ГЛАВА 9
Нейролинкер ускорил мыслительную частоту, и одновременно все пять чувств отключились от реального мира. Харуюки пережидал процесс «ускорения» с закрытыми глазами.
Ощутив, как тело, прежде плававшее в невесомости, опустилось на твердую поверхность, он тут же поднял веки.
Перед глазами была уже не привычная гостиная семьи Арита. Пол, выложенный тускло блестящими иссиня-черными металлическими плитками. Стены, точно созданные из стоящих в ряд узких клинков. Потолок, поддерживаемый решеткой из тонких балок. Освещение шло лишь от нескольких странных фиолетовых свечей на стенах, и в целом здесь царил сумрак, но Харуюки интуитивно понял, что эта комната расположена глубоко под землей.
Он был в самой глубокой части главного здания крепости императора, находящейся в самом центре Безграничного нейтрального поля, – в маленькой комнатке, примыкающей к залу, который некто назвал «храмом восьми богов». Дизайн отличался от того, который он помнил, – значит, произошел характерный для Безграничного поля «переход», и теперь свойства арены были не те, что у «Хэйана» в прошлый раз.
– …Арена «Демонический город».
Харуюки повернул голову к обладательнице раздавшегося совсем рядом миленького голоса.
Там, крепко сцепив руки перед собой, стоял хрупкий дуэльный аватар в ало-белой броне, напоминающей костюм жрицы. Один из четырех «Элементов» первого «Нега Небьюлас», жрица очистительного огня Ардор Мэйден. Управляла аватаром, естественно, Утай Синомия.
На ее голос, который в реальном мире Харуюки слышать не мог, он тут же ответил:
– Слава богу, арена не из тех, где много топографических ловушек и диких монстров. Объекты тут, пожалуй, потверже, чем на арене «Хэйан», но здание крепости императора в любом случае неразрушимое…
Еще говоря, он кинул взгляд в верхний левый угол поля зрения, чтобы проверить свой статус. После того как он вышел и снова вошел, его полоса хит-пойнтов полностью восстановилась, а шкала спецатаки обнулилась.
Следом он развернулся и огляделся по сторонам; естественно, других членов легиона, помимо него и Утай, рядом не было. Остальные четверо в прошлый раз вышли нормально, через портал, и потому сейчас должны были появиться в десяти километрах к западу отсюда, в Сугинами. Сейчас они, наверно, уже встретились с Эш Роллером и двинулись сюда. Здесь, стало быть, только Утай и Харуюки…
…Нет, не только. Должен появиться еще один человек.
– Да… точно. Он…
– Уже здесь.
Поскольку Утай тут же ответила на его бормотание, Харуюки огляделся было вновь, но тут…
– Я ждал вас, Кроу-сан, Мэйден-сан, – раздался из темноты возле стены чистый юношеский голос, вызывающий ассоциацию с летним ветерком.
Вглядевшись в том направлении, он увидел в слабом свете свечи силуэт аватара. Внешний вид производил примерно такое же впечатление, как у Ардор Мэйден. Головная броня в форме прически, опрятная лицевая маска. Широкие «рукава», как у костюма в японском стиле. Ножная броня в стиле хакама была сейчас разделена посередине, потому что аватар сидел на полу в сэйдза. Цвет брони – идеально чистый темно-синий.
Перед маленьким аватаром лежал серебристый объект вытянутой формы. Прямой меч в ножнах. Не очень крупный, однако мощь от него исходила такая, что окружающее пространство словно искажалось. Пятая из сильнейших во всем Ускоренном мире «Семи регалий», Усиленное вооружение «Зе Инфинити»…
Синий аватар, для описания которого лучше всего подходило выражение «юный самурай», глядел небесно-синими глазами-линзами на Харуюки и Утай. По-прежнему в сэйдза, он глубоко поклонился. Затем выпрямился, поднял с пола меч и легким движением встал.
Отошедшему от стены юному самураю Утай вернула приветствие безупречным поклоном, и Харуюки тоже поспешно склонил голову. Подняв ее обратно, он какое-то время подыскивал слова, затем наконец сказал:
– Ээ… эмм, ну, давно не виделись… или не очень давно? Добрый вечер, Лид. Прости, что заставили ждать.
На эти неуклюжие слова юный самурай мягко улыбнулся и покачал головой.
– Я сказал, что ждал, но это было всего две секунды реального времени. Пожалуйста, не беспокойтесь на этот счет.
Да, но две секунды там – это две тысячи здесь, то есть больше получаса, подумал Харуюки. Если бы ему пришлось столько просидеть в сэйдза, даже в облике дуэльного аватара, у него, наверное, ноги бы затекли.
Главное – с тех пор как нейролинкеры получили широкое распространение, обычному человеку не приходится «просто ждать». Если он договорился с кем-то встретиться, нейролинкер подскажет, через сколько минут нужно выйти и через сколько минут сесть на поезд, чтобы добраться до места назначения оптимальным образом, а также где сейчас его партнер и когда он должен прийти к месту встречи. Если человек собирается поесть, нейролинкер покажет в реальном времени, насколько загружены ближайшие заведения, так что стоять в очереди не придется; если нужно вызвать такси, достаточно нажать кнопку в навигационном приложении, и будет отправлен запрос в ближайший таксопарк. Естественно, бывают непредвиденные обстоятельства, из-за которых ждать все-таки приходится, но нейролинкер дает массу способов провести время.
Вот почему в этой ситуации, когда делать во время ожидания было нечего, Харуюки искренне сожалел, что заставил партнера ждать, пусть и всего тридцать минут, и поэтому снова попытался поклониться. Но юный самурай отмел извинения Харуюки, словно ему было не привыкать сидеть без движения, когда под рукой нет ни ДР, ни Полного погружения, и мягко произнес:
– Честное слово, не беспокойтесь, пожалуйста. Пока я ждал вашего появления, у меня от предвкушения сердце колотилось. Настолько сильно, что я думаю, мог бы и целые сутки так ждать.
– П-правда?.. Эмм, это, я тоже… Наша ситуация довольно серьезная, но все равно мне было очень приятно. Ну, что я еще раз встречусь с Лидом.
На эту нетипичную для Харуюки речь темно-синий аватар втянул голову в плечи и немного смущенно улыбнулся.
«Лид» – это сокращение. Полное имя – «Трилид Тетраокисайд». Такуму вычитал, что это название – химическая формула тетраоксида трисвинца; то, что это реальное имя аватара в системе «Brain Burst», Харуюки лично не видел – лишь сам владелец имени утверждал, что его так зовут.
В Безграничном нейтральном поле отображается полоса хит-пойнтов только своя, поэтому единственный способ удостовериться в правильности этого имени, какой приходил Харуюки в голову, – это из меню «Инстр.» отправить тому человеку приглашение вступить в легион. Но проделать такое ни с того ни с сего он не мог, да и вообще, настоящее имя «Трилид» или нет, его почему-то совсем не волновало. Он просто думал, что, если Трилид скрывает настоящее имя своего аватара, значит, у него есть на то веские причины.
В любом случае, если бы сейчас у Харуюки были какие-то подозрения в отношении Лида, самой этой операции по спасению из крепости императора не было бы. Потому что без его помощи Харуюки и Утай, вероятнее всего, даже из главного здания крепости не смогли бы выбраться…
Поэтому Харуюки уже решил, что доверится Лиду полностью, и Утай, по-видимому, решила так же. Маленькая – еще меньше, чем юный самурай, – жрица снова кивнула и произнесла куда складнее, чем Харуюки:
– Я тоже очень рада снова встретиться с Лидом-саном. Хотела бы тебя много о чем расспросить, но… за стенами крепости императора нас ждут товарищи по легиону, поэтому прости мой эгоизм, но в первую очередь расскажи нам, пожалуйста, как можно отсюда выбраться.
