РАКОВИНА 4.8
Я обнаружила, что стояние лицом к лицу с более чем дюжиной стрелков, тремя десятками людей с импровизированным оружием и безумным ученым, помешанным на бомбах, заставило меня очень, очень ценить то, что привносила в нашу команду Сука.
– Все это время, – очень осторожно произнесла Ябеда, – ты с нами играла. Именно поэтому ты не приказала своим людям стрелять в нас сразу.
– Ты исключительно права, – хоть маска Бакуды и заставляла ее голос звучать приблизительно как у простывшего робота Робби[1], но у меня возникло ощущение, что она пытается компенсировать это языком тела. Она погрозила Ябеде пальцем, как будто ругала собаку. – Но я думаю, что конкретно тебе стоит заткнуться. Мальчики? – она положила руку на голову парня из АПП с пистолетом, стоящего у самого джипа. Тот вздрогнул. – Если блондинка снова раскроет рот, открыть огонь по всей группе. Мне плевать, что будут говорить остальные, но она должна молчать.
Ее солдаты перехватили оружие поудобнее, и некоторые повернули его, целясь в Ябеду. Кинув взгляд на нее, я увидела, что ее глаза прищурились, а губы сомкнулись в тонкую линию.
– Да, – Бакуда выпрямилась, поставила ногу на дверь джипа и, опершись обеими руками о колено, наклонилась в нашу сторону. – Ты единственная, кого я не понимаю. Не знаю твою способность. Но я видела, как ты и тощий подловили моих бездарных наемников, и думаю, что безопаснее будет, если ты помолчишь. Может, какой-нибудь инфразвук, который воздействует на настроение, когда ты говоришь, может, еще что-то. Не знаю. Но ты заткнулась, ‘кей?
Краем глаза я увидела, как Ябеда микроскопически кивнула.
– Сейчас я в некотором затруднении, – прошипела Бакуда, разглядывая тыльную сторону кисти. Похоже, она не компенсировала языком тела свой механический голос – она просто любила поболтать. Не то чтобы я жаловалась. – Понимаете ли, Лун меня многому научил, но особенно близко к сердцу я приняла вот какой урок: главное в эффективном лидере – это страх. В случаях вроде наших люди по-настоящему преданы только тому, кто внушает им ужас. Дай человеку достаточно страха, и он перестанет беспокоиться о собственных интересах, перестанет думать, не удастся ли ему тебя скинуть и занять твое место, – он всецело посвятит себя тому, чтобы ты был счастлив. Или, по крайней мере, чтобы ты не стал несчастлив.
Она спрыгнула с джипа и ухватила за волосы высокого патлатого японца из своей двадцатки. Наматывая его волосы на руку, она вынудила его опускать голову, пока его ухо не оказалось возле ее рта.
– Правильно?
Он что-то пробормотал в ответ, и она его отпустила.
– Но этим дело не ограничивается, не так ли? Видите ли, я, конечно, унаследовала АПП…
Это было едва уловимо, но я ощутила еле заметное движение Ябеды. То ли выражение лица изменилось, то ли голова дернулась. Но когда я кинула взгляд на нее, то не смогла понять, что это было.
Бакуда тем временем продолжила без пауз:
– Но вместе с тем я унаследовала и врагов Луна. Поэтому у меня дилемма. Что мне такого с вами сделать, чтобы они все поняли, что меня стоит обходить стороной? Какой жест будет достаточно эффективен, чтобы их люди, едва меня увидев, улепетывали без оглядки?
Она повернулась и вырвала пистолет у одного из бандитов.
– Дай сюда.
Потом направилась прямо в толпу.
– Слишком мало насекомых, – тихо прошептала я, воспользовавшись паузой в ее монологе и надеясь, что наши это услышат, а враги нет. По крайней мере, моя маска скрывала движение губ. – Регент?
