Глава 6. Упырь в пижаме
Шок от потери Психоглазого висел над домом долго; Гарри все еще ожидал, что вот-вот Хмури войдет в заднюю дверь подобно другим членам Ордена, которые периодически приходили и уходили, обмениваясь новостями. Гарри ощущал, что только действие сможет приглушить чувства вины и горя, и что он должен начать свою миссию по отысканию и уничтожению Хоркруксов как можно скорее.
– Ну, ты все равно не сможешь сделать что-либо насчет… – Рон одними губами произнес «Хоркруксов», – пока тебе не стукнет семнадцать. На тебе по-прежнему Метка. А планировать мы можем и здесь, точно так же как и в любом другом месте, верно? Или, – он понизил голос до уровня шепота, – ты думаешь, ты уже знаешь, где находятся сам-знаешь-что?
– Нет, – честно признался Гарри.
– Я думаю, Гермиона сейчас что-то такое копает, – сказал Рон. – Она сказала, что откладывала это до того времени, когда ты здесь появишься.
Они вдвоем сидели за обеденным столом; мистер Уизли и Билл только что отправились на работу, миссис Уизли пошла наверх, чтобы разбудить Гермиону и Джинни, а Флер отправилась принимать ванну.
– Метка сойдет тридцать первого, – сказал Гарри. – Это значит, мне надо остаться здесь всего на четыре дня. Затем я смогу…
– Пять дней, – твердо поправил его Рон. – Мы должны остаться на свадьбу. Они нас убьют, если мы не останемся.
Гарри расшифровал «их» как Флер и миссис Уизли.
– Всего один лишний день, – добавил Рон, глядя на бунтарское выражение Гарриного лица.
– Неужели они не понимают, как важно?..
– Конечно, нет, – кивнул Рон. – Они и понятия не имеют. И кстати, раз уж ты об этом начал, мне надо поговорить с тобой на эту тему.
Рон глянул сквозь открытую дверь в прихожую, чтобы убедиться, что миссис Уизли до сих пор не вернулась, затем наклонился поближе к Гарри.
– Мама несколько раз пыталась вытянуть из нас с Гермионой, куда мы собираемся идти и что делать. В следующий раз она возьмется за тебя, так что будь готов. Папа и Люпин тоже спрашивали оба, но когда мы ответили, что Дамблдор велел тебе никому, кроме нас, не рассказывать, они отстали. А мама нет. Она хочет добиться своего.
Предсказание Рона сбылось уже через несколько часов. Незадолго до обеда миссис Уизли отделила Гарри от остальных, попросив его помочь опознать непарный мужской носок, который, как она полагала, мог вывалиться из его рюкзака. Едва они уединились в крохотной буфетной при кухне, как она приступила.
– Рон с Гермионой, похоже, думают, что вы трое не пойдете в Хогвартс, – легким будничным голосом начала она.
– О, – ответил Гарри. – Ну… да. Мы собираемся не идти.
Отжималка в углу комнаты вдруг сама собой включилась, выжимая нечто напоминающее одну из безрукавок мистера Уизли.
– А могу я поинтересоваться, почему вы решили забросить свое образование? – спросила миссис Уизли.
– Ну, Дамблдор поручил мне… кое-что сделать, – пробормотал Гарри. – Рон и Гермиона об этом знают, и они хотят пойти со мной.
– И что это за «кое-что»?
– Простите, но я не могу…
– Ну, знаешь ли, мне кажется, Артур и я имеем право это знать, и я уверена, что мистер и миссис Грейнджер со мной бы согласились! – заявила миссис Уизли. Гарри опасался этой атаки «озабоченных родителей». Он заставил себя посмотреть ей прямо в глаза, заметив впервые, что они точно такие же карие, как у Джинни. Это не облегчило ему задачу.
– Дамблдор не хотел, чтобы кто-либо еще знал, миссис Уизли. Мне очень жаль. Рон и Гермиона не обязаны идти, это их выбор…
– А мне кажется, что и ты тоже идти не обязан! – отрезала она, отставив всякое притворство. – Вы только-только достигли совершеннолетия, все трое! Это полный бред, если бы Дамблдору нужно было, чтобы кто-то что-то сделал, в его распоряжении был весь Орден! Гарри, ты наверняка его неправильно понял. Наверно, он тебе говорил, что хочет, чтобы что-то было сделано, а ты решил, что он имеет в виду, что хочет, чтобы ты…
– Я все понял правильно, – ровным тоном ответил Гарри. – Это должен сделать я.
Он протянул ей одинокий расшитый стеблями камыша носок, который он предположительно должен был опознать.
– Это не мой, я не болею за Падлмер Юнайтед[1].
– О, ну конечно же, – миссис Уизли внезапно вернулась к своему обычному тону; Гарри это насторожило. – Я должна была догадаться. Ладно, Гарри, пока ты тут, ты не будешь возражать против того, чтобы помочь нам подготовиться к свадьбе Билла и Флер, нет? Так много еще надо сделать.
– Нет… я… конечно, не буду, – ответил Гарри, сбитый с толку столь внезапной сменой темы.
– Ты мой хороший, – и она с улыбкой вышла из буфетной.
С этого момента миссис Уизли настолько загрузила Гарри, Рона и Гермиону подготовкой к свадьбе, что у них практически не было времени даже думать. Самым приятным объяснением такого ее поведения могло бы быть то, что миссис Уизли пытается отвлечь их всех от мыслей о Психоглазом и об ужасах их недавнего путешествия. Однако после двух дней непрерывной чистки столовых приборов, подбора подходящих по цвету бантов, лент и цветков, обезгномивания сада и помощи в приготовлении огромного количества канапе Гарри начал подозревать, что мотив у нее другой. Все задания, которые она им давала, явно имели цель держать его, Рона и Гермиону подальше друг от друга; у него не было ни единого шанса пообщаться с ними наедине с той самой первой ночи, когда он рассказал им о том, как Волдеморт пытал Олливандера.
