезапно пробудилось воспоминание.
В этот день, кажется, у Цкихо…
– Скажи, скажи, мам, – заговорила Мирей, повернувшись к Цкихо. – А где папа? Где папа?
– Папа сейчас на работе, – ласково ответила Цкихо.
– Папа на работе? Он всегда на работе?
– Это очень важная работа. Поэтому…
Сюдзи Хирацка, за которого семь лет назад вышла замуж Цкихо, был, если по-простому, бизнесменом из местной старой семьи. Весьма способный человек, создавший крупное предприятие, занимающееся недвижимостью и строительством.
Он был на двенадцать лет старше Цкихо, но почему он выбрал в спутницы ее, уже имеющую ребенка от предыдущего брака? Насчет этого никаких подробностей я не знал.
– Мам, но сегодня же твой день рождения, – сказала Мирей.
Ей в этом году будет шесть. Она еще даже в начальную школу не поступила, но говорит уже на удивление связно.
– Он вместе с нами не отметит, да?
27 мая, то есть сегодня, да, день рождения Цкихо…
– Ведь мы же всегда отмечаем вместе, – упрямо продолжила Мирей. – И папин день рождения, и братика, и Мирей. И у нас всегда торт со свечками, и мы говорим «Хэппи бёсдей», и задуваем…
– Да, конечно. Но сегодня, видишь, не получилось. Папа не сможет прийти.
– Ууу… – недовольно протянула Мирей. – А торт? Торт будет?
– Ох, прости меня, Мирей-тян. Торт я сегодня тоже не купила.
– Уууу… – протянула Мирей еще недовольнее.
Сидящий рядом Со за все это время не произнес ни слова. Оттуда, где я находился, его лица видно не было, поэтому я посмотрел на его выражение лица, отраженное в стеклянной двери.
Оно бесстрастное?
Никакой энергетики; ощущение было, словно он замкнулся в себе, как-то так…
– А дядя Сакаки? – спросила Мирей у Цкихо. – В прошлом году дядя приходил, мы вместе отмечали.
– О… – Цкихо явно была в легком замешательстве. – Действительно. Но Тэруя-сан сегодня тоже не придет. Похоже, он опять отправился куда-то путешествовать.
Куда-то путешествовать?.. Да ладно!
Я ведь умер в тот вечер.
И, умерев, присутствую здесь и сейчас. Явился здесь в виде призрака.
…Все это мне страшно захотелось сказать. Но тут же я передумал. Даже если «голос» получится и я смогу произнести все это, их уши едва ли услышат мою речь.
На полке в гостиной стоял телевизор. Похоже, там шло какое-то фэнтезийное аниме для девочек, и вскоре Мирей переключилась на него и перестала ныть.
Со по-прежнему сидел молча с бесстрастным выражением лица. И к еде почти не притрагивался.
– Тебе нехорошо, Со-тян? – обеспокоенно спросила Цкихо. – Ты больше ничего не хочешь?
– …Угу, – еле слышно ответил Со. – …Спасибо за угощение.
– Ты завтра пойдешь в школу?
На этот вопрос Со ничего не ответил, лишь легонько качнул головой.
3
Закончив убирать со стола, Цкихо разложила на нем газету и стала читать.
Мирей спокойно смотрела телевизор.
Со лежал на диване в гостиной, по-прежнему не произнося ни слова, по-прежнему с выражением лица, которое и выражением лица не назовешь…
Все трое продолжали не замечать, что я тоже здесь, в этой комнате.
Как бы я себя сейчас ни повел, их глаза этого не увидят, их уши не услышат, их рты ничего не произнесут. Это естественно: я, ставший вот таким, для них уже не более чем «ничто».
Тем не менее…
Почему Цкихо недавно сказала, что я «отправился путешествовать»?
Вечером третьего мая я лишился жизни в «гостином зале» Приозерного особняка. Упал с высоты второго этажа и умер. Но, несмотря на это…
Цкихо об этом не знает?
Нет. Не может такого быть.
Цкихо должна знать.
То, что я в тот вечер умер, она… (что… Тэруя-сан)
Когда я посмотрел из коридора второго этажа вниз в том месте, где на перилах остались следы повреждения, во мне как будто всплыло внезапно это воспоминание. Я тогда слышал несколько голосов. (…прекрати) (так… нельзя)
Мне кажется, что это был голос Цкихо.