– Не смогу разоружить столько народу, – прошептал он в ответ. – В смысле, я…
– Ты, – произнесла Бакуда, и мы вздрогнули. Но она смотрела не на нас. Перед ней сидел съежившись паренек-корееамериканец в форме частной школы – старшей школы Непорочность из лучшего района города. Остальная толпа медленно отодвинулась, освободив несколько футов пространства вокруг этой пары.
– Д-да? – откликнулся парень.
– Пак Джи Ху, да? Держал когда-нибудь пистолет?
– Нет.
– Когда-нибудь кого-нибудь избивал?
– Пожалуйста, я никогда… нет.
– Дрался когда-нибудь? Я имею в виду, по-настоящему дрался, так, чтобы кусаться, царапаться, хватать что угодно, чем можно ударить?
– Н-нет, Бакуда.
– Значит, ты идеально подходишь для моей маленькой демонстрации, – и Бакуда вжала пистолет ему в ладонь. – Подстрели кого-нибудь из них.
Парень держал пистолет, будто скорпиона – на вытянутой руке, двумя пальцами.
– Пожалуйста, не надо, я не могу.
– Я облегчу тебе задачу, – возможно, Бакуда хотела, чтобы ее слова прозвучали ласково или ободрительно, но маска таких оттенков голоса не дозволяла. – Тебе не нужно их убивать. Можешь целиться в колено, в локоть, в плечо. Окей? Подожди секунду.
Оставив пистолет в его руке, она сделала шаг назад и указала пальцем на одного из бандитов.
– Достань камеру и начни снимать.
Как ему было велено, он потянулся к джипу и извлек оттуда миниатюрную видеокамеру. Повозившись с ней несколько секунд, он затем поднял ее над головой, чтобы толпа ничего не заслоняла, а сам глядел на откидной экранчик, следя, чтобы объектив смотрел куда нужно.
– Спасибо, что подождал, Пак Джи Ху, – Бакуда снова повернулась к парню с пистолетом. – Теперь можешь в кого-нибудь выстрелить.
Парень произнес что-то на корейском. Возможно, это была мольба, что-нибудь вроде «пожалуйста, не надо».
– Вот как? Это плохие люди, если тебя беспокоят моральные вопросы, – Бакуда склонила голову набок.
Парень сморгнул слезы, глядя в небо. Пистолет выпал у него из рук и стукнулся о мостовую.
– Это значит «нет». Жаль. Как солдат ты бесполезен.
Бакуда пнула его в живот – достаточно сильно, чтобы он рухнул на спину.
– Нет! Нет, нет, нет! – парень смотрел на нее снизу вверх. – Пожалуйста!
Бакуда то ли отошла, то ли скользнула на несколько футов назад. Люди поблизости поняли это как намек и тоже отодвинулись подальше.
Она ничего не сделала, ничего не сказала, не подала никакого знака. Раздался звук, похожий на вибрацию мобильника на столе, и Пак Джи Ху в долю секунды растекся вязкой массой.
Он был мертв. Так вот раз – и умер.
Трудно было что-то расслышать сквозь крики, вой, вопли ярости. Толпа отшатнулась от этого места, каждый пытался спрятаться за другого; и тут один из бандитов выстрелил в воздух. Все мгновенно застыли. После изумленных возгласов была короткая пауза, вполне достаточная, чтобы один звук привел всех в потрясенное молчание.
Этот звук был, как будто сгребали в кучу сухие листья, только громче, и была в нем некая особая искусственность – словно его проигрывали на древнем автоответчике. Все взгляды обратились на Бакуду. Она перегнулась, держась за живот.
Смех. Этот звук – это был ее смех.
Она хлопнула себя по ноге и встала, издав при этом еще какой-то звук – то ли втянула воздух, то ли хихикнула, во всяком случае ее маска не перевела это во что-то опознаваемое, получилось просто шипение без всякой интонации. Сделав пол-оборота вокруг своей оси, она восторженно заявила:
– Шесть – восемнадцать! Я даже забыла, что я ее сделала! Идеально! Лучше, чем я ожидала!