– Я думаю, мама верит, что, если она не даст вам троим собираться вместе и составлять планы, она сможет отложить ваш уход, – вполголоса сообщила ему Джинни, когда они вместе накрывали обеденный стол в третий вечер Гарриного пребывания в Берлоге.
– И что, по ее мнению, произойдет потом? – прошептал в ответ Гарри. – Кто-то еще пойдет и прикончит Волдеморта, пока мы тут вместе с ней делаем волованы[2]?
Он брякнул это не подумавши и тотчас увидел, как лицо Джинни побелело.
– Значит, это правда? – сказала она. – Ты это хочешь сделать?
– Я… да нет… я пошутил, – уклончиво ответил Гарри.
Они смотрели друг на друга, и в глазах Джинни было нечто большее, чем шок. Неожиданно до Гарри дошло, что они с Джинни оказались наедине впервые после тех выкроенных часов в отдаленных уголках хогвартского парка. Он был уверен, что и она вспоминает о тех часах. Затем оба подскочили на месте – дверь внезапно открылась, и в комнату вошли мистер Уизли, Кингсли и Билл.
В эти дни к ужину часто приходили другие члены Ордена, поскольку Берлога заменила дом двенадцать по площади Гриммолд в качестве штаб-квартиры. Мистер Уизли объяснил, что после гибели Дамблдора, их Хранителя Тайны, каждый из людей, кому Дамблдор поверил местонахождение дома на площади Гриммолд, в свою очередь стал Хранителем Тайны.
– А поскольку нас теперь около двадцати, эффективность чар Фиделиус заметно снижена. Это дает Упивающимся Смертью в двадцать раз больше возможностей выжать из кого-либо тайну. Мы не думаем, что чары долго продержатся.
– Но сейчас уже наверняка Снейп сказал адрес Упивающимся Смертью? – спросил Гарри.
– Ну, Психоглазый повесил пару проклятий специально против Снейпа на тот случай, если он снова там появится. Мы надеемся, что они достаточно сильны, чтобы и не пустить его в дом, и заткнуть ему рот, если он попытается заговорить об этом месте, – но полной уверенности у нас нет. Было бы полным безумием продолжать использовать этот дом как штаб-квартиру, когда его защита столь ненадежна.
В этот вечер кухня оказалась настолько плотно забита народом, что трудно было работать ножом и вилкой. Гарри оказался прижат к Джинни; недосказанные слова, только что прошмыгнувшие между ними, заставили его желать, чтобы их с Джинни разделяло немного больше народу. Он так усердно старался не дотрагиваться до ее руки, что ему с трудом удавалось резать свой кусок курицы.
– Нет новостей о Психоглазом? – спросил Гарри у Билла.
– Никаких, – ответил Билл.
Они так и не смогли похоронить Хмури, поскольку Биллу с Люпином не удалось забрать тело. Было очень трудно определить, где он упал, с учетом темноты и общей сумятицы боя.
– «Дейли Профет» ни слова не написал о его гибели, и об обнаружении тела тоже, – продолжил Билл. – Но это ничего не значит. Они много о чем молчат в эти дни.
– И они не спешат пока назначать слушание по поводу всей этой несовершеннолетней магии, которую я применил, спасаясь от Упивающихся Смертью? – спросил Гарри у сидящего на другом конце стола мистера Уизли (тот покачал головой). – Потому что они знают, что у меня не было выбора, или потому что не хотят рассказывать всему миру, что Волдеморт напал на меня?
– Второе, я полагаю. Скримджер не желает признать, что Волдеморт столь же силен, как и он сам, и что из Азкабана был массовый побег – тоже.
– Ага, зачем говорить людям правду? – с этими словами Гарри настолько сильно сжал рукоятку ножа, что на тыльной стороне его правой ладони проступили тонкие белые шрамы: Я не должен лгать.
– Хоть кто-нибудь в Министерстве готов ему противостоять? – гневно вопросил Рон.
– Несомненно, Рон, но люди сильно напуганы, – ответил мистер Уизли. – Они боятся, что они будут следующими, кто исчезнет, их дети – следующими, на кого нападут! Ходят всякие поганые слухи; я, например, не верю, что хогвартская преподавательница Изучения Муглей ушла в отставку. Ее уже несколько недель никто не видел. А Скримджер в то же время целыми днями сидит запершись в своем кабинете; мне только остается надеяться, что он вырабатывает какой-то план.
Повисла пауза, во время которой миссис Уизли движением палочки сдвинула опустевшие тарелки в сторону и подала на стол яблочный пирог.
– Нам надо решьить, как ти замаскируешься, ‘Арри, – произнесла Флер, когда все взяли по порции пирога. – На свадьбу, – добавила она, увидев его удивленное лицо. – Конещно, средьи нашьих гостей нет Упивающихся Смертью, но ми не можьем гарантьировать, что никто не пробольтается, когда випьет шампанского.
Из этих слов Гарри заключил, что она по-прежнему подозревает Хагрида.
– Да, это разумно, – согласилась миссис Уизли, сидя во главе стола с очками на кончике носа и просматривая длиннющий список заданий, выписанных ею на огромном листе пергамента. – Так, Рон, ты еще не прибрался у себя в комнате?
– Зачем? – возопил Рон, хлопнув ложкой по столу и сердито уставившись на мать. – Зачем в моей комнате надо прибираться? Нас с Гарри она вполне устраивает в таком виде, в каком она есть!
