РАКОВИНА 4.3
К моему удивлению, бьющее по нервам молчание нарушил Алек.
– Попробую сказать это так. Когда ты заполучила свои способности, у тебя был удачный день?
Долго думать мне не понадобилось.
– Нет.
– Я сильно ошибусь, если предположу, что это был худший день в твоей жизни?
– Второй худший, – тихо ответила я. – Это что, у всех так?
– Почти. Легче приходится только Плащам второго поколения. Детям людей, у которых есть способности.
Лиза подалась вперед и оперлась локтями о стол.
– Так что, если тебе нужна еще одна причина, чтобы считать Прославленную привилегированной сучкой, дальше можешь не искать.
– Но почему? – спросила я. – Почему мы через это проходим?
– Это называется триггером, – ответила Лиза. – Ученые-теоретики предполагают, что на каждого человека со способностями приходится от одного до пяти с потенциалом к способностям, но у них не выполнены условия, необходимые для триггера. Надо, чтобы он был прижат к стенке. Отчаянная ситуация, когда человек доведен до предела или даже через предел. Тогда способности начинают проявляться.
– Если по-простому, – встрял Алек, – чтоб у тебя начали проявляться способности, с тобой должно происходить что-то по-настоящему дерьмовое.
– Что, возможно, объясняет, почему злодеев вдвое больше, чем героев, – заметила Лиза. – И почему в странах третьего мира самый большой процент людей со способностями. Не Плащи – просто много людей со способностями.
– А те, у кого родители со способностями?
– Им не нужен такой уж мощный толчок. Прославленная получила способности, когда на ней сфолили во время баскетбола на физре. Она это упоминала в нескольких своих интервью.
– Так что ты, по сути, попросила нас поделиться худшими моментами нашей жизни, – подытожил Алек и снова впился в свой бургер.
– Простите меня, – ответила я.
– Ничего, – утешил Брайан. – Такие вещи можно услышать только от других Плащей, а ты ведь знаешь только нас. Возможно, ты могла бы узнать побольше о триггерах, если бы ходила на университетские курсы по паралюдям, но даже там ты вряд ли увидела бы полную картину. Приходится через все это продираться самостоятельно, типа того.
Лиза потянулась ко мне и встрепала мои волосы.
– Не парься на этот счет.
Зачем вообще я подняла эту тему? Рано или поздно пришла бы моя очередь, и мне пришлось бы поделиться своей историей.
Может, я этого и хотела.
– Лиза сказала, вы говорили обо мне, о том, как меня, скорее всего, достают, обсуждали, что бы это могло быть, – сумела произнести я. – Не знаю, наверное, какая-то часть меня хочет рассказать вам об этом, чтобы вы не пришли к неправильным выводам. Рассказать о том разе, когда я получила свои способности. Но я не знаю, как к этому подлезть, чтобы не убить атмосферу.
– Ты уже убила атмосферу, трехнутая, – сказал Алек.
Брайан стукнул его по руке, заставив вскрикнуть. Сердито глядя на Брайана, Алек с неохотой добавил:
– Ну, значит, можешь уже рассказывать.
– Давай, – подбодрила меня Лиза.
– История не особо интересная, – проговорила я. – Но, прежде чем начать, я должна кое-что сказать. Лизе я уже сказала. Люди, о которых я буду говорить… Я не хочу, чтобы вы им мстили, вместо меня или как-то еще. Я хочу быть уверена, что вы не будете.
– Хочешь отомстить сама? – спросил Алек.
Я даже немножко растерялась. Я просто не знала, как объяснить, почему я не хочу, чтобы они вмешивались.
– Не знаю. Думаю… мне кажется, что если вы влезете и отлупите их, или унизите, или заставите извиняться, у меня не будет чувства, что я разобралась со всем сама. Проблема будет не закрыта.
– Значит, что бы мы ни услышали, мы ничего не предпринимаем, – уточнил Брайан.
– Пожалуйста.
– Твоя прерогатива, – сказал он и, взяв кусочек цуккини с Лизиной тарелки, откусил половину. Она подпихнула свою тарелку ближе к нему.
– Мне-то что, – сказал Алек.
Я потратила несколько секунд, чтобы откусить пару раз от своего чизбургера и заодно собраться с мыслями, а потом начала рассказ.
– В школе есть три девчонки, которые делали… делают мою школьную жизнь довольно паршивой. Делают все, что только могут выдумать, чтобы школа стала отстоем, шпыняют меня, унижают. У каждой из трех свой подход, и какое-то время они как будто соревновались, кто из них креативнее и злее.