Если ее работой было пугать, ей это удалось. По крайней мере в отношении меня. Мне хотелось блевать, но для этого мне пришлось бы снять маску, а я боялась, что, если пошевельнусь, меня застрелят. Страх перед оружием оказался сильнее тошноты, но результатом оказалось то, что меня трясло. Я не просто дрожала – все мое тело тряслось так, что я с трудом удерживалась на ногах.
– Это было довольно круто.
Этими словами Регент привлек к себе не меньше пораженных взглядов, чем Бакуда своим смехом. Включая мой. Дело было даже не в том, что он сказал. Еще и в том, как спокойно он это сказал.
– Я в курсе, ага? – Бакуда повернулась к нему, склонив голову набок. – Я сделала ее на основе работы Теслы по вибрациям. Он предположил, что если подобрать верную частоту, то можно раскрошить хоть саму Зем-…
– Без обид, – перебил Регент. – Точнее, так: мне пофиг, обидишься ты или нет. Хотя стрелять в меня не надо. Я просто хочу тебя остановить и сказать, что мне пофиг на научную фигню и все такое техно-бла-бла-бла насчет того, как ты это сделала. Это скучно. Я просто хочу сказать: довольно аккуратно выглядит, когда человек вот так вот растворяется. Мерзко, жутко, угрёбищно, но аккуратно.
– Да, – торжествующе сказала Бакуда, польщенная вниманием. – Как ответ на вопрос, который ты даже не знаешь, что задавал!
– Как ты это сделала? Ты что, понасовала бомбы в этих людей, чтобы заставить их на тебя работать?
– Во всех, – ответила Бакуда, чуть ли не в горячке от своего успешного «эксперимента» и внимания Регента. Она наполовину проскакала, наполовину прокрутилась сквозь толпу и, прильнув к одному из бандюков, похлопала его по щеке. – Даже в самых преданных. Геморрой был тот еще. Нет, не само по себе засовывание бомбочек им в головы. После первых двадцати я эти операции могла делать с закрытыми глазами. Буквально. Я реально сделала несколько.
Она продолжила, будто жалуясь:
– Но усыпить первую дюжину или около того и сделать на них операции, прежде чем они проснутся, чтобы у меня было достаточно рук, чтобы согнать всех остальных? И так с каждым по очереди? Ну очень скучно, как только новизна выветрилась.
– Мне было б слишком лениво это делать, даже если б у меня были твои способности, – сказал Регент. – Можно я подойду к трупу? Хочу получше рассмотреть.
Настроение Бакуды изменилось как по волшебству: она сердито ткнула пальцем в его сторону.
– Нет. Не думай, что я не в курсе, что ты что-то затеваешь. Я гребаный гений, понял? Я думаю на двенадцать ходов вперед, пока ты еще первый не придумал. Вот почему ты стоишь там, а я… – она уселась на крышу джипа, – сижу здесь.
– Охолони уже, нахрен, – ответил Регент. – Я просто спросил.
По лицу Ябеды я прочла, что она думает то же, что и я. «Окажи чуток уважения психованной бомбистке». Я тихо высказала вслух то, что Ябеда не могла.
– Малость помягче, Регент, – пробормотала я.
– Тааак, – протянула Бакуда. – Тощий потерял все мое хорошее отношение, которое заработал, когда восхищался моим искусством. Или, по крайней мере, убедительно врал, – она похлопала по плечу парня с камерой. – Ты еще снимаешь?
Парень коротко кивнул. Глянув на него, я увидела, что по его лицу течет пот, хотя вечер был прохладный. Похоже, ее бандиты тоже были чертовски напуганы.
– Отлично, – Бакуда потерла руки в розовых перчатках друг о друга. – Позже мы вырежем разговоры, выложим это дело в сеть и разошлем копии в местную прессу. Как считаешь?