У Харуюки тоже была гора вопросов к Лиду: как он проник в крепость императора, почему не выбрался из нее с помощью одноразового портала в большом зале, что означают его слова «ни разу не участвовал в нормальной дуэли» и так далее, – но, действительно, ситуация к праздным беседам не располагала. Черноснежка и остальные, скорее всего, еще не подошли, однако хотелось бы, чтобы ждать у южных ворот им пришлось поменьше.
Наверняка и по пути еще будет возможность поговорить, решил Харуюки и молча кивнул. После чего Лид сел ровнее и голосом, в котором прибавилось напряженных ноток, ответил:
– Это не эгоизм, ни в коем случае. Вы с первой нашей встречи поверили мне целиком и полностью. И вполне естественно, что это доверие я должен оправдать… Я с радостью покажу вам, как выбраться отсюда.
Тут юный самурай смолк и пристегнул к поясу сжимаемые в левой руке ножны. Неспешно поднял освободившуюся руку и продолжил:
– В настоящее время есть два способа нормально покинуть крепость. Но один из них на практике нереализуем.
Он снова двинул левой рукой, указав вглубь небольшой комнатки.
Там виднелась ограда… нет, баррикада из чего-то вроде множества перекрещенных коротких мечей. По другую строну ограды было залитое синей тьмой пространство. В разы, в десятки раз просторнее спортзала средней школы Умесато. И там, за этим простором, горели два крохотных огонька.
Сине мерцающий подобно водной глади – несомненно, выход в реальный мир, то есть портал. А рядом с ним покачивалось слабое золотое сияние. По словам Трилида, это была последняя из регалий Ускоренного мира, седьмая звезда «Ёко», «Зе Флактуэтинг лайт».
Как и позавчера, Харуюки сделал несколько шагов вперед, словно его туда тянуло, и уставился на золотой огонь. Из-за большого расстояния ни самого предмета, ни пьедестала, на котором он должен был находиться, видно не было. Но все равно Харуюки ощутил «нечто».
Жажда обладания редким предметом? …Нет.
Инстинктивное желание стать сильнее? …Нет.
Потому что Харуюки вовсе не воспринимал этот огонек – всего лишь Усиленное вооружение, пусть и регалию, – как просто предмет. И вот доказательство: когда вчера Харуюки, Тиюри и Такуму вместе видели «сон», там, в еще более неприступном, в определенном смысле, месте, чем крепость императора, – в центральном сервере «Brain Burst», – «Зе Флактуэтинг лайт» в виде сохраненных данных сиял ярче всего посередине галактики, не так ли? Как будто это было сердце самогО Ускоренного мира…
– Последняя регалия, «Ёко»… – внезапно раздался слева от него голос Лида, выдернув Харуюки из размышлений. – Если ее взять и активировать портал прямо за ней, то можно нормально покинуть крепость императора. Однако это безумно трудно. Потому что эта ограда… позавчера это была симэнава, но, в общем, как только за нее пройдешь, в глубине начинают появляться энеми невероятной силы.
– «Начинают»… значит, он не один? – спросила Утай, стоящая справа от Харуюки, и Лид чуть кивнул.
– Да. Сначала двое… и дальше, идут ли чужаки вперед или стоят на месте, все равно они продолжают появляться по двое. Я дошел до шести, но, думаю, это был не конец. Исходя из предположения, что должны появиться еще двое, я назвал их «восемью богами».
– …Во… восемью… – деревянным голосом пробормотал Харуюки. Энеми суперкласса, защищающие ведущие из крепости ворота, были «четырьмя богами», и даже против одного из них члены легиона были беспомощны, а тут вдвое больше. – А если этот портал на самом деле ведет в следующую комнату, и там будет «шестнадцать богов»…
Услышав это бессмысленное заявление Харуюки, Лид с серьезным видом погрузился в размышления, так что Харуюки поспешно замотал головой и замахал руками.
– Не, прости, вот это сейчас забудь. Эээ, в общем, короче, пока мы не вынесем «восемь богов», добраться до портала меганевозможно, мы не увернемся от их атак.
– Да, Кроу-сан, все как ты говоришь. И еще мне кажется, что, пока всех энеми не уничтожишь, заполучить «Ёко» тоже меганевозможно.
– …«Мега» тоже забудь, – поспешно добавил Харуюки, поняв, что добавил в лексикон чересчур простодушного Лида странное словечко, потом продолжил: – Эмм, нуу, короче, выбраться через этот портал, похоже, нереально. Стало быть, остается способ номер два… Мы, в общем, примерно так и предполагали. Значит… надо снова вернуться к южным воротам и через них выбраться… да?
Лид повернулся к Харуюки и с улыбкой кивнул.
– Так и есть. Впрочем, Кроу-сан, если ты считаешь нужным, можно и через северные, и через западные ворота, это для меня не проблема.
– Не, не, южные нормально! Там нас ждут наши товарищи…
Тут Харуюки вдруг озадаченно склонил голову набок и поинтересовался:
– …А через восточные нет?
– Восточные ворота я чуточку не рекомендую… Потому что у Сэйрю, которая их защищает, немного неприятная спецатака…
– А? А какая у нее?
– «Отбор уровня».
– Не пойдем через восточные, – мгновенно (и доли секунды не прошло) ответил Харуюки, но тотчас продолжил: – Не, то есть через северные и западные тоже не пойдем. К южным, пожалуйста.
– Мегапонятно, Кроу-сан.
Лид с серьезным видом кивнул. У стоящей справа Утай вырвался редкий для нее смешок, потом она сказала:
– Ку-сан и Лид-сан, вы отлично сочетаетесь друг с другом, я даже слова не могу вставить.
– Э… п-правда?
– Вы просто идеальные ситэката и вакиката[1].
После того как Утай произнесла эти незнакомые Харуюки слова, выражение ее лицевой маски изменилось, и она, повернувшись к Лиду, коротко поклонилась.
– Лид-сан, я прошу прощения, но мы очень рассчитываем на твою помощь.
– Сделаю все, что в моих силах. …Для начала давайте поднимемся наверх.
Лид отошел от баррикады из мечей и зашагал к расположенной в задней части комнатки лестнице. Утай пошла за ним.
Поспешно бросившись следом, Харуюки через несколько шагов в последний раз обернулся на «алтарь восьми богов». Глядя на покачивающееся за ультрамариновой тьмой золотое сияние, он мысленно прошептал:
«Когда-нибудь я сюда вернусь. Обрету достойную силу, пройду правильным путем, и тогда мы снова встретимся… Поэтому ты меня дождись, пожалуйста».
Почему-то эти слова он обратил словно не к Усиленному вооружению, а к «кому-то», но Харуюки почудилось, что седьмая регалия, точно обладая собственной волей, в ответ мигнула ему особенно сильно.
Лестница, позавчера сложенная из массивных досок, сейчас стала винтовой, из полированного камня и металла.
Через бог знает сколько витков трое наконец-то поднялись на первый этаж.
Расположенный за лестницей большой зал тоже, типично для арены «Демонический город», приобрел зловещий и внушительный вид. Стены украшало бесчисленное множество выростов, напоминающих копейные острия. Под потолком висели заостренные люстры, больше смахивающие на падучие ловушки. Инородными выглядели только два прямоугольных объекта в центре зала. Некогда служившие местом, где хранились пятая и шестая регалии, черные гранитные пьедесталы…
– Кстати… если подумать, в конечном счете… – вырвалось у Харуюки на ходу, но он тут же закрыл рот. Шагающий впереди Лид удивленно обернулся, и Харуюки извинился: – Не, ничего.
Начал говорить он вот что: «В конечном счете одну из регалий, что были на этих пьедесталах, заполучил я».
Пятая регалия, «Зе Инфинити», сейчас красиво блестела, свисая с пояса аватара прямо перед ним. А шестая, «Зе Дестини», чутко спала внутри самого Харуюки, то есть Сильвер Кроу. Но она уже не была серебряной, как изначально. Она потемнела, приобрела серебристо-хромовый цвет. Сейчас «Дестини» стал самой мощной и самой проклятой силой во всем Ускоренном мире, «Доспехом бедствия», «Зе Дизастером».