– Твой брат играет свадьбу через несколько дней, молодой человек…
– Они что, собираются жениться у меня в спальне? – гневно спросил Рон. – Нет! Так зачем, во имя мерлиновой древнючей левой…
– Не говори с матерью таким тоном, – твердо потребовал мистер Уизли. – И делай то, что тебе сказано.
Рон сердито посмотрел на своих родителей, затем подобрал ложку и набросился на остатки своего яблочного пирога.
– Я тебе помогу, кое-какой мусор там мой, – обратился Гарри к Рону, но миссис Уизли его перебила.
– Нет, Гарри, дорогой, я бы тебя попросила помочь Артуру почистить цыплят, и Гермиона, я буду тебе так благодарна, если ты сменишь простыни для месье и мадам Делакур, ты же знаешь, они прибывают завтра утром в одиннадцать.
Выяснилось, однако, что Гаррина работа имела очень мало отношения к цыплятам.
– Тебе необязательно, э, говорить об этом Молли, – произнес мистер Уизли, преграждая ему путь в курятник, – но, э, Тед Тонкс прислал мне почти все, что осталось от мотоцикла Сириуса, и я это прячу… ну, в смысле храню… вот здесь. Просто фантастика: вот выхрапная крупа – так, кажется, это называется? – вот просто замечательная батарея, и у меня будет прекрасная возможность разобраться, как устроены тормоза. Я хочу постараться собрать это все обратно, пока Молли не… Ну, в смысле, когда у меня будет время.
Когда они вернулись домой, миссис Уизли нигде не было видно, и Гарри прошмыгнул в Ронову спальню под чердаком.
– Я убираю, убираю!.. о, это ты, – с облегчением сказал Рон, когда Гарри вошел в комнату. Он улегся на кровать, с которой, очевидно, только что вскочил. Комната оставалась ровно такой же захламленной, какой была всю минувшую неделю; единственной новой деталью была Гермиона, сидевшая в дальнем углу со своим пушистым светло-рыжим котом Крукшанксом[3] в ногах. Гермиона перебирала книги (часть из которых, как определил Гарри, были его собственными) и раскладывала их в две огромные стопки.
– Привет, Гарри, – поздоровалась она, когда он уселся на свою раскладушку.
– А тебе как удалось смыться?
– О, мама Рона забыла, что она поручила нам с Джинни сменить простыни еще вчера, – ответила Гермиона. С этими словами она отправила «Нумерологию и грамматику» в одну стопку, а «Расцвет и падение Темных Искусств» в другую.
– Мы как раз говорили про Психоглазого, – сообщил Рон Гарри. – Я думаю, может, он выжил.
– Но Билл же видел, как в него попало убивающее проклятие, – возразил Гарри.
– Да, но Билла самого в это время атаковали, – настаивал Рон. – Как он может точно знать, что произошло?
– Даже если убивающее проклятие промазало, Психоглазый все равно упал с тысячи футов, – заметила Гермиона, взвешивая в руке «Квиддичные команды Британии и Ирландии».
– Он мог применить Чары Щита…
– Флер сказала, что у него палочку выбило из руки, – ответил Гарри.
– Ну ладно, если вы так уж хотите, чтобы он был мертв, – проворчал Рон, взбивая подушку поудобнее.
– Разумеется, мы не хотим, чтобы он был мертв! – потрясенным тоном воскликнула Гермиона. – То, что он мертв – это ужасно! Но мы просто реалисты!
Впервые за все это время Гарри вообразил тело Психоглазого, изломанное, как тогда тело Дамблдора, но с тем самым его волшебным глазом, все еще вращающимся в глазнице. Он ощутил резкий укол отвращения пополам с иррациональным желанием рассмеяться.
– Упивающиеся Смертью, наверно, прибрали за собой, потому никто и не нашел, – задумчиво произнес Рон.
– Ага, – кивнул Гарри. – Как Барти Крауча, которого превратили в кость и зарыли в садике Хагрида. Они небось Трансфигурировали Хмури и прикопали его…
– Не смей! – взвизгнула Гермиона. Подскочив на месте, Гарри обернулся и увидел, как из глаз ее брызнули слезы прямо на «Руководство Руноведа»[4] в ее руках.
– О, нет, – Гарри попытался подняться со своей старой раскладушки. – Гермиона, я не хотел обидеть…
Но тут отчаянно заскрипели ржавые пружины – Рон спрыгнул с кровати и добрался до Гермионы раньше Гарри. Обняв ее одной рукой, другой он покопался в кармане джинсов и извлек оттуда отвратного вида носовой платок, которым он недавно оттирал духовку. Поспешно вытащив палочку, он указал ей на тряпку и произнес: «Tergeo».
Бόльшую часть грязи сдуло. С довольным видом Рон протянул слегка дымящийся платок Гермионе.
– Ох… Спасибо, Рон… Извини… – она высморкалась и икнула. – Просто это так ужас-… ужасно, правда? Ср-сразу после Дамблдора… Я п-просто никогда не могла вообразить, что Психоглазый умрет, он казался таким крепким!
– Да, я знаю, – сказал Рон, обняв ее сильнее. – Но ты же знаешь, что он сказал бы нам, если бы он был здесь?
– П-постоянная бдительность, – ответила Гермиона, вытирая глаза.
– Это точно, – кивнул Рон. – Он бы сказал, чтобы мы извлекли урок из того, что произошло с ним. И лично я извлек урок – не доверять этому маленькому трусливому пискуну Мандангусу.
Гермиона испустила неуверенный смешок и подалась вперед, чтобы подобрать очередные две книги. Секундой позже Рон внезапно убрал руку с ее плеч – Гермиона уронила ему на ногу «Монструозную книгу Монстров». Книга вырвалась из сдерживавшего ее пояса и злобно вцепилась Рону в лодыжку.