– Хороший план, Бакуда, – с акцентом ответил он.
Бакуда хлопнула в ладоши, потом указала куда-то в толпу.
– Так! Теперь ты… да, ты, девчонка в желтой рубашке и джинсах. Если я тебе велю, ты возьмешь пистолет и застрелишь кого-нибудь?
У меня ушла секунда, чтобы заметить эту девушку – она была с дальней стороны толпы. Она смотрела на Бакуду потрясенно, и в конце концов ей удалось ответить:
– П-пистолет тоже расплавился, мэм.
– Зови меня Бакуда. Ты это знаешь. Никаких расшаркиваний. Если бы пистолет остался, ты бы выстрелила? Или если бы я сказала кому-нибудь дать его тебе?
– Д-думаю, я смогла бы, – ее взгляд метнулся к лужице, которая была Пак Джи Ху.
– И это завершает мою демонстрацию, – обратилась Бакуда к нашей группе. – Страх! Вот почему Лун не пожалел сил и времени, чтобы принять меня. Я всегда понимала в глубине души, что страх – мощный инструмент. Он просто хорошо это сформулировал. Истинный страх – это смесь определенности и непредсказуемости. Мои люди знают, что если они пойдут против меня, то мне достаточно будет подумать, чтобы бомбы у них в головах сделали «бум». И они знают, что если я умру, то все до единой бомбы, которые я создала, взорвутся. Не только те, что я сунула им в головы. Каждая гребаная бомба. А я их сделала много. Вот что такое определенность.
Лиза[2] протянула руку и вцепилась в мою, крепко.
– А непредсказуемость? – Бакуда оперлась ногами о стенку джипа, как школьница, сидящая на стуле. – Я люблю смешивать свой арсенал, так что никогда не знаешь, что именно тебе достанется. Но надо, чтобы и твои люди постоянно сомневались, правда? Чтоб постоянно были на нервах? Вот пример: Шазам!
Последнее слово совпало с началом очень настоящего взрыва, за которым последовало нечто вроде грома[3], но Лиза уже тянула меня за руку прочь.
Мельком я увидела картину полного хаоса: люди разбегались от места взрыва, который произошел прямо в группе Бакуды. Бегущие закрывали от нас людей с пушками.
Регент выбросил руку вперед, потом махнул наружу, и сразу человек десять споткнулись друг о дружку, окончательно превратив группу в дезорганизованную толпу. Я услышала громкие звуки стрельбы, увидела, как Регент схватился за плечо повисшей как плеть левой руки – не уверена, была ли она все еще присоединена к телу.
И – там была Бакуда, по-прежнему сидящая на своем джипе. Она то ли кричала что-то, то ли смеялась. Она позволяла нам выскользнуть из своей хватки, ее люди могли в любой момент начать в панике убивать друг друга, и она только что по прихоти убила одного из них. Судя по тому, что мы только что увидели, я готова была поспорить, что она хохотала над происходящим.
Я практически и не заметила, как опустилась ночь, будто приглашая нас бежать глубже в лабиринт. Фонари у нас над головами замигали, потом загорелись стабильно. Мрак прикрывал наш отход завесой тьмы, и мы бежали.
[1] Робот (андроид) по имени Робби – своеобразная икона американской НФ. Персонаж под этим именем появляется в многочисленных не связанных между собой книгах и фильмах, начиная с рассказа Азимова «Робби» 1940 года. Здесь, скорее всего, отсылка к обобщенному персонажу, а не к какому-то конкретному его воплощению.
[2] Как правило, когда персонажи в костюмах, автор зовет их по кодовым именам, т.е. здесь (и парой абзацев ниже) должна быть «Ябеда». Но у автора вот так.
[3] Отсылка к Капитану Марвелу, супергерою из американских комиксов, который, произнося волшебное слово «Шазам!», обретает суперсилу. Процесс сопровождается звуковыми эффектами, аналогичными приведенным здесь.