Нельзя сказать, что Харуюки полностью помнил тот странный сон, но давным-давно… на заре существования Ускоренного мира один бёрст-линкер, успешно пробравшийся в крепость императора, заполучил регалию «Дестини». Он не стал пользоваться этой регалией сам, а передал ее своей партнерше. Во сне Харуюки она предстала девушкой с броней золотого цвета.
Но затем что-то произошло – что-то очень печальное и вместе с тем очень страшное. Детали этого Харуюки никак не мог вспомнить. Он отчаянно ворошил туманные воспоминания, но всплыло лишь несколько разрозненных образов.
…Гигантская отвратительная фигура энеми.
…Много бёрст-линкеров, выстроившихся кольцом вокруг большой котловины и смотрящих вниз.
…И в их числе – несколько человек, тихо обменивающихся словами, смысл которых он толком не понимал. «Главный визуализатор»… «перезапись»… и «панцирь душевной раны». Эти слова щекотали слух, но при попытке ухватить их тут же исчезали, как мыльные пузыри. Если он попытается погнаться за ними, наверняка вновь случится это. Боль и жуткий поток негативных эмоций, «оверфлоу». А сейчас обмороков и остолбенения нужно было избегать.
Так или иначе, именно из-за происшествия, оставившего эти образы, «Дестини» стал «Дизастером», изменив свою форму – а может быть, сущность.
Поэтому Усиленное вооружение, которым сейчас владел Харуюки, уже нельзя было называть одной из семи регалий. Объяснять ничего не знающему Лиду все детали было некогда, да и достаточными познаниями, чтобы это объяснить, Харуюки не обладал.
«…Прости, Лид, – мысленно извинился Харуюки перед синей спиной юного самурая, с которым ощущал некое необъяснимое родство. – Когда-нибудь я тебе непременно все расскажу. Не только про «Доспех», но и про то, почему я стал бёрст-линкером, ради чего сражаюсь, к чему стремлюсь… про все без исключения. Поэтому тогда и ты тоже…»
Тут он усилием воли перекрыл этот поток мыслей и, догнав впереди идущую пару, зашагал рядом с ними.
Между двумя пьедесталами они прошли, почти соприкасаясь плечами, и продолжили двигаться в южную часть зала. Когда Харуюки увидел то, что находится за выходом, украшенным устрашающим орнаментом, у него снова тихо вырвалось:
– Ой… Там всё… другое?..
Позавчера, перед тем как войти в этот зал, они вроде как прошли коридором, идущим с запада на восток. Однако сейчас коридор за выходом из зала так и шел на юг – более того, в глубине его виднелась лестница вверх.
Растерянному Харуюки ответил не Лид, а Утай.
– Поскольку произошел «переход» и арена сменилась с «Хэйана» на «Демонический город», то изменилось не только оформление лабиринта, но и его структура.
– Мда… Стало быть, и от моих «воспоминаний» проку уже нет…
Позавчера Харуюки и Утай сумели добраться до этого зала, ни разу не попавшись на глаза энеми-стражам, благодаря тому, что Харуюки смутно помнил, каким путем шел аватар, чьего имени он не знал, в его странном «сне». Однако когда вся местность изменилась, эти воспоминания, естественно, стали бесполезными.
Но, к счастью, Лид успокаивающе кивнул и без намека на колебания сказал:
– Все в порядке, я покажу дорогу.
– Э… ээ, слушай, неужели ты помнишь карту этой крепости для всей сотни с гаком типов арен?.. – ошарашенно спросил Харуюки, и юный самурай чуть застенчиво кивнул.
– Ну, хотя на самом деле я помню только путь от этого зала к выходу.
– Д-да, этого достаточно. Здорово… а то я уж подумал, что нам, чтобы выйти, придется весь донжон проходить… Не, я вовсе не имел в виду, что это мне не понравилось бы, скорее даже наоборот, но…
К странному облегчению Харуюки, Лид слабо улыбнулся, но тут же вновь посерьезнел и произнес:
– …Однако по своему опыту могу сказать, что у арены «Демонический город» уровень трудности чуть выше, чем у «Хэйана». Каждый страж-энеми по отдельности не очень силен, но их много, а передвигаться так, чтобы тебя не заметили, трудно…
Харуюки подумал, что у Лида странная однобокость в познаниях: название «Нега Небьюлас» ему незнакомо, а названия арен – наоборот; но это сомнение он тут же отложил в сторону и пробормотал:
– Ну да, мобы легко агрятся, поэтому красться трудно…
На этот раз не только Лид, но и Утай сделала озадаченное лицо. Похоже, они оба были далеки от терминологии онлайн-игр. Интересно было бы заставить их пообщаться с Пард-сан, подумал Харуюки, но тут же он выкинул эту мысль из головы и продолжил уже без игрового жаргона:
– Нуу, в общем, надо сосредотачиваться на движении сильней, чем на арене «Хэйан». Так что нам придется попотеть. Но прокрадываться – это моя сильная сторона.
– Это обнадеживает.
На слова Харуюки, произнесенные наполовину в шутку, Лид кивнул с серьезным видом, но тут же добавил:
– Есть всего одно место, где пройти в слепой зоне энеми невозможно. Поэтому один раз нам придется драться. Пожалуйста, будьте к этому морально готовы.
– …В-вот как? Ага, понятно. Все нормально, мы п-п-постараемся. Если они там слабее, чем на арене «Хэйан», то, думаю, мы справимся, все будет хорошо, наверно.
Мысленно Харуюки покрылся холодным потом, но, делая хорошую мину при плохой игре, стукнул себя кулаком в грудь и с энтузиазмом прошел вперед метра на три. Потом развернулся и спросил у Лида:
– Это, ммм… чисто на всякий случай скажи. Этот бой, он будет когда?..
Лид нетипично для себя помедлил с реакцией и лишь через пару секунд почему-то извинился:
– …Прости, Кроу-сан. Моего объяснения было недостаточно.
– А?.. В к-каком смысле недостаточно?
– Бой неизбежно будет, как только мы выйдем из этого зала. Потому что этот коридор патрулирует одиночный энеми…
– …А.
Как только у обалдевшего Харуюки вырвался этот возглас, за его спиной раздался тяжелый металлический звук.
Опасливо развернувшись обратно, Харуюки увидел, что через громадный выход в зал заглядывает еще более громадная фигура.
Позавчера, на арене «Хэйан», все энеми, охранявшие главное здание крепости, имели вид старояпонских воинов, но сейчас, на арене «Демонический город», этот противник выглядел вполне уместным здесь «рыцарем». Здоровенный, ростом без малого три метра, весь в массивных металлических доспехах. В левой руке – каплевидный щит размером с дверь. В правой – грубый, словно вырезанный из железной пластины, чудовищный меч.
Лица под открытым шлемом с длинными рогами видно не было; посреди темноты лишь два тусклых фиолетовых глаза пристально смотрели сверху вниз на Харуюки. По этому взгляду Харуюки понял, что он уже на расстоянии реакции энеми-рыцаря.
– …Ай.
Снова издав сиплый возглас, Харуюки попытался отойти назад.
Но не успел – рыцарь шагнул в зал, и пол под ногами содрогнулся.
– Уоаааааааа!!!
Примерно так выглядел бы на бумаге этот боевой клич, который словно физически ударил по аватарам. Над головой пошатнувшегося Харуюки взметнулся немыслимо громадный меч.
– Пого… ди… – ошарашенно вырвалось у Харуюки, но энеми к этой просьбе не прислушался. Фиолетовые глаза вспыхнули, и рыцарь ударил по аватару, не доходящему ему и до пояса, чтобы рассе-…
Донн! Резкий металлический звук снова оживил наполовину застопорившиеся мысли Харуюки.
Вылетевшая у него из-за спины дуга синего света врезалась в меч энеми-рыцаря и чуть задержала его. Не упустив этого шанса, Харуюки на этот раз сумел отбежать назад.
