МОНАРХ 16.4
Я уже разворачивалась, чтобы уйти, когда мне пришла в голову одна мысль.
– Сука уже переселилась на новую территорию? Я помню, мы планировали перевести ее на окраину.
– Еще нет, – ответила Ябеда. Она возвращала на место кляп. Пиггот зажмурила глаза от отвращения.
– Значит, она где-то возле Депо.
– Ага, – кивнула Ябеда.
– Нам понадобится транспорт, чтобы добраться туда без серьезной потери времени.
– Брукс может взломать и завести какую-нибудь машину и показать тебе, как ее снова запустить, когда вам надо будет возвращаться, – предложила Ябеда.
– Нет. Не уверена, что смогу провести машину через все перегороженные места и обломки, которые будут в Депо. Сука там ничего не расчищает, насколько я знаю, а там и так было сложно ориентироваться.
– Если мы воспользуемся машиной, только чтобы добраться туда… – начал Мрак.
Я закончила фразу за него:
– То будем рисковать, что она сломается, или кончится бензин, или еще что-нибудь приключится, и мы там застрянем, и нам придется тащиться через полгорода на территорию Баллистика. Давайте минимизируем вероятность того, что что-нибудь пойдет не так.
– Нищему да вору всякая одежка впору, – заметила Ябеда.
Я покосилась на Пиггот.
– Мы не нищие, мы Плащи. Я думала насчет Солнечной Балерины и чего-нибудь вроде воздушного шара с горячим воздухом, но сомневаюсь, что так мы сможем обеспечить достаточно быстрое движение вперед. Но что-то в этом роде. Многие наши способности работают на практически неисчерпаемых источниках энергии. Я применяла свою способность целый день и целыми днями и даже не устала. Не можем ли мы с их помощью обеспечить себе дополнительную мобильность, пока с нами нет Суки?
– Ты можешь попробовать фокус в стиле «Джеймса и гигантского персика», – предложила Чертовка. – Только наоборот: букашки на нитках и «птица за компанию»[1].
Я покачала головой.
– Букашки как раз устают. Остается Птица-Разбойница.
– Я могу поднять только одного, может быть, двоих, – произнесли Регент и Птица-Разбойница в унисон.
– Что если мы не полетим? – спросила я.
***
Задним числом – возможно, это была не лучшая из моих идей.
Мы вверяли свои жизни Птице-Разбойнице. Или Регенту, в зависимости от интерпретации. Впрочем, нельзя сказать, что мы не продвигались к месту назначения с рекордной быстротой.
Птица-Разбойница вогнала стекло в деревянную дверь, которую мы сняли с петель. Мы с Регентом и Чертовкой стояли на двери, а Птица-Разбойница летела над нашими головами и тянула стекло своей способностью. Наш вес был сосредоточен преимущественно в задней части двери, благодаря чему передняя ее часть была приподнята, и дверь скользила по дороге или по тонкому водяному слою (там, где улицы все еще были затоплены).
Мы выдавали, должно быть, сорок – пятьдесят миль в час, и всякий раз, когда возникала необходимость повернуть, нас неизбежно заносило, иногда ударяя о стены. Это еще не учитывая столкновений с машинами и обломками, которых по-прежнему было немало на дорогах, и полного отсутствия у нас надежных поручней, сидений, ремней безопасности и тормозов. Я выделила несколько шелковых шнуров, чтобы держаться, но они лишь сильнее давали почувствовать, как нас мотало инерцией из стороны в сторону при каждом повороте. Легко недооценить, как быстро на самом деле ты передвигаешься даже с небольшой, городской скоростью, когда сидишь внутри безопасного автомобиля и от дорожного полотна тебя отделяет два – четыре фута твердого вещества.
Так или иначе, мы все больше углублялись в Доки. Наше импровизированное транспортное средство стало разгоняться в направлении проволочного забора.
– Регент, забор, – предупредила я, подавшись вперед, чтобы сказать это ему в самое ухо – так он должен был услышать наверняка.
Мы продолжали мчаться вперед, не тормозя. До забора полквартала, до забора семьдесят футов…
– Забор! – крикнула я.