А другой голос (…не обращай внимания) – видимо, мой собственный.
Это значит, что…
Вечером третьего мая Цкихо должна была видеть мою смерть собственными глазами. Почему же тогда?..
И не только Цкихо.
Я подошел к лежащему на диване Со и заглянул ему в лицо.
Свидетелем была не только Цкихо.
Со, ты ведь тоже. Ты в тот момент тоже там…
– …Не знаю, – тихо пробормотал Со. Момент был такой, что можно подумать – он прочел мои мысли и на них отвечает. – Я не знаю. Ничего не знаю. Ничего…
– Что случилось, Со-тян? – удивленно спросила Цкихо, повернувшись к нему. – Что случилось? Внезапно… такие слова.
Ей, должно быть, увиделось лишь то, что он ни с того ни с сего стал разговаривать сам с собой.
Со, ничего не ответив, поднялся с дивана. Подошел к столу, и взгляд его упал на разложенную матерью газету.
Мне в глаза бросился довольно крупный заголовок в разделе местных новостей.
ЧП в Северной средней школе Йомиямы
Погибла ученица
Вот что я увидел.
– Эм… что? Что случилось? – переполошенно спросила Цкихо. – Это? Что там произошло?
Она склонила голову набок, а потом у нее вырвалось грустное «о!».
– Северная средняя школа Йомиямы – припоминаю, когда-то в нее ходил Тэруя-сан… – произнесла Цкихо, глядя в лицо Со. – Тэруя-сан тебе что-нибудь о ней рассказывал? – спросила она, но…
Со промолчал, лишь как-то неопределенно двинул головой.
4
27 мая, заметка в утренней газете.
ЧП в Северной средней школе Йомиямы
Погибла ученица
Суть этого «ЧП», на которое указывал заголовок, была в следующем.
Это произошло накануне, 26 мая, во время промежуточного экзамена. Ученица третьего класса Юкари Сакураги, получив известие, что ее мать попала в аварию, поспешила из школы, но на лестнице споткнулась, упала, получила тяжелую травму и умерла. Ее мать умерла в больнице, куда ее доставили, в ту же ночь.
Если бы, прочтя об этом происшествии, Цкихо или Со почувствовали, что здесь нечто большее, что просто «несчастный случай»…
Главная причина – название «Северная средняя школа Йомиямы». И потом, умершая ученица – третьеклассница. Это вторая причина.
Как справедливо заметила Цкихо, я ходил в эту школу (сокращенное название – «Северный Ёми»). Одиннадцать лет назад, когда мы всей семьей покинули Йомияму, я как раз учился в третьем классе, в третьей параллели, и…
…Я помню.
Это осталось в памяти и сейчас. Я могу вспомнить как следует.
Тайна, передаваемая в поколениях учеников класса 3-3 этой средней школы. Преследующие всех, кто имеет отношение к этому классу, бессмысленные «катастрофы».
Цкихо тоже про это до сих пор помнит. Может, она осознала связь, когда прочла в заметке название школы?
Но Со?
«Тэруя-сан тебе что-нибудь о ней рассказывал?»
На этот вопрос Цкихо он должен был ответить «йес». …Вот именно. Я помню, что рассказывал ему об этом.
Когда Со заходил ко мне, я рассказывал ему самые разные истории, хоть и испытывал при этом некоторую нерешительность, в том числе историю о…
– Вы из-за этого переехали из Йомиямы? – спросил тогда Со с довольно-таки испуганным выражением лица.
– Да… из-за этого, – кажется, ответил я, опустив голову. – Потому что боялись. …И я, и отец. Поэтому мы сбежали. Сбежали из Йомиямы, переселились сюда.
5
После той ночи я время от времени являлся где-то за пределами Приозерного особняка.
Это происходило в доме семьи Хирацка, где жили Цкихо и ее дети, или где-то по соседству. И даже когда я являлся в Приозерном особняке, мое пребывание не ограничивалось пределами здания. Днем я выходил из дома и гулял по саду, а иногда являлся в окрестном лесу или на берегу озера.
В такие времена я, естественно, узнавал кое-какие факты.
Похоже, то, что я = Тэруя Сакаки умер, достоянием общественности не стало. О моей смерти третьего мая так и не было объявлено публично, и считалось, что, как Цкихо сообщила Мирей, я куда-то отправился и там брожу. Какой, черт возьми, в этом смысл?