С бешено колотящимся сердцем я подняла голову от своей тарелки, чтобы посмотреть на выражения лиц остальных. Вот кто я, подумала я. Вот откуда я взялась. Когда они узнают про настоящую меня, без всяких там идей обо мне и моих талантах, которые забрели им в голову, как они отреагируют?
– Так продолжалось года полтора, а потом постепенно успокоилось. В прошлом году, где-то в ноябре, они… не знаю. Как будто им наскучило. Шуточки стали слабее, затем прекратились вовсе. Насмешки тоже, и почти все мейлы с угрозами. Они просто игнорировали меня, оставили меня в покое.
Я все время ждала, когда начнется новая серия. Но я подружилась с одной девчонкой – она иногда смеялась надо мной вместе со всеми, но тут подошла и извинилась. Не из главных измывательниц, скорее подружка их подружки, типа того. Она спросила меня, не хочу ли я с ней потусить. Я вся сразу застеснялась и сказала нет, но в конце концов мы стали с ней общаться до и после уроков, обедать вместе. То, что она подошла ко мне, подружилась со мной, – это была одна из главных причин, почему я смогла подумать, что все закончилось. Я все-таки никогда не расслаблялась рядом с ней, но она вроде не возражала.
В общем, большую часть ноября и две недели до рождественских каникул не было ничего. Они меня не трогали. Я смогла расслабиться.
Я вздохнула.
– Это кончилось в тот день, когда я вернулась в школу после зимних каникул. Я интуитивно знала, что они играются со мной, что они ждут, прежде чем выкинуть следующий фокус, чтобы он мощнее подействовал. Я только не думала, что они будут так терпеливы. Я подошла к своему шкафчику, и… В общем, они, видимо, перерыли все урны во всех женских туалетах, потому что они набили мой шкафчик использованными прокладками и тампонами. Почти битком.
– Уээ, – вмешался Алек, опуская свой бургер. – Я вообще-то ем.
– Извини, – я опустила взгляд к тарелке и ткнула в кусочек бекона. – Я могу прекратить, ничего такого.
– Дорассказывай, – приказал Брайан… Ну так, мягко приказал. И метнул в Алека сердитый взгляд.
Я сглотнула, чувствуя, как лицо затеплело.
– По запаху было ясно, что они это сделали еще до того, как школа закрылась на Рождество. Я перегнулась, и меня вырвало прямо там, в коридоре, на глазах у всех. И не успела я прийти в себя и остановить тошноту, как кто-то схватил меня за волосы, аж больно стало, и запихнул в шкафчик.
Я была почти уверена, что это сделала София: из всей троицы она была самой физически агрессивной. Но этим ребятам необязательно было знать ее имя.
Почему вообще я подняла эту тему? Я уже жалела, что сделала это. Посмотрела на остальных, но не смогла прочесть выражения их лиц.
Зайдя так далеко, я уже не могла оставить историю недорассказанной, даже если хотела.
– Они заперли шкафчик на замок. Я была там в ловушке, вместе с этой жуткой вонью и рвотой, почти не могла двинуться с места, так там все было забито. Все, что я могла думать, – что кто-то же захотел так испачкать руки, чтобы достать меня, но ни один человек из тех, кто видел, как меня запихивают в шкафчик, не позвал охранника или учителя, чтобы меня выпустили.
Я запаниковала. Сознание улетело черт знает куда, и там я нашла букашек. Ну, только в тот момент я не знала, что это они. Чувства пропорции не было, и моя способность тогда закачивала в меня столько инфы, что мозг не знал, что с ней делать. Все, что я знала, это что повсюду вокруг меня – в стенах и углах школы, внутри этого грязного шкафчика – там были тысячи этих дергающихся, чужих, искаженных штук, и каждая запихивала все мельчайшие детали своего тела и своей извращенной биологии прямо мне в голову.
Я вздохнула, потом продолжила:
– Трудно объяснить, на что это похоже, когда у тебя открывается новое чувство, а ты ни черта не понимаешь. Каждый звук, который они слышали, приходил ко мне в сто раз громче, причем и тон, и все остальное искажено так, как будто они нарочно пытались сделать это как можно более мучительным для слуха. И даже то, что они видели, – это было, как если бы я открыла глаза после того, как долго сидела в темноте, только глаза были не на моем теле, и я как будто смотрела в грязный, тусклый калейдоскоп. И их были тысячи. И я не знала, как хоть что-то из этого отключить.
– Черт, – сказала Лиза.