Тридцать футов…
Птица-Разбойница ударила по забору стеклянной волной, опрокинув его под углом в сорок пять градусов. Наш самопальный транспорт чуть приподнялся, и мы врезались в самопальный трамплин, после чего еще пару секунд пробыли в воздухе, ударились о землю и продолжили движение вперед.
– Вот скотина, – выругалась я.
Регент и Чертовка захихикали.
И чем я думала, обрекая себя на эту парочку?
Мы добрались до Депо, и нас стало трясти сильнее: там, где мы неслись, часто попадалась то переросшая трава, то рельсы, то мусорные кучи. Грохот и вой известили нас о нашей цели еще до того, как это сделали мои букашки. Когда мы достаточно приблизились, я подала знак Регенту, чтобы он остановил наш транспорт.
Сука и ее псы сражались, и, судя по всему, уже довольно долго.
Псов было шесть, включая Ублюдка, Бентли и Сириуса, но продолжали сражаться только Ублюдок и Бентли. Сука, Лай и Кусай тоже участвовали, а гражданские подручные Суки прятались неподалеку. Девушка-ветеринар ухаживала за одним из псов поменьше.
Оценив обстановку, я не поняла, почему они испытывают проблемы со своим противником. Костюм Дракон был не таким уж большим, и непохоже, чтобы у него было как-то много оружия или снаряжения. Роста в нем было футов восемь, ширины столько же, каждая рука включала, на глаз, треть общей массы костюма и заканчивалась непропорционально большими, толстыми когтями.
Лай закричал, потом сомкнул зубы с таким стуком, что мои букашки его услышали. Его способность превратила звук в ударную волну, возникшую вокруг бронированного костюма. Костюм, стоявший на остове поезда, покачнулся, отшатнулся назад, едва не упав. Один из псов ринулся на него, впился зубами и когтями.
Костюм стряхнул с себя пса и мгновенно поднялся на ноги. Он прыгнул вперед, в сторону человеческих противников. Кусай шагнул навстречу, и его кулак раздулся пятикратно вместе с шипами и лезвиями, вшитыми в ткань перчатки. Костюм отлетел назад и, сгруппировавшись в нечто грубо шаровидное, покатился, после чего врезался в поезд.
Мы что, пришли аккурат к завершению боя?
Костюм встал. Это меня не удивило. Затем он развел когтистые лапы в стороны и вонзил их в поезд, сминая металл. Мои букашки дали мне представление о том, что произошло дальше: костюм вобрал металл в себя с помощью прессующих механизмов и шестерней. Его туловище чуть расширилось, давая место для нового материала, внутренние механизмы переформировали бронепластины и разместили их в самых поврежденных участках костюма.
Я добралась до поля боя, Чертовка и Регент почти не отстали. Одного взгляда хватило, чтобы понять: и Суке, и ее подручным, и псам крепко досталось – все были в грязи, синяках и ссадинах. При моем приближении глаза Суки расширились.
– Он, нахер, – прорычала она между хриплыми вдохами, – не хочет подыхать!
Я бы на месте Дракон не выбрала против Суки машину типа «бугая», но она, похоже, решила, что это будет подходящий вариант. Или эта идея принадлежала Оружейнику? Мне вспомнился бой на благотворительном банкете, когда он пытался не просто победить Суку, но заставить ее подчиниться.
Впрочем, здесь он сражался не на публику.
Или тут что-то еще? Этот костюм умеет поглощать металл – что тут способно доставить Суке такие большие проблемы?
– Он втягивает в себя металл, – произнесла я. – И саморемонтируется.
– Я знаю.
– Тогда не давай ему добраться до металла.
– Хочешь, нахер, попробовать?
Дела плохи. Как только мы сюда прибыли, костюм, вероятно, стал подавать сигналы остальным. Нельзя быть уверенными, что приказ Пиггот на отключение других костюмов все еще действует, значит, надо ожидать подкреплений. Вот только этот костюм, похоже, сделан крепким – специально, чтобы тормозить и истощать нас. За имеющееся у нас ограниченное время уничтожить его будет нелегко.
Что это за костюм? «Мелюзина»? Гибрид «как-там-его-Нидхёгг»? Или же перед нами Азазель, предположительно созданный для борьбы с «Девяткой», но с учетом второстепенной цели в виде победы над «Темными лошадками»?