– Ой, извини, извини! – вскрикнула Гермиона; Гарри оторвал книгу от Роновой ноги и перетянул ее заново.
– Кстати, что ты собираешься делать со всеми этими книгами? – поинтересовался Рон, ковыляя обратно на кровать.
– Просто хочу определиться, какие нам взять с собой, – ответила Гермиона. – Когда мы пойдем искать Хоркруксы.
– О, ну конечно, – хлопнул себя по лбу Рон. – Я и забыл, что мы будем охотиться на Волдеморта в мобильной библиотеке.
– Ха-ха, – сказала Гермиона, глядя на «Руководство Руноведа». – Вот интересно… нам понадобится переводить руны? Вполне может быть… Думаю, лучше нам ее взять, на всякий пожарный.
Она кинула «Руководство» в бόльшую из двух стопок и подобрала «Историю Хогвартса».
– Послушайте, – произнес Гарри.
Он сел прямо. Рон и Гермиона смотрели на него с одинаковыми покорно-вызывающими выражениями лица.
– Я знаю, что после похорон Дамблдора вы сказали, что хотите пойти вместе со мной, – начал Гарри.
– Ну, началось, – закатив глаза, сказал Рон, обращаясь к Гермионе.
– Мы так и знали, – вздохнула она, вновь повернувшись к книгам. – Знаете, я думаю, я все-таки возьму «Историю Хогвартса». Даже если мы туда не вернемся, мне кажется, мне чего-то будет не хватать без…
– Да послушайте же! – снова начал Гарри.
– Нет, Гарри, это ты послушай, – ответила Гермиона. – Мы пойдем с тобой. Это было решено много месяцев назад – много лет назад, на самом деле.
– Но…
– Заткнись лучше, – посоветовал Рон.
– …вы точно уверены, что вы хорошо все обдумали? – настойчиво спросил Гарри.
– Давай посмотрим, – произнесла Гермиона, шлепнув в отбракованную стопку «Топаем с Троллями» и проводив книгу сердитым взглядом. – Я упаковываюсь уже кучу времени, так что сейчас мы готовы отчалить в любой момент, и это, к твоему сведению, потребовало кое-какой чертовски трудной магии, не говоря уже о том, что я умыкнула весь запас Многосущного зелья Психоглазого прямо из-под носа Роновой мамы.
Кроме того, я модифицировала память моих родителей, так что теперь они уверены, что на самом деле их зовут Уэнделл и Моника Уилкинз и что мечта всей их жизни – переехать в Австралию – что они сейчас и сделали. Это добавит проблем Волдеморту, если он захочет их выследить и допросить обо мне – или о тебе, поскольку, к сожалению, я им немало о тебе рассказывала.
Если я выживу в нашей охоте на Хоркруксы, я найду маму с папой и сниму заклятье. Если нет – что ж, думаю, у меня получились достаточно хорошие чары, чтобы они были счастливы и им ничто не угрожало. Уэнделл и Моника Уилкинз не в курсе, что у них есть дочь, понимаешь ли.
В глазах Гермионы вновь стояли слезы. Рон слез с кровати, снова обвил рукой талию Гермионы и хмуро взглянул на Гарри, словно порицая его за бестактность. Гарри не нашелся что сказать в ответ – не в последнюю очередь потому, что событие «Рон учит такту кого-то другого» вообще было крайне редким.
– Я… Гермиона, прости… Я не…
– Не догадывался, что мы с Роном прекрасно осознаем, что может произойти, если мы пойдем с тобой? А мы вот осознаем. Рон, покажи Гарри, что ты сделал.
– Неа, он недавно ел, – возразил Рон.
– Давай, он должен знать!
– О, ну ладно. Гарри, пошли.
Рон вторично убрал руку с плеча Гермионы и неуклюже направился к двери.
– Пошли.
– А что? – спросил Гарри, выходя вслед за Роном на маленькую лестничную площадку.
– Descendo, – прошептал Рон, указывая палочкой на низкий потолок. Прямо над их головами открылся люк, из которого прямо к их ногам свесилась лестница. Из квадратной дыры послышался ужасный не то свист, не то стон. Завоняло как из канализации.
– Это ваш упырь, да? – спросил Гарри; ему никогда еще не доводилось видеть создание, которое время от времени нарушало ночную тишину.
– Ага, он самый, – ответил Рон, взбираясь по лестнице. – Иди сюда и посмотри на него.
Гарри вслед за Роном одолел несколько низких ступенек и поднялся на крохотный чердак. Он уже просунул в люк голову и плечи, когда наконец увидел создание, свернувшееся калачиком в нескольких футах впереди него; создание спало в сумраке чердака, разинув свой большой рот.
– Но он… он похож… А в норме упыри носят пижамы?
– Нет, – ответил Рон. – Кроме того, в норме у них не бывает рыжих волос и такого количества прыщей.
Гарри внимательно рассматривал создание; от этого зрелища его слегка мутило. По форме и размеру существо напоминало человека, и когда Гаррины глаза приспособились к темноте, он понял, что одето оно было в старую пижаму Рона. Кроме того, Гарри был уверен, что упыри обычно гладкие, скользкие и лысые, а вовсе не покрытые шевелюрой и множеством фиолетовых пятен.
– Это я, понимаешь? – пояснил Рон.
– Неа, – ответил Гарри. – Не понимаю.
– Пошли обратно в комнату, там объясню, а то эта вонь меня достала, – предложил Рон. Они спустились обратно по лестнице, немедленно возвращенной Роном на потолок, и присоединились к Гермионе, которая все еще рассортировывала книги.