Вперед мимо него промчался Трилид, юный самурай в темно-синей броне. Предыдущая контратака была, несомненно, его рук делом, однако меч по-прежнему оставался в ножнах у него на поясе. А обе руки были охвачены синим сиянием.
Харуюки смотрел во все глаза, как Лид занес над головой безоружную правую руку.
– Хха!!!
Воинственный клич. Рука-меч рубанула сверху вниз. За ней по воздуху пробежала полулунная световая дуга – точно такая же, как была только что. Синяя дуга ударила рыцаря в основание шеи, и на массивном доспехе остался видимый шрам.
– Уоруууу… – коротко простонал энеми-рыцарь и перевел взгляд с Харуюки на Лида. Сменил цель. Стало быть, ИИ рыцаря, в отличие от того, что позавчера почувствовал Харуюки у Судзаку, работал просто на принципе хейта.
– Уораа!!!
Одновременно с этим возгласом чудовищный меч рубанул вниз-вбок. От этого удара, способного рассечь даже гигантское дерево арены «Девственный лес», Лид скользящим движением уклонился. Из руки-меча рванулась третья световая дуга и прошлась по щиту в левой руке рыцаря.
На автомате отпихнув стоящую позади Ардор Мэйден еще больше назад, Харуюки продолжал глядеть на бой широко открытыми глазами.
На то, как сражается загадочный бёрст-линкер Трилид Тетраокисайд, Харуюки смотрел впервые. Такого проворства движений он ожидал, однако и уровень мастерства тут был потрясающий. Легким, текучим шагом Лид проворно переходил от уклона к контратаке, а главное – стремительно вырывающиеся из обеих его рук световые клинки вовсе не были спецатаками. Лид не произносил названия приемов, удары обладали силой, позволяющей пробивать толстенную броню рыцаря. Вне всяких сомнений, это была сила, порожденная воображением, – то есть инкарнация.
Повинуясь инстинкту бёрст-линкера, Харуюки стал мотать новую информацию на ус, и одновременно с этим в голове у него возник один вопрос.
Почему Лид не пользуется мечом? На его поясе слева висела регалия «Зе Инфинити», обладающая, без преувеличения, самой большой атакующей мощью во всем Ускоренном мире. Если он даже без меча настолько крут, то, взяв в руки регалию, наверняка сможет наносить в разы, в десятки раз больший урон…
– …Извини, Кроу-сан, я не просто так не достаю сейчас меч! – словно прочтя мысли Харуюки, выкрикнул Лид, резко уворачиваясь от рубящего удара рыцаря. – Этого энеми нужно победить без регалии!
– …П-понял! – тут же крикнул в ответ Харуюки и поспешно спросил: – А инкарнацией, значит, можно?
Этот вопрос он задал, потому что вспомнил, чтО позавчера говорили Черноснежка и Ко. По их словам, энеми высокого ранга ненавидят инкарнационные атаки, и волны инкарнации их приманивают. Этот рыцарь и один-то страшен до дрожи в коленках, а если их станет двое или больше – Харуюки не был уверен, что сможет удержаться от бегства.
Но, к счастью, Лид тут же кивнул.
– Если не выходить из этого зала и не работать инкарнацией больше десяти минут подряд, то нормально!
– Понял! – снова воскликнул Харуюки и лишь теперь запоздало выставил руки вперед. Его мозг, заклинивший от внезапного появления энеми, наконец-то переключился в боевой режим.
К счастью, энеми-рыцарь атаковать с дистанции, похоже, не умел. Естественно, поскольку это был «страж крепости императора», по потенциалу, вероятно, соответствующий энеми класса «легенда», то Харуюки погиб бы на месте от одного-единственного удара этого жуткого меча. Чтобы удерживать внимание врага на себе, Харуюки не обладал достаточной концентрацией, однако если он и Утай будут действовать согласованно с Лидом и атаковать с расстояния, шансы на победу наверняка появятся.
Сделав глубокий вдох, он призвал в обе руки «образ скорости света» и прицелился в спину рыцаря, преследующего Лида.
Враг занес меч над головой, и Харуюки увидел место, где массивная броня была чуть слабее, – закрытую кольчугой шею. Миг спустя…
– …«Лазерное копье»!!!
Вложив всю душу в только что освоенную инкарнационную технику, Харуюки запустил ее. Протянувшееся от правой руки световое копье вонзилось рыцарю в нижнюю часть шеи. Гигантское тело чуть-чуть, но покачнулось, и нацеленный на Лида меч, изменив траекторию, яростно врезался в пол.
Одновременно с этим в поле зрения Харуюки появилась шкала хит-пойнтов энеми. Первая из трех расположенных одна над другой полосок – укоротилась с правого конца процента на два.
– …Уаа… – вырвался у него короткий стон. Несмотря даже на чистое попадание, которое раньше нанес Лид, первая шкала и на десять процентов еще не просела. Если они и дальше будут снимать рыцарю хит-пойнты в таком темпе, то сколько же десятков минут… нет, сколько же часов им понадобится?
В этот момент сзади раздался детский, но решительный голос.
– Ребята, продержитесь, пожалуйста, еще три минуты. Потом им займусь я.
Обладательницей голоса была, естественно, молчавшая до этого момента Утай Синомия, Ардор Мэйден.
Всего за три минуты они, вероятно, укоротят полосу хит-пойнтов рыцаря еще на несколько процентов. Утай сказала, что «займется», но сможет ли Мэйден, чисто дистанционно атакующий аватар, принять на себя внимание энеми?
Этот вопрос Харуюки тут же вымел из головы и воскликнул:
– Есть!
И одновременно чуть в стороне откликнулся Лид:
– Ясно!
На эти два ответа Мэйден кивнула и выставила перед собой невесть когда оказавшийся у нее в левой руке длинный японский лук. Он тут же окутался алым пламенем и, словно расплавившись, изменил форму. Стал коротким плоским стержнем, потом с приятным щелчком разложился в веер.
С обеих сторон лицевой маски юной жрицы выдвинулись белоснежные бронепластины и сомкнулись посередине, образовав еще одну красивую маску. И тут же все тело аватара окутала густая алая аура…
Краем глаза донаблюдав происходящее до этого места, Харуюки пододвинулся ближе к Лиду. Они переглянулись, и этого хватило, чтобы согласовать тактику. Впрочем, ничего особо сложного в этой тактике не было. Оба должны будут добавлять энеми-рыцарю хейт примерно в одинаковом количестве и, насколько это возможно, атаковать, заставляя врага переключаться то на одного, то на другого. Вот и все.
– Уо… роооаааааа!!! – взревел рыцарь, словно раздраженный тем, что все еще не сумел нанести чистого удара. До сих пор он наносил своим громадным мечом лишь одиночные удары, но теперь, размахивая им из стороны в сторону, ринулся сразу на обоих противников.
Позволив врагу приблизиться максимально близко, Харуюки и Лид резко отскочили вправо и влево и в идеальный момент…
– Ххаа!!!
– «Лазерное копье»!!!
…выпустили синий и серебряный свет. На боках рыцаря взорвались два световых эффекта. Урон – четыре процента.
Так и пошли эти три минуты – очень длинные, очень мучительные и самую малость будоражащие.
Как бы Харуюки с Лидом ни старались разделять между собой внимание энеми, время от времени им не удавалось отбегать на безопасное расстояние. От меча яростно ревущего рыцаря им в последний момент удавалось уворачиваться, но от ударов меча об пол им иногда доставалось.
Будь Харуюки один, он, скорее всего, и минуты бы не продержался, не получив прямого попадания, но благодаря точным указаниям Лида он продолжал уклоняться от смертоносного клинка. Похоже, юный самурай знал назубок не только все особенности главного здания крепости императора, включая карты, но и боевые стили разнообразных энеми-стражей. Он блестящим образом читал и траекторию меча рыцаря, и воздушные атаки, производимые ударами об пол толстых, как бревна, ног и движениями щита, и подсказывал Харуюки, как уворачиваться.