– Попробуем все вместе, – решила я. – Регент, нам понадобится Птица-Разбойница. Чертовка, ты прикрываешь. Оттаскивай раненых в безопасное место. Ты когда-нибудь проходила курсы первой помощи?
– Мрак говорил, что надо, но у меня все руки не доходят.
Я выругалась себе под нос.
– Не только моя вина. С тех пор, как я вошла в команду, вокруг творится полный бардак. Не то чтобы тут были какие-то курсы или еще что-нибудь.
– Скорее всего, они есть, – ответила я, наблюдая за костюмом – тот отошел от поезда, подправляя свою форму, чтобы рассортировать дополнительное вещество, которое поглотил.
– Не то чтобы их было легко найти, – уточнила Чертовка.
– Просто позаботься о каждом, кто окажется ранен. Не знаю, много ли ты сможешь тут сделать. По-моему, один из Сукиных подручных вон там, – я указала направление.
– Окей, – и Чертовка отступила.
– Говорю же тебе, – прорычала Сука. – С этой тварью не выходит драться. Она не дохнет.
– А мы попробуем. Должен быть какой-то способ. Лай, Кусай, вы в норме?
– Ранен, – ответил Кусай.
Лай кивнул, потом сказал:
– В горле саднит. Я его сшибаю и сшибаю, а он встает и встает.
– Попробуем еще один или два раза, – решила я. – Ударим всем, что у нас есть. Сука, какие из твоих псов пострадали меньше других?
– Бентли и Ублюдок. Я посылала больше, но ими достаточно трудно управлять, даже когда их ничто не бьет.
– Значит, нам понадобится и их помощь.
– Ублюдок недостаточно выдрессирован.
Я покосилась на волчонка. Он был раз в пять или шесть крупнее своего обычного размера. За последние несколько недель он здорово вырос, но все равно «в пять или шесть раз» означало, что он маленький. Его мутация выглядела не такой, как у остальных псов. Может, волки в целом меняются совсем по-другому, чем собаки?
Костюм поднял руку, и из нее выстрелилась цепь с крюком-кошкой на конце. Мы бросились в стороны, не дав ему зацепить никого из нас.
– Постоянно так делает, – пробормотал Лай. Голос его звучал угрюмо. – Пытается нас утомить. Вымотать.
– Давайте постараемся не дать ему следующего шанса. Дальнобойцы бьют первыми, затем остальные в атаку.
Я еще даже не договорила, а Птица-Разбойница уже метнула в костюм начиненную стеклом дверь. За ней последовала настоящая лавина стекла, извлеченное Птицей-Разбойницей из обломков и просто валявшееся по краям дороги. Костюм отступил, пошатываясь, и приблизился к поезду, из которого только что вытянул металл.
– Не пускайте его ни к чему металлическому! – напомнила я всем.
Легче сказать, чем сделать. Мы находились на огороженной железнодорожной площадке с множеством рельсов, ржавых вагонов и разнообразного мусора, от указательных столбов до разломанных мусорных баков. Металла было в изобилии.
У меня вариантов имелось мало. Букашки не могут причинить вред этой металлической туше. Это оставило мне куда менее впечатляющий вариант – сражаться так же, как с Манекеном.
Лай крикнул трижды подряд, после чего взорвал образовавшиеся облака дыма. Костюм закрылся руками, что оставило его беззащитным против Бентли, который атаковал с фланга. Костюм грохнулся наземь лицом вниз и потянулся руками к рельсам железнодорожного пути. Затем одним движением встал на ноги и выдернул из земли два куска рельсов. Они оба изогнулись, сложились и слились с костюмом, перемалываемые его жерновами и более сложными устройствами.
Бентли вновь ринулся в атаку, но костюм махнул обоими рельсами сразу, ударил пса в прыжке и отшвырнул в сторону. Бентли вскочил мгновенно и снова бросился на костюм, прежде чем тот успел развернуться к нему. Он впился в металлическую шкуру когтями и зубами.