– Как только мы уйдем, упырь спустится и будет жить здесь, в моей комнате, – начал объяснять Рон. – Я думаю, что он сам этого ждет с нетерпением – ну, точно сказать трудно, поскольку все, что он может, это стонать и капать слюной, – но, когда с ним об этом говоришь, он все время кивает. Ну так вот – это буду я, заболевший брызгнойкой[5]. Круто, э?
Гарри непонимающе смотрел на него.
– Круто! – убежденно повторил Рон, раздосадованный тем, что Гарри сразу не ухватил все великолепие плана. – Смотри, когда мы все трое не появимся в Хогвартсе, все подумают, что мы с Гермионой наверняка с тобой, так? И это означает, что Упивающиеся Смертью пойдут прямо к нам домой, чтобы посмотреть, не смогут ли они вытянуть из наших семей какую-нибудь информацию о том, где ты.
– Но я надеюсь, все будет выглядеть так, как будто я уехала вместе с мамой и папой; сейчас многие муглерожденные поговаривают о том, чтобы укрыться на некоторое время, – сказала Гермиона.
– Мы не можем спрятать всю мою семью, это будет выглядеть слишком подозрительно, да и работу они не могут бросить, – продолжил Рон. – Поэтому мы состряпали историю, что я серьезно болен брызгнойкой и что поэтому я и не возвращаюсь в школу. А если кто-то явится посмотреть, мама или папа покажет им упыря в моей постели, всего в прыщах. Брызгнойка жутко заразная, они вряд ли захотят подойти поближе убедиться. И что он не может говорить – тоже не имеет значения, потому что больной и не должен, у него грибок на языке.
– А твои мама с папой в курсе насчет этого плана? – поинтересовался Гарри.
– Папа в курсе. Он помогал Фреду и Джорджу преобразовать упыря. Мама… Ну ты же видел, какая она. Она не смирится с тем, что мы уходим, пока мы таки не уйдем.
В комнате повисло молчание, прерываемое лишь глухими шлепками, когда Гермиона кидала книги то в одну, то в другую стопку. Рон смотрел на нее, а Гарри переводил взгляд с одного на другого, не в силах произнести ни слова. Те меры, которые они приняли для защиты своих родных, больше, чем что-либо другое, заставили его осознать, что они действительно намеревались пойти с ним и что они точно представляли себе, насколько опасным это может быть. Гарри захотелось сказать им, как много это для него значит, но он просто-напросто не мог найти для этого нужных слов.
Сквозь тишину пробились приглушенные крики миссис Уизли четырьмя этажами ниже.
– Небось Джинни оставила пылинку на какой-нибудь мелкой салфетнице, – откомментировал Рон. – Не знаю, чего Делакурам взбрело приехать за два дня до свадьбы.
– Сестра Флер будет подружкой невесты, она должна была приехать пораньше, чтобы порепетировать, и она слишком мала, чтобы приехать одна, – отозвалась Гермиона, нерешительно оглядывая «Болтаем с Баньши».
– Ну что ж, гости не очень-то снимут мамин стресс, – заметил Рон.
– Что нам действительно нужно решить, – произнесла Гермиона, без раздумий отправляя в урну «Теорию защитной магии» и подбирая «Оценку магического образования в Европе», – так это куда мы направимся после того, как уйдем отсюда. Я знаю, ты говорил, что собирался в первую очередь посетить Годрикову Лощину, Гарри, и я понимаю почему, но… все-таки… не следует ли нам отдать приоритет Хоркруксам?
– Если бы мы знали, где находится хотя бы один Хоркрукс, я бы с тобой согласился, – ответил Гарри; он не верил, что Гермиона на самом деле понимает его стремление вернуться в Годрикову Лощину. Могилы его родителей были лишь частью того, что влекло его: он испытывал сильное, хотя и необъяснимое чувство, что там его ждут многие ответы. Возможно, это было просто из-за того, что именно там он выжил после убивающего проклятия Волдеморта; теперь, когда перед ним стояла реальная возможность попытаться повторить этот трюк, Гарри тянуло на место, где это произошло; он пытался понять.
– А тебе не кажется, что есть вероятность, что Волдеморт послал в Годрикову Лощину своих наблюдателей? – спросила Гермиона. – Вполне возможно, он ожидает, что ты вернешься к могилам твоих родителей, когда ты станешь волен делать все что захочешь?
Такая мысль Гарри в голову не приходила. Пока он пытался подобрать контраргумент, Рон неожиданно заговорил, очевидно следуя какой-то собственной мысли.
– Это тип, Р.А.Б. – задумчиво произнес он. – Ну вы поняли, тот, который спер настоящий медальон?
Гермиона кивнула.
– Он сказал в своей записке, что собирается его уничтожить, так?
Гарри притянул к себе рюкзак и вытащил поддельный Хоркрукс, в котором до сих пор лежала свернутая записка Р.А.Б.а.
– «Я украл настоящий Хоркрукс и намерен уничтожить его как можно скорее», – прочел Гарри.
– Вот, что если он его действительно кокнул?
– Или она, – перебила Гермиона.
– Это без разницы, – махнул рукой Рон. – Это значит, нам осталось бы на один меньше!
– Да, но нам все равно надо будет попытаться найти настоящий медальон, верно? – заметила Гермиона. – Хотя бы чтобы узнать, уничтожен он или нет.
– А когда мы доберемся до Хоркрукса, как мы будем его уничтожать? – поинтересовался Рон.
– Ну, – ответила Гермиона, – я на эту тему немного покопалась…
– Как? – спросил Гарри. – Я думал, в библиотеке нет ни одной книги по Хоркруксам?