Несомненно, в тот вечер я умер.
Умер и стал вот таким вот призраком.
И тем не менее миру неведомо, что я мертв. …Почему?
На этот вопрос может быть лишь один ответ, не так ли? Вот он:
Мою смерть скрывают.
6
– …Как дела насчет этого? Всё в порядке? – спросил Сюдзи Хирацка.
– …Угу, – тихим голосом ответила Цкихо. – Пока что… думаю, да.
– Для всех он отправился путешествовать в одиночку?
– Да. Так я всем и говорю.
– В том особняке тоже никаких проблем?
– Счета я в банке исправно забираю, так что вопросов возникать не должно… С телефоном тоже. Насчет газеты я что-то наговорила, и ее перестали доставлять…
– С соседями он контакты не поддерживал. Друзья к нему тоже почти что не наведываются.
– …Угу.
Такой вот супружеский разговор я услышал однажды вечером в начале июня, когда явился в доме семьи Хирацка. В этом большом старом доме я шел в одиночестве по длинному темному коридору и случайно оказался рядом с комнатой, где они беседовали.
Услышав за дверью разговор, я удивленно остановился и вслушался.
«Подслушивающий призрак», да?
– …Как поживает Со-кун? – спросил затем Сюдзи. Он, хоть и был на двенадцать лет старше жены, изъяснялся очень вежливо.
Цкихо коротко вздохнула и ответила:
– У него как обычно. В основном он сидит в своей комнате. Даже когда зову его, не всегда выходит…
– Ну, на какое-то время с этим придется смириться.
– Но, сколько я ни спрашиваю его про тот вечер, он всегда отвечает «не знаю». «Не знаю», «не помню»…
– …Вот как.
Сюдзи Хирацка бизнесмен, но когда-то он учился в медицинском институте и получил квалификацию врача, так что время от времени и в этой области занимался. Собственно, на этой почве он и познакомился с ныне покойным отцом Цкихо, Сётаро Сакаки, который сам был талантливым врачом, а уже через него, похоже, познакомился и с самой Цкихо.
– У тебя нет ощущения, что он слабеет?
– …Пожалуй.
– По возможности я тоже хотел бы с ним побеседовать. И, если возникнет необходимость, проконсультироваться со специалистом – у меня есть хороший знакомый.
– Все-таки увидеть такое – для него это было большим потрясением…
– Естественно. Однако… послушай, Цкихо-сан. Ты ведь понимаешь?
– …Да. Понимаю.
Благодаря этому «подслушиванию» обуревавшие меня сомнения переросли в уверенность.
Они – как минимум Сюдзи Хирацка и Цкихо – зная, что я = Тэруя Сакаки мертв, пытаются не допустить, чтобы об этом стало известно кому-либо еще. По какой-то причине пытаются скрыть то происшествие, случившееся вечером третьего мая.
7
То, что я = Тэруя Сакаки умер, скрывают.
Скрывают от глаз общества.
Это означает, что не было никакой прощальной церемонии, не было ни кремации, ни погребения.
…Так ведь?
Хочу я того или нет, возникает естественный вопрос.
Что, черт возьми, стало со мной после того, как вечером третьего мая я лишился жизни в «гостином холле» Приозерного особняка? Что сделали со мной, точнее, с моим мертвым телом? Куда его унесли, что с ним сейчас?
Когда я начал об этом думать…
Возможно, здесь и лежит причина того, что я после смерти оказался вот в таком состоянии?
Тело, оставшееся непогребенным, лишенное прощальной церемонии после смерти.
Тело, о состоянии которого не знает даже сам его покойный обладатель (точнее, его призрак).
…Вот почему.
Не из-за этих ли особых обстоятельств я после смерти и стал такой неестественной, нестабильной сущностью, продолжающей оставаться в этом мире?
…Если так, то…
Если это действительно так, то я…
8
– Это озеро наполовину мертво.
Такой разговор всплыл у меня в памяти.
Июнь уже перевалил через середину. Я стоял на берегу озера Минадзуки и смотрел на зеленую водную гладь, когда внезапно…
– У этого озера как будто два дна. Верхнее и нижнее – вода разделена на мелкий слой и глубокий слой. Сверху пресная вода, снизу слабоминерализованная.
– Слабоминерализованная? – человек, с которым я беседовал, склонил голову чуть набок.