Мои букашки закружили вокруг костюма. Мест, куда можно зацепить шелк, было много, и букашки находили отверстия, куда можно проникнуть, но я почти ничего не находила, что можно было бы атаковать или в работу чего вмешаться. Внутри костюма было горячо, и чем глубже забирались букашки, тем горячее; те, которые залезали слишком далеко, погибали. Все было сделано на совесть: изоляцию проводов защищала проволочная сетка, клапаны и поршни были загерметизированы и укреплены, а более хрупкие изделия предположительно прятались в капсулах и под крышками. Моим букашкам проникать было некуда.
Связывать шелком основное тело не имело смысла. Паучий шелк по прочности не уступает стали, но перед нами был бронированный костюм, способный выдирать рельсы из земли и давить их одной рукой. Материал, прочный, как сталь, ничего не сможет поделать против машины, рвущей металл.
Надо действовать умнее. Шелковыми шнурами я, где могла, фиксировала створки в закрытом или открытом положении, а остальные усилия сосредоточила на более масштабных маневрах – на создании тросов толщиной с мою руку. Руки и ноги костюма будут двигаться свободно, но моя цель ближе к идее ограничить его движения в целом.
Кусай применил свою способность увеличивать отдельные части своего тела – в этот раз челюсти с пластинами, смахивающими на капкан, – и впился костюму в руку. Ему пришлось отпрыгнуть назад, чтобы избежать ответной атаки костюма. Поднявшись на ноги, он выплюнул два пальца и кусок кисти руки костюма. Я поспешно направила туда свой рой, который с помощью шелка и коллективных усилий уволок эти куски прочь.
Кусай дважды ударил костюм разросшимися руками, после чего отступил, и тут же в схватку ворвался Бентли – он ухватил костюм за вторую руку и потянул со всей мощи, какую обеспечивали ему мускулистые передние лапы, шея, челюсти и плечи. Он тянул, тащил, пытаясь вырвать руку из плеча.
Костюм старался удержаться на ногах: он резко накренился вбок, чтобы компенсировать вес двухтонного бульдога на своей руке. Свободной, поврежденной рукой он схватил пса за загривок и резко дернул в сторону.
Птица-Разбойница обрушила на костюм волну утыканных стеклом обломков. И секунды не прошло с того момента, как врага исколотило мусорными баками, досками и палетами, а на него уже обрушилась следующая волна, на этот раз сзади, и подсекла ему ноги.
Лежа на спине, костюм вытянул руку в нашу сторону и снова выстрелил кошкой. Она летела так быстро, что, похоже, смогла бы вмять кому-нибудь ребра, но нам всем удалось уклониться. Некоторые из людей в группе Суки двигались медленнее – их реакция и подвижность страдали от утомления.
Окей, сражаться с этим костюмом было непросто, но и не казалось невозможным, как с некоторыми другими костюмами. Достаточно лишь продолжать натиск, не давать костюму собирать чересчур много металла для самовосстановления и надеяться, что к нему не придут подкрепления. Если удача на нашей стороне, то другие костюмы либо отключены по приказу Пиггот, либо заняты с Плутом, Солнечной Балериной и Мраком. Не хочу сказать, что последнее хорошо, но это, по крайней мере, означало бы, что мы выберемся отсюда в порядке.
Костюм с трудом поднялся на ноги, закрылся руками от еще двух выкриков Лая и от атаки Птицы-Разбойницы, после чего застыл, когда натянулся шелковый трос, накинутый мной ему на шею. Другой конец троса был привязан к одной из сцепок ржавого поезда. Я боялась, что сцепка разломится, но благодаря эластичности шелка плюс прочности и толщины сцепки этого не произошло. Костюм потерял равновесие, дав тем самым Кусаю и Бентли возможность сблизиться, вколотить его в землю и начать избиение.
Я покосилась на Суку – ее губы были угрюмо сжаты.
Костюм высвободился, и Сука свистом приказала Бентли отступить. Я видела, как сильно костюм был искалечен – металл разорван и смят. Да, он обладал кое-какими возможностями по самовосстановлению, однако сейчас каждая его частица была в полнейшем раздрае. Я не хотела недооценивать работу Дракон, но…
Из всех щелей костюма с шипением вырвались струи пара, а спустя считаные секунды он вывернулся наизнанку. Части внешней обшивки развернулись и ушли внутрь, а оттуда поднялись новые компоненты и заняли место старых. Они все еще дымились от жара перековки в самом сердце машины.