– Их и нет, – Гермиона порозовела. – Дамблдор их все забрал, но он – он их не уничтожил.
Рон резко выпрямился, глядя на Гермиону квадратными глазами.
– Как, во имя мерлиновых штанов, как тебе удалось наложить лапу на эти книги о Хоркруксах?
– Я – я их не крала! – воскликнула Гермиона, с отчаянным видом переводя взгляд с Гарри на Рона. – Это по-прежнему библиотечные книги, хотя Дамблдор и забрал их с полок. И вообще, если бы он действительно не хотел, чтобы кто-нибудь до них добрался, я уверен, он бы сделал так, чтобы было намного труднее…
– Ближе к теме! – потребовал Рон.
– Ну… в общем, это было просто, – тихо проговорила Гермиона. – Я просто произвела Призывающие чары. Ну вы знаете – Accio. И тогда – они вылетели из окна Дамблдорова кабинета прямо в спальню девочек.
– Но когда ты это успела? – спросил Гарри, разглядывая Гермиону со смешанным чувством удивления и восхищения.
– Сразу после его – Дамблдора – похорон, – еще тише ответила Гермиона. – Сразу же, как только мы решили уйти из школы и отправиться искать Хоркруксы. Когда я вернулась к себе наверх, чтобы забрать вещи, до меня… до меня вдруг дошло, что чем больше мы о них узнаем, тем лучше… И я была там одна… Вот, и я попыталась… и все получилось. Они прилетели прямо через открытое окно, и я… я их взяла.
Она сглотнула и умоляющим голосом продолжила:
– Я не думаю, что Дамблдор был бы очень сердит, мы же не собираемся использовать эту информацию, чтобы создать Хоркрукс, ведь так?
– А ты слышала, чтобы мы жаловались? – спросил Рон. – Кстати, где все эти книги?
Гермиона порылась немного и извлекла из общей кучи здоровенный том, переплетенный в выцветшую черную кожу. Она смотрела на него с омерзением на лице и держала брезгливо, словно недавно сдохшее животное.
– Вот здесь даны детальные инструкции, как делать Хоркрукс. «Тайны темнейшего искусства» – это кошмарная книга, просто ужасная, там такая злая магия. Мне интересно, когда именно Дамблдор забрал ее из библиотеки… Если уже после того, как он стал директором, готова спорить, что Волдеморт именно отсюда взял все инструкции, которые ему были нужны.
– Но зачем ему тогда было спрашивать Слагхорна, как делать Хоркрукс, если он это уже прочел? – спросил Рон.
– Он говорил со Слагхорном только чтобы выяснить, что произойдет, если расщепить душу на семь частей, – ответил Гарри. – Дамблдор не сомневался, что Риддл уже знал, как создать Хоркрукс, в тот момент, когда он спрашивал о них Слагхорна. Думаю, ты права, Гермиона, очень похоже, что именно отсюда он взял всю информацию.
– И чем больше я о них читаю, – сказала Гермиона, – тем более ужасными они мне кажутся, и тем меньше я верю, что он на самом деле создал целых шесть. В этой книге предупреждают, что разорванная душа становится очень нестабильной, и это при создании только одного Хоркрукса!
Гарри припомнил, что говорил Дамблдор, насчет того, что Волдеморт перешел грань «обычного зла».
– А есть ли способ собрать свою душу обратно? – поинтересовался Рон.
– Есть, – невесело улыбнулась Гермиона. – Но это невероятно болезненно.
– Почему? Как это можно сделать? – спросил Гарри.
– Раскаяние, – произнесла Гермиона. – Ты должен действительно ощутить, что ты наделал. Там есть сноска. Вероятно, эта боль может тебя уничтожить. Я как-то не представляю себе, чтобы Волдеморт попытался это сделать, а вы?
– Нет, – покачал головой Рон, прежде чем Гарри успел ответить. – Так в этой книге сказано, как уничтожать Хоркруксы?
– Да, – Гермиона начала листать хрупкие страницы с таким видом, словно копалась в гниющих потрохах, – потому что эта книга предупреждает Темных волшебников, насколько сильные заклинания необходимо на них накладывать. Судя по тому, что я прочла, то, что сделал Гарри с дневником Риддла, – один из очень немногих реально действенных способов уничтожить Хоркрукс.
– Что именно, пырнуть его клыком василиска? – уточнил Гарри.
– О, ну тогда круто, что у нас такой большой запас клыков василиска, – заявил Рон. – А я-то думал, что нам с ними делать.
– Это не обязательно должен быть клык василиска, – терпеливо сказала Гермиона. – Это должно быть нечто столь разрушительное, что Хоркрукс не сможет залечить сам себя. От яда василиска есть только одно противоядие, и оно невероятно редкое…
– …слезы феникса, – кивнул Гарри.
– Точно, – подтвердила Гермиона. – Наша проблема в том, что в мире очень мало веществ, столь же разрушительных, как яд василиска, и все они слишком опасны, чтобы постоянно носить их с собой. Это, однако, та проблема, которую нам решить совершенно необходимо, потому что просто разломать, разбить или раздавить Хоркрукс будет недостаточно. Его надо разрушить так, чтобы он не мог быть восстановлен никакими магическими методами.
– Но даже если мы раздолбаем эту штуку, в которой сидит кусок души, – спросил Рон, – почему этот кусок не может просто уйти и поселиться в чем-нибудь еще?
– Потому что Хоркрукс – это полная противоположность человеческому существу.
Увидев, что Гарри и Рон совершенно сбиты с толку, Гермиона поспешила продолжить:
– Вот смотри, если я прямо сейчас возьму меч, Рон, и проткну им тебя, твою душу я абсолютно не затрону.