Четко следуя указаниям, Харуюки избегал атак и, когда энеми нацеливался на Лида, находил уязвимые места и атаковал сам. Всего один промах поставил бы их на грань гибели, но идеально скоординированные действия продолжали их спасать – в определенном смысле это главное удовольствие от многопользовательских игр.
Когда прошли две минуты, Харуюки и Лид практически перестали обмениваться даже возгласами. Лид давал указания лишь легкими движениями рук, и Харуюки реагировал с идеальным выбором момента.
«Если бы я так смог.
Если бы я так смог сегодня на баскетболе. Если бы я создал образ движений и мыслей не только соперников, но и товарищей по команде, и соответственно двигался, то, быть может…»
Посреди боя в голове у Харуюки вдруг мелькнула эта мысль, но тут же он сам себе возразил:
«Не смог бы. Ведь в реальном мире я ничуть не похож на Сильвер Кроу. Не такой легкий. Не такой быстрый.
Но. Стремиться к этому, возможно, и смогу. Каким бы невозможным это ни казалось… Я хочу измениться, и ради этого если сделать шаг, всего один шаг вперед… то, может, я тоже…»
– Сюда! – внезапно раздался сзади резкий возглас, и Харуюки распахнул глаза.
Как-то незаметно запрошенные Утай три минуты истекли. Харуюки коротко переглянулся с Лидом, который находился правее, и они оба побежали назад пятясь. Ведя яростно погнавшегося за ними энеми туда, откуда донесся голос Утай.
Однако, хоть они и продержались эти три минуты, из трех полос хит-пойнтов энеми даже в первой оставалось больше 90%. Что же теперь собиралась делать Утай?
Одолеваемый этой тревогой, Харуюки продолжал бежать бок о бок с Лидом, и в конце концов они добрались почти до пьедесталов в центре зала.
Внезапно правая часть поля зрения осветилась красным, и Харуюки машинально отвел взгляд от энеми и посмотрел вправо.
Он увидел такое, что заставило потрясенно ахнуть даже его, уже видевшего внутри крепости императора множество самых разных штук и вообще-то готового ко всему.
Огонь. Пылало все тело маленького аватара-жрицы. От кончиков пальцев ног до кончиков «прически» все было окутано ярким багровым пламенем.
Поскольку сама Ардор Мэйден никакого урона не получала, это, похоже, не был настоящий огонь. Скорей всего, это был порожденный системой инкарнации иррегулярный световой эффект – иными словами, оверрей. Однако по сравнению с оверреем Красного короля Скарлет Рейн, другого красного аватара, у Утай он был ближе к чистому красному.
Эта аура, которую Утай готовила целых три минуты, была в несколько раз яростнее и прекраснее той, которой она три дня назад во время командного боя спалила Буш Утана. Жрица в багровом подняла над головой правую руку с веером и стала медленно танцевать. Энеми-рыцарь понесся на Мэйден, словно желая ее растоптать, раздавить…
– «Пламя печального гнева», – внезапно нараспев произнесла жрица.
Взмах веера – и с него потекли маленькие огоньки. Они казались всего лишь слабыми искорками, но, когда упали под ноги энеми-рыцарю…
Воздух сотряс оглушительный грохот, и пол арены «Демонический город» – по идее, безумно прочный – стал гореть… нет, плавиться.
В это озерцо ярко-оранжево сияющей жидкости, которую вполне можно было бы назвать магмой, энеми-рыцарь беспомощно опустился по грудь. Его металлические доспехи, до сих пор холодно-серые, стали красными, точно раскаленные угли.
– Уооооооаааааааа!!! – рванулся вой или, может быть, вопль. Хаотично размахивая руками, рыцарь пытался выбраться из магмы, но «пруд», в который превратился расплавленный участок пола, в диаметре превосходил пять метров. Бестолково рассыпая вокруг огненные капли, гигантская туша наверх явно не поднималась.
– «Стань грязью земною», – вновь напевно прозвучали слова, несущие в себе странный ритм. Окутывающая жрицу багровая аура горела все яростнее, пруд магмы тоже раскалялся все сильнее. Обжигающий ветер добрался даже до Харуюки, хоть он и стоял на почтительном расстоянии. Попытайся он сейчас приблизиться, вполне возможно, тоже получил бы урон.
Секунд десять, не меньше, Харуюки просто обалдело стоял на месте и лишь потом посмотрел на полосы хит-пойнтов, отображающиеся над головой энеми-рыцаря. Оказалась, первая из них уже в буквальном смысле догорала.
Лид сказал, что даже в этот зал, если применять инкарнацию больше десяти минут, могут сбежаться другие энеми. Подумав об этом, Харуюки засомневался, успеют ли сгореть за это время две оставшиеся полосы. Вероятно, ему тоже следовало бы помочь дальнобойными атаками, но почему-то у него было ощущение, что нет, не следует. Этот «огненный танец» – персональная сцена Утай, другим вмешиваться нельзя. Лид, видимо, почувствовал то же самое: он подошел к Харуюки и стоял рядом тихо.
После этого Утай танцевала больше пяти минут, и все это время рыцарь продолжал дергаться в огненной ловушке.
Наконец третья полоса сгорела, и энеми посередине пруда магмы исчез с чудовищным визуальным эффектом.
Ардор Мэйден медленно опустила веер и застыла, но даже после этого Харуюки был не в силах издать ни звука.
Он был поражен до глубины души. Силой, красотой и кошмарностью инкарнационной техники Утай. Ее ужасающей до дрожи разрушительной мощью.
Логика этого приема была не такой уж сложной. Расплавить землю арены и утопить врага в образовавшейся огненной жидкости. Устрашало другое. От этого приема, по сути, не было спасения. Если ты не обладаешь какими-то особыми техниками передвижения вроде полета (как у Харуюки) или троса с кошкой (как у Кром Дизастера пятого поколения), из пруда магмы тебе не выбраться никак. Жидкость достаточно вязкая, чтобы сковывать движения, и даже если ты кое-как доберешься до берега, края этого пруда тоже оплавлены. Взобраться по ним будет труднее, чем по залитому маслом стеклу.
«Очистительное пламя», три дня назад спалившее Буш Утана, обладало фундаментально другой силой. Категория инкарнации – думать об этом ему не хотелось, но, по-видимому, это был четвертый квадрант, то есть «направленная вовне негативная инкарнация», так? Почему вообще такая маленькая, такая милая Утай Синомия обладает техникой, несущей настолько мучительное уничтожение?..
До этого места Харуюки успел додумать полупарализованным уголком сознания, когда – стоящая в нескольких метрах впереди него Ардор Мэйден резко пошатнулась.
– А…
Чисто на автомате он подбежал и подхватил за спину почти упавшую на пол Утай. Прямо перед ним белая маска, закрывавшая лицо жрицы, раздвинулась в стороны и ушла под прическу.
Алые глаза-линзы, неровно мерцая, смотрели на Харуюки. Послышался слабый голос:
– …Похоже, в бою так делать… мне еще рановато.
– Э… что?..
– Этот прием… который я отрабатывала последний год, – экспериментальная техника против сверхтяжелых наземных энеми. Точнее сказать… против Гэмбу, одного из Четырех богов.
– …Против… Гэмбу… – ошарашенно повторил Харуюки, и у него перехватило дыхание.
Естественно, Гэмбу, энеми класса «супер», защищающего северные ворота крепости императора, Харуюки вживую не видел. Как этот энеми выглядит и как атакует, он тоже не знал. Но кое-что он все-таки знал. Он знал, что у ног Гэмбу лежит плененный бёрст-линкер – как и Утай с Фуко, один из четырех «Элементов» первого «Нега Небьюлас».