Суставы костюма сместились, и он опустился на четыре конечности.
Теперь я его узнала. На нем не было ракетных установок, и сам он был чуть мельче, чем тогда, но это был тот самый костюм, который Дракон применила, когда я увидела ее впервые. Костюм, который она применила против Левиафана. Тогда он тоже разобрался, и внутри него оказался другой, поменьше. Возможно, он и в тот раз обладал способностью к самовосстановлению и к прочим штукам, которые проделывал сейчас, просто тогда ему не представилось шанса их применить. Только я не знала, как можно описать процесс, который я только что увидела. Это было нечто настолько капитальное, что я не могла подобрать подходящее слово. Перерождение?
Легко было представить себе эту систему в действии. Всякий раз, когда костюм получает достаточно тяжелый урон, он перековывает себя в другую форму с помощью резервных компонентов, расположенных в глубине его тела, либо сбрасывает внешнюю оболочку, гарантируя тем самым, что всегда находится в идеальном состоянии для боя. Дай ему шанс – он соберет металл и использует его в качестве строительного материала, и так он продолжит делать, пока у него батарейки не сядут.
С учетом всего того, что способны сотворить Механики вроде Дракон, – реакторов на холодном термояде, самоподдерживающихся источников энергии, – эти батарейки могут жить охренительно долго.
Так или иначе, это не новая модель. То есть не «Азазель», о котором нам сказала Пиггот.
– Ты могла бы объяснить, – сказала я Суке.
– Я и объяснила, – ответила она, зло глядя на дымящийся костюм. – Я сказала: он, нахер, не хочет подыхать.
– Ты могла бы объяснить почему.
– Я не понимаю почему!
Преобразование костюма поубивало всех букашек, которые на нем были, и пережгло шелковый трос, на который я его посадила. Я задумалась, сколько бы стоила на черном рынке штуковина вроде генератора электромагнитных импульсов Оружейника. Что-нибудь, что может служить вытаскивателем-задницы-из-боя-с-Механиком.
Механики привносят такое громадное количество новых возможностей, у них такая сумасшедшая синергия с любыми сокомандниками, такая потрясающая способность подстраивать свои подходы под конкретные угрозы или конкретных противников. Я, для сравнения, оказываюсь в полной заднице, если сталкиваюсь с противниками, способности которых связаны с огнем, с холодом, с электричеством, либо которые достаточно крепки, чтобы не обращать внимание на моих букашек, либо которые могут уничтожать разом огромное их количество. Я до сих пор как-то справлялась благодаря быстрой соображалке, но все равно меня в некотором роде раздражало само существование Механиков как полной противоположности всему этому.
Да, я была в курсе, что Механикам приходится трудиться часами и сутками напролет, а я испытывала на себе лишь конечные результаты этих трудов. Мне было плевать. Что бы они ни создавали – выращенных в чанах монстров, заводные норы, непробиваемые бронекостюмы, ракетные ранцы, взрывающиеся гитары, программы, подсказывающие, как выиграть бой, – Механики были и остаются гадской занозой в жопе.
– Новый план, – сообщила я. – Бьем его достаточно сильно, чтобы замедлить, а потом сваливаем.
– Ты хочешь сбежать? – переспросила Сука.
– У нас нет выбора.
– У нас есть выбор, – ответила она, по-прежнему глядя на костюм. – Когда-нибудь нам все равно придется убивать эту тварь, так что ты придумай какой-нибудь план, как ты всегда делаешь, мы его выполним, и мне не придется отдавать свою территорию этому бронеговнюку.
Я уставилась на нее, тщетно пытаясь понять ее взгляд на ситуацию. А потом до меня дошло. Вот почему Дракон и Оружейник послали против Суки именно этот костюм. Дело не в том, что они как-то законтрили ее способность. Они использовали против нее ее же упертый характер. Голова Суки работает таким образом, что она не может отступить из боя, если подсознательно чувствует, что побеждает. Неважно, что в перспективе мы проиграем; она сосредоточилась на том, что мы можем наносить урон, а уйдя сейчас, мы от этого откажемся.