Я пояснил: слабоминерализованная вода получается, когда пресная вода смешивается с морской, в ней низкая концентрация соли.
– Соленая вода тяжелее, поэтому опускается вниз; проходят многие годы, и растворенный в ней кислород истощается. Без кислорода ни растения, ни животные существовать не могут. Нижняя половина озера – безжизненный мир. Поэтому я и говорю: наполовину мертво.
– Наполовину… мертво, – повторил мои слова собеседник.
Затем она внезапно сняла прикрывавшую левый глаз белую повязку. …Да, моим собеседником была та девушка, Мей Мисаки. Мы оба стояли на берегу озера и смотрели на водную гладь – и разговаривали.
– Эй, – заметив ее движение, произнес я. – Зачем ты сняла повязку?
– …Просто так, – коротко ответила она.
Приятное белое платье и соломенная шляпка. На ногах красные кроссовки. Через плечо перекинут рюкзачок, под мышкой альбом для рисования. …Этот облик ярко вспыхнул в моей памяти.
Это было… во время прошлогодних летних каникул.
Кажется, в начале августа. Через несколько дней после нашей с ней случайной встречи на берегу моря в конце прошлого месяца.
Заглянувший ко мне Со увидел ее, устроившуюся в тени дерева неподалеку от Приозерного особняка и раскрывшую альбом, и сказал мне. Похоже, она не знала, что это мой дом, – просто наткнулась на него, гуляя поблизости, и решила порисовать.
Я тогда гулял по берегу озера, и Со привел ее ко мне…
– Ты любишь рисовать? В школе, наверное, в кружок рисования ходишь? – спросил я, однако она ничего не ответила, лишь смотрела на озерную гладь. Потом произнесла:
– Надо же, так близко от моря есть такое озеро.
– Ты не знала?
– …
– Здесь неподалеку есть еще два озера. Все вместе они называются «три озера Хинами», и они довольно-таки известные.
Девушка слегка кивнула, но продолжала смотреть на озеро. Тогда я повернулся к ней и произнес те самые слова.
– Это озеро наполовину мертво.
9
«Мне здесь нравится больше, чем у моря», – вспомнил я слова, которые Мей Мисаки тогда произнесла. …Да, вспомнил.
Самый разгар лета, середина дня. Небо, однако, было слегка облачным, солнечный свет – мягким, дующий от озера ветерок – приятно прохладным.
– Почему? – спросил я.
– «Все-таки здесь море совсем рядом»… Так и слышу эти голоса. Сюда, к озеру, специально идут немногие. Можно сказать, непопулярное, заброшенное место. А море… – тут Мей медленно закрыла оба глаза, и правый, и левый, потом снова открыла. – В море слишком много живых существ. Поэтому мне больше нравится здесь.
– …Хмм.
А после этого, кажется, было вот что. Спустя какое-то время я ей сказал:
– Этот твой глаз. Твой синий глаз.
Она была без повязки, и, глядя на искусственный глаз необычного синего цвета, я произнес:
– Может быть, ты этим глазом видишь то же самое, что и я… смотришь в ту же сторону.
– Почему? – на этот раз спросила уже она. – Почему вы такое…
– Кто знает. И правда, почему… – туманно ответил я. – Сам не знаю почему.
Спустя какое-то время она пробормотала:
– То же самое… Если так, то, наверное, это что-то не особо хорошее…
– Ээ, почему? – снова спросил я. Она, мягко прикрыв синий левый глаз рукой, тихонько покачала головой.
– …Забудьте.
Мей Мисаки.
Она говорила, что живет в Йомияме и учится во втором классе средней школы. Значит, с этой весны должна уже учиться в третьем…
В какую среднюю школу она ходит?
И почти в тот же миг, когда у меня возник этот вопрос, я ощутил, как по спине побежали мурашки. …Хоть я и призрак.
Она ходит в Северную среднюю школу Йомиямы – есть ведь и такая возможность? Более того, перейдя в третий класс, она может попасть и в третью параллель?
В тот же самый класс, где училась Юкари Сакураги, о смерти которой было написано в газете?
…
…
– …Возможность ненулевая, – уныло пробормотал я своим уродливым, хриплым «голосом».
[1] «Ёцуя кайдан» или «История о призраке из Ёцуи» – пьеса театра кабуки, впервые поставленная в 1825 году. Считается классикой в жанре «история о призраках».