– Когда меня кто-то наконец выпустил, я вылетела оттуда как помешанная. Кусалась, царапалась, пиналась. Орала что-то. Наверное, было прикольное шоу для детишек, которые вышли из классов посмотреть. Учителя пытались что-то сделать, потом приехала «скорая», и дальше я почти ничего не помню.
Ну вот. Что у меня за способность, я разобралась уже в больнице, пока они за мной наблюдали, и это дало мне якорь, я перестала чувствовать себя сдвинутой по фазе. С букашками намного легче разобраться, когда ты понимаешь, что это букашки. Где-то, наверное, через неделю я научилась часть этого отключать. Папа смог получить какие-то деньги от школы. Достаточно, чтобы оплатить больничные счета, и чуть-чуть еще осталось. Он говорил о том, чтобы засудить тех, кто это сделал, но свидетели не особо говорили, и адвокат сказал, что ничего не получится без твердых доказательств, кто виновник. На суд без железной уверенности в успехе у нас не было денег. Я ни разу не сказала папе, кто главные в той компашке. Может, надо было сказать, не знаю.
– Прости меня, – Лиза положила мне руку на плечо. Я была признательна ей за то, что она не отдернулась и не стала смеяться. Я впервые в жизни рассказывала кому-то об этом и не уверена, что справилась бы, среагируй Лиза по-другому.
– Погоди, и что, с теми девчонками все до сих пор продолжается? – спросил Алек.
– В общем, да, – я пожала плечами. – Когда я вернулась из больницы, все пошло так же плохо, как было раньше. Моя так называемая подруга отводила глаза и не заговаривала со мной, и они даже на чуть-чуть не смягчились после того, как увидели мой, эээ, эпизод.
– Почему же ты не пользуешься своей способностью? – спросил Алек. – Даже не обязательно чем-то таким мощным. Таракан в их обеде, может, пчела чтоб ужалила в кончик носа или в губу.
– Я не собираюсь применять к ним свою способность.
– Но они же тебя гнобят! – возмутился Алек.
Я нахмурилась.
– И это одна из причин. Если кто-то начнет шалить с ними с помощью суперспособностей, будет совсем нетрудно догадаться, кто именно.
– Серьезно? – Алек откинулся на своем стуле, скрестив руки на груди. – Послушай, мы с тобой говорили не так уж много, может, мы знаем друг друга не так уж хорошо, но, эмм, ты не дура. И ты на полном серьезе говоришь мне, что не можешь найти тихий способ их достать?
Я посмотрела на Лизу и Брайана, чувствуя себя немножко в тупике.
– Помощь зала?
Лиза улыбнулась, но не ответила. Брайан пожал плечами и, чуть подумав, сказал:
– Я здесь склонен согласиться с Алеком.
– Ладно, – призналась я. – Да, у меня были такие мысли. Я подумывала сделать что-нибудь такое, что не наведет на меня, скажем, наградить их вшами. Но вы, ребята, помните, как я оторвалась на Суке, когда она спустила на меня своих псов?
– Подавляемый гнев, – произнесла Лиза, по-прежнему улыбаясь.
– С ними то же самое. Что будет, если я дам им мандавошек или что-нибудь подобное? Им будет хреново, гадко, и они выльют это все на меня.
– О господи, – рассмеялся Алек. – Мандавошки. Тебе надо это делать каждый раз, когда мы выходим против какого-нибудь Плаща. Только представь себе.
– Предпочитаю не представлять, – я скорчила гримасу. Бульдожье упорство Алека в этом разговоре заставило меня понять, что без хороших аргументов убедить его будет тяжело, поэтому я чуть-чуть скорректировала правду: – Когда я их контролирую, я вижу все, что видят они, чувствую все, что чувствуют они. Я не хочу, чтобы у меня входило в привычку заставлять своих букашек ползать по всяким потным лобкам.
– Уэээ.
– Я пытаюсь вот что донести, если только ты не будешь менять тему: эти девчонки, скорее всего, будут вымещать свое раздражение на мне, даже если не будут знать, что эти проблемы у них из-за меня. Я не уверена, что смогу удержаться от мести и тем самым не разогреть это все еще больше. Ты видел, что было у меня с Рэйчел при нашей первой встрече. Все будет раскручиваться сильнее и сильнее, и рано или поздно я зайду слишком далеко. Либо вскроется моя тайная личность, либо кто-нибудь серьезно покалечится, как Лун, только без регенерации.
– Я просто не догоняю, как ты можешь сидеть и терпеть все это, – сказал Алек. – Или отомсти сама, или попроси кого-нибудь из нас за тебя отомстить. Обратись за помощью.