Лай выпускал по костюму длинную серию инвектив и взрывал их. Костюм, крепко упершись в землю всеми четырьмя ногами, не поддавался, и его броня от криков Лая тоже особо не страдала.
– Посмотри на это вот как, – произнесла я, стараясь сохранять спокойствие в голосе. – Мы его только что победили. Да блин, каждый раз, как ты вынуждала его вот так изменить форму, это была твоя победа. Сколько уже раз так было?
– Четыре.
– Ты надрала ему задницу четыре раза. Если ты сейчас отступишь, это будет пять побед и одно поражение, если вообще это можно назвать поражением. Но мы не можем позволить себе слишком долго тут задерживаться, иначе кто-нибудь из твоих собак наверняка пострадает.
Словно подкрепляя это заявление, Бентли завыл, сцепившись с костюмом. Он пытался вгрызться костюму в шею, а костюм пытался опрокинуть Бентли на землю. Кусай прыгнул машине на спину, его кисти рук с шипами на костяшках превратились в перчатки и росли на глазах, чтобы позволить ему отдирать бронелисты. Бентли присоединился к нему, впившись зубами в нижнюю часть «хребта» (за неимением более удачного слова) бронекостюма.
Глаза Суки сузились.
– Мы убегаем?
– Сперва надо не дать ему преследовать нас. Ребята, еще один заход! Регент, будь наготове! Нам нужно все стекло, какое тут найдется!
Костюм повернулся к нам. К трем Мастерам, держащимся в тылу и посылающим в мясорубку боя букашек, псов и свихнувшуюся суперзлодейку.
Он засиял и окутался паром. Лай вскрикнул и бросился прочь с его спины. Бентли среагировал медленнее, но тоже упал назад, яростно тряся головой; кожа возле его носа шипела от ожога.
Мы сделали несколько шагов назад, костюм – один шаг вперед. Он вскинул голову, устремив морду почти в зенит, и раскрыл пасть. Над нашими головами потекло синее пламя и стало собираться в прудик за нашими спинами, отсекая нам пути отхода. Нам пришлось бежать в поисках укрытия, пока какие-нибудь капли или искры не попали на нас. Я понятия не имела, то ли это пламя с температурой, к которой я непривычна, то ли случайно воспламенившееся жидкое топливо, то ли плазма, но мне совершенно не хотелось прикасаться к нему и выяснять детали.
Все мы, включая псов, Лая и Кусая, нашли укрытие в одном из зданий. Вся конструкция загудела, когда костюм взобрался по стене и устроился на крыше. Похоже, ИИ любит занимать позицию на высоте.
– Надо ударить жестко, – тихо, чтобы костюм не подслушал, произнесла я. – Один хороший удар.
– У нас некому нанести один хороший удар, – ответила Чертовка. Я обернулась и увидела, что она сидит на корточках рядом с ветеринаром и раненым псом. – Может, только Птица-Разбойница, а остальные больше по части множества легких ударов.
– Нам нужен один хороший удар от кого-то, кроме Птицы-Разбойницы, – уточнила я.
– Я не смогу, – произнес Кусай. – Есть предел, насколько сильно я могу вырасти, прежде чем получу перманентные повреждения.
– Поясни, что такое перманентные повреждения.
– Растяжки, шрамы, постоянные боли. У меня уже есть в животе – целыми днями, каждый день, это реально больно.
– Окей, – кивнула я. – Лай?
– Не могу повредить ушлепка.
– Ты вроде прокричал что-то три раза, а потом взорвал дым, который создаешь с каждым выкриком. Можешь сделать то же самое, но больше? Больше выкриков, громче?
– Я уже на пределе. Думаю, нет.
– Бентли ранен, – продолжила я. – А что насчет Ублюдка?
– Меня он, скорей всего, послушается, но на остальных может напасть. Он слишком опасный, когда большой.
– Этот костюм тоже опасный. На случай если ты не заметила – он пытается либо избить нас, чтобы утащить потом в тюрьму, либо спалить заживо. Нам придется задействовать одного из твоих псов, а Ублюдок сейчас в лучшей форме. Нам придется задействовать его.
– Как? – нахмурившись, спросила Сука.
– Ты научила его таскать поноску?