Утай на руках у севшего на пол Харуюки закрыла глаза и после паузы продолжила:
– …Моя сила до Судзаку… не дошла. Во время того штурма крепости императора я сама вызвалась вести отряд на Судзаку. Я какую угодно силу смогу сдержать, если она будет огненной, – так глупо я тогда… воображала. Если бы тогда против Судзаку вышла Аква Каррент, владеющая противоположной стихией, водой… или Скай Рейкер, которая быстрее воздуха… может, защиту Судзаку и удалось бы пробить. Значит… гибель легиона два года назад… все из-за того, что я смотрела на врага свысока… забыла уважать его… все моя… вина…
Из-под закрытого глаза показалась капелька света, и тут же Харуюки машинально выкрикнул:
– Это… это неправда! Мэй-сан, тебя никто, абсолютно никто не винит!
– Нет… это была моя ошибка, за которую меня надо винить. Потому что… я тогда думала, что уж я-то… с огнем Судзаку справлюсь, и, возможно, мы войдем в ворота без единой потери… Но эту дурацкую мысль я вслух не высказала… Как это можно назвать…
Тут ее шепот, к которому примешивался слабый отзвук горя, полностью увял.
Не в силах найти ответные слова, Харуюки наконец почувствовал, что понимает, почему все эти два года Утай не выходила на связь с Черноснежкой и остальными, а жила затворницей в уголке Ускоренного мира.
Прежде Утай объясняла это тем, что «не хотела, чтобы при попытке спасти Ардор Мэйден пострадал кто-нибудь еще». Конечно, это, скорей всего, не было ложью. Но в то же время она продолжала глубоко винить саму себя. Не в силах выгнать из головы мысль, что именно она послужила причиной гибели легиона, она, естественно, решила, что за этот грех она не может позволить себе встретиться с Черноснежкой и Фуко, как бы сильно ей ни хотелось. И это длилось два года.
Но…
Но это чувство вины разделяли и Черноснежка, и Фуко.
Черноснежка была убеждена, что непосредственной причиной гибели «Нега Небьюлас» стало то, что она под влиянием импульса убила Ред Райдера, Красного короля первого поколения, и тем самым втянула легион в войну с легионами остальных пяти королей. Именно поэтому она два года пряталась в локальной сети средней школы Умесато.
Фуко считала, что глубинной причиной произошедшего послужило то, что она решила ради усиления своей инкарнации отрезать себе ноги и заставила Черноснежку это сделать. Поэтому она два года провела отшельницей на старой Токийской телебашне в Безграничном нейтральном поле.
Одно и то же. У всех трех – одно и то же. Думая о связанных с ними прочными узами товарищах, они казнили себя. Наверняка… наверняка и остальные два «Элемента», и другие члены легиона, чьих имен Харуюки не знал, тоже исчезли, сжираемые такими же мыслями. Навечно пожертвовав собой во имя исчезнувшего первого «Нега Небьюлас»… они никогда больше не появлялись в гуще событий Ускоренного мира.
– …Но… но, – не отводя глаз от лица Ардор Мэйден у себя в руках, отчаянно выжал из себя Харуюки. – Но… «Брэйн Бёрст»… существует не для того, чтобы страдать, тревожиться, ненавидеть, ссориться… не для этого. В этом мире происходит уйма всего печального и жестокого, но… когда-нибудь должно настать время это все преодолеть и снова взяться за руки с теми, кого любишь. Мэй-сан, когда-нибудь наступит день, когда ты разделишь с друзьями ту боль, которую все это время несла одна. …С гибели прежнего «Нега Небьюлас» прошло уже два года. Раз так, почему бы этому дню не настать сегодня?!
Харуюки отчаянно двигал губами и языком, смутно догадываясь при этом, каков источник недавно примененной Утай жутко разрушительной инкарнационной техники.
Это – «чувство греха». Сила, не настолько густо окрашенная тьмой, как «отчаяние» и «ненависть», но, безусловно, не позитивная. Если этот огонь призван сжигать преступников, то, скорее всего, во время применения этой техники Утай испытывала такую же боль, как и ее жертва.
И в то же время… Терзающее Утай чувство греха, вероятно, относилось не только к гибели легиона. Видимо, существовала еще какая-то более сильная, более глубокая эмоция, относящаяся к реальному миру. Ведь сказала же Черноснежка? Второй ступени инкарнации не достичь, если не встретить лицом к лицу собственные «раны» в реальном мире.
Конечно, Харуюки, познакомившийся с Утай всего несколько дней назад, получить доступ в самую глубину ее сердца никак не мог. Что она испытала в прошлом, чем мучилась и почему потеряла настоящий голос, он сейчас не мог даже предполагать. И все же – и все же…
– Если даже здесь, в Ускоренном мире, нам приходится из-за всех ошибок и недоразумений… вечно страдать и ненавидеть друг друга… Зачем тогда вообще мы стали бёрст-линкерами?!
Эти полные эмоций слова, которые выжал из себя Харуюки, заставили обессилившую Утай содрогнуться всем телом.
Алые глаза-линзы медленно открылись. Однако их сияние все еще слабо дрожало. Харуюки хотел сказать еще что-нибудь, еще хоть что-нибудь, но его сердце колотилось так сильно, что слова наружу не шли.
И тут…
Раздался мягкий, спокойный и прохладный, словно ветерок над лугом, голос:
– «Мы рождены для радостных затей, для игр мы рождены и для веселья».
Это был до сих пор хранивший молчание Трилид. Юный самурай бесшумно вышел из-за спины Харуюки сзади и, очутившись лицом к лицу с Утай, сел в сэйдза.
После короткой паузы Утай, медленно моргая, тихим голосом ответила:
«Ведь, слыша голоса играющих детей, я чувствую томленье в старом теле»[2].
Похоже, это было какое-то древнее стихотворение или что-то в этом роде, но Харуюки оно было совершенно незнакомо. Однако ему показалось, что смысл он интуитивно понял. Лид перевел взгляд с Утай на Харуюки и тихо произнес:
– Стыдно об этом говорить, но… до сих пор я даже не задумывался о том, какая судьба лежит на плечах других бёрст-линкеров, во имя каких целей они сражаются… Но – но мне смутно кажется, что, наверное, многим эта игра доставляет радость. И что когда-нибудь мне удастся присоединиться к ним…
Качнув стянутыми в хвост длинными «волосами», Лид поклонился. Затем таящий множество загадок юный самурай поднял голову и продолжил:
– Но пока я не познакомился с вами двумя, я знал всего одного бёрст-линкера… своего Родителя, человека, который стал мне учителем. И он сказал мне: даже если ты один, даже если ты не можешь покинуть эту крепость, посвяти себя тому, чтобы играть здесь и получать удовольствие: это единственный путь, ведущий тебя в будущее. …В одиночестве махая мечом, я всегда воображал голоса веселящихся детей за высокой крепостной стеной. День за днем… день за днем, пока наконец здесь не появились вы, Кроу-сан, Мэй-сан… и мы побеседовали… и пообещали друг другу снова встретиться… и вот сегодня мы сражались плечом к плечу. То, что я сейчас чувствую, невозможно описать словами.
Лид снова замолчал. Харуюки и Утай безмолвно смотрели, как по его изящной лицевой маске стекает капелька. Не вытирая лица, Трилид дрожащим голосом закончил свой монолог:
– Но… но я могу сказать… что стать бёрст-линкером было очень хорошо. Что получить возможность познать Ускоренный мир – это было счастье. И эту радость мне принесли… вы, Кроу-сан, Мэй-сан.
Договорив, юный самурай снова низко поклонился.
В погруженном в синий сумрак зале на какое-то время воцарилось молчание. Незаметно для всех пруд магмы, созданный инкарнационной техникой Утай, остыл, оставив лишь неглубокую впадинку.
Наконец Утай на руках у Харуюки приподнялась и, взглянув по очереди на обоих мальчишек, отчетливо произнесла:
– …Для меня тоже… несомненно, большое счастье быть бёрст-линкером. Нет… большое счастье служить Черному королю Блэк Лотус, сражаться как члену «Нега Небьюлас»… и в итоге повстречаться с Ку-саном и Лидом-саном. А значит… путь, которым я пришла сюда, не был неверен…
Шевельнула ступнями, имитирующими носки таби, и со стуком опустила их на пол. В такт движению Утай Харуюки тоже встал.