– И это наверняка меня здорово утешит, – заметил Рон. Гарри рассмеялся.
– И правильно, что утешит! Но вся суть в чем: что бы ни произошло с твоим телом, душа твоя выживет и останется невредимой, – сказала Гермиона. – А с Хоркруксом все прямо наоборот. Выживание частицы души внутри него зависит от своей оболочки, от своего зачарованного тела. Она не может существовать без этой оболочки.
– Тот дневник… он вроде как умер, когда я его проткнул, – Гарри припомнил чернила, текущие, словно кровь, из пронзенных страниц, и вопли частицы Волдемортовой души, когда она исчезала.
– И как только дневник был правильным способом уничтожен, фрагмент души, запертый в нем, больше не мог существовать. Джинни пыталась избавиться от дневника, прежде чем ты это сделал, она спустила его в туалет, но, разумеется, он вернулся назад как новенький.
– Погоди-ка, – нахмурился Рон. – Тот кусок души из дневника овладел Джинни, так? А это как работало?
– Пока волшебный сосуд в порядке, частица души может влетать и вылетать из кого-то, кто слишком близок к этому объекту. Я не имею в виду – держать его у себя слишком долго; это не имеет отношения к физической близости, – добавила она, прежде чем Рон смог что-то вставить. – Я имею в виду, эмоционально близок. Джинни в этом дневнике изливала душу, от этого она стала чрезвычайно уязвимой. Большие неприятности ожидают того, кто слишком полюбит или станет слишком зависим от Хоркрукса.
– Вот интересно, как Дамблдор уничтожил кольцо? – задумчиво произнес Гарри. – Почему я его об этом не спросил? Я никогда не…
Его голос увял: он думал обо всем том, что он должен был спросить у Дамблдора, и о том, как много возможностей он упустил, пока Дамблдор был жив, выяснить больше… выяснить все…
Внезапно дверь спальни распахнулась; звук, который она издала, врезавшись в стену, разбил повисшую тишину. Гермиона вскрикнула и выронила «Тайны темнейшего искусства»; Крукшанкс с недовольным шипением метнулся под кровать; Рон спрыгнул с постели, поскользнулся на фантике от Шоколадной лягушки и въехал головой в противоположную стену; Гарри инстинктивно потянулся за волшебной палочкой, прежде чем сообразил, что перед ним стоит не кто иной, как миссис Уизли с растрепанными волосами и искаженным от ярости лицом.
– Простите, что прерываю это маленькое миленькое собрание, – дрожащим голосом произнесла она. – Я не сомневаюсь, что вам всем необходимо отдохнуть… но в моей комнате лежит множество свадебных подарков, которые необходимо разобрать, и у меня сложилось впечатление, что вы обещали помочь.
– О да, – ответила Гермиона, с ужасом на лице вскочив на ноги и разбросав книги во все стороны, – мы поможем, конечно… Простите…
Кинув страдальческий взгляд на Гарри и Рона, Гермиона вслед за миссис Уизли покинула комнату.
– Я чувствую себя домовым эльфом, – вполголоса пожаловался Рон, по-прежнему потирая голову, когда они с Гарри направились следом. – Вся разница, что радости от работы не ощущаю. Чем скорее закончится эта свадьба, тем счастливее я буду.
– Ага, – кивнул Гарри, – тогда нам совсем ничего не придется делать, кроме как Хоркруксы искать… это будут практически каникулы, э?
Рон начал было смеяться, но при виде колоссальной груды свадебных подарков, поджидавших их в комнате миссис Уизли, мгновенно затих.
Делакуры прибыли на следующий день в одиннадцать утра. Гарри, Рон, Гермиона и Джинни к этому моменту заочно успели довольно сильно на семью Флер обидеться, так что Рон без особого энтузиазма поплелся обратно к себе, чтобы натянуть на ноги два одинаковых носка, а Гарри попытался пригладить волосы. Как только им было официально подтверждено, что они прилично выглядят, они все вместе вышли в солнечный задний двор, чтобы ждать гостей там.
Гарри никогда еще не видел двор таким чистым. Ржавые котлы и старые сапоги, обычно захламлявшие ступени перед задней дверью, исчезли; вместо них по бокам двери стояли два больших горшка с Порхалейными кустами[6]; несмотря на отсутствие ветра, листья лениво колыхались, образуя приятную волнообразную картину. Всех кур заперли, двор подмели, а расположенный рядом сад подрезали, пропололи и в целом привели в пристойный вид, хотя Гарри, которому он нравился в своем обычном полузапущенном состоянии, показалось, что сейчас, когда в нем не кишат гномы, он выглядит каким-то унылым.
Он сбился со счета, пытаясь понять, сколько защитных заклинаний было наложено на Берлогу как Орденом, так и Министерством; все, что он знал, – это что прибыть непосредственно сюда при помощи магии стало совершенно невозможно. Как следствие этого, мистер Уизли отправился встречать Делакуров на вершину ближайшего холма, куда они должны были прибыть с Портключом. Первым признаком их приближения стал необычайно высокий смех, исходивший, как выяснилось, от мистера Уизли; секунды спустя в воротах появился и он сам, нагруженный багажом и ведущий за собой красивую светловолосую женщину в длинной зеленой мантии – несомненно, мать Флер.
– Maman! – закричала Флер, бросившись вперед, чтобы обнять ее. – Papa!
Месье Делакур был и близко не так привлекателен, как его жена; он был на голову ниже нее и чрезвычайно тучен, на лице его была маленькая черная бородка-эспаньолка. Выглядел он, однако, вполне добродушно. Кинувшись навстречу миссис Уизли на своих туфлях на высоком каблуке, он чмокнул ее по два раза в каждую щеку, заставив смутиться.