Она кивнула.
– Значит, ему придется нести кое-что большое, – сказала я. – Жди моего сигнала, потом врежь ему как можно сильнее. Всем остальным – бежать.
Я увидела, как Сука нахмурилась. Ее подручная, девушка-ветеринар, встала и нервно нарезала круги в углу комнаты, давая Суке пространство. Она была готова присоединиться к нам.
– Ты оставляешь меня.
– Мы все на тебя рассчитываем, – ответила я. – Жди моего сигнала, потом приходи вместе с Ублюдком. Чем сильнее ты врежешь, тем лучше.
И мы все вместе рванулись вперед, Бентли последовал за нами. Я почувствовала, как костюм Дракон развернулся мордой в нашу сторону, наклонил голову, а затем выплюнул еще одну струю жидкого пламени.
«В жилом квартале?» – удивилась я. Здесь, правда, уже никто не жил, но… Ладно, костюм вполне мог это знать. Может, еще и по этой причине его сюда отправили.
– Круто вправо! – выкрикнула я. Мы свернули к входу в переулок еще до того, как жидкий огонь коснулся земли.
Костюм прыгнул. Я дернула Чертовку за запястье, чтобы отбросить с пути костюма. Тот приземлился неподалеку от нас, после чего пронесся сквозь нашу группу, расшвыряв в стороны Кусая, Лая и студентку-ветеринаршу.
Контролируемые движения, подумала я. Все, что он делает, четко рассчитано. Даже в самых опасных атаках костюм сдерживается, так чтобы ранить, не убивать. И даже это «ранить» – довольно легкое. Готова поклясться: если бы Кусай все еще оставался на спине костюма, когда тот раскалился, костюм стряхнул бы его, чтобы не причинить смертельных ожогов. Это наверняка можно каким-то образом использовать. Проблема в том, что я не была уверена, где и каким образом костюмы проводят черту. У меня не было достаточной уверенности в их приверженности правилам, чтобы поставить на кон свою жизнь, тем более жизни других.
Я подала сигнал Суке, и секунду спустя она выбежала из здания. Ублюдок был крупнее, чем я его когда-либо видела, и в его внешности что-то такое было… Он выглядел менее неправильно, чем другие. Костяные шипы и гребни, покрывающие его тело, не были асимметричными, и облик в целом выглядел более художественно. Брызги слюны полетели из уголков пасти, когда он ринулся вперед, сжимая в зубах деревянный столб.
Костюм еще не закончил разворачиваться в их сторону, когда Ублюдок вогнал конец столба ему в живот. Костюм заскользил; от когтей, впившихся в мостовую для лучшего сцепления, полетели искры.
– Выдерни! – крикнула я. И, не дожидаясь, когда она выполнит этот приказ, прокричала следующий: – Регент, заполни дыру!
Сука потянула за цепь Ублюдка, и тот послушался, подался назад, по-прежнему стискивая столб в зубах. Когда конец высвободился, я увидела разрыв в броне (там было гораздо меньше пустого пространства, чем я надеялась) и смещенный сустав, соединяющий заднюю ногу с тазом.
Птица-Разбойница произвела струю стеклянных осколков, нацелив ее в эту дыру. Отдавать следующий приказ мне не потребовалось. Я поняла, что она применяет свою способность, больше благодаря букашкам, чем по каким-либо другим признакам: специфический высокочастотный звук, не слышимый моим человеческим ухом. Секундой позже задние ноги костюма утратили сцепление с поверхностью. Костюм хлопнулся на землю задом.
Он тут же начал барахтаться в поисках опоры. Он все еще функционировал. Я выругалась себе под нос, продолжая пятиться от него.
Птица-Разбойница повела рукой, и костюм проскользил на несколько футов в этом направлении. Она управляла стеклом в нем. С большей силой она впечатала костюм в ближайшее здание, потом проволокла через переулок и вбила в стену с противоположной стороны.
Она успела повторить это еще дважды, прежде чем костюм попытался как-то противодействовать. Он начал менять форму; стеклянные осколки посыпались отовсюду, когда части костюма принялись скользить наружу и внутрь. Третья форма, что-то летающее.