– Все это не вариант, – ответила я с достаточным нажимом, чтобы надеяться, что мое заявление прозвучало как окончательное. – Слишком большой шанс, что все выйдет из-под контроля, если я возьму это дело в свои руки или попрошу сделать это вас. А что касается обращения за помощью – я не верю системе. После истории насчет суда, после разговоров кое с кем из учителей. Если бы все было так просто, я бы уже справилась.
Лиза подалась вперед.
– Давай, скажи мне, что это не будет классно, если мы украдем их лидера, наденем ей мешок на голову, закинем в автобус и вышвырнем ночью где-нибудь в лесу, в десяти милях от города и в одном белье.
Я улыбнулась, представив себе все это, но тут же покачала головой.
– Об этом-то я и говорю. Это явно чересчур.
– Они сунули тебя в самый мерзючий шкафчик и заперли! – Алек смотрел на меня с таким видом, будто я пыталась убедить его, что Земля квадратная.
– Оставить ее посреди ничего без одежды – это практически гарантирует, что ее трахнет первый же дальнобойщик, который ее увидит, – указала я.
– Ну ладно, – Алек закатил глаза. – Давай чуток смягчим. Выкинем ее без обуви, без мобильника, без кошелька, без денег, вообще безо всего, что она могла бы предложить за подвоз до дома. Пусть добирается пешкодралом.
– Все равно большой риск, что на нее нападут, – вздохнула я. – Красивая девушка, которая идет по обочине посреди ночи?
– Они же на тебя нападали!
– Есть некоторая разница.
– Единственная разница, которую вижу я, это что они это заслуживают, а ты нет. Ну, то есть я, конечно, не такой умный, как вы, может, я чего упустил.
Я покачала головой.
– Ты ничего не упустил, Алек. Мы смотрим на это с двух очень разных колоколен. Я не особо верю во все эти дела с «око за око».
Я начала чувствовать, что вновь беру нить разговора в свои руки. И тут Алек сбросил бомбу.
– Тогда какого хрена ты суперзлодейка?
– Бегство, – это слово вылетело у меня изо рта почти мгновенно, раньше, чем я успела хотя бы подумать, что оно означает. Я не могла позволить себе размышлять, прежде чем ответить, иначе они поняли бы, что что-то нечисто. Лиза почти наверняка поняла бы.
Через несколько полных напряжения секунд я рискнула глянуть на Лизу и Брайана. Лиза наблюдала за разговором со слабой улыбкой ни лице, опершись подбородком на руку. Брайан был непроницаем – бесстрастное выражение лица, руки сложены на груди.
Я пояснила:
– Я могу справляться с реальной жизнью, если иногда оставляю ее ради вот этого. Драться, делать себе имя, тусоваться с друзьями. Веселиться.
Я вроде как удивилась, поняв вдруг, что говорю чистую правду; мне даже не нужно было беспокоиться, как бы Лиза чего не унюхала. Но уже в следующую секунду я поняла, что, возможно, была слишком самонадеянна.
– Ну, в смысле, если считать, что мы д-…
– Если ты закончишь эту фразу, – предупредила меня Лиза, – я стукну тебя по голове.
Я почувствовала, что мои щеки и уши запылали.
– Да, Тейлор, мы друзья, – сказал Брайан. – и мы ценим, по крайней мере я ценю, что ты достаточно нам доверяешь, что поделилась этой историей.
Я не вполне представляла, что на это можно ответить. То, что он выслушал это все и не стал надо мной ржать, – это значило для меня офигенно много. Только Алек цеплялся ко мне всерьез, но и он делал это не по злому умыслу.
Брайан нахмурился и спросил:
– Я так понимаю, вы оба своими историями делиться не собираетесь?
Алек покачал головой и, подняв руки, потянулся, после чего положил их на свой набитый живот. Его молчание было вполне достаточным ответом.
Что до Лизы, то она ухмыльнулась и сказала:
– Простите. Я вас всех люблю, но мне надо конкретно выпить, прежде чем выложить этот кусочек, а пить мне нельзя по закону еще несколько лет.
– Нечестно, что одна только Тейлор рассказывает, – произнес Брайан.
– Я… я рассказала вовсе не потому, что ожидала, что вы то же самое сделаете, – поспешно сказала я. – Все нормально, правда.
– Ты, значит, вызываешься добровольцем, да? – спросила Лиза, не обращая внимания на мои протесты.
– Ага, видимо, так, – кивнул Брайан.