– У вас бильо столько трудностей, – низким голосом проговорил он. – Флер рассказальа нам, что ви очьень много работали.
– О, да это ничего, ничего! – высоким голосом ответила миссис Уизли. – Никаких проблем, совсем никаких.
Рон выразил свои чувства, пнув гнома, выглядывавшего из-за одного из новых Порхалейных кустов.
– Дорогая леди! – торжественно произнес месье Делакур, по-прежнему держа руку миссис Уизли двумя своими пухлыми ручками и улыбаясь во весь рот. – Будущее объединьение двух нашьих семей – для нас большая честь! Позвольте мнье представьить мою жену Аполлину.
Мадам Делакур грациозно скользнула вперед и наклонилась, чтобы тоже поцеловать миссис Уизли.
– Enchantée[7], – произнесла она. – Ваш мужь рассказиваль нам такие интерьесние вьещи!
Мистер Уизли испустил маниакальный смешок; миссис Уизли кинула на него взгляд, от которого он мгновенно затих и принял вид, подобающий человеку, стоящему у постели тяжело больного близкого друга.
– И коньечно, ви уже знакоми с моей мльадшей дочерью Габриэлью! – сказал месье Делакур. Габриэль была миниатюрной копией Флер; одиннадцатилетняя, с длинными, до пояса, волосами чистого серебристо-белого цвета, она одарила миссис Уизли ослепительной улыбкой и обняла ее, после чего, взмахнув ресницами, кинула на Гарри сияющий взгляд. Джинни громко прокашлялась.
– Ну все, проходите, давайте! – бодро воскликнула миссис Уизли и провела Делакуров в дом, что сопровождалось многочисленными «пожалуйста», «только после вас» и «не за что».
Делакуры, как вскоре выяснилось, оказались милыми, трудолюбивыми гостями. Они были всем довольны и горели желанием помогать в приготовлениях к свадьбе. Месье Делакур объявлял все, от схемы посадки гостей до туфель подружек невесты, «charmant!»[8]. Мадам Делакур оказалась весьма сведущей в хозяйственных заклинаниях и вычистила духовку в мгновение ока; Габриэль хвостиком ходила за своей старшей сестрой, пытаясь помочь всем, чем могла, и быстро треща по-французски.
Обратной стороной медали оказалось то, что Берлога была не приспособлена к тому, чтобы в ней жило так много народу. Мистер и миссис Уизли спали теперь в гостиной, громогласно подавив протесты месье и мадам Делакур и настояв, чтобы те заняли их спальню. Габриэль спала вместе с Флер в бывшей комнате Перси, а Билл должен был спать в одной комнате с Чарли, своим шафером, как только тот прибудет из Румынии. Возможности планировать что-либо вместе стали абсолютно нереальными, и то, что Гарри, Рон и Гермиона сами вызвались кормить кур, было жестом отчаяния – только бы убраться из переполненного дома.
– Ну никак она не оставит нас в покое! – проворчал Рон, когда их вторая попытка встретиться во дворе была сорвана появлением миссис Уизли с большой корзиной свежевыстиранного белья в руках.
– О, как хорошо, что вы покормили кур, – произнесла она, подойдя к ним. – Нам лучше бы их снова запереть, завтра к нам еще люди придут… шатер установить для свадьбы, – пояснила она, привалившись к стенке курятника. Выглядела она очень усталой. – Магическая Мебель Милламанта… очень хорошая фирма. Билл будет их сопровождать… Тебе лучше из дому не выходить, пока они будут здесь, Гарри. Надо сказать, намного труднее организовывать свадьбу, когда всюду понатыканы эти защитные заклятья.
– Простите меня, – робко проговорил Гарри.
– О, не глупи, мой дорогой! – тотчас возразила миссис Уизли. – Я не хотела сказать… Словом, твоя безопасность гораздо важнее! На самом деле я хотела спросить, как ты собираешься отмечать свой день рождения, Гарри. Семнадцать, в конце концов, это очень важная годовщина…
– Я не хочу суеты, – быстро ответил Гарри, представив себе дополнительную нагрузку, которая должна будет на всех свалиться. – На самом деле, миссис Уизли, достаточно обычного ужина, ничего больше… Это будет всего за день до свадьбы…
– Ну ладно, если ты так считаешь, дорогой. Я приглашу Ремуса и Тонкс, хорошо? А что насчет Хагрида?
– Это было бы здорово. Только пожалуйста, не утруждайте себя слишком сильно.
– Да ничего, ничего… Это совсем не трудно…
Она окинула его долгим, изучающим взглядом, затем немного печально улыбнулась, выпрямилась и пошла прочь. Гарри смотрел, как миссис Уизли взмахнула волшебной палочкой рядом с бельевой веревкой, после чего сырая одежда взмыла в воздух и повисла на ней. Внезапно он ощутил резкий укол сожаления за все то неудобство и боль, которые он ей причинял.
[1] Название города Падлмер (Puddlemere) происходит от «puddle» (лужа) и «mere» (озеро, пруд). Неудивительно, что символ команды – камыш.
[2] Vol-au-vent – волован, стаканчик из слоеного теста, в котором подают салаты и другие закуски.
[3] Crookshanks. Crook – горб, крюк. Shank – нога, голень. Все вместе – что-то типа «Косолап».
[4] В оригинале здесь Spellman Syllabary – Букварь заклинателя. Фактически же эта книга – словарь рун.
[5] Spattergroit. Spatter – брызги.
[6] Flutterby Bushes. Flutter – порхать.
[7] Enchantee – «Я очарована», «Я восхищена» (фр.)
[8] Charmant – очаровательно (фр.)