Птица-Разбойница вогнала его в стену, прежде чем он закончил преобразование. Выпавшие осколки взлетели в воздух, ища новые щелки и уголки, куда можно проскользнуть.
Костюм раскалился – естественный разогрев в процессе перерождения или преобразования. Я наблюдала, как стекло плавится и затекает доспеху в отверстия и под бронепластины.
Птица-Разбойница снова нажала. Костюм еле двинулся с места. Перемещать расплавленный кремний у нее получалось не так хорошо.
Мы продолжали отступать по переулку. Костюм поднял голову, намереваясь отрезать нам отход очередной лужей жидкого пламени.
Вторым ударом с разгона Сука пробила ему шею у основания. Оттуда полился огонь, столб загорелся, и на этом атака прекратилась.
Сука развернула Ублюдка и проорала:
– Шесть-один, мать твою! Пошли!
Мы побежали. Я маневрировала роем позади себя, следя за приближением костюма. Я ощутила, как он шагнул вперед и тут же упал – ноги подкосились.
Даже передние? Окей, это интересно.
Стекло. Оно расплавилось, а теперь застывало в полостях в нижних участках костюма, самых удаленных от сердцевины.
Я могла бы сказать Суке, что она победила костюм, что мы, возможно, победили его на сто процентов, но оставила рот на замке. Не нужно, чтобы она действовала исходя из, быть может, ошибочной предпосылки. Если костюм высвободится, найдет способ переконфигурировать те части себя, на которые подействовало стекло, или просто отбросит ноги, избрав менее габаритную форму… Слишком много вариантов. Лучше оставить костюм в покое и скрестить пальцы.
Проклятые Механики. Какова, черт побери, специализация Дракон? Умение создавать разные штуковины, не тратя на это и половины того времени, что нужно другим Механикам? Столько различных костюмов, столько разных проектов и задач, и они все слабо пересекаются, если вообще пересекаются.
Мы пробежали два или три квартала, прежде чем вынуждены были остановиться. Птица-Разбойница вогнала стеклянные осколки в случившуюся поблизости дверь, затем сорвала ее с петель. Сани для Регента и Чертовки.
Потребовались некоторые увещевания, чтобы ветеринарша согласилась залезть на Бентли. Второй подручный, мужчина, влез позади меня. Лай подошел к Ублюдку и был встречен злобным рычанием. Мы ломали головы, как устроить Лая и Кусая, пока Регент и Птица-Разбойница не организовали еще одну дверь.
Путь до убежища Баллистика мы проделали за очень хорошее время. Планировали добраться к закату, но солнце еще даже не начало садиться.
Остальных там не было. Мы проверили и перепроверили, потом разошлись на поиски. С неохотой я вывела из-под наплечников своих связных букашек. Я ощутила укол разочарования, мягко передавая их стрекозам, способным их нести. Связные букашки умирали.
Панацея не дала им пищеварительную систему, а я, торопясь спасти от медленной голодной смерти Атланта, не уделила им должного внимания. Впрочем, скорее всего, это не имело значения: в распоряжении Мрака было не так уж много времени.
Стрекозы разнесли связных букашек, так что, пока мы искали Мрака, Плута, Солнечную Балерину и Баллистика, я могла поддерживать с нашими контакт. Букашки крепки – прирожденные выживальщики. Я знала, что тараканы способны прожить довольно долгое время без головы, что других букашек можно заморозить, и после оттаивания они будут всего лишь в не очень хорошей форме. Они довольствуются весьма небольшим количеством еды, если учесть их размеры, а связные букашки продержались так долго вообще без возможности питаться. Их физиология была не настолько хаотична, как у Атланта, и они сохранили некоторые базовые инстинкты в плане гибернации, так что перешли в почти неподвижное состояние. Мне пришлось потрудиться, чтобы хотя бы заставить их расширить диапазон моей способности.
Еще до того, как найти остальных, я обнаружила следующий драконий костюм – и тут же поняла, что это. Это мог быть только Азазель.
[1] «Джеймс и гигантский персик» – детская книжка британского автора Роуальда Даля, написанная в 1961 году. В ней рассказывается, в частности, о путешествии мальчика Джеймса и его друзей-насекомых внутри гигантского персика, который несли привязанные на веревках птицы.