Дождавшись, пока встанет и Лид, Утай шагнула вперед и, обернувшись, сказала:
– Извини, что заставила волноваться. Ладно… идемте. Мы должны шаг за шагом пройти этот путь, и в конце его, я уверена, лежит наше будущее… бескрайняя судьба.
Слова Лида, что он знает структуру главного здания крепости императора на всех аренах, вовсе не были преувеличением.
Сложную карту арены «Демонический город», совсем не похожей на арену «Хэйан» двухдневной давности, юный самурай преодолевал без малейшей заминки.
Подняться по лестнице, затем пройти висячим коридором, нажать переключатель, чтобы открыть потайную дверь, с помощью ворота спуститься. Без проводника Харуюки и Утай проходили бы набитый всякими хитрыми механизмами донжон типа «старая крепость», вполне возможно, несколько дней, а то и недель. Более того, повсюду бродили энеми того же типа, что и рыцарь, с которым они сражались, а также другие – еще более тяжелобронированные, и быстрые-проворные, и смахивающие на магов.
Два-три раза Харуюки был уверен, что стычки не избежать, однако указания Лида были идеальны. Даже в ситуациях, когда и слева, и справа шли отряды энеми, он не терял головы и находил укрытие, а потом они бежали со всех ног в слепую зону удаляющихся врагов. Один раз он показал вот какой трюк: нарочно привел в движение пустой подъемник, а когда энеми сбежались туда, игроки спустились по другой лестнице. Не было бы большим преувеличением сказать, что в крепости Лид чувствовал себя, как в собственном дворе.
Даже для такого хардкорного геймера, как Харуюки, столь свободно передвигаться было возможно лишь в онлайновых шутерах, в которые он играл годами, и в однопользовательских экшен-адвентюрах, на которые он потратил сотни часов. А если учесть, что у крепости императора время от времени полностью менялась структура… сколько же, черт возьми, лет Трилид здесь сражался – нет, «играл»?..
…Мысленно задавая себе этот вопрос, Харуюки бог знает сколько раз, повинуясь указаниям Лида, бежал, и поднимался, и спускался, и проходил через различные двери – и вдруг его глазам открылась картина.
В стене – одно-единственное маленькое окошко. За ним – широкое открытое пространство, ряды колонн и затянутое черными тучами небо. «Вне».
– …Мы отлично поработали. Главное здание здесь заканчивается.
Совершенно будничным тоном сказав эти слова, Лид подошел к окошку и непринужденно его открыл. Тут же порыв студеного ветра холодно погладил броню Сильвер Кроу.
Харуюки, словно его тянуло магнитом, приблизился к окну и выглянул наружу.
Два ряда громадных иссиня-черных колонн начинались от точки прилично правее окна и уходили вдаль. Подобное он помнил. Позавчера на арене «Хэйан», хотя цвет был другой, похожие колонны тоже тянулись от главного входа. Значит, там, за ними…
– …Ворота!.. – вырвалось у него, и он поспешно зажал рот рукой.
За стелющимся по земле туманом, если провести прямую вдоль ряда колонн, действительно смутно виднелась громада ворот. Судя по направлению теней от колонн, ворота располагались к югу – иными словами, это были ворота Судзакумон, через которые Харуюки и Утай проникли сюда два дня назад.
Наконец-то… наконец-то они добрались туда, откуда смогли увидеть эти ворота.
Оставалось всего-то навсего их открыть, выбраться наружу, уклониться от огня Судзаку и перелететь через мост.
С этой мыслью сжав правую руку в кулак, Харуюки вдруг кое-что осознал и резко втянул воздух.
– …Да, кстати… а как мы их откроем?..
Вот именно.
Виднеющиеся за густым туманом крепостные ворота явно были закрыты. Каменные створки, без малого двадцатиметровые и в ширину, и в высоту, руками открыть, очевидно, без шансов. Когда они сюда проникли, эти ворота чуть-чуть приоткрылись – потому что играющую роль замка пластину-печать кто-то разрубил изнутри… Да нет, не «кто-то», а стоящий здесь же, рядом, юный самурай…
Как только Харуюки додумал до этого места, Лид, словно прочтя его мысли, кивнул.
– Восстановившуюся печать ворот Судзаку я смогу на время разрубить. И тогда ворота должны открыться.
– Э… что, вот так просто?.. – неуверенно спросил Харуюки.
Лид склонил голову набок, словно подыскивая слова, потом чуть кивнул.
– Просто или нет… я не знаю, но один раз я ее уже разрубил… Кроме того, в том нашем бою я не доставал – точнее, не мог достать меч именно потому, что это необходимо, чтобы уничтожить печать на воротах.
– …Что ты имеешь в виду? – поинтересовалась Утай.
«Не доставать меч, чтобы сломать печать» – причинно-следственную связь тут не понял и Харуюки. Лид еще раз кивнул и мягко прикоснулся левой рукой к мечу на поясе.
– Хоть я этого и недостоин, но я стал обладателем «Зе Инфинити», а он имеет несколько особенностей. Одна из них – чем дольше он находится в ножнах, тем мощнее первая атака после его извлечения, причем до бесконечности.
– !..
Харуюки ошеломленно распахнул глаза, но в то же время он понял: действительно, столь невероятная дополнительная мощь – не для боя с энеми-стражем. Если бы этим мечом обладал скопидом Харуюки, он бы, скорей всего, вообще его никогда не доставал.
Однако Лид, похоже, намеревался не жадничать, а воспользоваться этой довольно давно копимой силой ради Харуюки и Утай. Харуюки испытывал признательность уже за то, что Лид до сих пор служил им проводником, и чувствовал себя неловко из-за того, что еще воспользуется его добротой, но, увы, реальность была такова, что иного способа выбраться из крепости императора – а это главная цель всей операции – попросту не было. Поэтому Харуюки опустил голову в поклоне и коротко произнес:
– …Спасибо, Лид.
Утай сложила руки поверх бронехакама и низко поклонилась. Юный самурай застенчиво помотал головой и небрежно ответил:
– Благодарить меня пока что рано. Нужно еще добраться до самих ворот.
…Хоть Лид так и сказал, но по сравнению с тем путем, который они уже прошли, выбраться из окошка главного здания и двинуться на юг в тени колонн было легко.
Конечно, как и позавчера, идущую между двумя рядами колонн широкую дорогу постоянно патрулировали отряды энеми-стражей, а из густого леса слева доносились подозрительные звуки шагов и рычание, от которых кровь стыла в жилах. Однако, поскольку троица знала, что если они будут прятаться в тени у подножия колонн, то на них не нацелятся, спокойно перебегать от одной к другой было совсем нетрудно. К счастью, все три аватара были маленькими. У них и шаги были тихими, и тела за колоннами легко помещались.
Минут через сорок трое наконец укрылись в тени самой южной колонны и, привалившись к холодной выгнутой поверхности, разом выдохнули.
Потом переглянулись и обменялись легкими улыбками.
Наконец-то они здесь. В крепости императора им осталось совершить всего одну последовательность действий. Открыв меню «Инстр.», Харуюки глянул, сколько времени он уже провел в погружении: цифровой индикатор показывал 135 минут. Немного больше, чем двухчасовой рубеж, который назначила Утай, но все равно это, можно сказать, отличный результат.
Впрочем, должно быть, уже сейчас за южными воротами сидят как на иголках и ждут, когда же они откроются, Черноснежка, Фуко, Такуму, Тиюри и присоединившийся к ним Эш Роллер. Осталось лишь прорваться мимо Судзаку и воссоединиться со всеми – и можно будет разделить общую радость успешно завершенной операции.
Словно угадав нетерпение Харуюки, Лид тихо прошептал:
– Ладно… давайте заканчивать. Все просто. Когда энеми, патрулирующие главную дорогу и левую и правую галереи, отойдут на максимальное расстояние, я разрублю печать. И сразу же вы двое уйдете через ворота. Когда будете готовы, начнем при первой же возможности.
Ощущая напряжение пополам с возбуждением, Харуюки смог лишь кивнуть в ответ. Утай же раскрыла рот, чтобы что-то произнести, но тут же закрыла обратно и тоже кивнула.
Лид выглянул из тени колонны и поднял правую руку.
Грандиозные, каменные на вид ворота находились метрах в двадцати от колонны, за которой пряталась троица. В центре двух створок виднелось единственное, что не изменилось со времени арены «Хэйан»: стальная пластина с рельефным изображением огненной птицы. Это и была «печать Судзаку».
Главную дорогу, идущую от ворот на север, патрулировало в общей сложности восемь отрядов энеми. Плюс по одному отряду охраняло каждую из двух изогнутых галерей, идущих от ворот на запад и восток.
Схема движения всех отрядов была довольно сложной, и пространство непосредственно перед воротами не пустовало. Однако троица ждала, затаив дыхание, и наконец подходящее время подошло: Лид раскрыл пятерню правой руки. Потом начал поочередно загибать пальцы. Четыре, три, два, один…
«Сейчас!!!» – беззвучно выкрикнули все трое и одновременно вылетели из-за колонны.
Они отчаянно бежали сквозь густой туман, отталкиваясь ногами от иссиня-черной плитки, которой была выложена земля. Всего три секунды – и они уже достигли площадки перед самыми воротами.
Лид резко сжал левую руку в кулак, остановив Харуюки и Утай, и в то же время положил правую на ножны меча – одной из семи регалий, «Зе Инфинити».
В следующее мгновение маленькое тело юного самурая окуталось ярким синим сиянием, став похожим на новую звезду.
Оверрей. Сияние инкарнации. По тому, что во время недавнего боя с энеми-рыцарем Лид применил инкарнацию, не произнеся вслух названия техники, Харуюки понял, что по этой части он очень опытен, однако и быстрота активации системы, и масштаб оверрея оказались куда круче, чем Харуюки ожидал. Сам прием еще даже не запустился, но по плиткам под ногами уже во все стороны побежали трещины, а в воздухе стали взрываться синие комочки плазмы…
Юный самурай чуть подогнул колени и, продолжая левой рукой удерживать ножны меча, правой взялся за рукоять.
– О… оооооооооо!!!
Впервые Харуюки услышал боевой клич Лида. Сам он, уже не в силах дышать, машинально притянул к себе стоящую слева от него Утай.
Глаза-линзы всегда сохранявшего спокойствие Лида вспыхнули бледно-синим огнем. И тут же он выкрикнул название приема, сопровождаемое громким эхом.
– «Небесная – туча»!!!
Правая рука двинулась с такой быстротой, что словно размылась в воздухе, и нанесла рубящий удар по горизонтали.
Боевая мощь регалии, копившаяся все время, пока она отдыхала в ножнах, и способная разорвать небо и землю инкарнация Трилида сосредоточились в несущемся сквозь пространство синем клинке. Для Харуюки это выглядело так, словно весь мир раскололся надвое – сверху и снизу от клинка.
Слева направо – идеальный стремительный удар.
Тут же клинок вернулся, и – еще один удар, на этот раз сверху вниз.
Образовавшие гигантский крест два синих клинка пришлись точно в массивную стальную пластину, соединявшую створки ворот. По барельефу огненной птицы крест-накрест прошли светящиеся линии. Вертикальная стала расти вверх и вниз и в конце концов прошла по всей высоте ворот. И похожие на скалистый обрыв южные ворота с тяжелым содроганием…
«…Открываются!..»
Харуюки еще сильнее прижал к себе Утай и расположил вдоль тела сжатую в кулак правую руку. Повинуясь этому движению, до сих пор сложенные за спиной десять металлических пластин разом раскрылись.
– …Вот каков твой истинный облик, Кроу-сан.
Услышав эти тихие слова, Харуюки посмотрел на стоящего рядом Лида.
Опустив серебристый меч, юный самурай прищурил ослепительно сияющие глаза-линзы. И снова прошептал:
– Красиво… Поистине я рад, что встретился с тобой…
– Э, это… это я рад, что с Лидом…
Он успел договорить до этого места, когда прижатая к нему Утай вдруг задеревенела. Одновременно Харуюки и сам заметил.
За спиной Лида вдаль тянулась главная дорога. На восток и запад – галереи. И отовсюду, сотрясая землю своим топотом, неслись патрульные отряды энеми. Почему, черт возьми, ведь мы же четко были за пределами их поля зрения, ошарашенно подумал Харуюки, и тут наконец до него дошло.
Высокоуровневых энеми привлекают волны инкарнации.
Трилид, чтобы разрубить печать ворот, применил инкарнационный прием «Небесная туча» – самую мощную атаку из всех, какие Харуюки видел до сих пор. Сделал он это на открытом пространстве, так что ничего удивительного, что эта атака привлекла энеми с огромной площади.
Харуюки поспешно протянул правую руку и крикнул:
– Ли-Лид! Скорей хватайся! Вместе с нами!..
…Но.
Темно-синий юный самурай, в спокойной улыбке которого чувствовалась и тень грусти, еле заметно качнул головой.
– Нет, я не могу. Пожалуйста, уходите вы вдвоем.
– Но… почему… Если ты останешься, тебя убьют энеми!!!
Дышащих враждебностью громадных рыцарей и магов, которые набегали со всех сторон, было больше десятка. Слишком много даже для такого мастера, как Лид с регалией «Инфинити».
Нет, главное другое: Харуюки изначально даже не сомневался, что Трилид покинет крепость императора вместе с ними. Именно поэтому, хотя у него была уйма вопросов, уйма тем для разговора, он все это откладывал. И вот теперь – им предстояло расстаться, очутившись по разные стороны неоткрывающихся ворот, и когда они в следующий раз встретятся, он понятия не имел.
– Не надо… не надо, Лид!!! – отчаянно прокричал Харуюки, снова вытянув правую руку. Однако Трилид сделал широкий шаг назад и мечом в правой руке указал на южные ворота.
– Идите!!! Не волнуйтесь, здесь я в бесконечный ЭК не попаду! Просто… пока что я не могу покинуть крепость!!! Но я обещаю… Когда-нибудь я обязательно встречусь с вами снова, Кроу-сан, Мэй-сан. И тогда я все вам расскажу. Почему эта крепость существует в Ускоренном мире… почему она так сильно защищена… Все расскажу, что знаю!!!
Столь решительно настроенному юному самураю Харуюки больше ничего не мог сказать.
Вместо этого резко прошептала Утай рядом с ним:
– …Идем, Ку-сан. Если мы здесь задержимся, то жертва Лида окажется напрасной!
– !..
Харуюки на миг зажмурился, потом распахнул глаза и, приняв решение, легонько завибрировал крыльями за спиной. Благодаря возникшей подъемной силе два аватара беззвучно взмыли в воздух.
С высоты в пару метров Харуюки выкрикнул, вложив в этот возглас все свои чувства:
– Лид… пока!
Юный самурай широко улыбнулся и ответил:
– Да… пока!
Слово, которым обмениваются дети, которые расходятся по домам вечером, чтобы завтра снова встретиться. Сражаясь с подступающими слезами, Харуюки отвернулся. В топот энеми, заполнивший весь его слух, вплелись последние слова Лида:
– Имя «Трилид Тетраокисайд» мне дал мой Родитель. Мое настоящее имя…
Борясь с желанием еще разок взглянуть на Лида, Харуюки заработал крыльями сильнее. Двое устремились к тонкой щели между створками южных ворот крепости императора, и сзади до них донесся подобный синему освежающему ветерку голос:
– …«Азур Эа[3]»!!!
[1] Ситэката и вакиката – в театре но ведущие и второстепенные роли соответственно.
[2] Лид и Утай цитируют стихотворение из поэтического сборника XII века «Рёдзин Хисё» («Песни, заставляющие пыль танцевать»).
[3] Azure Heir – (англ.) «лазурный наследник».